Случайная жертва

      Полчаса назад улетел вертолёт, минут двадцать как территорию, принадлежащую раздражающему и крайне мерзкому датчанину, покинули спецотряды быстрого реагирования. Датчанин. Пил. Чай. Он довольно щурил глаза, с детским восторгом рассматривал сидящих в его гостиной мужчин и наслаждался моментом. Желание убить его с особой жестокостью читалось даже на почти всегда равнодушном лице Майкрофта Холмса. Они были у него на крючке. Он мог сотворить с ними что угодно. Абсолютно.       Потому, что ему, по их мнению, терять было нечего, а вот им…       Огастес делает очередной глоток великолепного чая. Печенье на столе, приготовленное Викки специально для этого семейного праздника, тает во рту.       Прекрасный вечер. Он бы сказал — изумительный, но портить отношения с малышкой, проверяя крепость нервов сегодняшних гостей, Огастес не желал.       — Викки непревзойдённо готовит имбирные печенья, жаль, что уговорить их сделать довольно трудно. Некоторые неприятные воспоминания о прошлом мешают, увы-увы. Может всё-таки попробуете, пока я сам не съел их все? — прерывает мрачную тишину датчанин, искренне пытаясь быть радушным.       — Вы… Вы… да как Вы смеете после всего произошедшего спокойно есть… — вскидывается доктор Ватсон, но его с помощью болезненного тычка останавливает злой и напряженный до предела Шерлок.       — «Всего произошедшего»? Я всего лишь спас женщину и ребёнка от мстителей, желающих поквитаться с мистером Холмсом, с риском для себя смог найти важную информацию…       — Может прекратите этот балаган, мистер Магнуссен? — сжав до побелевших костяшек пальцев ручку, неизменно присутствующего рядом с ним, зонта Майкрофт. — Вы предусмотрели всё, теперь хотелось бы узнать, цену этого «всего», которую нам придётся заплатить.       Огастес улыбается, берёт очередное печенье, некоторое время крутит между пальцев, прежде чем отправить в рот и зажмурится от удовольствия — чистое наслаждение. Определённо в рождестве, как в семейном празднике, есть нечто особенное.       — Жаль… Хотя, вру. Мне нисколько не жаль, что Вы так и не попробуете эту прелесть.       — Действительно жадина, — раздаётся голос Ская, все мужчины поворачиваются на звук, замечая ребёнка и его мать.       — Викки, ты с мелким Холмсом не могла бы еще немного поиграть… с чем вы там играли? У нас была такая душевная атмосфера!       — Еще несколько минут и ты бы точно приобрёл лишнее отверстие между ушами. Или я бы нечаянно подорвала дом, — недовольно щурится и поджимает губы Викки, упирая руки в боки. Скай с любопытством следит за происходящим выглядывая из-за матери. — Бомба в качестве рождественского подарка моему сыну? Почему ты так поступил, я примерно догадываюсь, чувство самосохранения отказало тебе еще в прошлом веке.       — Ну, тебе определённо не стоило договариваться с К.О.Б.Р.ой, для инсценировки своего похищения и гибели.       — Мне было только десять, а я была в заложниках чаще чем у кого-то из нормальных людей в гостях. Определённо, продлись этот марафон еще пару недель, и я бы не смогла нормально спать без пары килограммов взрывчатки под боком. И это не то, о чем мечтает каждая нормальная девочка в этом возрасте.       — Судя по результату твоя погоня за нормальностью привела к абсолютной ненормальности. И с учетом того, что… — Вики вскидывает брови вверх, растягивает губы в змеиной улыбке.       — С учетом чего?       — О, ты кажется готовила утку, она не сгорит? — несколько натянуто улыбается Огастес. — Нет, я, конечно, способен съесть что угодно, особенно если предложишь ты, но не думаю, что эти хлюпики способны на что-то подобное, а ты ведь дорожишь их здоровьем, или я не прав?       — Викки? — обращается к малышке Майкрофт заставляя Огастеса поморщится, будь его воля…       — Чарльз Огастес Магнуссен. В данный момент. И мой папа, но уже бессрочно, — всё-также не спуская прищуренного взгляда с датчанина, говорит Викки, а затем обращается к Огастесу опасно понизив голос почти до шепота. — Ты. Не. Ответил. На. Мой. Вопрос.       — Седьмой кролик по вертикали, — Викки делает серию коротких вдохов и выдохов, опускается на колени целуя в макушку Ская.       — Сердечко моё, посиди немного с папой, а я пойду проверю утку, хорошо?       — Я пригляжу за ними, чтобы они не пристрелили дедушку, — обещает Скай.       — Ты моя умница, — еще раз чмокнув Ская в лоб, сияет улыбкой Викки прежде чем подняться и уйти куда-то вглубь дома.       — Мелкий Холмс, ты определённо слишком много на себя берёшь, — доверительно сообщает Огастес.       — Месяцев через восемь, данное обращение лучше будет сменить, мистер Магнуссен.       — Знаешь, что самое грустное в этой ситуации, мелкий Холмс?       — Что? — спрашивает ребёнок.       — Единственный человек в этой комнате кому я могу прострелить конечность, чтобы не сильно расстроить твою мать и тот доктор, — печальном вздыхает датчанин.       — У вас и с Викки нет следов от пластических операций, — несколько заторможено говорит Шерлок.       — Так я и не в этой богадельни по территории которой только ленивый не ползал, а взломать архивы способен и двухлетний ребёнок, работаю. Да и не место мне за круглым столом, породой в своё время не вышел. Ублюдок в тени блеска величия и славы Артура, готовый в любой момент поднять людей для сражения с ним, — довольно хихикает Огастес отправляя в рот очередное имбирное печенье.       — Мордред? — с толикой растерянности и неверия спрашивает Майкрофт.       — Во плоти, — радостно кивает Огастес. ***       Муж бьёт посуду на кухне. Папуля определённо был в ударе в это рождество. Майкрофта не удалось убедить взять меня со Скаем в дом его родителей, это естественно расстроило Огастеса и… перестрелки, погони, интриги и кража документов из разряда «перед прочтением съесть» к этому прилагались. Я не люблю шпионские игры, поэтому вникать особо во всё это не стала, а проснувшись в совершенно незнакомом доме мы пошли на кухню печь имбирные печенья в качестве откупа за голову братьев Холмс и Ватсона.       Удивительно, но готовка печенья вместо ряда привычных панических атак вызвала только острое желание самой их слопать. Скай уверенно заявил о том, что у него скоро появится сестра.       Подкуп, несмотря на то, что большую половину приготовленного печенья я съела сама, удался, папуля даже пытался быть милым по отношению к ним и мы почти не спорили. Жаль, что никто из них, разве что кроме Ская, не смог оценить, его стараний.       И…       Майкрофт бьёт посуду на кухне.       Звук бьющегося фарфора обрывается. Осторожно заглядываю из-за двери. Ничего целого из фарфоровой посуды не осталось. А нет, муж в руках мою любимую кружку вертит. Целых семь лет у меня продержалась, видимо её время настало.       — Майкрофт, сегодня был трудный день, тебя стоит хоть немного поспать, ведь завтра в восемь тридцать…       — Я не хочу спать, — не встречаясь со мной взглядом говорит муж, ставя кружку на стол.       — Оу, ясно, прости, я пойду, — несколько неловко чувствуя себя говорю, собираясь покинуть кухню.       — Останься со мной, — едва слышно просит он и я остаюсь, подхожу обнимая его сзади, прижимаюсь к спине.        Мне откровенно плевать, что он был связан с тем человеком и насколько.