Мы были когда-то, давно и недавно, Но там, где мы жили, высокие травы Склонились к ручью, чтобы песню услышать. А мы ещё помним. А мы ещё дышим. Не знали, что песню напишут о нас. И было нас двое. Мы – Он и Она.
Селлиэн Анаррэ редко бывала на заседаниях Имперского совета. Последние двести тридцать шесть лет (то есть всё время своего правления) её бывший со-наследник, а теперь Император Мартеллар Аэнэтар прекрасно обходился без неё. Но то, что должно было произойти сегодня… «Этот день войдёт в историю», - твердили журналисты всех мастей, а вслед за ними - и то несуществующее многоголосое зло, которое обычно называют общественным мнением. «Как войдёт, так и не выйдет», - мрачно думала Селлиэн - она не член Совета, и сегодня здесь по личному приглашению Императора. Какое великодушие – позволить наблюдать за представлением из первых рядов! Со-наследница Императора, глава семьи Анаррэ, обладательница звучных, но никому не нужных титулов, заняла одно из мест для почётных гостей и приготовилась наблюдать за неизбежным. Ей был прекрасно виден весь просторный зал, украшенный гербами Террсаннской империи, трёх её секторов и великих семей Террсы (знаменитые три «А» - Анаррэ, Аэнэтар и Арталоэн), и сегодня этот зал был полон – ни один из членов Совета не пожелал пропустить столь важное событие или ограничиться видеосвязью. В гостевых ложах разместились приглашённые – вот напротив Селлиэн уютно устроились четыре сестры Лунного круга – четыре верховные жрицы самых великих богинь, сосредоточившие в своих руках всю духовную власть. Селлиэн раскланялась с ними: искренне – с Соланой Сардис, недавно вступившей в Круг, и ещё не успевшей пропитаться их высокомерием, равнодушно – с Саленорой Ягатис и Интарой Лайто, и натянуто – с Лейтинн Аоной, супругой Императора, негласным лидером Круга. Жрица Замыкающей круг в ответ лишь слегка склонила крылья, продолжая о чём-то переговариваться с Интарой. В соседней ложе собралось командование Последнего рубежа – параноидного военного подразделения, которое должно будет охранять самые важные планеты Империи, если вдруг кайдри решатся на орбитальную бомбардировку. Самый приятный в этой компании – Лиир Сардис, заместитель командира. А вот сама командир, Арета Лайто (или сегодня её замещает Сатериллин – близнецы ведь, не различишь) доверия у Селлиэн не вызывала. Потому что была из той же верноподданной компании, готовой поддержать любое решение Императора, ни капли не задумываясь о последствиях. Верная, но глупая гончая при троне, ещё не знающая, что она всего лишь одна из фигур на доске в партии, разыгранной Мартелларом. А заседание тем временем началось. - Никогда раньше мы не вели войн, - хорошо поставленным голосом вещал Император, - и не намерены вести их после, и именно поэтому я считаю, что единственную войну в истории Террсаннской империи следует завершить как можно скорее. Но Первый штурм Хабитата почти четыре года назад не принёс нам ничего, кроме многих жертв, и об этом многие из вас знают гораздо лучше меня, - Айрилат, помощник министра образования, сидящий в зале поодаль от военной партии, демонстративно отвернулся – в Первом штурме он потерял всю семью, - Сейчас мы можем нанести решительный удар, который надолго обезопасит наши границы от кайдрийских грабителей, а можем остановиться на половине пути и позволить им безнаказанно убивать наших воинов и красть наши богатства. Я считаю, что последнее категорически недопустимо, и потому я принял решение о Втором штурме. Малый совет поддержал меня, но вы вправе заблокировать эту инициативу. Итак, я, Император Мартеллар Саэллайвэ Аэнэтар прошу у Имперского совета одобрения или запрета Второго штурма Хабитата и завершения войны. Ваше слово, господа. По закону власть Императора не ограничена, и даже такие решения как сегодня он волен принимать единолично. Но и Совет действительно вправе отменить императорский приказ, если наберётся достаточно голосов. Мартеллар прекрасно понимал, что такой исход вполне возможен, и пришёл в Совет сам с пламенной речью о том, как нужен Штурм. Разумеется, после такого вступления мало кто осмелился голосовать против воли Императора, тем более после упоминания о малом совете – круге самых доверенных и компетентных советников. Их решения не обладают силой закона или даже законопроекта, но имеют удивительную способность казаться единственно верными и не оставлять выбора. Почти единогласно Совет подтвердил – Второму штурму быть. Почти – потому что всё это время сидевший как на иголках Айрилат наконец не выдержал: - Как вы смеете… государь, - тихо, но внятно произнёс личный враг Императора, - вы хоть понимаете, на что обрекаете страну, навязывая нам сейчас решение вашего постановочного малого совета? Вы правы, террсанни никогда не воевали, так не время начинать! Или вам Первого штурма было мало? Это недопустимо, это… незаконно! Эрлар Эйскайф, адмирал и побратим Императора, вскочил со своего места, яростно взмахнув красно-фиолетовыми крыльями: - А вы хотите, чтобы Штурм устроили не мы им, а они нам? Хотите увидеть хабитатские корабли на орбите Террсы? Хотите видеть кайдри на улицах Аллаирна? А именно так и будет через несколько лет, если мы не атакуем первыми. - Молчите, адмирал, - зло усмехнулся в ответ Айрилат, - у вас своего мнения нет и не было никогда. - Этель Айрилат, - Император никогда не повышал голоса, тем более на заседаниях Совета, что не помешало ему быть прекрасно услышанным, - если вы усматриваете в моих действиях прямое нарушение закона, к вашим услугам Высший имперский суд, которому подсудны даже члены Совета и я. Что он при этом телепатически сказал адмиралу, Селлиэн не слышала, но Эрлар с демонстративным равнодушием опустился обратно в кресло, на котором сидел. - Суд? Я не верю в справедливость ни одного суда, пока вы Император, а Высшего имперского – тем более! - А в справедливость дуэли? – очень спокойно спросил Мартеллар. В зале повисла такая тишина, что, казалось, можно было услышать падение снежинок за окном. - Не надо, Мартеллар! Этель Айрилат, не соглашайтесь! - телепатически крикнула Селлиэн. Если бы её кто-то слушал! Айрилат молча шёл по проходу к трибуне, Мартеллар так же молча спустился ему навстречу со своего возвышения – по традиции враги договариваются о дуэли, находясь на равных хотя бы внешне. Бой двух террсанни - это прежде всего поединок воли, до обмена ударами может и не дойти. Они даже не стали назначать время, место и секундантов – всё решил короткий и напряжённый взгляд глаза в глаза. И Айрилат не выдержал тяжёлого взгляда Императора. Поколебавшись, опустился на одно колено и протянул перед собой руки: - Я признаю себя побеждённым, государь. - Принимаю. Айрилат Сатори, у меня будет к вам дело после Совета. После совета Селлиэн выскочила в коридор с одной лишь мыслью – успеть. Она шла стремительным шагом сквозь обрывки разговоров – голосовых и телепатических – на разные голоса смакующих скандал: - …бросить вызов самому Императору, так смело… - …так глупо… - …и что ему теперь будет?... - …да ничего! Только шума много… - …а как адмирал взбесился… - …а тебе бы всё на адмирала смотреть!... - …а это мода теперь такая – на жрицах жениться?... Селлиэн спешила, и конечно же, не успела. Она услышала только завершение мысленного разговора: - Да, государь. Но после боя я убью вас и всех остальных участников вашего «малого совета». Первую леди и адмирала – с особым удовольствием. Селлиэн застыла на месте. Участников того злополучного совета было девять, и Айрилат готов убить их всех? Не слишком ли далеко зашла его месть? Мартеллар никогда и никому не простит угроз в адрес Лейтинн и Эрлара, жена и побратим для него ценнее собственной жизни. Но Император ответил, по-прежнему не позволяя себе открыто проявить гнев: – Возможно. Но сначала нам всем нужно остаться в живых. И развернулся спиной к собеседнику, крайне невежливо завершая разговор. Если бы у террсанни не считалось позорным бить в спину, то государь очень рисковал быть убитым. Но Айрилат вполсилы ударил кулаком по стене – каменная кладка, укреплённая силовым полем, псионической защитой, и только боги знают, чем ещё, отнеслась к этому с полнейшим равнодушием – и направился по ярко освещенному коридору к выходу из дворца. - Что ты ему сказал, Мартеллар? – мысленно спросила она удаляющуюся в сторону жилых покоев императорскую спину. - То, что он должен пойти на Штурм. На любом корабле кроме «Восходящей звезды», - Император не остановился, но сбавил шаг, позволяя Селлиэн себя догнать, - Потому что на «Звёздочке» буду я. Наверное, он надеялся, что после такого заявления со-наследница восхитится его героизмом и оставит дальнейшие расспросы. Но упрямство Анаррэ вошло в легенды, а Селлиэн было важно задать ещё один вопрос: - Ты говорил об эвакуации наших из Хабитата. Ты правда задумал его уничтожить? - Пока нет. Но не исключаю и такого исхода. Считай эвакуацию мерой предосторожности. - Для всех пленных или только для Мелнэ? Мартеллар заметно помрачнел. Мелнэ Аэнэтар была его дочерью и старшей наследницей, она улетела в Хабитат, чтобы вести переговоры с их правителем, но оказалась в плену, и это послужило поводом для Первого штурма. И она всё ещё оставалась на этой чужой и враждебной космической станции, мнящей себя полноценным государством. - Тоже хочешь обличить мои ошибки? Если тебе важно знать – да. Мы не сможем эвакуировать всех. И жизни старшей наследницы и сестры адмирала в приоритете. Мне это не по душе, Селлиэн. Но мы сможем спасти несколько сотен наших соотечественников. Не только Мелнэ, и не только Ину. И я не оставлю умирать одного, если не могу вместе с ним спасти ещё двенадцатерых. - Значит, всё-таки умирать, - она заговорила вслух, - Я знаю, что ты решишь, Мартеллар. Эрлар убедил тебя, что Хабитат нужно разрушить, и тогда их рейдеры возьмут и исчезнут с наших границ. А они не исчезнут. Спроси у своей дочери, если тебе ещё доведётся увидеть её живой, на что способны кайдри, потерявшие дом. И ещё, - она снова заговорила мысленно, - если ты не вернёшься со своей войны, если угробишь на ней Мелнэ и Лартена, а именно это ты пытаешься сделать, то я не стану разгребать тот завал, который после тебя останется. Я отрекаюсь. - И ты повторишь это в Совете Великих семей? - Я скажу это тебе вслух, это ведь то же самое. Да, я, Селлиэн Исеана Анаррэ, отрекаюсь от титула со-наследницы Императора и от своего права на трон Террсаннской империи. Моя кровь остаётся при мне. Она ушла так же, как только что уходил он – стремительно и резко, считая, что всё уже сказано. - Твоя кровь при тебе, и я помню об этом, - прозвучал за спиной положенный ответ на слова отречения. Вот и всё – теперь среди её звучных и бесполезных титулов стало на один меньше.***
Дверь закрылась за спиной с тихим щелчком. Световые фильтры на окнах превращали пасмурный день за окном в мягкие полупрозрачные сумерки. Мартеллар улыбнулся привычному тёплому уюту жилых покоев и не раздеваясь улёгся на широкий диван в гостиной. Он ментально чувствовал присутствие Лейтинн – она молилась в соседней комнате – и не стал её отвлекать. Император лежал, прикрыв глаза и перебирая пальцами мягкий ворс покрывала. Заседание Совета, поединок с Айрилатом и последующий разговор с со-наследницей – уже бывшей со-наследницей – вымотали его так, что думать не хотелось совсем. Пока он может позволить себе несколько часов покоя. Потом начнёт стремительно сжиматься пружина подготовки к Штурму, чтобы осенью швырнуть весь мир в безжалостный котёл войны. Осталось меньше года – слишком мало, чтобы свыкнуться с мыслью о собственной неминуемой смерти. Император знал, что его присутствие на борту сделает «Восходящую звезду» приоритетной целью для противника, а значит, шансов выжить в бою у лейтенанта-связиста Мартеллара Аэнэтара крайне мало, но личное участие было его последним и самым весомым доводом в пользу Штурма. Он не слышал шагов первой леди, но чувствовал, что она вошла в комнату. Лейтинн села на ковёр, положив лицо и руки на диван и сложив за спиной крылья. - Я знаю, что ты сейчас скажешь мне, - между собой они разговаривали мысленно, такая речь быстрее и точнее устной, но более адресная, что очень удобно наедине, - И заранее прошу – пока не надо. Император давно привык, что его жена отвечает на ещё не заданные вопросы. Лейтинн была полубогиней и сильнейшим телепатом своего времени, для неё чужие мысли были открытой книгой, но без разрешения проникнуть в её собственный разум было невозможно. - Тинн, тебе ли не знать, что на войне убивают? А ты рождена для бессмертия. Я не хочу отнимать его у тебя. Несправедливо, если ты погибнешь вместе со мной. Из-за того, что когда-то я был глупым испуганным мальчишкой. Лейтинн бережно провела рукой по его волосам: - Это было вовсе не глупо! Нас обоих чуть не убили, я хотела спасти тебя, но знала только один способ это сделать – связать наши жизни кровью. Мы с тобой стали почти близнецами, и сколько раз это спасало нас? - Много, - согласился Император, - но я видел обратную сторону. И я знаю, сколько сил может отнять у тебя эта связь, когда я ранен. И что ты не можешь это остановить, тоже знаю. Тинн, если меня убьют на войне – а скорее всего, так и будет – ты погибнешь мучительно и страшно, растратив все силы впустую. Я не хочу тебе такой участи. - А я не хочу жить без тебя. Да, ты можешь разорвать связь, а я – нет, потому что это ты проводил ритуал, я могла только подсказывать тебе, что делать, и надеяться успеть. Скорее всего, я в этот раз не смогу тебя спасти, но наша с тобой кровная связь поможет снять проклятие. Проклятие на императорском ожерелье обнаружили больше трёхсот лет назад, когда правил Линтир Аэнэтар, отец Мартеллара. На самом деле оно было явно старше, но так искусно вплетено в благословение, защищающее древний символ власти и его законного обладателя, что долгое время не выдавало себя. Но проклятие делало своё дело, и террсанни из великих семей стали оказываться именно там, где происходили самые разные катастрофы. Так ушла в небытие семья Лакона, одна из тех великих семей, что помнили ещё Черный пожар. Из настолько же древней и благородной Анаррэ сейчас жива только Селлиэн, от Арталоэн осталась Сиэнли, далеко не лучшая представительница своей семьи. И только Аэнэтар на этом фоне выглядели достаточно прилично: их четверо – пока ещё – и они всё ещё у власти. Но всё же… - Тинн, ты что задумала? - Сложный ответ любителям хитрых планов. Проклятие выбирает своих жертв, ориентируясь на Присягу крови. Меня, хотя я тоже её давала, оно до сих пор не замечало из-за того, что я жрица высшего посвящения и не имею права на трон. Но тем не менее я могу быть Хранительницей престола, потому что эта должность временная. У меня будет повод законно надеть ожерелье при том, что я сестра Лунного круга и одновременно принята в семью Аэнэтар. Проклятие окажется в тупике – я для него уязвима и неуязвима одновременно. Для всех, кроме меня, это смертельно опасно, но мне оно не сможет причинить ни малейшего вреда из-за того, что моя жизнь связана с твоей. А против тебя проклятие бессильно, пока ты Император и под защитой благословения ожерелья, которому проклятие не только не противоречит, но и усиливает. - И в чём подвох? – спросил Мартеллар, поудобнее устраиваясь на диване. - В том, что я могу поиграть в Императрицу, пока ты на войне, но не удержу власть, если… останусь последней из Аэнэтар. - Я подумаю, что с этим сделать, - пообещал Император. Он прекрасно знал, что после Штурма беды только начнутся, но предпочитал не говорить об этом вслух. Но разве можно скрыть что-то от полубогини? - Тинн, в чём я не прав? – подумал он, садясь рядом с ней на полу. Не будь он настолько уставшим, принялся бы расхаживать по комнате. - В том, что затеял Первый штурм. Или в том, что не начал с него своё правление. - Тогда я думал, что я дипломат, - неловко отшутился Император. До того, как государыня Инес назвала его своим старшим наследником, он действительно был дипломатом и служил послом на Шадарионе – маленьком мире с большими перспективами. Лейтинн в ответ засмеялась: - Конечно, дипломат - сын воина, побратим воина… - …муж воительницы… - тем же тоном вставил Мартеллар. - …давно отошедшей от дел ради служения Богине, - невозмутимо продолжила Лейтинн, - но знаешь, Телль, в чём ты совершенно точно прав? Останавливаться на полпути нельзя, и сейчас ты можешь только продолжать то, что уже начал. Селлиэн Анаррэ опоздала со своим предостережением на несколько лет. - Ты её не любишь… - Это давно и взаимно. А ты всё время пытаешься уйти от темы. - Я бы с удовольствием ушёл от Штурма. Но уже поздно. Тинн, скажи, война точно на этом закончится? Или это очередная иллюзия? Как было перед Первым штурмом? Лейтинн молчала несколько секунд, как будто ответ, который она знала, был ей отвратителен. - Война закончится, - ответила она, - но я не могу тебе сказать – чем. Мы можем победить, но кайдри знают единственное наше уязвимое место. Если они смогут этим воспользоваться, то это будет конец. Это было сказано уже много раз – в Хабитате собираются провести орбитальную бомбардировку Террсы и ещё нескольких планет Империи, причём их список постоянно менялся. Достоверность этой информации то подтверждалась, то опровергалась, что позволяло сделать вывод – бомбардировка обязательно будет, но кайдри хотят на всякий случай снизить возможное сопротивление. Странно, на мирное развитие ресурсов им не хватает - и откуда бы они взялись на космической станции, давно разорвавшей отношения с метрополией – а на новый вид оружия откуда-то возникли, и дело тут не только в помощи Орхата, Робомира и частично Шадариона. Хабитат бросил все силы на свой единственный шанс на победу - самоубийственный удар в сердце врага. И тогда не будет ни Штурма, ни войны. Ни Террсаннской империи. - Победитель останется жив, - задумчиво произнёс Император, и добавил, снова перейдя на мысленную речь, - звучит как насмешка. - Намекаешь на значение имени Главы Хабитата? – Лейтинн довольно хорошо знала кайдрин, хотя и не настолько, как Мартеллар, свободно говоривший на языке врага. - Да уж, сошлись в бою Победитель и Миротворец… Похоже на начало легенды. - Место в легендах нам с тобой уже обеспечено. Не знали, что песни напишут о нас, И было нас двое. Мы - Он и Она. - У той легенды был грустный конец – одна на двоих вечная жизнь и такое же вечное одиночество, - Император подошёл к окну, задумчиво вглядываясь в начинающийся закат за окном, золотой над белым снегом, странная пародия на герб Аэнэтар – золотое на белом восходящее солнце. Снежноцветовая аллея, на которую выходили окна личных императорских покоев, провожала светило равнодушной молчаливой белизной. Осенью здесь переливались множеством оттенков гордые поздние цветы, всегда уходящие под снег во всём великолепии, весной они проснутся первыми, чтобы преподнести миру сладкие, но ядовитые ягоды. А сейчас покой зимнего царства нарушал только одинокий крылатый силуэт, вышедший с соседней аллеи. На самом деле он не шёл, а низко летел, глядя себе под ноги и иногда цепляя крыльями снег, и тогда вокруг него поднималась маленькая метель. Мартеллар с совершенно неподобающей его достоинству хулиганской ухмылкой бесшумно открыл окно и набрал горсть снега с подоконника. - Увернётся. С такого расстояния тебя мысли выдают, - прокомментировала Лейтинн. Разумеется, она была права – адмирал почти незаметным движением уклонился от увесистого снежка, взлетел, легко преодолев расстояние до окна четвёртого этажа, и демонстративно отряхнул крылья посреди гостиной. - Промазал, - засмеялся он вместо приветствия. Лейтинн помахала ему рукой и закрыла окно – холода она почти не чувствовала, но снег не любила, а Мартеллар риторически спросил: - Мой несносный брат, для кого во дворце двери? - Для воспитанных придворных, - ответил Эрлар, - а я наглый адмирал без малейших признаков совести. Да, кстати, братик и сестрёнка, это только мне кажется, что Айрилат сегодня вездесущ? Пока я тут гулял под вашими окнами, раза три его встретил. Бродит по парку мрачный, как… в общем, очень мрачный, мысли закрыл наглухо – самое поверхностное я подглядел, а дальше ломать защиту не стал, я иногда вежлив. Богатая же у него фантазия по части убийств! - Айрилат – враг, но не предатель, - возразил Мартеллар, - опасен он станет после Штурма. - Вот про то, что будет после Штурма, я и пришёл поговорить. Чего ты хочешь от этой войны? Я тебе пообещал победу, а потом? - А потом будет мир. На моих условиях. Или не будет нас. – Император знал, что это неверно, но позволял себе надеяться. Пусть адмирал сам скажет то, о чём государь не смел даже думать. - Идеалист ты, братец, а я тебе скажу, что второй вариант вероятнее. Мы можем сколько угодно штурмовать Хабитат, но не сможем его завоевать. Только разрушить. - И чем мы тогда лучше кайдри? - Ничем. Те же мерзавцы, только живы будем. Или ты предпочтёшь регулярные штурмы каждые четыре года? - Хорошо, - вслух ответил Император, - ты предлагаешь уничтожить космическую станцию, на которой живёт огромная толпа мирных граждан, и поэтому при всём желании Хабитат не может считаться военным объектом. Ты в курсе, что за такое устраивает Галактический совет? Примерно то же, чем ты пугал Айрилата, только вместо кайдрийских солдат представь орхатских, тёллейских, да хоть детсаррийских. - Так ты хочешь остаться чистым, - адмирал почти шипел, отряхнув с себя напускную весёлость, как только что отряхивал снег, - тогда я разнесу вдребезги этот пиратский притон без твоего согласия! И можешь с чистой совестью отправить меня под трибунал, причин будет предостаточно! - Не смей! – Император ждал этого предложения, но всё же не удержался и впервые в жизни повысил голос на побратима. Это был единственный способ обойтись малой кровью, но жертвовать братом было больно. - На самом деле я серьёзно, - Эрлар достаточно успокоился, чтобы снова говорить мысленно, - Поправь меня, если я ошибаюсь: по галактическому праву в военных преступлениях виноват тот, кто отдал преступный приказ. И если это был глава государства, то мы увидим именно ту безрадостную картину, о которой ты только что говорил. А если зарвавшийся адмирал нарушил прямой запрет Императора? Да, это государственная измена и расстрел, но только для меня, а не для всей Империи. - И ты хочешь, чтобы я отдал тебя этим галактическим падальщикам?! Да я тебя скорее своими руками убью! - А ты думаешь, я приму последнюю пулю от кого-то другого? Мартеллар был прав – они оба пришли к одному выводу. Жизнь адмирала должна была стать ценой мира после Штурма. Но даже Император не в праве даже просить, а не только требовать, от побратима такой жертвы. И знал, что Эрлар сам предложит такой исход. Лейтинн, до этого молча слушавшая разговор стоя у окна, неожиданно спросила: - Эрлар, а ты уже говорил об этом Сатериллин? Она знает, что ты решил умереть? Адмирал осёкся, как будто налетел на невидимую преграду: - Она… Лин, наверное, поймёт. Я на это очень надеюсь. Она ведь тоже воин. Или ты хочешь знать, не дрогну ли я в последний момент? Нет, я буду вспоминать Лайру, я ведь почти забыл её. Боги, как всё просто и больно – я любил её, и она погибла. А те, с кем я изменял призраку, те живы, здоровы, счастливы, и не со мной. Сатериллин не должна умереть, как твоя сестра, ты слышишь, Телль? Потому что... - Потому что ты любишь её, - договорил за побратима Император, - И эта любовь поможет тебе пережить Штурм. Спроси её при случае, не захочет ли она перевестись в Последний рубеж, им хорошие пилоты нужны как воздух. - А это уже ей решать, - мягко, но настойчиво ответил адмирал. Пытаться давить на него таким способом было лишним. - Брат мой, брат мой… - Почти неслышно сказала Лейтинн, - Не бойся ни за неё, ни за себя - я знаю, что вы оба переживёте Штурм. Мы можем распланировать, что будем делать после, но тебе ли не знать, что планы рушатся. А с тебя с твоей врождённой удачей станется вообще умереть от старости в своей постели. - Пророчествуешь? – спросил Эрлар, и почти одновременно с ним Мартеллар поднял взгляд на Лейтинн: - А… наши с тобой дети? – он не хотел знать, видит ли Лейтинн его и своё будущее, но за Мелнэ и Лартена волновался гораздо больше, чем хотел показать на совете. - Точно я тебе не скажу, но скорее всего они тоже будут живы. Мелнэ сильная девочка, и если мир к ней жесток, то мне жалко этот мир. «А Лартену жить бы в более спокойное время», - Император думал это на том глубоком слое сознания, который обычно не виден другим. Хотя, когда рядом полубогиня и внук бога, скрывать мысли бесполезно, если захотят – прочтут, а он даже не заметит. Но Лейтинн и Эрлар не опустятся до этого, и не из-за той пропасти, что всегда отделяла и будет отделять Императора от любого из его подданных, а потому, что Мартеллар был их другом задолго до того, как унаследовал трон. Он был побратимом Эрлара, любил Лейтинн (Асат Арталоэн однажды пошутил, что Тинн – его болезнь, и всем бы так болеть), а теперь, через четыреста лет неразрывной дружбы и любви, их пути расходятся, ведь сегодня каждый из них выбрал собственную смерть. И чем бы ни закончилась война… А впрочем, пусть сначала закончится. До штурма, который позже назовут Последним, оставалось почти десять месяцев по террсаннскому счёту.