Что ты скажешь, однажды Между черным и белым Не увидев отличий? Не ослепнув от правды Незнакомого мира, Что родным притворялся? И глаза поднимая С покоренного пика К еще большим вершинам, Ты расчертишь на клетки, На свои и чужие, Мир, что был у подножий.
Портативное переговорное устройство, встроенное в серьгу, не замолкало ни на мгновение. Военный министр требует отчёта, Лиир сообщает об очередной волне дезинформации с Хабитата – вроде бы утечка из официальных источников о том, что орбитальная бомбардировка – слишком дорогое удовольствие. Первое такое сообщение полтора года назад Арета восприняла со смесью облегчения и досады, что столько усилий потрачено впустую. Потом была следующая «утечка» - бомбы уже давно готовы, и список планет, на которые они обрушатся (тогда ещё только две – Террса и Архелла). Сейчас Арета перестала принимать во внимание диаметрально противоположные сообщения из «официальных источников в Хабитате». Вести информационную войну – не её забота, она командир Последнего рубежа, и задача её подразделения – отразить удар, если он будет. Через час начнут отчитываться командиры отрядов об успешно – Арета надеялась, что успешно – пройденных стрельбах на орбите. А ей в космос больше нельзя. Точнее, можно, но на свой страх и риск. Поэтому испытание собственной удачи стоит отложить до боя. А сейчас – отдавать распоряжения на ходу и смотреть в небо, пока оно ещё мирное, и слушать стук незримых часов, преследующих её с Первого штурма. Всего четыре дня прошло с того заседания Совета, которое уже назвали историческим, а уже едва ощутимо растекается предчувствие беды, неуловимое, как запах дыма. Арета шла по широкой парковой аллее, обсаженной такими древними деревьями, что они помнили ещё предыдущую эпоху. Полуденное солнце начертило на снегу тонкое переплетение теней. Этот парк стоял почти столько же, сколько и город. В нём не было аттракционов и шумных уличных кафе, потому что это – Тихий парк, место уединения и неспешных разговоров с самим собой. Сеть аллей и тропинок – широких, узких и совсем незаметных – пересекала парк во всех направлениях, так что можно было за весь день не встретить никого. Эта аллея была одной из центральных и вела на самую большую из внутренних площадей. Раньше она была пустой, теперь на ней стоит Фонтан памяти. Белая мраморная чаша, от земли и доверху мелким шрифтом исписанная именами. Говорят, надписи есть и внутри фонтана. Огромный памятник погибшим в Первом штурме.Мы построим новый город у серебряной реки, Возведем дома, и храмы, и высокие мосты, Засияют витражами окна башен городских, Будут окна видеть небо, видеть звезды и цветы
. В тишине парка песня была слышна необычно отчётливо. Пел, разумеется, не фонтан, отключённый на зиму, а девочка-археллин в лёгкой чёрной куртке и без шапки. Длинные угольно-чёрные волосы почти не успели растрепаться на ветру и в художественном беспорядке обрамляли тонкое лицо. Она стояла на навесе над одной из скамеек около фонтана, удерживая равновесие крыльями и при этом умудряясь играть на гитаре. Чехол от инструмента, сложенный, лежал на земле. В нём поблёскивало несколько монет, но девочка пела не для заработка – для этого много других мест. Для кого из тех, чьё имя было написано на каменной чаше, звучала эта песня? Спрашивать было бы крайне бестактно.Мы построим новый город из надежды и мечты, Мы украсим стены песней о вернувшихся домой. Этот город – сердце мира, и вовеки не остыть Тем свечам, что ждут на окнах, кто вернется в город мой. Мы построим новый город там, где солнце и луна, И под ясными лучами развевает ветер флаг, И к земле склонится небо, и оно услышит нас, И ответит, что отныне станет наша жизнь светла.
Арета села на скамейку напротив менестреля. Песня была известная, одна из тех, что написаны на волне патриотического подъёма между Штурмами. Но в Тихом парке она звучала совсем не так, как в эфире радиоканалов. Девочка едва заметно улыбнулась неожиданному слушателю, движением плеч поправила сползающий ремень гитары, и в расстёгнутом вороте блеснул серебряный кулон в виде писчего пера. Жрица. Судя по возрасту – недавно получила младшее посвящение.Мы построим новый город из разбитого стекла, Из расплавленных иллюзий возродится новый мир – После Черного пожара, что едва не сжег дотла, Восстает на пепелище вечный город Аллаирн.
Арета поймала себя на том, что мысленно подпевает, хотя и не очень любила эту песню. Песня закончилась, и девочка легко слетела с навеса, который летом был оплетён цветами. Она привычным движением застегнула куртку, вытряхнула монеты в карман, достала из чехла шапку и перчатки, и теперь стало заметно, что ей до этого было холодно. - Добрая встреча, сестра, - девочка оглянулась на Арету с лёгким раздражением, что её отвлекают, и тут же с завистью засмотрелась на кольца на её правой руке. Два алых камня в солнечно-золотой оправе – знак старшего жреческого посвящения, и две направленные навстречу друг другу трёхпалые когтистые лапы, тоже золотые – кольцо высшего офицера. Сложно сказать, какое из них вызвало больший интерес младшей жрицы. - Добрая встреча в пути, старшая сестра. Да согреет песня сердце твоё, - ответила она подобающим приветствием, которое было не только учтивым, но и сообщало, кем была эта девочка. Младшая жрица Разноцветного Бога, покровителя всех, кто может творить, приехала из другого города, судя по чуть более резкому выговору, чем звучит в Сердце мира, - из Хелариса или Лан'Орин, но явно не с другой планеты. И тут же, отступая от принятого этикета: - А вы на военной службе? Пойдёте на Штурм? А мне наставница запрещает. - В Штурме я участвовать не буду, я из Рубежа, - сейчас на ней не надета форма, поэтому о подробностях можно не распространяться, - Но я буду ждать домой сестру и жениха. Если бы не ранение в Первом штурме, она была бы с ними. На «Метком», который Лин не променяла даже на флагман. Или, возможно, с Лартеном на его «Мести». Он улетел сразу после их поспешной помолвки, как и многие, призванные перед Штурмом из резерва. Если бы не рана, Арета была бы с ним. Но кто знает, как бы тогда сложилась судьба Последнего рубежа? Её Бог привёл её туда, где была нужна именно она, Арета Лайто, прозванная Игроком. Во всяком случае, ей хотелось в это верить. – Твоя наставница совершенно права – в войне нет ничего хорошего. Беда в том, что война не спросила нас, хотим ли мы воевать. - Неужели в Последнем рубеже так плохо с кадрами, что вы уже вербуете детей, командор? – Арета увлеклась своими мыслями, и не заметила, как подошёл Айрилат. Это плохо. Хорошо, что он не догадается, что застал её врасплох. - Я совершеннолетняя! – возмутилась младшая жрица, и тут же мысленно спросила у Ареты: - А мне правда можно? Ой! Командор? Так это вы… - Да. Но разрешения на военную службу тебе всё равно спрашивать у своей Старшей, не у меня. Не бойтесь, этель Айрилат, я никого не вербую против воли. Стоило бы уйти от этого разговора. Хотя бы обойти каменную чашу с другой стороны. Тем более, ей и нужно на другую сторону. Пусть Айрилат в одиночестве воздаст почести своим ушедшим, места у этого фонтана предостаточно. Но он шёл за Аретой, обогнав девочку, имя которой командор не успела спросить. - Вы знаете, что никакой бомбардировки не будет? - Это дезинформация, - ответила Арета на ходу, - кайдри чередуют прямо противоположные сообщения. - А что вы будете делать, если на этот раз это правда? - Вздохну с облегчением. - Оставите дело последних четырёх лет вашей жизни и мирно усядетесь рядом с младшим наследником? Не попытавшись доказать Императору, что деньги из казны потрачены не зря? Не верю я в это. Арета резко остановилась и развернулась к Айрилату, полой длинного зимнего пальто зацепив молодую археллин по колену. Та даже не отреагировала, поглощённая свалившейся на неё информацией. - Этель Айрилат, вы меня демонизируете. Да, я вложила в Последний рубеж всё, что могла. Но неужели вы думаете, что мне совершенно не дорог наш мир? - Кто вас знает, командор. Вам легко говорить о войне, вы никого не теряли. К сердцу подступил настолько холодный гнев, что Арета даже не сразу нашла слова, чтобы ответить на это. «Тик, тик, тик», - ответили всё те же проклятые незримые часы. Она цепко схватила своего противника за руку – на его счастье, он не стал вырываться – и подвела к той части фонтана, куда и собиралась подойти. На белом мраморе как раз на уровне глаз невысокой изначальной террсанни были среди прочих написаны в столбец три имени: Астеран Лайто Тиллир Лайто Лаэр Лайто Если бы не Лартен, четвёртым в списке было бы её имя. И, возможно, имя Сатериллин, близнецы не могут жить друг без друга. Айрилат молча смотрел на мелкие буквы на камне. Список его потерь длиннее, но стоит ли этим меряться? - Вы глупая девчонка, Арета! Вы позволяете играть на ваших чувствах, а вас саму разыгрывают, как пешку! - И это причина бездействовать? Все мы – карты в колоде Ускользающего. - А что вы скажете, оказавшись в отбое? Но Арета не ответила на этот вопрос. К ним приближался тот, кого она меньше всего хотела бы видеть у места поминовения ушедших. И, что самое противное, он уже выворачивал из-за поворота аллеи, так что незаметно уйти не получится. - Мрак, только его здесь не хватало, - вполголоса процедил Айрилат. Хоть в чём-то они были солидарны. Халгат Серрикадо был не так давно назначен помощником наместника Деттсы, столицы одного из секторов, активно стремившегося к независимости. Чем новоиспечённый помощник занимался до этого и за что получил повышение, Арета только догадывалась, не имея доказательств, но в разговоре Халгат был крайне неприятен, хотя и безукоризненно вежлив. Он неторопливо подошёл, сдержанно поклонившись Айрилату, почти незаметно – Арете, а девочку так и не удостоил вниманием. - Сестра... - Эрайнна, - подсказала младшая жрица. - Сестра Эрайнна, тебе не обязательно стоять тут и мёрзнуть, - насколько получалось мягко велела Арета. - Это означает «не подслушивай»? Арета кивнула – именно это она и имела в виду. Эрайнна действительно была одета не по погоде, да и нечего ей тут сейчас делать. Разговор с Халгатом всегда на грани оскорблений и желания окунуть его головой в фонтан. - На полчаса, чтобы точно хватило, - это подумал уже Айрилат. Если бы Халгат мог слышать мысленную речь, он посчитал бы эти слова поводом для дуэли. Но у него, как и у многих представителей его расы, с телепатией было трудно. У помощника наместника эта черта проявлялась особенно ярко – он совсем не мог видеть мыслеобразы и воспринимать мысленную речь, что делало его почти калекой среди террсанни. - С вашего позволения, я вас покину – спешу, - сказал Айрилат уже вслух, так, чтобы его слышал Халгат, и ушёл по одной из нескольких сходящихся аллей. Арета собралась сделать то же самое, тем более, что спешить ей скоро действительно придётся, но Халгат уже начал разговор: - Этелин Арета, вас можно поздравить с помолвкой? Крайне невежливо с моей стороны явиться без подарка, но что может быть лучше того, что вы уже заранее получили от родителей жениха. Арета в ответ улыбнулась насколько получалось беззаботно. Это был не первый намёк на то, что её стремительное повышение в звании было заслугой исключительно её близости с Лартеном. Особенно от тех, кто не видел Рубеж на учениях. - Я служу своей стране, какое бы звание ни носила. Но я не знала, что и у вас есть, кого вспомнить у Фонтана. Вашего сектора война не коснулась. Халгат прекрасно владел мимикой, но скрыть досаду в мыслях у него не получилось: - Мне нет в этом нужды – война действительно не коснулась детсарри. Я пришёл сюда, потому что искал вас. Ностальгируете по настоящей войне? - Да как он смеет! Госпожа командор, зачем вы разговариваете с предателем? - Сестра Эрайнна, вы ещё здесь? – Арета удержалась от гораздо более резкой формы вопроса. Эрайнна медленно взлетела, всем видом показывая недовольство. Упрямая… Лично Халгат возможно ни в чём не виноват, но отношения между детсарри и остальными расами Империи были напряжённые. Сложная структура межрасовых отношений в Террсаннской империи брала своё начало во временах настолько давних, когда ещё никакой Империи не было, а была только одна планета и трудности её жителей, которые позже назовут себя изначальными террсанни, с полётами в космос и заселением других планет. Так появились ещё две расы, которые поначалу считались младшими, а затем стали равными – крылатые археллор, сейчас – самая многочисленная раса, некоторые иномирцы считают старшими именно их, и метаморфы-квайннто, жители водных миров. Скоро к ним добавится и ещё одна, инлиор, будущие космические бродяги, а пока – младшие, но близкие к тому, чтобы через несколько поколений стать наравне с остальными. Детсарри же были отдельной системой внутри системы, у них было три собственных расы, строго разделённых по функциям в обществе. В отличие от остальных народов, они не были полностью созданы на основе генома изначальных, а были отдельным видом, который стал совместимым с террсанни. Теперь из-за этого стали возникать конфликты. Пока мелкие, но кто знает, когда они вырастут в большие беды. Детсарри редко говорят открыто о своих трудностях. Вот и сейчас помощник наместника Деттсы всё никак не может начать разговор о том, зачем же он пришёл. - У меня нет причин ностальгировать. Зачем вы искали меня, этель Халгат? На разговор с вами у меня всего двенадцать минут. На самом деле времени было чуть больше, но тратить его на Халгата было бы непозволительно. - Если коротко, - ответил детсарри, - затем, чтобы задать один-единственный вопрос. Вы и правда верите в то, что делаете нужное дело? Вы позорите свою страну и отнимаете ресурсы у настоящей армии. Я не знаю, как вам удалось заморочить голову правящему дому – расовая солидарность, что ли – но как вы посмотрите в глаза вашему распрекрасному младшему наследнику, если из-за вашего Последнего рубежа Империя проиграет войну? Если вообще будет, перед кем каяться. Арета почувствовала себя так, как будто это её окунули головой в фонтан. О том, что Рубеж бесполезен, ей приходилось слышать не раз. В начале этого пути она и сама сомневалась в том, что внезапное прозрение не было наваждением после ранения. И очень удивилась, когда Первая леди, наделённая куда более сильным даром предвидения, просто сказала ей: «Победитель останется жив, ты это уже слышала. Твоя задача – остаться живой». Арета создала Последний рубеж практически из ничего, из легковооружённого околопланетарного патруля, горстки добровольцев и убеждённости в своей правоте. И за три года он стал полноценным военным подразделением, подчинённым лично Императору, охватывающим девять самых важных планет Империи. А незримые часы, которые слышат только она и Сатериллин, продолжают отмерять истекающее время. И всё равно звучит этот распроклятый вопрос – а что, если бомбардировки не будет? Но разве его в праве задавать один из правителей того сектора, который вообще в войне не участвовал и не намерен? - Разумеется, бездействие вашего сектора гораздо лучше скажется на боеспособности армии. Да, по новому соглашению о частичной автономии – а случайно ли его приняли прямо перед войной? - вы не обязаны вводить у себя военное положение и участвовать в боевых действиях, когда вся Империя воюет. У меня к вам встречный вопрос – насколько быстро вы пересмотрите свою автономию, если мы победим в войне? - А вы так уверены, что победите? Знаете, в чём преимущество нашей автономии? Если вы правы, то бомбить будут ваши планеты, а не наши. Вы будете ослаблены войной, а мы – станем процветать на ваших руинах. И это мы унаследуем вашу славу Империи, которая никогда не воевала. Именно поэтому ни на Деттсе, ни на других планетах нашего сектора, вашего Последнего рубежа не будет. - Мрак вас поглоти, Халгат, вместе со всем вашим сектором! – выругалась Арета. Она не стала добавлять к словам псионическую силу, чтобы они стали полноценным проклятием. Всё равно, кто был прав в этом споре, станет ясно только после Штурма. – Война всё расставит на места, - добавила она уже гораздо спокойнее. - Конечно, - как-то отстранённо ответил Халгат и, отвесив ей издевательский поклон, удалился туда же, куда только что ушёл Айрилат. Вот только зря надеется – Айрилат враг Императора, а не Империи, и если честность Халгата вызовет у него хоть малейшие подозрения… Переговорное устройство – всё-таки удобно встраивать их в украшения, так они не занимают места – снова ожило запросом на связь. - Госпожа командор, все цели поражены успешно, время на манёврах – 3 часа 16 минут. - 3-12, наши быстрее. - 3-20, кто раньше отчитался, тот и прав. - Подхалимы. - Отставить разговоры, на космодроме потреплетесь, - Арета привычно одёрнула подчинённых. Что бы ни было, но она делала то, что могла. Незримые часы продолжали отсчитывать время. Тик, тик, тик… *** Запрос на связь. Уже третий подряд, а ответа всё нет. Личный комм вообще выключен уже четвёртый день, как будто на том конце не ждут звонка. И можно прекратить эти глупые попытки узнать то, что и так очевидно, но… Пустота в душе разъедает. Она всегда одна, что бы ни происходило вокруг, но при этом всем от неё что-то нужно. Тётушке Селлиэн нужно, чтобы она принесла Присягу крови, но этот древний ритуал, которым когда-то были созданы Великие семьи, сейчас не значит совершенно ничего, просто избыточная формальность, чтобы иметь возможность побороться за трон. Главе дома Сардис нужны её деньги на очередной проект, а до того, как она унаследовала всё состояние семьи Арталоэн, потому что больше некому, он с ней даже не здоровался. Адмиралу нужна красивая любовница. Она всё ещё уверена, что нужна, хотя после Штурма он решил, что между ними кончено совсем и навсегда, и даже ментальную связь разорвал, будучи особо в гневе. А теперь она безуспешно звонит на его комм, чтобы хоть как-то развеять эту жгучую пустоту. Не на личный – он отключён. Сиэнли Арталоэн настолько отчаялась, что уже в четвёртый раз вызывает адмирала по служебному коммуникатору. - Да, Сиэнли, что случилось настолько срочного? – наконец, он всё-таки ответил. Это внушало надежду, несмотря на то, что явно не рад звонку и даже не соизволил включить изображение. - Я хотела тебя видеть. Ну и не только видеть, - мягко проговорила Сиэнли, очень надеясь, что адмирал не один, и его спутнице прекрасно слышно разговор. – Эрлар, ты ещё в городе? - Очнись, Синна, нет, конечно. Я улетел сразу после совета, четыре дня назад, между прочим. Завтра я буду на Алдароне, и мне станет не до разговоров. Система связи, которая использовалась в Террсаннской империи, была основана на тонких псионических взаимодействиях, поэтому никогда не давала сбоев и позволяла вести переговоры практически без задержки, даже если собеседники находились на разных планетах или в космосе. - Потому что на Алдароне тебя ждёт твоя рыжая жрица? – спросила последняя из Арталоэн. Она ревновала и не скрывала этого. Строгостью нравов адмирал не отличался никогда, по крайней мере, до Первого штурма, и Сиэнли не без оснований считала себя первой среди претенденток на его внимание. А теперь всё это достаётся другой, а ведь Сиэнли красивее и знатнее. - На Алдароне меня ждёт работа, - процедил Эрлар, начиная терять терпение. - Столько работы, что ты и представить себе не можешь, Сиэнли Арталоэн. Война, к твоему сведению, это не только наградное оружие и офицерские кольца. И, если тебя это так волнует, у Сатериллин работы тоже будет немало. - И поэтому сейчас вы заранее навёрстываете упущенное, - рвать так рвать. По живому. Сиэнли и без того давно перестала чувствовать его эмоции, а у неё самой осталась только горькая ревность к этой жрице. Хотя вряд ли дело только в ней. - А вот это уже не твоё дело, - холодно ответил адмирал. – Сиэнли, давай прекратим этот разговор до того, как он станет скандалом. - Хорошо, давай закончим. Ты ведь не последний мужчина в мире, - Сиэнли прекратила вызов. Вот, значит, как. А что, собственно, между ними было? Можно сказать, что ничего. Просто ни к чему не обязывающие встречи, сначала редкие, потом всё более частые. Ни он, ни она не были друг у друга единственными. О любви тоже речь не шла. Скорее, это был договор – мы вместе до тех пор, пока нам обоим это нравится, а как только это перестанет быть так – сразу же разойдёмся. И никаких обещаний. Он был всегда честен с теми, с кем делил постель – это только для тела, а душу трогать не смей, даже если вдруг найдёшь. Такое отношение никогда не становилось неприятным сюрпризом, он всегда предупреждал заранее и был готов к любому, сколь угодно резкому отказу. Но ведь находились и такие, как Сиэнли, и немало. И она никогда не задумывалась о том, что это может однажды закончится. После Первого штурма всё стало по-другому. Все террсанни, почти независимо от расы, – псионики, телепаты, и этим пропитаны все проявления их жизни. Близость тела не полна без близости духа, а с этим у Сиэнли и Эрлара стали возникать большие проблемы. Он не мог не думать о войне, она же не могла видеть в его мыслях все эти ужасы. Он утверждал, что это – его мир, в котором он живёт всю жизнь, просто Сиэнли раньше не замечала. Их встречи вместо удовольствия стали приносить боль, адмирал замыкался в себе, всё чаще избегая своей любовницы, а она надеялась, что это пройдёт, коротая время с другими. А рыжая жрица неизменно была рядом с адмиралом, как тень. Её и называли Тихой тенью за умение оказываться в нужных местах, и при этом совершенно незаметно. А Сиэнли так не могла, и теперь поплатилась за это полным и окончательным одиночеством. Так. Хватит. Ещё не хватало утонуть в собственных слезах. Всё у неё будет, утешила себя Сиэнли. Она сделает часть из того, что от неё просят, а потом будет сама ставить условия. Ей не нужна Присяга крови, чтобы стать следующей Императрицей, потому что она-то точно переживёт войну. И адмирал вернётся к ней, как только обнаружит, что Тихая тень не настолько спокойно относится к его походам на сторону. А с домом Сардис всё гораздо проще – Римель хочет всего лишь денег, а что потребовать от дома, занимающегося научными разработками, всегда найдётся. Сиэнли небрежно бросила портативный комм на диван, и подошла к зеркалу. Прежде чем заниматься важными делами, нужно привести себя в порядок. Она сняла заколку, любуясь, как её золотистые волосы рассыпались по плечам. Могли бы быть и подлиннее, но с этим ничего не поделаешь – волосы у изначальных террсанни растут медленно, и их длина зависит от псионической силы. А Сиэнли в этом плане ничем особым не примечательна, поэтому вряд ли даже к старости они отрастут длиннее, чем до поясницы. Ну и ладно, зато ей можно не утруждать себя сооружением сложной причёски, как это почти всегда приходится делать Сатериллин и Арете. И как адмирал не путает двух близняшек? Или он всё-таки спит с обеими? Впрочем, неважно. Сиэнли внимательно разглядывала своё отражение. Золотистая кожа, тонкие черты лица, обрамлённого золотистыми волосами, и ярко-золотые глаза. Классическая внешность изначальной террсанни, за что некоторые иномирцы прозвали их Золотыми. И что он нашёл в этой бледной рыжей тени, она же в дочери ему годится. Сиэнли, впрочем, тоже, но она хотя бы не настолько неприлично молода для такого любовника – ей почти триста лет, ему – хорошо за четыреста, а рыжим близняшкам месяц назад исполнилось двести семь. Как ни старалась, Сиэнли не могла не думать о своей ревности. Наверное, стоит начать сегодняшнюю череду встреч с Римеля Сардиса, он, как и весь его дом, отличается почти патологическим спокойствием. Значит, одеться поскромнее – на него всё равно не действуют короткие юбки и глубокие вырезы, а вот колец стоит надеть побольше. Террсанни придают большое значение украшениям, это своеобразный язык, позволяющий легко определить, кто перед тобой. Кулоны – это глубоко личное, символ души, и их редко носят больше одного. Браслеты надевают в качестве символа какого-либо обета, а кольца – показатели статуса. У Сиэнли их нашлось не так уж много – кольцо главы дома Арталоэн (ну нет специального символа последней в роду), кольцо наследницы дома Анаррэ, хоть она и не принадлежит к нему, но из этой семьи её мать. Тётушка Селлиэн, мамина сестра, предлагала Сиэнли сменить семью, но та отказалась – ведь это значило бы, что Арталоэн больше не будут существовать. Вот и всё, кольца кончились. Всего два, а стоило бы заслужить большее. На улице было тепло, и Сиэнли обошлась простым облегающим золотисто-коричневым платьем с длинными рукавами и серебристым пальто. Шапку она посчитала излишней, ведь дойти до кара можно и так. В Аллаирне принято много ходить пешком или летать, если ты археллар, а транспортом пользоваться только тогда, когда спешишь, везёшь тяжёлый груз или просто есть необходимость ехать через весь город. Но ехать из Первого камня в Университетский квартал довольно долго, тем более, что самый короткий путь её не устраивал, он проходил через Огненный квартал, а если объезжать Великий храм и императорский дворец с запада, будет слишком долго. Ехать придётся по левому берегу незамерзающей Рины, которая в этом году всё-таки замёрзла, пересекая два моста, а там – в обход Тихого парка через Новый город и деловые кварталы. Не так быстро, как хотелось бы, зато не придётся даже издали видеть дом, где живут рыжие близняшки. По дороге можно было бы о многом подумать, но думалось в который раз о том, как глупо получилось с Эрларом. И вроде бы на эти мысли у неё было три предыдущих года, а оставить её они не могли. Сиэнли смотрела в окно, разгоняя горькое чувство обиды. Новый город переливался на солнце стеклом высотных зданий. Было немногим за полдень, и за окном кара кипела жизнь – в деловых кварталах бессонного Аллаирна зарабатывают и тратят состояния. Или проигрывают – вот светится огромная вывеска «Полёта над небом», знаменитейшего игорного дома. И рядом – маленький, но яркий указатель «84+», не столько отгоняющий, сколько привлекающий любопытных подростков, которых всё равно туда не пускают. Когда-то и Сиэнли пыталась всеми доступными способами уговорить вежливого охранника пропустить её в «Полёт над небом» вместе со старшими двоюродными братьями. Разумеется, потерпела поражение. Потом выросла, и оказалось, что в лучшем игорном доме Империи действительно играют на очень большие деньги, или очень странные желания, иногда с улыбкой проигрывая даже именной кулон. А она ожидала совсем другого… Как ей позже ехидно сказал Эрлар, предполагается, что после совершеннолетия появляется способность думать головой, а не то, о чём подумала Сиэнли. Да что же это такое, о чём бы она не думала, всё равно из-за какого-нибудь закоулка сознания выглядывает адмирал. Вот же зараза крылатая! Хотя да, крылья у него такого цвета, что ни у кого больше нет. Кар пронёсся обратно на правый берег через Быстрый мост, стремительно пролетел довольно спокойный в этот час квартал Разноцветного Бога, прошуршал по тихим улицам Университетского квартала к роскошной стоянке особняка-лаборатории Сардис. Вот и приехали. Сиэнли легко выскочила из машины, не оповещая никого о своём прибытии. Дорогу в рабочий кабинет Римеля она и так найдёт, а больше ни перед кем в этом доме она отчитываться не собиралась. Приёмная главы дома располагалась довольно далеко от стоянки, и Сиэнли уже успела пожалеть, что не вызвала никого из обслуживающего персонала, чтобы её проводили – идти одной и молча было невыносимо. Дверь в одну из лабораторий не была закрыта, и оттуда донёсся обрывок разговора: - …Империя так легко не расстанется с половиной территории! Видимо, помощник детсаррийского наместника, не так давно приехавший в столицу, говорил долгую и проникновенную речь, не предназначавшуюся для чужих ушей, но может ли сказанное вслух быть тайной? Ещё не до конца понимая, зачем она это делает, Сиэнли вошла в лабораторию. - С половиной – конечно же нет, - сказала она вместо приветствия, - но если бы я стала Императрицей, то могла бы существенно расширить автономию сектора Деттсы. Вам очень мешает невозможность говорить мысленно, этель Халгат. А вас, господин вице-командор, я не ожидала увидеть в такой компании. Лиир Сардис смотрел на неё изучающее, Халгат Серрикадо – насторожено. Если они и ждали кого-то ещё, то явно не её. - Мы оба работаем над одним проектом, так что нам важны в том числе и его политические последствия, - как всегда замысловато ответил заместитель командира Последнего рубежа. И добавил уже мысленно, - Уходите отсюда. Немедленно. - И над каким же, позвольте спросить? – Сиэнли даже не подумала прислушаться к мысленной просьбе вице-командора. В курсе ли его непосредственный командир, чем он занят за её спиной? Вряд ли, иначе она была бы здесь. - «Зелёная ветвь», этелин Сиэнли, - ответил за Лиира Халгат, - это проект, который позволит детсарри перестать зависеть от Песни Мира и безболезненно выйти из состава Террсаннской империи. Возможно, если бы вы и правда были Императрицей, это могло быть легче, но неужели у вас появились законные возможности ей стать? - Лиир, это что, заговор? – Сиэнли отчаянно посмотрела на вице-командора. - Дошло наконец? – холодно ответил тот. – Если хотите жить. Уходите сейчас же, – Лиир, в отличие от Халгата, владел мысленной речью, но говорить мог только отрывистыми фразами и довольно медленно. С той скоростью, с которой обычно говорят вслух. Воспользоваться его советом было бы самым правильным, но уходить Сиэнли не спешила. - Вы считаете, что псионическая сеть ваших Деревьев ничем не уступает Песни? Что она сможет также хорошо поддерживать систему связи и навигации? При том, что Песнь Мира основана на ментальных связях и нейтральна сама по себе, а Деревья – отдельные личности и борются за первенство, и только Песнь Мира не даёт им окончательно переругаться. - Считаем. И делаем всё, чтобы Деревьям не требовался контроль Песни Мира. Вы не ответили на мой вопрос, этелин Сиэнли. Я всего двое суток в столице, и кто только не успел сказать, что не доверяет мне, включая нашу недавно назначенную госпожу командора. Последней из Арталоэн не пристало находиться в моём обществе. Тем более, я слышал, вы оппозиционно настроены к правящему дому. - Да, оппозиционно, - ответила Сиэнли, закрывая за собой дверь. Ни Халгат, ни Лиир не переменились в лице. – Я могла бы стать младшей или даже старшей наследницей, но Император предпочёл отдать эти титулы собственным детям. И я считаю, что семья Аэнэтар слишком долго находится у власти. Три государя подряд – это уже слишком похоже на попытку присвоить себе единоличное право на трон. Четвёртая Аэнэтар в императорском ожерелье – это будет уже слишком. Поэтому следующей Императрицей буду я. Хотя бы потому, что не стану так глупо подставлять свою голову на войне. - Хмм…, - протянул Халгат, уже с гораздо большим интересом слушая Сиэнли. – Мне нравится ход ваших мыслей, этелин хэнн Сиэнли. Или вас можно заранее назвать государыней? Вы не погорячились, когда говорили о возможном расширении детсаррийской автономии? Сиэнли задумалась, но ненадолго. От неё не ускользнуло, что Халгат употребил другое обращение – этелин хэнн, моя госпожа, принятое для наследников престола и других приближённых Императора вместо привычного этелин, обращения к знатной, но не обременённой слишком уж высокой должностью особе. Это льстило. «Боги, что же я сейчас делаю?», - подумала Сиэнли, но боги, как и полагается в таких ситуациях, молчали. - Нет, не погорячилась. А вы желаете чего-то другого? - Признания независимости Детсаррийской Империи как отдельного государства. Это очень много, но я знаю, что предложить вам в обмен. Что если я скажу вам, как сделать так, чтобы вы совершенно точно остались единственным претендентом на трон? У меня достаточно тёмное прошлое, я имел дело с наёмниками, нашими и иномирными, и знаю тех из них, кто способен решить вашу проблему. Но моё состояние не настолько велико, как ваше, его может не хватить на их услуги. Сиэнли слушала витиеватую речь Халгата, и ей казалось, что она видит дурной сон. Но не она ли только что думала, что станет Императрицей во что бы то ни стало? Дело всего лишь в деньгах, а своими руками ей не придётся делать ничего. А после того, как всё свершится, Халгат вряд ли станет распространяться о том, как она пришла к власти – ему это будет невыгодно и опасно. - Этель Халгат, вы предлагаете мне совместными усилиями нанять головорезов, которые убьют Императора и обоих его наследников? – всё же, это должно быть произнесено вслух. - Не просто головорезов, а элитный отряд. Гибель в бою – что может быть почётнее, а виноватыми всё равно посчитают кайдри. Вы всего лишь скажете мне, какой корабль подлежит уничтожению. Наш Император будет на корабле своего сына, на «Мести»? Можно было согласиться, тем более, что и это принесло бы ей выгоду. Но Сиэнли не стала. Всё равно скоро эта информация станет общеизвестной. - Нет. Это будет эсминец «Восходящая звезда» с гарнизона Антара. Лартен остаётся командовать «Местью», а корабли, которые отрядят для эвакуации пленных, ещё не утверждены. Сколько хотят ваши наёмники? Халгат назвал цену. Лиир молча стоял за его спиной. Сиэнли поняла, на что решилась. Впрочем, потом будет уже не важно. Императрица может скрыть то, что пришла к власти кровавым путём.