Если бы

      Никогда еще пробуждение не было настолько приятным. Тягучее чувство полного удовлетворения проникало в каждую клеточку его организма. Казалось, с ним случилось что-то удивительное, невероятное, волшебное…       Приоткрыв глаза, Тэгун лениво скользнул взглядом по комнате, невзначай отмечая, что уже довольно поздно, потому что солнце высоко в небе, а яркий свет заливает всю спальню, заставляя мелкие пылинки кружиться в веселом хороводе и застывать в воздухе.       Мужчина лежал на животе, прижимаясь щекой к белоснежной подушке, и некоторое время разглядывал пейзаж за незашторенным окном. Даже несмотря на то, что сейчас всего лишь весна, здесь, на Чеджу, действительно, очень красиво… Снова прикрыв глаза, несколько секунд он наслаждался расслабляющим блаженством, витающим в комнате…       Зевнув и потянувшись, он перевернулся на спину, чувствуя настолько приятную усталось, что, казалось, подняться с кровати и сделать хотя бы шаг у него вряд ли получилось бы. Не понимая, что могло превратить его из энергичного человека в ленивца, Тэгун медленнно повернул голову, намереваясь проверить, спит ли еще его жена.       И она, действительно, спала. Правда поза для сна была очень странной. Моргнув несколько раз, Лео привстал на локте, пытаясь осмыслить то, что видит.       Девушка лежала на боку, спиной к нему, и свернувшись в позу эмбриона. Ее красноватые в лучах весеннего солнца, волосы разметались по подушке, падая на лицо. Белоснежные запястья девичьих рук почему-то перетянуты его ремнем, пряжка которого впивается в покрасневшую, покрытую наливающимися багровой краской синяками, нежную кожу.       Что вообще происходит?       Аккуратно коснувшись холодной руки девушки своей, Тэгун тут же немного ослабил ремень, позволяя крови постепенно прилить к зафиксированным кистям ее рук. Помассировав пальцы и морщась от вида оставленных на коже следов, он вытащил ее запястья из петли.       Что, черт возьми, произошло?       Опустив взгляд ниже, Лео понял, что на Са Ран все так же надета его рубашка. Она доходила ей почти до середины бедра и… Этих синяков вчера не было. В этом он был уверен. Они отличались по цвету: некоторые из них уже преобрели синеватый оттенок, а некоторые представляли собой небольшие красноватые пятнышки. Судя по всему, от пальцев.       Чертыхнувшись вслух, Тэгун легонько перевернул девушку на спину. Она не спала больше, он чувствовал это. Но ее по-прежнему плотно зажмуренные глаза и до хруста стиснутые зубы говорили о том, что видеть его, а тем более говорить с ним, ей вовсе не хотелось.       А еще ее трясло. Нехило так трясло. Словно в лихорадке. Да и скатывающаяся из уголка глаза к виску слезинка не добавляла оптимизма.       Лицо Са Ран было невероятно бледным: не было ни здорового румянца, ни хотя бы намека на улыбку… Да какая, к черту, улыбка, если на ее щеках тоже проступали темнеющие пятна от его пальцев!..       — Са Ран~а… — тихий шепот отдавался от стен залитой солнечным светом комнаты, превращаясь в оглушительное крещендо. Так казалось обоим. Наверное… Он не знал…       Рывком откинув край неплотно запахнутой рубашки, Тэгун едва сдержал рвущийся наружу поток ругательств. Покрытая кое-где уже потемневшими пятнышками полупрозрачная кожа казалась еще бледнее, чем была на самом деле.       Россыпь этих небольших ярко-красных шрамиков, проступающих на ключицах и прикрытой тонким лифом груди, и искусанная до крови нижняя губа подталкивали сделать один-единственный вывод — их слишком много для секса по согласию.       Что происходит?       Опустив взгляд еще ниже, он испугался не на шутку. Мягкий живот Са Ран тоже был покрыт следами его пальцев, а на внутренней стороне бедер засохшая беловатая жидкость имела какой-то странный розоватый оттенок.       Это… он? Он превращается в чудовище? В того, кем его считали в детстве?       Снова скользнув взглядом к лицу девушки, Тэгун заметил, что она пытается еще сильнее зажмурить и без того плотно закрытые глаза и крепче стиснуть зубы. Наверное, если бы у него в ушах сейчас не пульсировала с такой силой кровь, он мог бы услышать их хруст.       — Са Ран~а… — это снова прозвучало слишко громко, а всхлип, который последовал за этим единственным словом заставил мужчину вздрогнуть.       Вскочив с постели, Тэгун едва удержался на ногах. Перед глазами вспыхивали обрывки вчерашнего дня и ночи, о которой лучше было ничего не знать. Зажав голову между ладонями, он медленно отступил на шаг… потом еще на один… пока не упал в одно из глубоких кресел, обтянутых холодной кожей.       Такой жалкий!       До чего же реальный голос… И знакомый… Как будто рядом стоит Мин Дже и насмешливо смотрит на него, говоря, что он простак, как и его отец.       Тебе так понравилось?       Са Ран касается проступающих на груди следов от его поцелуев и, ухмыльнувшись, говорит что-то о совести…       Не надо! Остановись! Пожалуйста…       Ее голос звучит громче. Она совсем рядом… Даже ближе…       — Зачем? — изо всех сил ударив по подлокотникам кресла, Тэгун повторял это снова и снова, и снова… — Зачем? Зачем?!       Громкий всхлип, донесшийся с кровати, заставил мужчину вздрогнуть. Он посмотрел в ту сторону, где с горем пополам Са Ран все же села, опершись спиной о резное изголовье кровати и крепко прижав согнутые в коленях ноги к груди. Она казалась такой маленькой — невероятно маленькой — на этой огромной кровати со сбитыми, кое-где испачканными простынями. И такой несчастной, что узнать в ней ту дерзкую девчонку, которая, как фурия, влетела в его кабинет и обвинила Хакена во всех смертных грехах, было просто невозможно. И ему это не нравилось. Как не нравилось и то, что, по всей видимости, приступ снова повторился. Причем такой оглушающий по своей силе, что контролировать себя он просто не смог.       Похоже, следующий курс терапии придется начать немедленно…       

***

      Время летело, а Са Ран по-прежнему не сдвинулась с места. Она не хотела этого делать, да и не могла, если честно. Все тело нещадно ломило, затекшие ладони покалывало от прилившей к ним крови, а живот переодически пронзала тупая боль, не имеющая, впрочем, ничего общего с тем, что в последний раз она ела еще тогда, на свадьбе, если не считать с трудом выпитого вчера кофе.       Чувство, что она испачкалась в чем-то непотребном, пронзало все сильнее с каждым мгновением, а тянущая боль внизу живота напоминала о том, что произошло на этой самой кровати несколько часов назад.       Стерев со щек непрошенные слезы, Са Ран решительно спустила ноги с кровати. Неприятные ощущения тут же дали о себе знать, заставляя девушку поморщиться. В душ. Сейчас главное смыть с себя очевидные следы насилия. Хотя… так ли это важно? Все может повториться в любой момент, и помешать мужу она все равно не сможет.       Сделав шаг к ванной, Са Ран обернулась на то самое кресло, где час назад сидел Тэгун. Оно было таким же, обычным. После использования с ним ничего не случилось. Оно все еще блестит в лучах солнца, словно не на нем совсем недавно вымешали гнев.       В отличии от нее. С ней все не так просто. Ее сломали. Окончательно. Потому что единственное, чего ей сейчас хочется, исчезнуть и как можно быстрее, чтобы никто никогда не узнал о ее позоре.       Муж ушел минут двадцать назад. Он ничего не сказал, просто сходил в душ, переоделся и ушел. Ушел, оставив ее одну в этом огромном номере отеля на берегу океана…       

***

      Сказать, что у нее что-то болит, ничего не сказать. Завязав на талии поясок белоснежного халата, Са Ран с трудом добралась до двери в коридор. Каково же было ее удивление, когда горничная молча прошла в номер и стала сервировать небольшой столик в гостиной.       Как-то странно взглянув на Са Ран, девушка поставила на стол небольшую чашку с рисовой кашей, от которой поднимался просто божественный аромат морепродуктов.       — Господин Чон сказал, что Вы неважно себя чувствуете и велел принести Вам завтрак в номер, — горничная улыбнулась. — Это рисовая каша со свежими криветками. Ее лучше съесть пока она еще горячая. Приятного аппетита, госпожа, — поклонившись, девушка вышла из номера, тихонько прикрыв за собой дверь.       Госпожа…       Присев на край дивана, Са Ран все еще в шоке переводила взгляд с захлопнувшейся двери на кашу и обратно.       Господин Чон попросил принести ей завтрак? Очень странный поступок, если учесть все, что произошло между ними в этой комнате и за ее пределами. Может, он думает, что так загладит свою вину?.. Заставит ее рассыпаться в благодарностях?..       Урчание желудка вывело девушку из транса. Пожалуй, ей действительно стоит подкрепиться. Усевшись за небольшой столик у окна, Са Ран с наслаждением проглотила первую ложку ароматной каши. Она оказалась еще и невероятно вкусной, так что через несколько минут посуда оказалась пустой, а девушка, схватив стакан сока, поудобнее устроилось в небольшом кресле, поджав под себя ноги.       Ее взгляд устремился вдаль, туда, где сквозь панорамное окно был виден океан. Комок в горле снова дал о себе знать, перекрывая доступ кислорода и заставляя слезы снова выступить на глазах.       Ей казалось, что за последний месяц с ней случилось все, что только могло случиться.       Сначала Ми Рэ оглушила ее новостью о том, что беременна. Потом разборки с Хакеном, перед которым ей, кстати, до сих пор стыдно.       Да и Хек довольно неожиданно вернулся в Корею. Более того, его поведение напоминало поведение настоящего старшего брата. И это немного настораживало. Он же всегда был на стороне отца, всегда… И то, что он помог ей сбежать из Сеула… Он стал тем, на кого можно положиться. Или это всего лишь иллюзия?..       Знакомство же с Чон Ван Гоном и его сыном не принесло ей ничего, кроме отчаяния. А еще она поняла, что совершенно не знала свою мать. Как эта хрупкая женщина может манипулировать людьми после смерти, если даже при жизни этого не умела.       И завещание дедушки… Почему именно она? Отец всегда твердил, что мама была с ним в ссоре, так счего бы ему оставлять ей большую часть своего имущества?       А свадьба… Все, что случилось за последние два дня вообще не казалось реальным. Но тянущая боль, гнездившаяся внизу живота и поселившаяся в кажной клеточке ее тела, не позволяла ни на секунду забыть о том, что произошло.       Всхпипнув и с силой стиснув кулачки, так, что короткие ноготки впились в ладони, Са Ран прикрыла глаза, пытаясь остановить поток рвущихся наружу рыданий. Но слезы проступали под влажными ресницами, которые полумесяцами оттеняли бледную кожу ее щек.       Сколько времени прошло прежде, чем девушка сумела-таки успокоиться, Са Ран не знала. Да и не думала над этим. Сейчас она вообще не думала, не могла. Ей просто хотелось вернуть время назад и избежать того, что с ней случилось. Хотелось держаться подальше от Тэгуна, потому что, если он снова коснется ее хотя бы пальцем, она просто рассыпется, превратится в пыль. Обычную… дорожную… пыль…       Стерев до боли стиснутым кулачком очередную слезинку со щеки, Са Ран глубоко втянула в себя воздух, пытаясь успокоиться. Хотелось исчезнуть, раствориться… Только чтобы не переживать снова этот кошмар, который и забыть-то вряд ли получится…       Спустив ноги с кресла, Са Ран решительно, насколько это было возможно направилась к сумке со своими вещами. Нужно избавиться от этого тошнотворного чувства, будто она загнанный зверек, хотя… Так и есть…       

***

      — На берегу океана всегда холоднее, правда? — вздрогнув от неожиданности и какого-то другого, менее нормального чувства, Са Ран резко развернулась к говорящему. Это был невысокий паренек лет двадцати, и выглядел он довольно приветливо: улыбка превращала его почти в ребенка, а глаза-щелочки, наверняка, заставляли людей вокруг улыбаться в ответ. Но не сейчас… и не ее…       Отступив на шаг, девушка, не сводя взгляда с паренька, сделала еще несколько шагов назад. Что ему нужно? Крепче запахнув на груди ту самую кофту, которую вчера так бесцеремонно стянул Тэгун, Са Ран уже собиралась развернуться и убежать, как неожиданно сильная ладонь сомкнулась на ее плече, — как раз там, где остался синяк от хватки мужа, — и притянула к теплой груди. Ее жар ощущался даже сквозь вязанный свитер. И он парализовывал. Заставлял дрожать от страха.       — Не надо… Пожалуйста… — ее голос прозвучал так тихо, что Са Ран даже не была уверена, что ее услышали. Упершись в плечи мужчины руками, девушка попыталась отстраниться от него, но успела только пискнуть, прежде чем ее оторвали от земли и куда-то понесли…       — Отпусти меня… — это была практически мольба, потому что на ее глазах уже выступили слезы, а стискивающая ее талию рука была такой горячей, что паника стала накрывать ее ледяной волной. — Пожалуйста…       Отойдя подальше от кромки воды, паренек отпустил девушку на землю, позволяя ее ногам, обутым в обычные кроссовки, коснуться песка. Она тут же оттолкнула его от себя и отступила на шаг.       — Ты меня помнишь? — он слегка улыбнулся, но по отсутствующему взгляду понял, что что-то не так. — Ты чуть не намочила ноги, — он все еще не мог понять, чем вызвал такую реакцию, — подошла слишком близко к воде… Послушай… — видя, что девушка его не слушает, паренек попытался заглянуть в ее глаза, — я не должен был пугать тебя. Прости. Я просто не хотел, чтобы ты намочила ноги. Ты так долго стояла на одном месте и смотрела куда-то в одну точку, что… — он понял, что его все еще игнорируют. — Хорошо. Я уйду. Прости, я, правда, не хотел тебя пугать.       Неловкая улыбка и расстроенное лицо заставляли поверить, что он говорит правду. И Са Ран осознала это тогда, когда обернулась к тому месту, где океан слизывал с песка ее следы. Он просто хотел помочь ей. Она бы так же поступила в подобной ситуации… Как и каждый нормальный человек…       Но в ней, по всей видимости, нормального осталось немного. Потому что даже сейчас ее сердце колотится, как сумасшедшее, от страха.       Прошептав тихое «спасибо», Са Ран развернулась на пятках и быстрым шагом направилась в сторону гостинницы. Не стоило ей идти на пляж. Вообще не стоило выходить из номера…       Но запах Тэгуна пропитал каждый миллиметр комнаты и, возможно, даже впитался в ее кожу вместе со следами его прикосновений и поцелуев…       — Меня зовут Чимин, — паренек все еще стоял на том же месте, где и минуту назад. — И я не навязываюсь, просто… Если тебе нужен друг… просто скажи…       Ускорив шаг, Са Ран глубоко вдохнула. Чимин? Тот самый, который учится на факультете искусств? Они пересекались пару раз, но не более. Так почему он здесь, на Чеджу?..       

***

      Не то, чтобы он ревновал… но как-то неприятно…       Хотя… после того, что он натворил у него даже права возмущаться нет. Но что-то угрожающе вязкое уже распространяется по венам…       Проглотив три таблетки за раз, Тэгун поморщился от головной боли. Нужно срочно найти хорошего психиатра. Иначе он просто сойдет с ума. Или превратится в чудовище.       А он не для этого лечился больше пятнадцати лет…