Первые

Я нервничаю, стоя на сцене, зная, что все камеры направлены на меня. Все смотрят на меня. На меня. Первого трибута в истории. Как только все успокаиваются, прекращая хлопать и выкрикивать приветствия, Дурием подходит ко второму шару. С моего места открывается панорамный вид на собравшихся. Почти все ребята серьезны, почти все девушки облегченно расслаблены. Он опускает руку в прозрачный шар и вытаскивает бумажку. Мне кажется, что на этот раз время идет гораздо быстрее. Возможно, потому что самый ужасный вариант развития событий уже произошел. - И, наш юноша-трибут… Глянец Лазули. Поднимайся, Глянец! Я в очередной раз ошиблась. Когда мне казалось, что все самое страшное уже свершилось, ситуация еще раз изменилась к худшему. Мне пора заканчивать с попытками предугадать будущее. Ну почему выбрали именно его? Хуже него мог бы быть только Фюзен. Он медленно пробирается сквозь толпу, давая мне время еще раз мысленно изучить его. Он крупный, сильный. С короткими каштановыми волосами и темными карими глазами. Со всегда напряженным неулыбчивым лицом. Когда-то мы с Глянцем были лучшими друзьями. Мама даже думала, что когда-нибудь детская дружба перерастет в романтическое увлечение. Мы оба всегда были готовы принять вызов, и так началась наша дружба – мы как-то вместе соревновались в беге и показали абсолютно одинаковое время. Мы постоянно подталкивали друг друга вперед. Он побеждал, когда дело доходило до грубой силы, но иногда я брала верх за счет техники. Чаще все же он выходил победителем. Он был единственным исключением из того правила, что я во всем должна быть первой. Мы все еще дружим, но былой близости между нами нет. Его мама умерла, когда ему было тринадцать, и с тех пор он замкнулся в себе. Тогда-то я и подружилась с Блесткой и остальными. Спустя какое-то время он снова стал общаться с нами, но все еще оставался закрытым и молчаливым. Сейчас же он в основном проводит свое время со Львом, который приехал в Дистрикт-1 три года назад. Я совсем не хочу его убивать. Глянец доходит до сцены и сдержанно кивает Дуриему., его лицо не выдает никаких эмоций. - Наши поздравления, Глянец! Но, перед тем как мы продолжим, я должен еще раз спросить: хочет ли кто-нибудь вызваться добровольцем от Дистрикта-1 вместо Глянца Лазули? Я очень надеюсь на это, и вижу по лицам некоторых ребят, что они рассматривают такой вариант. И все же, никто не отзывается. - Что ж, очень хорошо. Я представляю вам первого в истории юношу-трибута от Дистрикта-1 – Глянец Лазули. Еще аплодисменты и приветствия. Глянец безучастно смотрит на толпу и без всякого желания жмет руку Дуриему. Интересно, о чем он сейчас думает? Мэр Сард начинает зачитывать Договор с повинными в мятеже дистриктами. Я знаю, что это важно, и стараюсь слушать, но мне настолько скучно, что я невольно отключаюсь и мысленно ухожу в себя. Я размышляю, что все с чего-то должно начинаться, в том числе и эти Игры. Но почему они должны начинаться с меня? Идея убийства двадцати трех человек совсем не кажется мне привлекательной. Почет и слава? Разумеется. Жизнь в роскоши? Почему бы и нет! Какой-нибудь бугай, пробивающий мне позвоночник копьем? Уже не так соблазнительно. Я, пробивающая копьем кого-то? Лучше, чем предыдущий сценарий, но тоже не слишком заманчиво. И все же, хочется мне того или нет, я уже – часть происходящего. И если только Капитолий не будет разрушен в самой ужасной катастрофе в истории человечества, то никуда мне от этого не деться. Возможно, мне стоит просто смириться, отдаться течению и не тратить последние несколько недель своей жизни на пустое беспокойство. - Трибуты, пожмите друг другу руки, - говорит нам мэр. Я стараюсь не подать вида, что только что думала совсем о другом и забыла, где нахожусь. Я поворачиваюсь лицом к Глянцу, все еще сохраняющему видимое равнодушие. Я протягиваю руку, и он делает то же в ответ. Смотря ему в глаза, я крепко сжимаю его руку. Он подмигивает мне, как всегда раньше делал, замечая, что я волнуюсь. Я подмигиваю в ответ, тоже как раньше, когда я хотела дать понять, что у него нет передо мной преимущества. Мы отпускаем руки. Играет гимн, и мы поднимаем голову в знак уважения. Я гадаю, как я выгляжу по телевизору? Я иногда мечтала о том, чтобы прославиться. Но сейчас я все отдала бы, лишь бы только стоять в толпе рядом с моими друзьями. - Трибуты будут сопровождены в Дом правосудия, - говорит мэр. – У посетителей будет один час на то, чтобы попрощаться, - он делает паузу и добавляет, явно только сейчас вспомнив об этом. - Поздравляю с Голодными играми! Может, для него это и праздник. Но не для меня. Миротворцы заводят нас внутрь здания и говорят разойтись по разным комнатам. Я следую указаниям. Моя комната достаточно большая и очень роскошная. Немного напоминает дом Блестки – ее семья очень богатая – но все же мне странно находиться здесь. Присаживаясь, я ловлю свое отражение в зеркале и вижу, что улыбаюсь так, как будто именно этого я и хотела. Только тут я замечаю, как болит моя челюсть от того, что я держала эту улыбку так долго. Я расслабляю мышцы лица и пытаюсь их размять. Я начинаю понимать, почему Глянец пытался выглядеть равнодушным. Спустя пять минут до меня добирается моя семья. Миротворцы сообщают, что час пошел. Как только дверь за ними закрывается, заплаканная Жемчужина подбегает ко мне и крепко обнимает. Я обнимаю ее в ответ. - Не плачь, - шепчу я. - Я не плачу, - она всхлипывает и разжимает объятия. Я пытаюсь улыбнуться ей, не обращая внимания на боль в лицевых мышцах, но быстро сдаюсь. Мои родные смотрят на меня. Если бы ситуация была другой, меня бы сейчас отчитывали за то, как я себя держала. Но не теперь. Я уезжаю, кто знает куда, и могу никогда не вернуться. Сейчас не время для нравоучений. - Самоцвета, тебе нужно оружие, которое ты сможешь использовать, - поспешно произносит отец. – Ножи или булава… Что-нибудь, что ты хоть раз держала в руках. - Не ешь ничего, в чем сомневаешься, - добавляет мама. Наверное, это будет относиться практически ко всему, что я смогу найти, но ни одна из нас не произносит это вслух. - Не лезь в драку, - вносит свою лепту Жемчужина. – Спрячься ото всех. - Постараюсь, - тихо отвечаю я. Все это неправильно. Слишком мрачно. Как будто я уже умерла… - И помни, ты обещала вернуться домой. Так что хотя бы попытайся! – говорит папа. Мне нужно как-то исправлять ситуацию. Если я умру, я не хочу, чтобы последним воспоминанием моей семьи обо мне было то, как мы все плакали. И именно эта мысль приводит меня в себя. - Черт, - полушутливым тоном отвечаю я, - а я-то уже собралась просто встать посередине и сказать: «Я сдаюсь. Убейте меня кто-нибудь», - я слегка усмехаюсь. – А теперь весь мой план разрушен и придется пытаться. Жемчужина хихикает, мама возмущенно хмыкает. Папа вздыхает, но все же улыбается. - Типичная Самоцвета, - говорит он. - Ага. Ну, теперь вы хотя бы знаете, что зашли в нужную комнату. - Твое чувство юмора меня прикончит, - ворчит он и только потом понимает, что он только что сказал. - По крайней мере, тебе будет весело, - бросаю я в ответ. Никто не смеется. Я этого от них и не ожидала. - Постарайся сконцентрироваться, когда вы прибудете туда. - Конечно. Больше никакого витания в облаках. Мне кажется, они знают, что все это напускное. - Ты достаточно сильная, чтобы драться, - спустя несколько секунд произносит мама. – Просто вызови их на честный бой. - Кроме Глянца, - отзываюсь я. - Что? - Он всегда побеждал меня в единоборствах. Лучше не бросать вызов ему. Никто не хочет говорить об этом. Мы много лет знаем Глянца. Мысль о том, что нам придется драться между собой, не по вкусу моей семье. Мы проводим еще несколько минут вместе, я стараюсь быть остроумной, и смешной, и нормальной. Они тоже пытаются вести себя как обычно. Если бы не притаившееся отчаяние на наших лицах и то, что они спускают мне с рук все произносимые мной глупости, я могла бы на секунду поверить в то, что ничего плохого не произошло. Вскоре мне сообщают, что у меня есть еще посетители, и моим родным пора уходить. - Ну, ладно, - с улыбкой говорю я. – Жемчужина, держись подальше от моей комнаты. Она обнимает меня, и по ее щекам текут слезы. - Хорошо, - всхлипывает она. Я целую ее в щеку. - Шутка, - шепчу я. - Я знаю. Дальше я перехожу в объятия мамы. - Помни, мы все будем на тебя смотреть. Мысленно мы будем с тобой. - Постарайтесь меня не отвлекать, - говорю я и шепчу: - Спасибо за поддержку. Я скоро вернусь домой. Наконец, пришла очередь отца. Он крепко прижимает меня к себе, так, что мне даже немного больно. - Удачи, Самоцвета. - Спасибо, что не «Пусть удача всегда будет на вашей стороне». Он слабо улыбается. Мне кажется, что в глазах у него застыли слезы. - Присматривай за всеми, - говорю я. Он целует меня в лоб. - Присмотрю. Ты… не теряй духа. - Никогда. Он отпускает меня, и они поворачиваются, чтобы уйти. - Погодите! – отчаянно выкрикиваю я. Это может быть последний раз, когда я их вижу. Только сейчас я начинаю осознавать это. – Я просто… Я… Я люблю вас. Я люблю вас всех. - Мы тоже тебя любим, - глухо отвечает отец, как будто у него комок встал в горле. – Всегда. Они уходят. ________________________________________ Следующими приходят Фюзен, Аура и Блестка. Я зачем-то спрашиваю, не зайдут ли они и к Глянцу. Они обещают мне сделать это и в тишине рассаживаются передо мной. - Ну, - прерываю я молчание, - похоже, вам придется учиться справляться без меня. - Не надо шутить, - просит Блестка, - не сейчас. - А я и не шутила. Она нервно ерзает на месте. Аура решает вмешаться. - Послушай, Самоцвета. Просто помни, что ты из Дистрикта-1, и ты – всегда первая. Ты лучше, чем они все. Задай им жару. Аура всегда была немного кровожадной. - Только с ума не сходи, - добавляет Фюзен. - А? - Если потеряешь голову – ты проиграешь. Держи себя в руках. - И не забывай тот прием, которым можно ломать пальцы, - говорит Аура. - Потому что это их остановит, - бормочу я. Фюзен подталкивает меня плечом. - Она просто пытается помочь. - Простите. Вдруг Блестка стаскивает кольцо с пальца и протягивает мне. Я с удивлением смотрю на кольцо, это ее любимое – тонкий золотой обруч с маленьким изумрудиком. По золоту сделана надпись на древнем языке, который, она говорила, называется латынью. Это кольцо передавалась в ее семье из поколения в поколения, и раньше она никому его даже в руки не давала. - Возьми его, - говорит она, все еще держа кольцо в протянутой руке. Я не могу этого сделать. Только не ее кольцо. - Вам можно взять с собой одну вещь, которая будет напоминать вам о доме. У тебя что-то есть? – я только качаю головой в ответ. – Значит, я хочу, чтобы ты взяла его. - Но оно же твое, - шепчу я. - Считай, что я его тебе одолжила. Фюзен и Аура молчат, они так же поражены, как и я. - Ты можешь не получить его назад, - говорю я. – Если я… - Не говори этого. - Но ты… - Считай это обещанием. Обещанием вернуть мне кольцо, договорились? Мы все знаем, что она имеет под этим в виду. - Я обещаю. - Хорошо, - она отдает мне кольцо, и я зажимаю его в руке. Еще с минуту мы сидим в тишине. Наконец, я предлагаю, чтобы они пошли навестить Глянца. Они кивают и поднимаются со своих мест. У Блестки глаза на мокром месте. - А, да, пока вы не ушли, я вам еще кое-что хотела сказать, - говорю я. Все с ожиданием смотрят на меня. – Фюзен, Аура… Когда вы наконец начнете встречаться? Вы меня уже с ума сводите! Они удивленно смотрят на меня, такого они не ожидали. Аура выжимает из себя полукашель-полусмешок. - Не уезжай надолго и не меняйся. Нам нужен наш дистриктский шут, целый и невредимый, - она целует меня в щеку. – Я буду скучать по тебе. Фюзен обнимает меня. - К тому моменту как ты вернешься домой, я решу этот вопрос с Аурой, хорошо? – шепчет он мне на ухо. – Удачи тебе там. Блестка забирает кольцо у меня из ладони и надевает мне на палец. В любой другой ситуации я бы пошутила, что она хочет на мне жениться. Но не сейчас. - Ты обещала, - говорит она. – А за этими двумя я для тебя присмотрю, - она заключает меня в крепкое объятие. – Ты победишь. - Я постараюсь. Я изо всех сил стараюсь не плакать. Если я заплачу, это будет означать, что происходит что-то ужасное, и я не знаю, как с этим справиться. Я выдавливаю из себя слабую улыбку. - Пока, Самоцвета. Я машу рукой в ответ. Если я попробую заговорить, боюсь, что слов у меня не получится. Только всхлипы. ________________________________________ Ко мне приходит еще несколько человек: пара девочек, с которыми я время от времени болтала в школе, и мой бывший парень со своей новой девушкой (которая теперь резко ко мне прониклась). Они не остаются надолго. Они просто заглядывают, желают мне удачи и говорят, что верят в меня. Приходит и Лев, немного сидит со мной в тишине и, похлопав меня по плечу, уходит. Я говорю «Спасибо» и пытаюсь понять, зачем он вообще приходил. Когда у меня остается где-то десять минут, приходят отец и старший брат Глянца. У него еще есть младшая сестра, но ее с ними нет. Это меня не удивляет – я ей никогда не нравилась и, по правде говоря, я понятия не имею, что здесь делают мистер Лазули и Гем. - Здравствуйте, - осторожно говорю я. Мистер Лазули молча смотрит на меня. Я слышала звук его речи где-то раз пять за всю свою жизнь. К счастью, Гем всегда был более общительным. - Привет, Самоцвета, - говорит он. Он – везунчик, ему исполнилось девятнадцать три дня назад. На волоске от Жатвы. - Ммм… - я пытаюсь придумать, что бы сказать. – Мне жаль, что мне придется бороться с Глянцем, - ничего лучше мне в голову не приходит. Гем только пожимает плечами. - Ты же не виновата. Но это то, о чем мы хотим с тобой поговорить, - он делает паузу и с неловкой улыбкой продолжает. – Если ты победишь… мы не будем в обиде. Если кто-то еще уб… победит его, мы будем на твоей стороне. - Спасибо, - тихо говорю я. Неловкая улыбка все еще держится у него на лице. Интересно, она дается ему с таким же трудом, как и мне? - Но даже если именно ты победишь его в схватке, но честно, то мы поймем, - улыбка сползает у него с лица, и он безуспешно пытается вернуть ее на место. – Ты хочешь победить, - мягко продолжает он, - и Глянец тоже хочет. Мы это понимаем. Поэтому… мы просто надеемся, что твоя семья отреагирует так же… если ситуация окажется обратной. - Я уверена, что они так и сделают, - я впервые заглядываю в темные глаза Гема. – Спасибо. Он кивает. - Это все, что мы хотели сказать, - немного замешкавшись, он добавляет: - Удачи, Самоцвета. - Удачи, - эхом отзывается мистер Лазули, и я чуть не подпрыгиваю от неожиданности. - Спасибо, - в третий раз повторяю я. Они уходят, не оборачиваясь. Я задумываюсь, сколько силы воли им потребовалось, чтобы завести со мной этот разговор. ________________________________________ Где-то через минуту после ухода семьи Лазули за мной приходят миротворцы. Пока меня ведут к машине, которая отвезет нас на станцию, я оглядываюсь вокруг, стараясь запомнить каждую мелочь. Это может быть последний раз, когда я вижу Дистрикт-1. Садясь в машину, я тру глаза, чтобы не расплакаться, и стараюсь думать о чем-нибудь хорошем. Автомобиль производит на меня огромное впечатление. Я видела такие раньше, но никогда в них не ездила, и теперь мне интересно, как он работает. Сбоку от меня Глянец более активно осматривает машину. Все это немного отвлекает меня от мыслей о моей семье, и все же я думаю о том, что они сейчас переживают. Мы стоим на станции пару минут, ожидая поезда. Все камеры направлены на нас, и я вижу, что полученное ими изображение впрямую транслируется на телевизионные экраны, расположенные по периметру станции. Я снова улыбаюсь и выгляжу так, как будто все происходящее – абсолютно в порядке вещей, будто я все время так провожу свое время и это что-то вроде моего любимого хобби. У Глянца абсолютно скучающий вид. Потом картинка сменяется на повтор Жатвы, когда были названы наши имена, но прежде, чем я могу все рассмотреть, прибывает поезд. На его фоне впечатление, произведенное автомобилем, меркнет! Поезд просто поражает меня. Он идет с такой скоростью, что я понимаю, что мы можем добраться до Капитолия за полдня, если только нам не придется сначала заезжать за остальными трибутами. Глянцу и мне отвели по купе, выглядящему даже более роскошно, чем дом Блестки. Дурием говорит, что сейчас у меня свободное время, но через два с половиной часа я должна прийти на обед. Шкаф в моем купе забит красивыми вещами. Только одно мое платье по стоимости может быть сравнимо с ними, и то, мы смогли его себе позволить только потому, что оно продавалось уже не новым. Я принимаю душ и провожу остаток времени, исследуя вагон, рисуя и стараясь отвлечься от мыслей о своих друзьях и родных. Где-то через час после отправления я выглядываю в окно и понимаю, что Дистрикт-1 остался далеко позади. Внезапно, мои глаза наполняются слезами, и я радуюсь, что в моей комнате нет камер. Это слезы, которые я не выплакала раньше. Я пытаюсь немного поднять себе настроение, представляя, как я возвращаюсь домой победителем. Как все будут приветствовать меня на пути от поезда. Сколько денег у меня будет. Симпатичного парня, который подойдет ко мне и скажет, как он переживал за меня все это время, и не хочу ли я пойти с ним на свидание. Почему-то деталей самих Игр в моих фантазиях не присутствует. Когда я прихожу на обед, Лиз и Кимр уже сидят на своих местах. Глянец приходит сразу же за мной, Дурием появляется еще где-то через минуту. Еда просто… восхитительна. Я не нахожу другого слова, чтобы ее описать. Я никогда не голодала, и еда у нас дома частенько состояла из «деликатесов», когда папе удавалось подкопить денег, чтобы побаловать нас, но я никогда не видела столько изысканных блюд одновременно. Я стараюсь не быть похожей на свинью, и все же съесть как можно больше. Глянец, семья которого живет похуже моей, особенно с тех пор, как его мать умерла, пытается делать то же самое, но с меньшим успехом. У троих взрослых гораздо лучше получается сдерживать себя. Возможно, они ко всему этому просто уже привыкли. Когда мы заканчиваем с едой, они переглядываются между собой. - Что ж, Самоцвета, Глянец, приятно с вами познакомиться. Я – Кимр, а это – Лиз, - с приятной улыбкой говорит круглолицый мужчина. Лиз лишь слегка кивает, ее серые глаза холодны. Она выглядит так, как будто ей не хочется здесь находиться. – Для начала, вы знаете об Играх? - Было трудно не заме… - я обрываю себя на полуслове. Мне бы надо быть повежливее. – Мне кажется, да. Глянец согласно кивает головой. - Что именно вы знаете? – спрашивает Кимр. Я бросаю взгляд на Глянца. Его губы плотно сжаты, и я понимаю, что говорить придется мне. Я объясняю основные принципы Игр и рассказываю то немногое, что я слышала, как, например, то, что все происходящее будет транслироваться по телевидению. В ответ, он поясняет еще несколько деталей. Да, арена будет располагаться на открытом воздухе, но распорядители смогут контролировать погоду. Нас будут тренировать (к моему облегчению), и у нас будет возможность привлечь на свою сторону «спонсоров», произведя на них впечатление на церемонии открытия, показав хороший балл по результатам тренировок (перспектива которых уже не вызывает у меня былого облегчения) и проявив себя во время интервью. С каждой новой деталью я начинаю все больше нервничать. Это все куда как сложнее и запутаннее, чем я себе представляла. - Так вот, наш следующий вопрос заключается в том, как вы хотите тренироваться? Мы можем делать это все вместе, либо мы с Лиз можем взять по одному человеку и тренировать вас отдельно. - Отдельно, - говорит Глянец, впервые вступая в разговор. Он даже слегка улыбается, пусть и немного хищновато. – Я хочу быть уверен в том, что смогу победить Самоцвету. Я вижу, что у него глаза горят в предвкушении соревнования, и улыбаюсь в ответ, возвращая вызов. - Но если на арене все трибуты будут преследовать тебя, а я убегу, то как ты узнаешь, что ты готов лучше меня? Он нахмуривается. - С чего это они будут меня преследовать? Многие люди едва ли могут поверить в то, что Глянец вообще может разговаривать, но я никогда не испытывала трудностей с тем, чтобы вовлечь его в диалог. Хотя, очень многие наши диалоги проходят на немного повышенных тонах. - Не знаю. Может, им не понравится твое имя. - А что не так с моим именем? – он пытается звучать угрожающе, но у него не слишком получается. Я не могу сдержать улыбки. - Не знаю. Им не нравятся имена, состоящие из двух слогов? А, или они решат сначала избавиться от самого внушительного соперника. Это ты. Доволен? - Но почему сразу все? – он тоже улыбается. Я пытаюсь ответить ему, но вместо этого начинаю хихикать. Мне кажется, это скорее истерическая реакция на сегодняшние события, чем что-то еще. - Ладно, - соглашается он. – Будем тренироваться вместе. Просто чтобы я смог доказать, что сильнее тебя. - Вот уж нет, - возмущенно выдыхаю я. У меня такое ощущение, что мы снова дома, нам по двенадцать лет, и мы опять шутливо спорим. Нас прерывает холодный и серьезный голос Лиз: - Вы – друзья, - это не вопрос, но мы все равно согласно киваем. – Хорошие друзья? - Достаточно, - отвечает Глянец. - Мы когда-то были лучшими друзьями, - добавляю я. Кимр обменивается обеспокоенными взглядами с Лиз и Дуриемом. - Это плохо, - бормочет он. – Очень плохо. Он смотрит на нас, и теперь на его лице нет и следа улыбки. - Решено. Вы тренируетесь отдельно. Вы не можете выходить на арену, оставаясь друзьями. - Но… - пытаюсь возразить я. - Нет, Самоцвета. Только один из вас двоих может вернуться домой. И чем отстраненнее вы будете друг от друга, тем проще вам будет с этим смириться. И если распорядители заметят, что вы – друзья, они могут начать волноваться о том, что будет, если вам придется бороться друг с другом. – Кимр ловит мой взгляд своими голубыми глазами. – И если они смогут избежать такого сценария, подстроив ловушку для одного из вас, я уверен, что они это сделают. Не надо недооценивать Игры. Это телевизионный продукт. Им нужна драма, но им также нужен победитель, который докажет, что идея Игр – правильная. Не двое победителей. Один, - он выдерживает паузу и добавляет. – Мне все равно, какая из этих причин кажется вам более весомой, но не забывайте о них. Если мы будем друзьями – это убьет нас. Если не будем… скорее всего все равно убьет, но с меньшей степенью определенности. - Я понимаю. Кимр кивает и быстро принимает следующее решение – он будет тренировать Глянца, а Лиз – меня. Женщина поднимается и выходит. Я молча следую за ней. Мне хочется еще раз переглянуться с Глянцем, но я в последний момент останавливаю себя. Она встает у перехода в соседний вагон и жестом приглашает меня войти внутрь. Я прохожу, чувствуя, что нервничаю все сильнее. Я начинаю осознавать, что боюсь этой женщины. Я едва успеваю сесть, как она переходит сразу к делу и спрашивает меня, умею ли я пользоваться каким-нибудь оружием. Я стараюсь отвечать прямо и рассказываю, что имела дело с ножами и булавой и знаю несколько приемов кулачного боя. Она говорит, что это даст мне преимущество перед остальными, слегка добавляя мне уверенности в себе. А потом она расспрашивает меня о том, чего я не умею делать: стрелять, охотиться и ставить ловушки, к тому же я не имею ни малейшего представления и ядовитых ягодах и растениях. Я думаю, не сказать ли ей, что у этих навыков нет применения в Дистрикте-1, но что-то подсказывает мне, что это не очень хорошая идея. Вся моя уверенность в себе разлетается на куски, когда она формулирует свое мнение о моих навыках в одном предложении: «Тебе есть над чем поработать в тренировочном центре». Прежде, чем я успеваю ответить, что это я уже и так поняла, она спрашивает меня о Глянце. Я стараюсь не сбиваться на рассказ о его жизни и объясняю, что он очень сильный и умеет обращаться с мечом. В конце она оценивающе оглядывает меня. - Ты, пожалуй, будешь неплохо выглядеть, после того, как над тобой поработают стилисты, - помолчав, она добавляет: - Будь готова к ужину в пять. Все, теперь уходи. Уголки ее губ немного подергиваются, и до меня доходит, что она так улыбается. Я благодарю ее и поспешно удаляюсь. Ее улыбка пугает меня даже больше ее холодных глаз. ________________________________________ Глянец подходит к нашим купе одновременно со мной. - Лиз меня пугает, - жалуюсь я, не задумываясь. Он не отвечает. – Тебе повезло, что тебе достался Кимр. - Самоцвета, мы не должны разговаривать, - мягко говорит он. - А, да. Я забыла, - я краснею и поворачиваюсь к двери, поражаясь, как быстро все указания вылетели у меня из головы. - Почему я не удивлен? – говорит он. – Просить тебе не разговаривать, это все равно, что убеждать Капитолий восстановить Дистрикт-13. - И, тем не менее, сам ты рот не закрываешь, - замечаю я, поворачиваясь обратно к нему лицом. - Вот видишь! - А ведь до этого ты держался таким тихоней, - задумчиво произношу я. – Почему же ты сейчас разговариваешь? Он пожимает плечами. - Раньше мне нечего было сказать. Вот, он всегда такой. - А теперь? - Я просто сообщил тебе, что мы не должны разговаривать друг с другом! - Но. Ты же. Продолжаешь. Говорить, - произношу я таким тоном, как будто разговариваю с идиотом. - Как. И. Ты, - говорит он, с улыбкой копируя мой тон. Я начинаю смеяться, но быстро себя останавливаю. - Мы опять это делаем. Мы ведем себя как друзья. Его лицо снова принимает равнодушное выражение. - Да. Я вздыхаю. - Это для нашего же блага. Он кивает. - Да. Похоже, он перешел к односложным ответам. Я смотрю вглубь коридора, гадая, как закончить этот разговор. - Мне хотелось бы, чтобы все было по-другому. Выражение на его лице немного смягчается. - И мне. Я снова поворачиваюсь к своей двери. - Похоже, с этого момента мы больше не друзья. Договорились? - Договорились. Он протягивает мне руку, и я хочу спросить, что это на него нашло, но в последний момент я решаю оставить все как есть, и пожимаю протянутую мне руку. - Удачи, трибут, - хмуро говорит он. Я не могу удержаться и отвечаю, пытаясь подражать Дуриему: - Пусть удача всегда будет на вашей стороне. По его лицу проскальзывает тень улыбки, а потом он разворачивается и заходит в свое купе. Я возвращаюсь в свое. Вот и все. Я сделала это. Я разорвала отношения со своим старейшим другом. Забавно, раньше мне казалось, что ничто не сможет нас разлучить. Как оказалось, Голодные игры могут.