Твой первый

Тюрьма. Героин. Это то, что меняет людей единожды и навсегда. Один раз отравившись нечеловеческой эйфорией, сможет ли человек снова однажды ощущать физическое или эмоциональное удовольствие? Шерлок задается этим вопросом раз за разом. Ведь глоток свежего воздуха, спустя столько месяцев, проведенных в страхе и насилии в стенах подземелья, подарил ему не чувство свободы, а чувство тошноты. Перед его глазами мелькают утренние пейзажи раскинутых полей - фургон проезжает через пустырь, оставляя за его спиной все, что произошло с ним за все это время - камеры, охрану, шум громкоговорителя, безумных заключенных, общий душ, скрипящую кровать, оранжевую униформу, Джеймса Мориарти. Солнце восходит, дает начало чему-то новому. Родное черное пальто безжизненно лежит на его плечах - Шерлок сильно похудел. Его светлые глаза безучастно направлены в окно, его руки смиренно сложены на коленях, а водила мысленно называет его самым мрачным из всех освобожденных типов, которых он когда-либо вывозил из MNDC. Несколько месяцев назад Шерлок бы отдал многое, чтобы оказаться здесь, ехать навстречу дорогому лечению в Англии, покинуть этот подземный ад. Он бы убил за это, если не кого-то, то самого себя. Сейчас он не чувствует ничего, лишь то, как от его тела будто отрывают части. Как мало нужно заключенному, чтобы пересечь границу. Из камеры хранения кроме одежды ему выдали несколько вещей - бумажник, паспорт, мобильный. Он у него в ладони, вибрирует от очередного сообщения. Джон, Майкрофт, семья? Они переполнены восторгом, радостью, после того, как однажды потеряли надежду снова увидеть Шерлока Холмса. В скором времени они уже будут выезжать в аэропорт: Майкрофт и его секретарша, инспектор Лестрейд, ласковая Молли, Джон, малышка Роза, миссис Хадсон, все еще не потерявшая надежду на счастливое продолжение истории о двух детективах-любителях. Лестрейд стареет, а Джон будто мужает с каждым годом, на его руках сонная светловолосая девочка в розовом комбинезончике, она вертит головой и не понимает этого мандража людского ожидания, не знает, кого они ждут, потому что этого человека она никогда не видела, но смутно знает о нем великие истории. В газетах еще не появилась новость о том, что Шерлок Холмс выходит на свободу, его ждут только те, кто не собирается его ни в чем винить. - Его сразу отправят в лечебницу? - Лестрейд не всегда понимает суть происходящего, что перевод из тюрьмы в психиатрическую больницу не подразумевает под собой неделю отпуска. Напряженно хмурящийся Джон лишь вопросительно взирает на Майкрофта. По его мнению, это полностью его вина. - Это не Бедлам, инспектор Лестрейд, его контроль снижен до уровня пансионата, он будет проходить полноценный лечебный курс со всеми удобствами, - Майкрофт невозмутимо отвечает на вопрос инспектора, а после переводит на него леденящий взгляд, - Вы имеете что-то против? Он в роли матери, заботливого старшего брата, или же хочет казаться таким в глазах остальных. Лестрейд ведется на это, Джон - нет, он поджимает губы в попытке оставить свое разъяренное мнение при себе. - Он ваш брат, Майкрофт. Вы бы могли позволить ему провести немного времени не будучи связанным или запертым, - он говорит тише, чтобы не беспокоить дочь, но в его голосе слышно отчетливое осуждение. - Исключено, Шерлок - заключенный изолированной тюрьмы с абстинентным синдромом, он опасен для общества больше, чем обычно. - Единственное, что опасно для общества - это ваше мнение. - Следите за своей дочерью, доктор Ватсон. Они нервничают, бранятся, самолет уже давно прибыл в Лондон, и Шерлок вот-вот должен показаться на выходе из зоны прилета. Возможно, они создавали себе несколько другой его образ, придерживаясь мнения о том, что великий британский гений сможет найти пути выживания даже на территории тюрьмы, прибудет домой под торжественный марш татуированный и с набитыми кулаками. Но это был вовсе не тюремный гангстер. Это был высокий истощенный мужчина в нелепо широком пальто, взъерошенный, едва растерянный и сверлящий всех прохожих пронзительными голубыми глазами. Его отросшие кудрявые волосы чуть спадали на его худое лицо, придавая его джентльменскому образу выдающуюся дикость. В его руках не было сумки или чемодана, он мрачно держал их в карманах, привычно сжимая в кулаки. Его взгляд поймал знакомое лицо, от чего-то побледневшей Молли с широко распахнутыми глазами. Она приоткрыла губы, собираясь что-то произнести, и так же неуверенно закрыла их. Забыв все слова до единого, она внезапно осознала то, кто этот человек, и что с ним произошло. Забыв о том, что рядом с ним есть сопроводитель, она сделала несколько неуверенных шагов вперед по направлению к бывшему арестанту. Вопреки всем словам о том, насколько он опасен, она встречается с его объятиями, совершенно чистыми объятиями, не имеющих никаких подтекстов и силы. Молли достаточно сентиментальна, она имеет право плакать, ткнувшись носом в грудь своего разбитого фаворита. Вслед за ней, неся на руках ребенка, приближается Джон, в накале своих эмоций и сдерживаемых слов он хлопает друга по плечу, встречаясь с его безумными глазами. Задыхающаяся миссис Хадсон подлетает к Холмсу тут же, совершенно спонтанно прижимается к нему со стороны, это две единственные женщины, которые действительно ожидали его возвращения. Лестрейд, бормоча под нос нечто вроде "Холмс, мать твою", торопится подойти с остальными, пожимает его тонкую ладонь. Их много, этих людей, жаждущих его увидеть. Вот только Шерлок не чувствует ничего. Он ощущает себя манекеном, примеряющим новую необычную роль всеми любимого героя, и лишь когда он внезапно замечает то, как в последнюю очередь в его сторону неторопливо приближается его старший брат со своим вечным аксессуаром, он ощущает резкий укол ярости. За все, что Майкрофт заставил его пережить, а после отнял все это. Шерлок безумен, он не отдает отчета спонтанности своих действий, он почти отталкивает обеих женщин от себя, вызывает волну негодования, с искаженным от злобы лицом взирает в лицо Майкрофта. - Не подходи. Не смей приближаться. Он впервые подает голос, несвойственное ему шипение. Его пальцы сжаты в кулаки, а в глазах пляшут злобные огоньки, и это заставляет Холмса-старшего замереть на месте. Молли и миссис Хадсон внезапно испытывают необходимость отойти от Шерлока в сторону - он внушает людям страх. Рядом с ним остаются стоять Джон и инспектор Лестрейд. Доктор Ватсон, чьей искренней доброжелательности хватает на них всех, осторожно притрагивается к его рукаву. - Шерлок, ты дома. Успокойся. Дома? Холмс переводит испепеляющий взгляд со своего брата на своего лучшего друга. Нет, это не его дом, он потерял его. Джон не ожидал той силы, с которой Шерлок вырвет у него свою руку и холодно прищурит глаза. Он выглядит так, как будто готов ударить этого человека, держащего на руках маленького ребенка. - Я в Лондоне, но теперь мой дом - психиатрическая клиника. И я ожидаю своего сопровождающего, - на его лице вырастает несвойственная ему широкая улыбка, с которой он задирает рукав и демонстрирует электронный браслет слежения на своей худой, испятнанной жуткими темными синяками руке. Ватсон изменяется в лице, стремительно мрачнеет, но Шерлок только начинает позерствовать. - Что не так, Джон? - этот безумный наркоман со странным тоном мало похож на человека, которого он называл своим другом. Шерлок приближается к самому лицу солдата и категорически прекращает моргать, - Твоя дочь хочет поиграться с электрошокером в кармане твоей куртки. Но он все еще гений дедукции, все еще видит людей насквозь. Он знает, к кому Джон в случае чего собирался применить это оружие. И, выжигая его непробиваемое лицо издевательским взглядом, он идет дальше, вальяжно проходит мимо инспектора Лестрейда, небрежно столкнувшись с ним своим плечом. Тот недоуменно озирается и замечает в руках Холмса пачку сигарет, которая секунду назад точно лежала в его плаще. На территории аэропорта нельзя курить, и не только его близкие смотрят на него с осуждением, но и все прохожие косятся с осуждением, когда Шерлок своевольно поджигает и затягивается сигаретой, тут же недовольно поморщившись. - Что за дрянь, Лестрейд? Если убивать себя, то не чем-то стоящим? Миссис Хадсон выглядит пораженной, ошеломленно разочарованной. Молли в подступающем испуге не отводит от виновного взгляда, она еще не поняла, что он уже успел увидеть кольцо на ее безымянном пальце. Фавориты, как говорится, не вечны, вот только от чего-то она не привела сюда своего мужа. И Шерлок бы с удовольствием выдал эту мысль, отвратительно и дерзко, но его прерывает Майкрофт, с ледяным видом нарушивший обет приближаться ближе. - Я - твой сопровождающий, Шерлок. Тебя здесь никто не ждет. Бывший детектив скалит зубы, сжимая в них сигарету и дымя в лицо самому себе. Правила для него стали весьма сомнительным понятием, и со следующих слов Майкрофту приходится силой скрывать беспокойство на своем лице. - Что ж, Майкрофт. На твой страх и риск. Встреча обрывается так же мутно, как и проходит, она оставляет всем пугающе неприятный осадок. Джон больше не будет рассказывать своей дочери о великих свершениях Шерлока Холмса, он еще долго будет вспоминать его безумный взгляд, синяки на запястьях, угрожающий голос, однажды он даже мысленно сравнит его с Джеймсом Мориарти, но никогда не узнает о том. что таким сделала его вовсе не тюрьма. Молли не расскажет своему мужу об этой встрече, он не поймет, в чем причина ее стресса. Никто никогда не верил в Шерлока Холмса искреннее, чем она, никто бы не ждал этих спонтанных бесчувственных объятий так сильно, как она. Миссис Хадсон больше не будет хранить его одежду. Лестрейд сменит сигареты. Майкрофт еще не думал о том, что он скажет семье. Он все еще придерживается своей уверенности, что лечебный курс вернет Шерлока к здравому уму. Они сидят рядом, впереди - личный шофер Майкрофта, по правую руку от него его секретарша, а они здесь, приютились на задних сиденьях, и Холмс-старший упорно делает вид, что способен игнорировать происходящее. Будто им нечего друг другу сказать. Будто Майкрофт не ощущает на своей шкуре ненависть, испытываемую его младшим братом. - Я не болен, Майкрофт. Я - преступник, которого ты освободил. Майкрофт усмехается себе под нос. Вот, в кого теперь играет Шерлока - в преступника, и все ради того, чтобы вернуться назад, и все ради того, кто этого не стоит. Неужели Шерлок совершенно не скучал по просторам Лондона? - Ты зависим и совершенно себя не контролируешь. Это единственная твоя проблема. Она исправима. Шерлок бесится, он оборачивается в сторону Майкрофта и выжидающе таращится на его лицо. В его глазах он отвратителен, высокомерен, он желает власти, которой у него никогда не было. Что делают с такими надменными и самоуверенными ублюдками? В MNDC их избивали, травили, насиловали. А Шерлоку нравится демонстрировать Майкрофту свои острые зубы. - Мне не нужны наркотики, дорогой брат. Я слез с них. Я не наркоман, а опасный для общества индивидуум. "Я хочу убить тебя." - Да, тебе нужно нечто другое, - глава правительства Британии недружелюбно улыбается ему в ответ, - Может, Джеймс Мориарти? Ни шофер, ни молчаливая Антея не слышат его глухого хрипа, когда длинные худые пальцы Шерлока грубо хватают Холмса-старшего за горло, сдавливая его. Джеймсу Мориарти так легко удавалось отнять человеческую жизнь. Он сможет так же. Он абсолютно такой же. Он - второй Джеймс. Но это оказывается секундным порывом, Шерлок резко ослабляет хватку, одергивает руку, оставляя на лице Майкрофта пораженный ужас. Он не произносит ни слова более. Он уже слышал, что все его предвещания оправдались - Джеймс Мориарти отныне не может ходить, а MNDC предназначено даже для неполноценных заключенных, потому он лишен возможности перевестись в больницу. Он понял и то, какое чувствительное место занимает этот человек в разуме Шерлока, бездумно пытающегося его придушить при одном упоминании этого имени. Возможно, единственное, что его останавливает - это публика, люди. Отныне для Шерлока не существует никаких границ. Возможно, его пребывание в пансионате действительно будет опасным для людей. Пытаясь отдышаться, Майкрофт переводит взгляд на окно - они проезжают через центр города. Его взору открывается мост через кристальную Темзу, а руки холодеют, когда он слышит голос брата возле самого своего уха. - Знаешь, чем мы занимались с Джеймсом Мориарти? В этот момент, когда Шерлок рассказывает то, чего он вовсе не хотел слышать, Майкрофт внезапно осознал, в чем на самом деле стержень происходящей драмы в жизни его брата. Нет, его разумом завладели вовсе не наркотики, вовсе не навязчивое желание освободиться. Все свою жизнь, начиная с ранней юности и заканчивая своим третьим юбилеем, Шерлок страшился физической близости - хотя эта его боязнь была лишь одной из составляющих всех его психической отклонений. Все называли его братом фриком. Отныне даже благородный доктор Ватсон считал, что Шерлоку место в психоневрологическом пансионате в Ричмонде. Это было приятное, закрытое частное заведение, в основном пациентами являлись люди, нуждающиеся в постоянном контроле, и это подразумевало то, что это место идеально подходит для бывшего заключенного. Шерлоку был предоставлен доступ на свежий воздух, на одиночную спальню. Он лишился подобных мер наказания, как смирительная рубашка, а его навязчивые идеи подавляли препараты, которые он принимал ежедневно вместе с едой и водой. Никто не запрещал ему контактировать с другими пациентами, никто никогда не сводил с него глаз. Очень скоро о возвращении Шерлока Холмса в Лондон узнала пресса. На одном из первых заголовков красовалась фотография его худой фигуры и взбешенного выражения лица во время пребывания в аэропорте. Они называли это "возвращение сторожевого пса", никто не понимал того, что происходит на самом деле. Майкрофт мрачно рассматривал эту фотографию, сидя у себя в кабинете. Он помнил слова Шерлока, все до единого, его пробирающий шепот, которым он хотел вывести его из себя. "Знаешь, чем мы занимались с Джеймсом Мориарти?" Холмс-старший раздраженно потирает пальцем переносицу, потому что его чертова фантазия слишком ярко реагирует на подобные фразы. "Мы сжигали охрану заживо." Шерлок, гребанный провокатор, неужели он не понимает того, что Майкрофт хотел для него как лучше, что он хотел вытащить своего брата из этого омута, а не погрузить его еще глубже? "И я отсасывал ему." В голове Майкрофта гудит, даже сейчас, когда Шерлок уже давно проходит курс лечения. "Не потому, что он принуждал меня, я просто хотел доставить ему удовольствие." Как низко может опуститься великий человек. С какой силой он может тянуть с собой на дно остальных. "Он тоже мне его доставлял." Майкрофт задумывался о том, что ему необходимо увидеть Джеймса Мориарти, осведомиться, в каком он состоянии, что он действительно не способен возобновить то, что начал сам. Холмсу-старшему так сильно хотелось думать, что однажды все-таки этот ирландский террорист сможет уйти из их жизней раз и навсегда. Но видеть его у него было мало желания. Необходимость появилась лишь тогда, когда в прессе появилась вторая статья. Спустя две недели пребывания Шерлока в пансионате там внезапно произошел пожар, в жилом корпусе, где оказалась единственная, но все же человеческая жертва. Причиной возгорания установили проблемы с проводкой, и Майкрофт бы с удовольствием поверил в это, если бы на снимке сожженного здания, рухнувшей крыши и обвалившейся лестницы не было надписи, сделанной на грязном пепельном слое ядовито-зеленой краской, обычно применимой для окраса ограждений. "Приведите Джима." Очень иронично. Сколько символизма, столько и неоправданных страданий в этих театральных постановках. Шерлока не смогли признать причастным к этому несчастному случаю. Только Майкрофт прекрасно себе представлял, как его младший брат, гонимый идиотскими мечтами, сжигал целое здание - с каким маниакальным желанием он расплескивал по коридорам керосин, и как торжественно обронил в пламенеющую жидкость горящую спичку. Их игры с Мориарти всегда требовали каких-то определенных жертв. Но Майкрофт не знал, что Шерлок тоже может на них идти. Шерлок достаточно умен, чтобы знать, что за все свои ошибки нужно уметь отвечать. И все ради Джеймса Мориарти. Нет, "Джима". Джима, которого нужно привести в Лондон. До него новости доходили быстрее всех. И Майкрофт был вовсе не рад ни возвращению в Сербию, ни очередному визиту в MNDC. Пока его младший брат, находясь под воздействием транквилизаторов, спокойно вышагивал неторопливые прогулки в открытой части пансионата, о последствиях его поступков думал только Майкрофт. Думал об этом по дороге в камеру визитеров, в камеру того, кого винил во всем происходящем. Того, кто смотрел на него мутными черными глазами и не произносил ни слова. Этот человек, внушающий людям и целому миру страх, впервые выглядел сломленным, побежденным, как никогда не выглядел Джеймс Мориарти. Он был так похож на Шерлока Холмса, в этой безнадежной оранжевой униформе, и смотрел точно так же пробирающе, не моргая, как будто имел способность испытывать людей своим взглядом. - Добрый вечер, мистер Мориарти. И ни единая мышца на его лице не вздрагивает, как будто Холмс-старший имеет честь беседовать со стеной, со статуей. - У вас тут хорошие информативные источники? - Майкрофт настойчив, хоть ему и не в досуг выбивать слово из того, кто всю свою жизнь славился перед ним дурной репутацией, - Слышали о последних... Джеймс перебивает его, на нервный дерзкий манер Шерлока дергается вперед, с грохотом опираясь локтями на стол, подтягиваясь ближе к лицу мужчины. Он безумен, опасен, и невольно в голове политика проносится мысль о том, что эти двое друг друга стоят. - Ты здесь для того, чтобы убедиться, что я не поведусь на слащавые послания? - Мориарти цедит это сквозь зубы, щурится, склоняет голову, он выглядит достаточно уверенным, чтобы применить насилие, но единственное, что переубеждает Холмса в обратном - это инвалидное кресло. - Я знаю, что у тебя есть непрерывная возможность покинуть эту тюрьму. Так что я просто... выжидаю, - Майкрофт внезапно натянуто улыбается, выражая даже некую брезгливость, - У вас обоих привычка нарушать личное пространство. - У меня нет нужды выходить. Разве что... - бледный и хриплый Джеймс ухмыляется в ответ мужчине, переманивая его мимику, - ...чтобы тебя прикончить? И в этих словах нет романтических сантиментов на манер "ты освободил моего любовника", потому что Майкрофт Холмс сделал больше - он направил в MNDC контрольную инспекцию, заставив Джеймса Мориарти мгновенно оборвать все свои поставки, после чего толпа ошалелых наркозависимых избила его, сломав ему позвоночник. Он скованный, связанный, чувствует свое тело лишь частично и до конца жизни лишен возможности ходить. Раньше за ним была целая армия, теперь у него нет даже собственных ног. - Нет, не для меня. Для моего брата. Он же любит тебя, Мориарти, любит так сильно, что лично тебя зовет. В его голосе нет сарказма, лишь издевка, и Мориарти с трудом удается на нее не реагировать. Почему-то эти слова смягчают его, заставляют отпрянуть назад. - Шерлок не любит, он лишь симпатизирует. Путает чувства с привязанностью, это ему свойственно. Кажется, сейчас он проходит курс лечения... И что же, ты пригнал ко мне свадебный лимузин, снеговик? Джеймс усмехается, опускается до сарказма, обрывков прошлого, и Майкрофт вновь мерзковато улыбается. - Нет, Мориарти. Как ты уже сказал, Шерлоку свойственно ошибаться. Он болен, напуган, но это пройдет, его ждет большое будущее, как и вся Англия ждет от него великих свершений. Все же, ему повезло вернуться отсюда полноценным и здоровым человеком. И я не могу тебе позволить вновь каким-то образом вмешаться в его жизнь, снова все испортить. Ты не покинешь эту тюрьму, Мориарти, а если ты предъявишь желание, то что ж, будь уверен... Ты умрешь. "Умрешь" не звучит слишком угрожающе, когда в реальности у тебя осталось не столь многое. Но Мориарти провожает Майкрофта леденяще спокойным взглядом. Потому что он принимает этот вызов. Шерлок Холмс поступил в психиатрическую клинику с абстинентным синдромом, неконтролируемыми вспышками гнева, навязчивыми идеями, прогрессирующей социопатией, его причисляли к разряду бывших заключенных и регулярно проводили с ним индивидуальные сеансы, которые, в свою очередь, целиком и полностью контролировал на стороне его старший брат, как юридически ответственное лицо. Срок его лечения должен был составлять полгода. Он затянулся до девяти месяцев, в связи с тем, что Шерлок Холмс стал одним из подозреваемых в поджоге больницы, он проходил отдельное судебное слушание и был оправдан, положительные изменения его психического состояния начали проявляться только спустя два месяца. Дата его выписки была назначена на 13ое декабря, вместе с признанием его как полностью дееспособного лица. Лондон, 13 декабря. За это время Шерлок так привык носить имя психопата, что сейчас подвержен неким сомнениям насчет того, сможет ли он когда-нибудь снова прославиться непревзойденными способностями своего интеллекта. Ему почти сорок, у него нет семьи и нет желания возвращаться в старое русло преданности профессионализму. Понятия драйва со временем меняются, особенно после того, когда ты слезаешь с героина. Холмс размеренно шагает по коридору, за ним с тихим шумом катится чемодан - здесь только личные вещи, возможно, которые дадут ему новое начало старой жизни на Бейкер-стрит. Миссис Хадсон ни разу не посещала его, но, возможно, она будет ему рада. Ведь он изменился, теперь он другой, вновь человек, которого когда-то называли лондонским героем. Идет холодный декабрьский дождь. Шерлок впервые наблюдает его по другую сторону пансионата, по привычке поднимает воротник пальто. В отражении стеклянной витрины - его длинная статная фигура, вьющиеся под каплями воды кудрявые волосы. Его ждут великие дела, фото в газетах, статьи о возвращении знаменитого детектива в столицу. Ведь мало кто знает о том, что все это время символ современной криминалистики проводил в психиатрической клинике. Должно быть, дочка Джона помнит его мутным расплывчатым образом психопата из аэропорта. Он таким и был, а сейчас он стал лучше. Он неторопливо шагает по мокрому асфальту, прикрываясь от дождя, на автоматизме надевает кожаные перчатки - деталями возвращается к своей прошлой жизни. Он уже не вернется к игле - это обошлось ему слишком дорого. Почти вечностью, проведенной под таблетками, в непрерывной муке, бессоннице, как в страшном сне. Он уже никогда не выстрелит в человека - это влечет за собой слишком тяжелые последствия. Имя преступника оказалось носить куда тяжелее, чем казалось это на первый взгляд. Он уже никогда не сядет в тюрьму - его первый срок оказался достаточно поучительным. Шерлоку Холмсу никогда не было уделено место среди преступников. Он уже никогда не свяжется с террористами - как оказалось, командная работа вызывает чувственную привязанность. Он уже никогда не будет искать себе любовника - ведь его отсутствие на самом деле легко разбивает сердце. Шерлок тихо усмехается своим мыслям, встает на перекрестке, собираясь поймать кэб. Он впервые ни от кого не зависим, но... Радует ли его это? Он ждал Джеймса Мориарти полгода. Более того, он был уверен в том, что в один момент Мориарти просто появится рядом с ним - как это было всегда, на пересечении бегства и преследования, Шерлок ищет пути отступления, а Джеймс наблюдает за ним отовсюду. С камер слежения, из окна, из дверного проема. Шерлоку хотелось так думать. Его столько времени изнутри убивала мысль о том, что не Джеймс продолжает отбывать в MNDC свой срок, а это сам Шерлок оставил его там, одного, в этом подземном ледяном гробу, запертым со зверьми. Шерлок страдал от кошмаров. Его преследовали сновидения. Майкрофт же никогда не перестанет быть уверенным в том, что его брат захочет найти Джеймса Мориарти. Но захочет ли? Холмс смахивает с волос капли воды. Сейчас у него вновь действует свободное перемещение, и ничего не помешало бы ему отправиться в Сербию дешевым рейсом, но... Должно быть, он просто боится узнать о том, что Мориарти мертв уже полгода, что его вместе с остальными телами заключенных кремировали и отправили пепел последнему визитеру. Должно быть, его добили, полумертвого, полуживого, просто отняли у него жизнь, как он сам привык поступать с людьми. Ведь Джеймс Мориарти бесчеловечен, но только с ним, с Шерлоком, иногда позволял себе быть сентиментальным. "Привет, мой мальчик." Шерлок хотел бы услышать это вновь. Ему тяжело признаться самому себе, что он все еще ищет Мориарти повсюду - в преступлениях в газетах, в тяжелых шагах прохожих, в ирландских акцентах приезжих, в специфических запахах одеколона. Он может вернуться на Бейкер-стрит в полном здравии, в полном одиночестве, но невинную, неприкосновенную часть себя он давно отдал человеку по имени Джеймс Мориарти, в их общей камере, на их общей кровати, в темноте, постанывая под ним от удовольствия, позволяя делать ему с собой все, чего тот хотел. Потому что это было правильно. И что тогда для него правильно теперь? Шерлок теряет желание залезать в кэб. Перед ним целый открытый мир, а в его чемодане есть упаковка таблеток, передоз которыми сможет незамедлительно лишить его этого мира. Холмс столбенеет. Его сковывает давно забытое чувство убийственной апатии. Его взгляд встречается с прохожим, стоящим на другой стороне улицы. Кажется, этот мужчина за ним давно наблюдает. Должно быть, один из тех фанатичных типов, которые даже спустя столько времени могут узнать его в лицо. Его внимание кажется Шерлоку подозрительным вплоть до того момента, пока тот взмахом руки не призывает его к себе. Холмс оглядывается в обе стороны пустующей улицы. Дождь продолжает лить, размывая зрительную картину. Он переходит улицу за несколько секунд, буквально переплывает ее, мрачный и леденящий сыщик с небольшим чемоданом в руке. - Добрый вечер, - речь мужчины отдает явным немецким акцентом, в его стойке и осанке Холмс безукоризненно вычисляет военную выправку и безучастно взирает на его смуглое лицо. Зачем-то собирается поприветствовать его в ответ, но внезапно вид этого незнакомца из комбинирующих деталей навевает ему какой-то старый, давно забытый образ. И Холмс бледнеет, неверяще смотрит в его глаза. Этот человек на незначительную пару сантиметров превосходит его в росте, и Шерлок лихорадочно пытается понять, откуда, откуда, откуда он может его знать. - Вы... - Шерлок озабоченно хмурится, замечает в его руках ключи от машины. На них - логотип БМВ, припаркованного в нескольких метрах. Один спонтанный взгляд на эту машину, Холмс замечает на ней установленный ПДД знак. За рулем - инвалид. Что-то сходится, окончательно завершает мысль, и Шерлок мгновенно изменяется в лице, - Себастьян? Мужчина не поражается его догадливости, он лишь снисходительно кривит губы, пряча руки в карманах. Прежде, чем тот что-то отвечает ему, Холмс, теряя самоконтроль и спокойствие, выходит из себя: - Где он, Себастьян?!.. - ...Холмс. - Я должен увидеть его. На его лице - поразительное отчаяние, уверенность в том, что его слух обожжет неминуемо скорбная новость. Джеймс Мориарти мертв. Джеймса Мориарти нет в живых. - Ты увидишь. Какой же он флегматично спокойный, невозмутимый, этот полковник Моран. Шерлок выдыхает, ему необходимо вернуть свой безразличный вид, но его руки будто обмякают, едва ли не роняя рукоять чемодана, и когда незнакомец сходит с места, направляясь в сторону, то Холмс в то же мгновение следует за ним, летит с колотящимся сердцем, с единственной бьющейся в голове мыслью о том, что Джеймс Мориарти здесь. За петляющей через переулки дорогой, между зданий и тупиков, в закрытой части Темпла, где в кромешной тени здания первое, что попадается ему на глаза - это не сидящий в коляске человек, а чье-то бездыханное на асфальте тело. Шерлок замирает на месте, полковник Моран же неторопливо присоединяется к общему мероприятию, в лежащем на земле теле Холмс внезапно узнает никого иного, кроме как своего старшего брата, находящего без сознания, с кровоподтеками на лице. Он так долго хотел избежать всего этого - жестокости, убийств, насилия, ведь его лечили от этого, лечили не один месяц, и всего лишь один человек, одним единственным жестом возвращает все на свои места. Шерлок выпускает из рук чемодан. Холодно поджав губы, шагает вперед. Это Джеймс Мориарти, преступный король, облаченный в темно-синий Westwood и свою характерную ирландскую бледность, пусть восседающий не на троне, а в инвалидной коляске, и все же с горделиво прямой спиной. Это только он так умеет - сидя смотреть на людей с высоты. Это же Мориарти. Джеймс. Джим. Шерлок не растерян, он не может отвести с Мориарти взгляда, а тот в ожидании скрещивает пальцы. - Это ведь было твоим заказом, мoй мальчик? "Убей его. Убей его. Убей его." И оргазм, неминуемо следующий за этой безумной просьбой. Шерлок прекрасно помнит это. Но прямо сейчас Джеймс Мориарти делает с ним тоже самое, что делал, когда вкалывал героин после длительных попыток отказаться - делает его зависимым от самого себя. Майкрофта будет искать вся страна. Лишить его сознания, уронить лицом на этот грязный асфальт - слишком рискованно. Шерлока начинает трясти - это та забытая, банальная реакция на действия Мориарти, на его поступки и требования, как когда он заставил его участвовать в поджоге. - Джим... - ...Ты ведь хотел этого. Сделай это. Его голос, властный и уверенный голос, кружит Холмсу голову. Полковник Моран стоит близ него, вкладывает в его ледяную ладонь заряженный пистолет. Перед ним - его старший брат. Человек, всю жизнь проявляющий о нем заботу, даже тогда, когда он сам не считал это необходимым. Идущий против его воли ради его блага. Человек, которого он знает с самого своего рождения. Перед его глазами - Джеймс. Его вечный соперник, лишенный здравого рассудка, его враг, разрушивший его жизнь, его любовник, однажды подаривший ее вновь. - Давай, мой мальчик. Шерлок Холмс больше не психопат. Он больше не оступится. И есть ли у него право на ошибку? Звучит единичный выстрел. Одна пуля - одна жертва. Пистолет падает из лихорадочно трясущихся рук Холмса, внезапно к его горлу подступают слезы и тошнота. Он стремительно бледнеет, не произнося ни звука, опускается на колени перед мертвым телом Майкрофта. В кровавых разводах на грязном асфальте плавают мельчайшие частицы его мозгов. От его лица ничего не осталось. Перед глазами Шерлока плывет огромное кровавое отверстие в его затылке, теряя контроль и равновесие, он упирается руками прямо на лужу крови. Со стороны Себастьяна Морана доносится одобрительный смешок. Он понимает, какого рода у них романтика. Кровь Майкрофта Холмса остается грязными следами на колесах коляски Мориарти, когда тот неторопливо подъезжает на ней ближе, выходя из тени. - Вставай на ноги, Холмс. Он командует, потому что привык к этому. Шерлок слушается его по той же причине. Шатаясь и борясь с головокружением, он вновь оказывается стоящим на ногах. Джеймс Мориарти вновь каким-то образом сумел им управлять. Теперь разница только в их физической силе. Что может сделать с ним человек, сидящий в инвалидном кресле? Но Шерлок не сопротивляется, нe упирается, не бьется в агонии, когда руки этого человека тянут его на себя, грубо, уверенно, опрокидывают, заставляют рухнуть на его нечувствительные колени. У Мориарти могут отнять ноги, но только не власть, с которой он заставляет Холмса самым откровенным образом присесть на свои колени. Он не чувствует тяжесть его тела, лишь человеческое тепло и столь знакомое смиренное выражение лица британского гения перед своими глазами. Он дышит в лицо Холмсу, дает знать о том, что в нем все еще есть признаки жизни, что он живой, настоящий, здесь и сейчас. Шерлок, пережив очередное моральное насилие со стороны Мориарти, доверительно приобнимает руками его плечи.