The world of darkness

      Вновь эти волны. Столь неспокойные и шумные, с силой ударяющиеся о скалистый берег, но совсем не пугающие её. Она ощущала, как прохладный ветер ласково касается её золотистых локонов, вынуждая их взметнуться вверх, и тут же снова упасть на хрупкие плечи, скрытые светлым платьем. Наверняка мама отругает её вновь за расплетенные косы, сбитые в кровь коленки и исцарапанные колючими ветками ладони. Вот только потом обязательно упокоится, заключив в тёплые и такие любящие объятия. Ведь бесполезно бороться, она вся в отца — такая же удивительно смелая и невыносимо упрямая, обладающая большим и добрым сердцем, наполненным чистым светом. Вот только эта сказочная картинка всё отдалялась, становилась темнее и нереальнее — намного призрачнее — и растворялась подобно дыму, ускользая от неё сквозь пальцы. И она уже не могла ощущать успокаивающий шум волн, соленые капли которых оседали на её белоснежной коже, заставляя морщиться, но всё же довольно улыбаться.       С трудом открыв глаза, Кэролайн испустила болезненный стон, совсем не желая покидать то место, отзывающееся в сердце слишком сладкими воспоминаниями. Как давно она не видела этот сон, обычно преследовавший её в детстве. Хотелось бы вновь туда, на скалистый берег, где могла различить сквозь порывистый ветер голос, зовущий её игриво по имени. Её единственный друг… он звал, всегда смотря на неё с неподдельным восхищением. И каждый раз, открыв глаза, она ощущала лишь горькую тоску по тому самому голосу и изученному до мельчайших деталей светловолосому мальчику.       Сейчас она была далеко от этой чудесной сказки, ощущая наваливающийся груз реальности на ослабшие плечи. Жёсткие и местами ржавые цепи неприятно натирали саднящие и стёртые до крови запястья, вынуждая её жмуриться от приступа боли и дикого страха, одолевающего сознание. Кэролайн ощущала остатки вербены в своих венах; ощущала, как она растекается по крови, выжигая изнутри и ослабляя организм, не оставляя возможности сбежать. Знала, что цепи слишком крепки, ведь Тайлер прятался здесь каждое полнолуние, приковывая себя этими самыми цепями, чтобы не сорваться и, будучи зверем, не причинить кому-нибудь вред, разорвав острыми когтями.       — Ну же, — дрожащим голосом прошептала обессилено Кэролайн, упорно стараясь высвободиться из оков, хоть и понимала, что это бессмысленно, ведь слишком слаба ещё для этого.       Времени задаваться вопросами не осталось, а помощь ждать было не от кого. Сейчас все заняты защитой Елены и попытками помешать ритуалу, призванному разрушить проклятие, лежащее на Клаусе… ну, разумеется. И всё вдруг встало на свои места. Так быстро и очевидно ведь. Она здесь для ритуала. Ему нужно принести в жертву вампира, а значит, сегодня её последний день, который она проведёт здесь, запертая словно дикое животное. А спасение могла, видимо, найти лишь в далёких образах, за которые так отчаянно цеплялась, стараясь освежить их в памяти. Её воображаемый мир, где она так свободна. Он казался таким реальным, что осознание его эфемерности причиняло ей боль, заставляя горькие слёзы каждый раз наворачиваться на глаза.       Где-то на задворках сознания, её острый слух вдруг уловил тяжелые шаги, неторопливо приближающиеся к ней, и Кэролайн ещё сильнее задёргалась, скуля от острой боли и ощущая, как кровь тонкими струйками скользнула по её коже. Бесполезно. Слишком слаба, чтобы выбраться из этих оков, дающих ей почувствовать себя загнанной в клетку птицей, отчаянно пытающейся обрести свободу, махая сломанными крыльями.       — Не старайся, love, — усмехнулся появившийся вдруг из-за угла мужчина, вынудивший её вздрогнуть и перевести на него испуганный взгляд голубых глаз.       Кэролайн сжала губы в тонкую линию, силясь не выдать свою боль, пронзающую её запястья, и уж точно не желая показывать свой ужас, увеличивающийся под внимательным взглядом его зелено-голубых глаз. Суровое мужское лицо совсем её не успокаивало, ведь это было лицо её палача, того, кто в полнолуние вырвет сердце из её груди, раздавив его грубыми пальцами, хранящими на себе следы тысячи жертв.       — Почему я? — упрямо вздёрнув подбородок чуть вверх, вдруг решительно спросила она, вызывая у него этим жестом лишь жёсткую усмешку.       Будто бы совсем не понимала, что стук сердца выдавал её с головой, обнажая страх перед Клаусом, который искренне удивлялся тому упорству и силе духа, что была сокрыта в совсем юной вампирше. И вместо того, чтобы выбить из неё всю спесь, заставив покорно замолчать, он сделал несколько осторожных шагов к ней навстречу, нахмурено рассматривая такие знакомые белокурые локоны и пронзительно голубые глаза, что напомнили ему бушующее и своенравное море. Ведь он так любил проводить время глядя на него, вместе с… её имя вдруг болезненным спазмом отдалось в груди, вынудив его вздрогнуть.       Она замерла, внимательно смотря на всё приближающегося к ней мужчину с затаенным страхом, совсем не понимая, почему он смотрит на неё так серьёзно и внимательно. Разве не должен был разозлиться и убить её в порыве гнева? Судя по рассказам, это вполне в его стиле. Так почему же он медлит? Почему он не убивает? Уж лучше умереть так, чем на проклятом ритуале.       — Кэролайн, — вдруг прошептал он, совсем тихо, но недостаточно для чуткого слуха вампира.       — Откуда ты знаешь моё имя?! — испуганно прошептала она, уж точно зная, что он не стал бы узнавать имя простой жертвы; слишком много чести.       Клаус нахмурился, смотря на неё непонимающе, совсем не зная, что сказать и сделать в ответ на это. Полное оцепенение, которое завладело телом, лишало его возможности откинуть от себя светлые образы прошлого, слишком далекого и кажущегося теперь таким нереальным.       — Что? — всё же изумленно прошептал он, медленно присаживаясь перед ней на корточки и упорно скользя взглядом по её лицу, с ужасом вдруг улавливая знакомые черты, что обрели сейчас более взрослый и женственный вид. — Тебя зовут Кэролайн?       — Ты ведь назвал моё имя, — сбивчиво ответила она, совсем не понимая, что с ним происходит, что творится в его безумном мозгу; быть может, уже окончательно потерял рассудок за такую долгую жизнь.       Кэролайн в ужасе прикрыла глаза, когда он вдруг протянул к ней руку, настойчиво заправляя светлые пряди волос за уши, и склонился чуть ближе, позволяя ей ощутить его горячее дыхание на щеке. Она едва сумела подавить всхлип, дрожа от ужаса и ожидая, что вот-вот закричит от боли, ощутив, как он уверенным движением пробьёт грудную клетку, сжав пальцами сердце. Буквально видела уже свой последний миг жизни, и совсем не была к этому готова. Вот только вместо всего этого, Кэролайн ощутила, как он коснулся её ключицы, вынуждая испуганно приоткрыть глаза и взглянуть на его ошарашенное лицо.       — Откуда это у тебя? — спросил разозлено Клаус, грубо обхватив пальцами висевший на её шее амулет, сделанный им когда-то давно, для одного особого в его жизни человека, который наполнял его темные дни ярким светом.       — Он у меня с детства, — тихонько прошептала она, завороженно смотря, как он скользит пальцами по непонятным ей символам.       Совсем не помнила откуда тот у неё взялся, и не знала даже значение странных иероглифов, аккуратно вырезанных тоненьким лезвием. Помнила лишь, что эта вещица была с ней всегда, помогая справиться с одиночеством и будто бы напоминая, что в этом мире она не одна и где-то есть человек, который будет её ждать, чтобы избавить от тоски и вновь дать ей повод ярко улыбнуться.       Клаус аккуратно отстранился от неё, ещё около минуты вглядываясь в её лицо, прежде чем подняться на ноги и всего одним небрежным движением сорвать цепи, слыша её испуганный писк в ответ. Она по-прежнему смотрела на него чересчур настороженно, будто бы ожидая подвоха в каждом действии. Совсем не доверяла, совсем не узнавала и не знала, чего ожидать.       — Идём, — протянув ей раскрытую ладонь, на удивление мягко произнёс Клаус, встречаясь с растерянным взглядом голубых глаз.       Немного замявшись, Кэролайн всё же коснулась его руки, принимая помощь, и поднялась на ноги, совсем не понимая, от чего же кожа ладоней так покалывает, заставляя её делать нервные вздохи. Должна ведь его бояться, но чувство страха улетучилось так быстро, не оставив после себя и следа. На смену холодному ужасу пришло какое-то нереальное тепло, что она ощущала лишь будучи там, в светлых детских снах, наполненных её звонким смехом.       Когда они вышли на поверхность, блондинка прищурилась от лучей яркого солнца, чуть прикрыв ладонью глаза, прежде чем оглянуться вновь на первородного, внушающего всем страх лишь звуком своего имени. Настоящий убийца, всегда опережающий противника на сотни шагов вперёд. Сейчас он стоял совсем рядом, растерянно оглядывая её раз за разом.       — Ты отпускаешь меня? — нерешительно спросила она, чуть увеличив между ними расстояние и медленно отойдя на пару шагов, совсем не замечая его горькой усмешки.       — Ты так изменилась. Выросла, — сказал вдруг Клаус, потупив взгляд и досадливо покачав головой из стороны в сторону.       — Мы уже виделись прежде? — на выдохе произнесла она, вновь встречаясь с ним взглядом и стараясь понять, почему эти глаза кажутся такими знакомыми; и хотела бы вспомнить, где видела их прежде, но была лишь пустота и всё витающие в воздухе вопросы, увеличивавшие своё число с каждой секундой его молчания.       — В детстве, — согласно кивнул он, — Мы росли вместе. Разве ты не помнишь? — Клаус нахмурился, ощущая лишь горечь от того, что, быть может, у неё не осталось никаких воспоминаний и она ничего не помнит из своего детства, до своего магического исчезновения.       — Знаешь, ты звучишь абсолютно безумно сейчас, — напряженно произнесла Кэролайн, всё отступая пугливо назад, теперь точно понимая, что он давно сошёл с ума, потерявшись в прожитых годах.       — Я полностью осознаю это, sweetheart, — на удивление спокойно встретил её слова Майклсон, в силах сейчас лишь вновь пропустить через себя все те моменты, что они были вместе. — Ты не помнишь, как мы сбегали к скалистому берегу тайком от наших родителей? Не помнишь, как мы делили тайны…       — Перестань! — вдруг воскликнула она, стараясь откинуть мелькающие перед глазами картинки её детских снов, так живо заигравшие в измученном сознании новыми красками. — Это чушь какая-то.       — Разве не помнишь, что это я сделал тебе этот амулет? Знак нашей дружбы или скорее… — Клаус замолчал, осёкшись под её испуганным взглядом, и лишь пальцами коснулся одного из амулетов на своей шее, точь-в-точь похожего на тот, что был у неё с самого детства.       — Не правда, — замотала головой из стороны в сторону она, нервно усмехнувшись. — Это был просто способ забыть. Я была просто ребёнком, потерявшим родителей, — Кэролайн на миг замолчала, старательно смахивая покатившиеся по щекам слёзы. — Я была в детском доме так долго, что просто придумала себе сказочный мир, где у меня был друг… лучший друг, моя первая любовь, — печальная улыбка на миг коснулась её губ, принося ещё больше боли, чем прежде, — Но его не было. Всего этого не было. Лиз и Билл забрали меня и помогли через это пройти. Они стали моими родителями, дали мне всё. Они показали мне любовь и помогли ощутить реальность, объяснив, что всё это происходило лишь в моём воображении.       — Это была реальность, Кэролайн, — осторожно произнёс Клаус, медленно сокращая между ними расстояние, и совсем невесомо прикоснулся ладонями к её плечам, вынуждая взглянуть на него. — Кэролайн, это всё было правдой. Ведь я помню. Ты плела себе венки из мелких белоснежных цветов, растущих у старого, склонившегося на одну сторону, дуба. Ты любила сидеть на скалистом берегу океана, так бесстрашно встречая волны, разбивающиеся чересчур близко.       — Нет, — отшатнулась от него Кэролайн, поспешно отведя взгляд. — Не может этого быть!       — Ты знаешь, что это правда. Ты чувствуешь своим сердцем.       — Не может этого быть. Нет, — она готова была уже закричать так громко, насколько была способна, лишь бы он замолчал, потому что каждое произнесённое им слово заставляло её верить ему больше и больше, пробуждая в сознании новые отрывки светлых фантазий.       — Взгляни на меня, Кэролайн, — решительно шагнув к ней навстречу, он вынудил её посмотреть на него, видя сомнения, мелькающие во взгляде, — Ты ведь знаешь, кто я.       Она молчала, просто продолжая смотреть неотрывно в его глаза, всё больше и больше вспоминая. Видела его лицо так отчётливо, равно как слышала детский голос, что звал её по имени и заставлял громко смеяться. Она слышала, как этот голос говорил ей о любви, и сердце трепетно сжалось в груди, тут же наполнившись непонятным теплом.       — Ты не можешь быть тем мальчиком, — нахмурившись, произнесла Кэролайн, ощущая, как соленые слёзы катятся по щекам, — Ты не можешь быть им, потому что его никогда не существовало… — она потупила взгляд, не выдержав грузного напряжение, — Он лишь плод моей детской фантазии. Я никогда не жила в той деревне, в те времена. Я никогда не была знакома с тем мальчиком…       — Как его звали? — перебил её Клаус, обхватив ладонями её лицо и стерев пальцами слёзы.       — Никлаус, — обессилено выдохнула его имя она, — Как и тебя, но…       — Мне тысяча лет, Кэролайн. Это возможно, я ведь помню тебя.       — Но как? Что случилось? — обессилено прошептала она, совсем уже запутавшись, не понимая, где реальность, а где вымысел; почему столько воспоминаний нахлынуло сразу и откуда они взялись.       — Ты просто исчезла, — тихо ответил Клаус, успокаивающе скользя пальцами по её волосам, — Ведь любила сидеть на скалистом берегу, так близко от волн. И однажды, когда поднялся шторм, прежде чем волна достигла тебя, ты просто исчезла, растворившись в лучах заходящего солнца.       — Как это возможно? — испуганно спросила она, заметно нахмурившись, так стараясь вспомнить тот миг, о котором он говорил.       — Ты создавала магию, вдохновляя всех вокруг. В особенности меня, — он впервые мягко улыбнулся, обнажив знакомые ей с детства ямочки на щеках, — Ты вдыхала жизнь в окружающий тебя мир, заставляя бутоны распускаться быстрее, а солнце светить ярче. В тебе была сокрыта магия.       — Но я ведь не ведьма.       — Уже нет, — грустно усмехнулся Клаус, — Ведь нельзя быть слугой природы, являясь созданием ночи. Твоё детство было правдой, это было наше детство, — он слегка увеличил между ними расстояние, совсем нерешительно беря её за руку и безошибочно находя пальцами небольшой шрам на ладони левой руки. — Взгляни на меня. Прими это.       Она послушно посмотрела на него, делая глубокий вдох и закрывая глаза, позволяя себе вспомнить, позволяя сотням воспоминаний вонзиться в её память и затопить сознание, соединяясь словно пазл. И всё встало на свои места, обретя целостность. Всё обрело смысл.       — Ник, — улыбнулась она невесомо, прежде чем открыть глаза и совсем по-новому взглянуть на его лицо, уже совсем не хранящее те нежные и мягкие черты светловолосого мальчика.       Ведь перед ней стоял уже давно не тот мальчик, которого она знала прежде. Это был мужчина, погрязший во мраке, с грузом прожитых лет на плечах и руками, покрытыми кровью. Вот только там, в глубине души и зелено-голубых глаз, всё ещё был её светлый Ник. Лучший друг, её первая любовь, отголоски которой она ощущала и сейчас в своём сердце, ускорившем свой ритм биения. И поддавшись этому странному порыву, Кэролайн вдруг приблизилась и решительно коснулась губами его губ в невесомом поцелуе, прежде чем поспешно отстраниться. Вот только ненадолго, всего на пару секунд, чтобы сделать вдох, а затем вновь прильнуть к нему с поцелуем, скользнув ладонями по небритым щекам, попросту задыхаясь без этих прикосновений.       Клаус притянул её к себе крепче, едва сумев побороть удивление. Сам не понимал, как те чувства что были в мальчишке, могут быть живы даже спустя долгие века. Как та детская влюбленность может с такой скоростью трансформироваться в нечто более осмысленное и серьёзное? Одно он знал точно — об этом он подумает после; главное, что сейчас она здесь. Та самая недостающая половинка его души вновь нашлась и обрела своё магическое сияние, освещающее весь мир вокруг него, привнося в его жизнь давно забытый свет.