Магл

От автора — курсивом выделена английская речь.       Больно! Больно! Очень больно. Голова гудела. Хотелось пить и жрать, именно жрать, а не кушать, но пить хотелось больше.       Я попытался открыть глаза. Яркий белый свет резанул не хуже скальпеля. Спешно прикрыл веки обратно. Хотелось повернуться на бок, но сил не было. Да что ж за хрень происходит?! Где я? Как я сюда попал? Что произошло? Не, ну это я похоже хватанул, что произошло я помню. Я шел в магазин за конфетками и коньячком для бухгалтерии, а потом было больно. Черт! Да что же было-то?!       Так, включаем Шерлока. Я шел по улице, почти дошел до пешеходного перехода на остановке, и стало больно. Значит… значит в меня либо кирпич попал, либо машина сбила. Кирпичам взяться неоткуда, остается машина. Логично. Меня сбил автобус или автомобиль, и я валяюсь в больнице. Видимо, мне повезло, рядом нет кардиомониторов и я не в гипсе, только голова тяжелая и, похоже, в бинтах.       Двигаться тяжело, сил нет. Голова в бинтах. Значит, волосы, скорее всего, сбрили. Главное, чтобы я овощем не остался, тогда точно сдохнуть нужно было бы. А волосы отрастут.       Слева от меня послышалось шуршание. Я осторожно приоткрыл глаза и повернул голову. Напротив сидела женщина лет тридцати пяти с выпирающими вперёд зубами и крашенными волосами. — Пить, — я прохрипел это слово. Лицо женщины вытянулось, как будто она динозавра увидела. — Дадли, малыш, ты очнулся, что ты хочешь?       Так, какой-то Дадли, и он, то есть я, очнулся. Говорят на английском. Брат постарался. Походу я в отключке не меньше недели провалялся, раз Димка меня в загранку уволок. Может, он и оперировал. — Воды, пить.       Женщина резво подскочила и поднесла к губам кружку с водой. Блаженство. Она что-то говорила, причитала, я не слушал. Голова коснулась подушки, и я провалился в темноту.       Вынырнул я так же внезапно, как и попал в чёрную дыру собственного мозга. Повернул голову налево. Рядом с женщиной стоял грузный мужчина с маленькими свиными глазками. Наверное, доктор, а тетка сиделка. Я не Дадли, я Игорь и точно не ее малыш. Может, она всех так называет? Хрен знает, или не знает, а может Пушкин знает, я не в курсе. Надо найти брата и спросить про маму. Но сначала надо попробовать подвигаться. Лежа на койке укрытый одеялом, я попробовал двигать пальцами ног и рук. Отклик был, но слабый. Мужчина дернулся в мою сторону и сказал: — Ты очнулся, я верил, знал!        В это момент в палату зашел мужчина в белом халате. Он негромко что-то сказал, и мужчина с женщиной вышли вслед за ним в коридор.       Я вновь попробовал пошевелиться, пальцы слушались, но неохотно, словно чужие. Ощущения как после наркоза, когда аппендицит вырезали. Ничего. Попробовал согнуть руку в локте. Тяжело, но дело идет. Ноги слушаться не хотят, но я их чувствую. Напрягаю и расслабляю мышцы ног, сгибаю и разгибаю пальцы рук, постепенно пытаюсь согнуть руку в кисти и в локте. Стоп… а татухи где?!       Я недоуменно покосился на свою левую руку. Она была белой. Белой без единого рисунка! Белой и тонкой. Не понял?! Я лежал и тупо пялился на свою конечность, пока кто-то не тронул меня за плечо. Повернув голову, я увидел толстого мужчину, женщину и доктора. Ой как мне это не нравиться-а-а, ой-ей-ей, печенью чую неприятности. Чуть приподняв голову спросил: — Где мой брат?       Мужчина вышел из палаты, женщина стала поглаживать меня по голове, а доктор сел на стул и с интересом смотрел.       Через минуту открылась дверь. Мужчина за шкирку тащил пацана лет шести в одежде размера на три больше, с непослушными черными волосами, очками велосипедами и шрамом-молнией на лбу. Его лицо было в грязных дорожках от слез. Стоп! Дадли? Шрамоголовый? Тощая блондинка и мужик-свин? Пиздец, блять, охуеть! А-А-А-А-А! Я вперился в мальчика взглядом, пред глазами поплыло и, кажется, я потерял сознание.

***

      Очнулся я где-то… а где я? Все вокруг белое, ни конца, ни края. Прям как в кино. Люди, ау-у-у.       Смотрю на свои руки — в татуировках, а я в концертном костюме и волосы длинные. Походу меня сбила машина и я подыхаю, а это предсмертные выдумки моего мозга. Издали ко мне приближалась фигура мальчика. На вид мальчик был толстый, белобрысый, но с яркими голубыми глазами, одетый в серую школьную форму. — Ну здравствуй, сын.       Я обернулся. Высокий черноволосый мужчина в военной форме при капитанских погонах, с синими глазами смотрел на меня. Папа! Папка! Родной. Я хотел броситься ему на шею, но не смог сделать ни шагу. — Папа! Папа! Я умер? Папа, не молчи. — А что ему нужно сказать тебе?       Я опять обернулся. Рядом с мальчиком стояла женщина. Ее длинные белые волосы доходили до талии, а серебристая мантия переливалась. Мальчик держал ее за руку. — Ты умер. Твой отец меня упросил вернуть тебя, но, знаешь, просто вернуть я тебя не могу. Твой мир не в моей власти. Я отправила тебя в другой мир, тот, который сделала я. — Кто вы? — Я Демиург. Слышал о нас? — дождавшись кивка, женщина продолжила. — Вижу, ты подкован в этих вопросах. Это магл Дадли Дурсль и он умер, но я не планировала его смерть, ты займешь его место. — Мир Роулинг? Я… мне… — У тебя нет выбора, сын. — Отец прав, либо вечное забвенье, либо жизнь Дадли. Это не мир Роулинг. Мой друг, один из Демиургов решил немного пошутить и нашептал женщине историю о мальчике. Но у нее всего лишь сказка для детей, которая отличается от реальности. — Что я должен сделать? —Ничего, живи, твори, меняй, учись! Живи! — А канон? Волдеморт? А Дамблдор? — Как хочешь. Я не буду вмешиваться. Всю твою прошлую жизнь я скрою от любопытных персонажей. То, что ты читал и смотрел — лишь один из множества вариантов развития сюжета. — Пап, а как же мама? — Тебя сбила машина, насмерть. Тебя и еще семь человек. Мама будет горевать, Дмитрий заберет ее к себе в Дрезден. Через три года у него родиться сын, он назовет его Игорем. В честь тебя… Живи, сын! — Живи! — сказал Дадли, и меня поглотила темнота.