Магл

Джен
R
Завершён
8527
Размер:
293 страницы, 42 части
Описание:
Посвящение:
Примечания:
Публикация на других ресурсах:
Уточнять у автора/переводчика
Награды от читателей:
8527 Нравится Отзывы 3475 В сборник Скачать

Глава 4 Новое тело

Настройки текста
Примечания:
Курсивом выделены слова, произнесенные героем на русском языке. — Разряд. — Не дышит. — Разряд. — Нет пульса. — Еще разряд! Давай, пацан, живи! — Есть пульс! Мальчик жив. Отсутствие сердечного ритма — три минуты.       Сознание возвращалась неохотно, голоса доносились как сквозь вату. — Мисис Дурсль, у вашего сына сердце не билось три минуты. — С ним все будет хорошо? — Пока рано о чем-то говорить. Сейчас он под действием наркоза. Вам лучше пойти домой. Вас еще один ребенок дожидается. А вашему старшему нужны здоровые и выспавшиеся родители и брат. Позвоните утром, мы сообщим вам о состоянии ребенка. — Доктор, я позвоню. — Да, миссис Дурсль. Утром. Дня через три приводите мужа и сына. Вашему Дадли нужно быть в кругу родных. Он сможет поговорить с братом и вами.       Дверь захлопнулась, и я остался в тишине. Я остался один в палате. Итак, что мы имеем. Я Дадли Дурсль и мне плохо. Сознание уплыло, я погрузился в сон.

***

      Я лежал на кровати, на спине и пялился в белый, чисто выбеленный потолок. Уже две недели я лежу в больнице. У меня отдельная палата, сиделка одна на три палаты. И я в шоке. Нет, не так. Я В шо-ке! Глубочайшем. Апатия во всей красе. Были мысли выйти в окно или вены резануть. Были. В такие моменты вспоминалось лицо отца, моего отца Сергея Сергеевича Соболева, офицера Российской Федерации, Героя России и его слова: «Живи сын!». Я отступал от окна, клал на стол нож, отходил от зеркала, сжимая в руке кружку. Мне часто снились мама и брат, племянники. Снилось как Анна, жена брата, варит пельмени, а я еще вредничаю, что они недосолены. Снилась сцена и концерты, снился барабанщик Рома, клавишница Люда, басист Тарас. Снилось, что мы играем на сцене. Часто вспоминал стеснительную англичанку Элис. Мы познакомились в Цюрихе, она, как и я, приехала на концерт Rammstein. Она же и рассказала мне про мир Роулинг. С ней я прочитал все книги, кучу фанфиков, пересмотрел кино, играл в Поттера у ролевиков. Она была чудом для меня. Веселая, живая! Хогвартс, Средиземье, Нарния и многое другое я прочитал, просмотрел, поиграл благодаря ей. Элис, милая, ты будешь ждать от меня письма, потом поедешь одна на концерт, а потом… Что произойдет с милой Элис, когда она узнает о моей смерти, думать не хотелось. Теперь меня нет. Нет больше Соболева Игоря Сергеевича, рокера и балагура, программиста, любимого сына-брата —дяди-друга. Нет меня. НЕТ МЕНЯ! Опять, опять эти слезы. Последний раз я плакал в 12 лет, когда умер наш старый кот Дорофей. Вновь слезы, я оплакивал себя, свою жизнь, мечты, жалел себя и маму. Мама, мамочка, родная. Как же ты без меня? Как же я без тебя? Мамуля, забери меня, забери, прошу. Я рыдал в подушку, слезы лились потоком, не мог остановиться…       Это только в фанфиках, да в романах попаданец бодро вскакивает на ноги, хватает дракона и идет свергать короля. На деле все сложнее. Очнувшись в палате после разговора Петуньи и доктора я понял, что связан и говорю с трудом, но понимаю английский. Спасибо тебе Демиург, благодарен по горло! Связали меня, видимо, чтобы не учудил чего когда в себя приду. Помню, в прошлой жизни, лежал со мной в палате мужик-летчик. Так он, после операции, все в окно выйти хотел. Тогда мне стало понятно, зачем нужны решетки на окнах третьего этажа. Через минут двадцать после моих попыток освободиться в палату заглянула сиделка и сразу же убежала. Еще через десять минут пришел доктор в белом халате. — Как вы себя чувствуете, молодой человек? — Пить хочу. Отвяжите меня. Зачем вы меня связали? — голос был хриплый. Зачем связали я знал, но этого не мог знать Дадли Дурсль. — Непременно отвяжем. Марта, дай мальчику воды, — пухлая женщина в белом халате поднесла к моим губам кружку с водой. — Ты привязан для того, чтобы когда отойдешь от наркоза, не упасть с кровати. Мы отвяжем тебя, если ты ответишь на вопросы. — Хорошо. Задавайте вопросы, — действительно хорошо, голос детский звонкий, нет хрипа, говорить легко. Вот что крест животворящий, тьфу, вода чистая делает! — Расскажи о себе. Как тебя зовут? — Дадли Дурсль, я учусь в школе, маму зовут Петунья, папу Вернон, брата Гарри. Мы живем в доме на Тисовой улице. — В каком ты классе? — Не помню, — хмуро ответил я — я помню таблицу умножения, и географию, и биологию. — Биологию… — хмыкнул врач — ну, порадуй меня. — У мальчиков пенис, а у девочек влагалище, — ответил я, припоминая ответ ребенка из фильма про воспитателя.       Ответом мне был дружный смех доктора и сиделки. Да уж, насмешил. Отсмеявшись, доктор сказал: — Марта, развяжи этого биолога. — Дядя… — Доктор Джефферсон. — Доктор Джефферсон, — поправился я, — что со мной произошло? Какой сегодня день? Какой год? — На тебя упала черепица с крыши школы, и ты впал в кому, на сутки, затем очнулся, но произошло кровоизлияние в мозг и тебе сделали несколько операций. Ты был без сознания пять суток. Волосы скоро отрастут, не волнуйся. Сегодня шестое мая восемьдесят восьмого года, и у тебя скоро день рожденья. Похоже, что у тебя частично потеряна память, но, думаю, скоро это пройдет.       Меня развязали, доктор ушел. Интересно, я понимаю по-английски и говорю без акцента. Памяти реципиента нет. Знание русского и немецкого? Попробуем. Напел «Катюшу», тяжело, но сносно получается. Напел «Mutter» Rammstein — тоже тяжело, но понять можно. Я развалился на кровати. Итак, это не сон, я в теле жирного поросенка Дадли, знаю канон, фанон и кинон — спасибо Элис. Знаю немецкий и русский хоть и плоховато. Мои родители не бедные люди. Есть мальчик-агнец Гарри, по совместительству мой брат и ему сейчас не сладко. Как сказала бы Элис «рояли в кустах имеются», угу, «рояли», вот только одна неувязка — я магл! Стоило сдохнуть в своем мире, чтобы попасть в магла?! Засада. Хотя с другой стороны, а какая мне разница? Я смогу воплотить все мечты, исправить ошибки «молодости», может, и канон подправлю. Ага, разбежался, осталось только подпоясаться! Изменится поведение — упекут в дурку. Расскажу про Дамблдора и Ко — хорошо если жив буду. Спасать кого-то? Гарри? Магический мир? Издеваетесь? У них магия, палочки, артефакты! А что я могу?! Не-е-е, идите в жо… в тайгу к тигру! Самому бы выжить.       Я попытался пошевелиться. Руки слушались с трудом, как и тело. Ноги я чувствовал, шевелить побоялся. В таком виде меня застали Петунья и Вернон. Ну не могу я их мамой-папой звать. Не могу! — Дадли, сынок, как ты? — проворковала Петунья. — Сын, ничего не бойся, расскажи, как все было, мы их засудим. Кто тебя обидел? — Я ничего не помню.       Лицо блондинки вытянулось, мужчина покраснел, глаза как у лягушки стали, на выкате. — Совсем-совсем ничего? Сынок, это я, твоя мама, а это твой папа. — Это я помню. Еще брата Гарри и дом, и спальню, и машину, и таблицу умножения, и все. Я не помню, что произошло.       Петунья вздохнула с облегчением. — А где Гарри? Когда вы его привезете? — я закашлялся. Блондинка подбежала к столику и взяла кружку с водой. Поднесла к губам. Я приподнялся. Вернон поддерживал меня. Отхлебнул воды. Хорошо. В палату зашел доктор. — Вам пора, не нужно его волновать, — Петунья поджала губы, у Вернона запульсировала жилка на шее, но, ничего не сказав, они направились на выход. — Мы завтра приедем и привезем Гарри, — сказала Петунья, стоя в дверях.       Дверь захлопнулась, и я остался один в палате.       Обживаться в новом теле было… странно. Первая попытка встать самостоятельно провалилась. В ноги будто иголки всадили, я со стоном повалился обратно. Вторая попытка, предпринятая через час, была лучше — я смог встать, опираясь на спинку кровати. Кровать была железная, широкая, на колесиках. Попытка сделать шаг оказалась неудачной и я упал. На шум прибежала сиделка и доктор. Хорошо, что не пришлось ничего объяснять, он сразу все понял. Мне выдали ходунки и, опираясь на них, я стал учиться ходить, снова.       Вот как попаданцы в чужое тело сразу бегут исполнять миссию? Я даже не могу шагать нормально, вестибулярный аппарат и прежняя память не стыкуются. Доктор Джефферсон посоветовал не думать о том, что я хожу, просто идти, это как рефлекс. Сделал шаги, устал, постоял опираясь на ходунки, пошел дальше. Через три дня я смог ходить, опираясь на стену и часто останавливаясь.       Есть не хотелось от слова совсем, руки плохо слушались. Апатия накрыла. Да и моему новому телу полезно будет, похудею. Сиделка стала кормить меня с ложечки. Не хотел. Доктор Джефферсон пригрозил питанием через зонд. Еда была… сносной, но пресной. Пережившему голодные девяностые нормально. Есть можно.       Так называемые родители и кузен приезжали каждый день. Привозили много сладостей, которые я тайком скармливал Гарри, мне вредно, а ему в самый раз. Хотя, признаться, хотелось до жути их съесть, но разум брал верх. Парень помогал мне ходить по этажу, читал вслух, катал машинки, которые привезли родители, вместе со мной. С родителями я старался не говорить — строил из себя угрюмого болезненного ребенка. Боюсь, что заметив подмену, меня упекут в дурку или сдадут на опыты. А так, спишем все на травму.       В зеркале отражался белобрысый полноватый мальчик с голубыми глазами и ежиком коротких волос, одетый в пижаму с машинками и смешные синие тапочки с помпончиками. Пижама была маловата — рукава и штанины стали короткие. В больнице я немного похудел и вытянулся почти на три сантиметра (интересно, сколько это в дюймах?). В зеркале отражалась уже не свинья в парике, а просто полный, но не безобразный мальчуган. Прислонившись к стене я вышел из палаты и побрел по коридору. Я лежал на VIP этаже — отдельная палата, сиделка на троих (а не на этаж), диваны в коридорах. Вернон постарался для сыночка. Сегодня Дурсли привезли Гарри в нормальный школьной форме — по размеру, видимо, испугались, что будут пальцем тыкать в них или кто-то уже сделал замечание, и опять - кучу сладостей. От верещания Петуньи хотелось сбежать. Ее причитания о моей «худобе» раздражали как зудящий комар. Сладости скормил Гарри. Его счастливые глаза были мне наградой. Когда они уехали, я вздохнул с облегчением. Доктор Джефферсон сказал, что лежать мне еще полторы недели — десять дней.       Я брел по коридору, держась рукой за стенку, часто останавливался передохнуть. В конце этажа кто-то пел песню, да так громко. — Ра-а-асцветали яблони и груши, па-а-аплыли туманы над рекой…       Сердце сжалось. Хм, интересно, там русский или просто песню выучил? Прибавил ходу, стараясь быстрее оказаться возле вожделенной палаты. Пока я шел, «Катюша» сменилась на «Журавли». Мужчина допевал последний куплет, когда я дошел до двери.       На кровати, лежал привязанный дедок, лет шестидесяти пять на вид. Его лицо было в морщинах, левую щеку пересекал шрам. Из-под бинтов проглядывалась татуировка с номером, видимо, он был в концлагере. Судя по бинтам, дедулю только из операционной привезли. Зайду попозже, поболтаю. Я усмехнулся про себя: «Марти Сью — вперед!». Осталось только магические способности заиметь, найти дракона и полететь уничтожать крестражи! Угу. Мечтаем дальше, где моя губозакаточная машинка? Но это, несомненно, удача! Этот старик может стать моей легендой в мире легализации знаний русского и немецкого. Просто отлично! Осталось его уговорить, чтобы он со мной поболтал. Выйдя из палаты, тихонько двинулся к себе, повалился на кровать и уснул.
Возможность оставлять отзывы отключена автором
Права на все произведения, опубликованные на сайте, принадлежат авторам произведений. Администрация не несет ответственности за содержание работ.