***
Очередь экипажа, которую составляла только женская половина перед душевой, постепенно расходилась с недовольными чувствами, не собираясь этого скрывать в гримасе лице, цоканья или тихонько высказывая ругательства. Многие хотели принять душ, или справить естественную нужду. Но многие душевые кабины были уже заняты, и в одной из них стояла Немезида. Струя холодной воды из душевого крана от соприкосновений к металлу звучно тарабанила по её поверхности. Вся пыль, грязь и странная синяя субстанция голубого оттенка, которая попала на корпус гета от хасков, вода смывала и уносила всю грязь за собой в водосток. Железное тело вновь становился белоснежным, и лишь царапины портили эту картину. Синтетик не обращал внимания на недовольное бурчание под дверью остальной команды, просматривая какие-то файлы из ограниченного доступа в экстранете. Но любая информация либо было не полной, либо её не было вовсе, что очень расстраивало. Немезида желала узнать всё об этом мире, а не только от неполной информации, которую передавали геты в коллективном разуме. Солдат надеялась, что она смогла доказать свою… преданность? Нет, не то слово. Скорее, показать себя в хорошем свете только для Шепард; показать, что она не враг команде и экипажу «Нормандии», что уж говорить о всей галактике? Вместе с этим стоит напомнить о разрешении подключения и полному доступу к экстранету. Введите запрос… Поиск… Синтетическое существо вводило в поиск всё, что только можно, чтобы узнать хоть что-то о своих родственниках: она искала их в социальных сетях, или по дате рождения в каком-либо числе. Но данные в экстранете были ограничены для гета по приказу капитана.По Вашему запросу ничего не найдено.
Немезида не сдерживает человеческие эмоции, разочарованно качая головой, и вытянутыми руками облокачиваясь об стену. О её прошлой жизни данных совсем нет, как и о её семье. Всё ограничено. Разумная машина мысленно радовалась, что в этих «гладких» стенах кабины, которые отражали своей преградой свет, не было видно её «лица». Ещё лучше — его вообще не было. Будь у солдата с белым корпусом зубы — она обязательно плотно стиснула бы их до самого скрипа, и оскалилась. Брови недовольно нахмурились, а глаза раздражённо прищурились. Вместо всей этой мимики эмоции показывали только пластины на голове, которые от всех негативных ощущений раскрылись; послышался стрекочущий звук. Три механических пальца сжались в кулак — гет завёл правую руку назад, и с силой ударил им по вертикальной поверхности. Хотелось плакать, схватиться за голову и встать на колени; но из всех этих действий платформа сделала только последнее, медленно оседая на колени и стукаясь «лбом» об стену, пытаясь привести чувства в порядок. «Мама, — Немезида медленно проводит мокрой металлической ладонью от холодной воды по стене вниз. — Папа, — Евгения ощущает обиду, боль и горечь утраты. Она провела с родными всю свою жизнь, а после ей надо было начать свою: закончить учёбу, найти работу, создать свою семью. Ей и тогда было плохо от одной мысли, что ей придётся бросить всех своих близких, и тот край, в котором они живут. — Сестра, » — но она никогда не думала, что сможет пережить всех сразу. Если кто-то и есть из её поколения, то они все потеряны: возможна смешанность национальности, смена фамилии, места проживания. Столько лет прошло, а все, возможно, разбрелись по всему Земному шару. Не этого она хотела видеть в своём будущем. — Немезида, — голограмма СУЗИ появилась как раз кстати. Гет очень хотел отвлечься от мыслей. — Всё в порядке? — ИИ была «взволнованна» действиями платформы, и хотела вовремя вмешаться, пока что-нибудь не было бы разрушено или уничтожено. — Да, — кивнула разумная машина, а пластины медленно закрылись. Казалось, она смогла выпустить нахлынувший на неё пар и успокоиться. — Где капитан Шепард? — Она разговаривает с нашим гостем. — Без промедления ответил Искусственный Интеллект. А Женя так раньше не могла говорить, как её собеседник: когда она сильно волновалась, то могла быстро тараторить, либо у неё язык заплетался, а слова выговаривались неправильно. — Хотите с ней поговорить? Я могу её предупредить. — Интересуется программа, наблюдая, как её собеседник поднимается с колен и наконец-таки выключает воду. — Я сама её подожду. — СУЗИ перечить не стала, а её голограмма голубоватого свечения пропала, тем самым ставя точку в этом коротком разговоре. При выходе из женской комнаты, на платформу обрушилась волна недовольства со стороны женской части экипажа, где очень часто слышалось из их уст «Ну, наконец-то!». Они так столпились вокруг синтетического организма, что солдат просто замер на месте, растерявшись и не зная, как выкрутиться из их круга. Оставалось только выслушивать недовольные возгласы и рассеянно смотреть на их лица.***
В столовой было не много народу: четверо членов экипажа сидели за одним столиком, и лишь трое из них вели оживлённую дискуссию, пока четвёртый нехотя заставлял себя доесть пищу и лишь изредка кидал свои комментарии. Гарднер стоял за столом и уже заканчивал приготовление какого-то основного блюда, иногда бормоча что-то себе под нос, выражая мысли вслух. Несколько охранников приняли свои посты, или же просто ходили вокруг по намеченному маршруту. Немезида стояла рядом с медицинским отсеком, наблюдая через широкие окна за работой доктора Чаквас, которая усаживала на кушетку одного из членов экипажа после несчастного случая, из-за которого он получил вывих руки. Хотя Кэтрин была куда упорнее, и всячески сдерживала мужчину, несмотря на его слова или красноречивую широкую улыбку. Но гету был нужен не доктор, а Шепард. Она до сих пор находилась в отсеке главного ядра СУЗИ, к которому были приставлены охранники в случае негативных действий со стороны другой платформы, с которой велась беседа. Ещё один гет на фрегате «Нормандии». Странное совпадение, но солдат с белым корпусом ощущала между собой и этой платформой одно различие — разум, мысль. Немезида, несмотря на свою твёрдую оболочку, искусственно созданную кварианцами, являлась человеком в душе. Душу машина не может иметь, но вот она — исключение. Платформа до сих пор гадает и не может прийти к единственному волнующему её выводу: как так получилось, что разум какой-то девушки из двадцать первого века слился с воспоминаниями платформы из двадцать второго? Сам же век подойдёт к концу уже через двадцать лет. Такое просто невозможно — это что-то из области фантастики… хотя теперь здесь всё фантастика. Двери отсека главного ядра Искусственного Интеллекта раскрылись, и в проходе стояла сама Шепард, выходя из помещения в медицинский блок и пряча руки за спину. Платформа не могла определить точно с дальнего расстояния, какие эмоции испытывала в данный момент первый СПЕКТР среди людей: взгляд зелёных глаз устремился в пол, словно Шепард знала, что там будет ступенька, и не хотела споткнуться. Таких глаз в реальной жизни Евгения никогда не видела, и это её заворожило. Веснушки, точечками украшающие лицо капитана, хорошо подходили под рыжий цвет волос. Хотя, они были даже красными, отросшими до плеч. Джейн шла неспешно, и, выходя из медицинского помещения, капитан краем глаза взглянула на подошедшую Немезиду, которая, казалось бы, на секунду потеряла дар речи, не зная, как начать диалог. Расстроенной коммандера нельзя назвать — может, она устала? Или задумалась. — Капитан Шепард, — уже находясь за спиной немного отошедшей девушки, гет решился первый заговорить. Капитан остановился, и обернулась в сторону собеседника. — Что-то не так? — спокойно спросила зеленоглазая. Немезида отрицательно качнула головой. — Всё в порядке. — Платформа слегка склонила свою голову к плечу; огонёк её оптики слегка притух, а сам жест был даже неуверенным. — Можно Вас? — синтетическое существо опасалась отказа. Может, она и является в данный момент тем, что не должно быть живым и человечным… но человеческий разум невозможно изменить программами, избавить от привычек и машинальным действиям, которые, казалось бы, могли привести к безопасности. — Вы мне теперь доверяете? Шепард такой вопрос завёл в тупик, а эмоции растерянности на лице не скрылись от взгляда гета. Она была не уверена в том, что может действительно доверять машине: ни ей, ни Легиону. Сразу нельзя доверять тому, кто испачкал свои руки в крови тех обычных граждан, колонистов. Особенно, когда это касалось её же расы. Принять платформу в команду — уже большой шаг. — Почему Вы так долго молчите? — Немезида пытается говорить как можно спокойнее, смотря на собеседницу исподлобья. Она больше не хотела ждать, откладывая этот разговор в сторону, чтобы тот пылился где-то на полочке. — Вы ещё не уверены? Сенсоры механического тела ощутили напряжённое состояние со стороны человека, и такая реакция больно кольнула острым концом тонкой иголки в саму душу, которой любой механизм не мог обладать. — Ты что-то хотела, Немезида? — проигнорировав вышеупомянутый вопрос, первый СПЕКТР среди людей заметно вытянулась, как струна, попутно пряча свои руки за спину. Пальцы рук сплелись в крепкий замок, тем самым сумев совладать со своими эмоциями и скрыть своё замешательство от столь резкого вопроса, на который нельзя было дать ответ так, чтобы не разочаровать платформу. Ответом были короткие щелчки — характерные звуки для гетов. А Немезиде было что сказать — то, что ей было важно. Почему она не может получить признание от капитана? Чем она хуже остальной команды и экипажа? Стоит ли винить в этом только её расу — гет? Немезида имеет «уши», и ей приходилось слышать многое о той команде, которую собрала Джейн. Их — одиннадцать. И каждый член этого числа опасен по-своему. Ассасин, воровка, наёмник… Всех можно перечислить, но все их деяния нельзя назвать положительными, хотя нынешняя миссия вполне могла бы прославить всю команду как героев. Это как в сериале «Игра престолов», где нет положительных персонажей. Каждый мог ввязываться в криминал, сделать что-нибудь плохое. Немезиду нельзя назвать ангелочком. Что тут говорить о самом капитане? — Вы можете разрешить мне доступ в экстранет? — не совсем то, что хотелось сказать и услышать нужный ответ, но Джейн поверила этому вопросу и приняла расслабленную позу, поведя плечом и отведя одну ногу назад. — Надеюсь, СУЗИ не придётся ловить тебя за взлом. Она наблюдает за всем поиском экипажа в экстранете. — Хоть голос СПЕКТР’а был спокоен, почти уставшим, это не изменило мнения о сегодняшнем разговоре.***
Найти несколько родных удалось на социальных сайтах, а информация о родословной находилась в архиве. Страницы, которые оставили на память, очень давно не посещали, о чём служила пропажа даты, и то время, когда мама выложила последнюю фотографию. Если бы роботы могли плакать, то гет давно бы это сделал. Сидя на четвёртой палубе под присмотром двух охранников, платформа тихо застрекотала, но никто не особо обратил на это внимание, посчитав, что эти звуки для синтетика характерны, как живым организмам воздух. Солдат с белым корпусом наблюдала, как её мама старела на глазах. Какой она была тогда, и какой она потом стала. Были видны морщины, короткие волосы до плеч приняли седой оттенок. Где-то она была счастливой, где-то спокойной. Там же были фотографии отца — такой же худой, лицо обросло серой короткой бородой. И были фотографии сестры… До её тридцатилетия, может чуть больше. Под фотографиями имелось много старых комментариев, от которых морально стало хуже. Все оплакивали кончину матери Евгении, как близкие, так и друзья. Много сердечек, море плачущих смайликов. «Остановите это,» — гет с болью закрыла комментарии и сохранила пару фотографий своей матери на память, заходя в этот раз на страницу отца… И картина была такой же аналогичной, как у родной матери, от чего синтетик с трудом удержала порыв схватиться за голову. Пару фотографий отца она тоже сохранила с большой болью, а потом и родной младшей сестры, с которой Женя не ладила с детства, но скрывала свою любовь к ней. Раньше Женя в порыве ярости только к Владеславе всегда задавала один и тот же вопрос: «А чего добьёшься ты?». А она добилась — перед ней на фотографиях была не та весёлая девочка, с которой старшая сестра могла сражаться. Перед ней была солидная женщина с большим домом, судя по обстановке комнаты и в красивых одеждах, а украшения на шее и серёжки словно через фотографию отдавались блеском от света. Были фотографии с её мужем, которого Женя никогда не видела, а также с двумя детьми — оба мальчики. И через эти фотографии синтетик наблюдал, как растёт её семья, а там и их поколение… Выберите операцию… Загрузка… Идёт сохранение.***
— Значит, — Шепард сидела за обеденным столом в гордом одиночестве, обвив кольцом обеих рук чашку кофе, которая приятно согревала подушечки пальцев и ладони, а взгляд зелёных глаз устремился в тёмную горячую жидкость. — Ты решила его оставить. — Протянул Гаррус, чьи слова звучали не как вопрос, а как утверждение. Он только-только вышел из оружейного ангара, в котором турианец проводил большую часть своего времени, и, завидев старого друга, находящегося в раздумьях, решил завести разговор, чтобы избавиться от скуки. — Да, — коротко ответила СПЕКТР, подняв чашку над уровнем стола и касаясь края своими губами, обведёнными красной помадой, отпивая немного от напитка. — Что ж, — бывший офицер СБЦ пожал плечами. — Если ты думаешь, что это хорошая идея — я подумаю также. — Джейн улыбнулась уголками губ, попутно издав тихий смешок. Кто-кто, а Вакариан всегда поддержит. И не только её одну, но и остальных членов команды и экипажа. — Я тут кое-что вспомнил во время нашей последней миссии… — Капитан любопытно приподняла правую бровь вверх. Что-то ей подсказывало, что эти слова скрывают какой-то подвох. — Ты говорила, что если вдруг найдётся ещё один не агрессивный гет… Ты расцелуешь Джокера. Гаррус плюхнулся на стул и откинулся на спинку сиденья, хитро прищуриваясь и наигранно подтягиваясь. Реакция заметно позабавила снайпера — рыжеволосой хватило последних слов, чтобы она поперхнулась немного остывшим кофе и закашлялась. — Я тогда пошутила! — настаивала на своём капитан, на что мужчина только покачал головой. — Шепард и шутки? Я бы никогда не поверил, если услышал что-нибудь подобное. Но я хотел бы на это посмотреть. — Девушка поджала губы и низко склонила голову над столом, надеясь, что локоны рыжих волос смогут скрыть её покрасневшие щёки. Чёртов Вакариан! Ему всё же удалось её смутить. Хоть в чём-то турианец ощутил себя победителем.***
Немезида не знает, как описать точно свои действия. Ей вообще не хотелось вновь находиться рядом с медицинским блоком, где буквально недавно произошёл не совсем приятный разговор с капитаном, с которой она вновь столкнулась в лифте. Шепард тогда хотела подняться в свою каюту, а гет выйти на третьей палубе. Платформе захотелось избавиться от неприятных мыслей, которые были связаны с её семьёй. Никакие увлечения, которые раньше любила Евгения, не смогли помочь синтетику. И единственное, что действительно могло помочь — разговор. Обычное общение могло, возможно, поднять настроение, скрыть скуку и избавиться от ощущения одиночества. Оно могло завести разные темы, которые могли бы быть приятными, нудными или неудобными. Хотелось поговорить со своим собратом. Хотелось поговорить с гетом. Узнать его мнение в чём-либо, какого ему тут… Даже если эти две платформы очень разные по мышлению. Металлические нижние части ног — которые у людей по анатомии назвались малоберцовая и большеберцовая кость — для глаз человека были непривычно выгнуты, как у кошек или птиц, с характерным звуком стучали по металлическому полу. Автоматическая дверь щёлкнула, тихо зашипела из-за паров и открылась перед платформой, впуская в медицинский отсек. Доктор Чаквас тут же перевела свой взгляд от датпада на вошедшего, поставив кружку с тёмной жидкостью на стол. Она лишь кивнула в знак приветствия, и вернулась за свою работу. Когда платформа впервые с ней встретилась — общение было далеко не дружеским, но и не агрессивным. Каждый был друг к другу нейтрален, как будто отношения коллега/коллега, или просто знакомые. Они знают о существовании друг друга, но разговор не может завязаться. Синтетик не хочет лишний раз мешать доктору, да и не всегда находится тема для общения. Вторые автоматически двери открылись следом, как и первые, как только Немезида оказалась рядом с ними. Стоило им открыться, а синтетику переступить порог от одного отсека к другому, как напротив неё стояло такое же металлическое существо, как и она сама. Снайпер с тёмным корпусом, лишь завидев кого-то настолько похожего на него, любопытно приподнял пластины на голове и слегка склонил её к плечу, осматривая того, кто нарушил личное пространство его платформы — само сознание гета никогда не может быть в одиночестве из-за коллективного разума. — Мы Вас помним, — гет складывает руки за спиной, а солдат с белым корпусом без опаски, но всё же медленно приближается к собеседнику, чтобы их не отделяло несколько метров и не пришлось вести диалог по разным углам помещения. — Вы были вместе с капитаном Шепард. Две боковые лампочки безымянной платформы рядом с пластинами не горели так ярко, как оптика с белым свечением, которая иногда фокусировалась, словно от камеры фотоаппарата. Корпус полностью состоял из оттенков чёрного и серого, и лишь трубы на механическом теле — словно кровеносные сосуды человека, только в два раза толще — с полоской на «голове» были более светлыми. Больше всего внимания привлекла дыра на груди с правой стороны, через которую можно было увидеть то, что находилось за спиной её обладателя, и несколько внутренних кабелей, которые слегка светились. Дыра была достаточно большой — она проходила от грудной клетки до талии, а её края выглядели расплавленными, словно в этого гета выстрелили ракетой, которая, если и не уничтожила синтетика, то изрядно повредила. Плечо и половину грудной пластины скрывали остатки от брони «N7», и лишь красные полосы этого костюма значительно выделялись среди остальных цветов. — Да, — Немезида, наконец, перестала изучать своего нового знакомого, смотря прямо ему в оптику. — Вы нам помогли. Спасибо за помощь. — Платформа слегка пожала плечами, словно подобные дела он совершал каждый день, и это вошло в привычку. — Вы не принадлежите нашему консенсусу. — Безымянный гет решил сменить тему на более важный и интересующий его вопрос. — Вы из еретиков? — Нет. — Голос Немезиды был не громким; женский тон доминировал над эхом мужского звучания. Но у снайпера это было не так, даже наоборот — мужской доминировал над женским. — Я имею собственный разум. Пластины второй платформы с тёмным корпусом от услышанного раскрылись, словно хвост павлина, но металлические части не так завораживали, как сине-зелёные большие перья великолепной птицы. Со стороны собеседника раздались щёлкающие звуки, но их перевод был понятен только для Немезиды и других гетов: — Как такое возможно? — Эксперимент организации «МЕХ» под номером сорок пять — создание совершенного разума. Название проекта — «Немезида», который не должен являться Искусственным Интеллектом. Я должна быть чем-то большим, чем компьютер или программа. — Как произошла эта процедура? Как организация достигла положительного результата? — в воздухе повисла натянутая пауза, пока солдат с белым корпусом растерянно и быстро пыталась найти ответ на вопрос. — Не знаю. Одна из личностей Немезиды — гет — мог понять своего собрата. Все синтетики стремились к этому результату, которого смогла каким-то образом достигнуть солдат с белым корпусом. Даже само синтетическое существо не могло дать ответ на этот вопрос: те данные, которые были уничтожены или не полностью стёрты — ничего не объясняли. В текстах были малые ошибки. В основном, были схемы и идеи разработки, больше напоминающие создание ВИ и ИИ. Может, они углублялись в изучение создания Виртуального и Искусственного интеллекта, и, основываясь на этих данных, хотели найти способ изобрести настоящее, живое сознание? Возможно, у них это получилось, но только такая мысль не укладывалась в процессоре Немезиды. Как это получилось, что их разумы соединились в одно тело — человеческое сознание слилось с воспоминаниями гета? Третья личность. Когда это случилось — эти два совсем разных существа попали в неприятную ситуацию в один и тот же день, в одно и то же время: авария и нападение. Евгения не знала, что с ней потом случилось — кома, смерть? Платформа до сих пор не понимала — самоуничтожение произошло, или что-то пошло не так? Голова с яркой белой оптикой безымянного снайпера слегка склонилась вниз, и Немезида ощутила себя неуютно. Синтетик с тёмным корпусом словно ощутил надежду, как и остальные геты, на приобретение сознания. Они столько всего слышали и читали про разнообразную психологию других рас, что платформы сами хотели ощутить на себе всё это: дружба, гнев, сопереживание, ностальгия. Но тут прозвучал отрицательный ответ, который разорвал последнюю тонкую нитку для спасения. Она и без того была тонкой и короткой, что за неё зацепиться было невозможно. Теперь она порвалась, а вместе с ней надежда на будущее. — Моё имя Немезида. — Солдат с белым корпусом вновь сделала несколько шагов в сторону собеседника, становясь чуть ли не в плотную ко второй платформе. Словно ей хотелось поддержать его. — Я тоже хочу, чтобы геты имели разум. Я была в таком же положение, что и Вы. Я Вас понимаю. — Каково это — находиться вне консенсуса гетов и других объединений сетей? — его тон голоса, хоть и был спокойным и негромким, с таким вопросом звучал наивно, с небольшим разочарованием. Или только так хотела считать Немезида — ей было стыдно за Еретиков, и обидно за судьбу своей расы. — Это… Сложно описать. — По человеческой привычке платформа машинально принялась жестикулировать, или теребить собственные механические пальцы между собой. Раньше это придавало уверенность, и помогало правильно подобрать нужные слова. И сейчас эта особенность немного спасала. — Имея собственный разум, я могу мечтать, думать отдельно от других. О моих мыслях, планах никто не будет знать, и осуждать их. Я могу быть одна, когда захочу. Я могу делать всё, чего желаю, а не то, к какому соглашению придут несколько программ, с которыми я, возможно, буду не согласна. — Синтетик часто делал паузы, не зная, как описать все прелести собственного разума. Её собеседник молча слушал, не перебивая. Словно он был психологом, которому было интересно всё, что испытывал его пациент. — Думать по-своему — это великолепно. Испытывать эмоции — это замечательно. С ними я ощущаю себя более живой, а не просто той оболочкой, которая функционирует и думает, что она может жить и без эмоций… Как остальные геты. Описания красоты тех ощущений с эмоциями были действительно скудны. Платформа не могла найти все достойные слова, чтобы дать понятное объяснение. Может быть, этих слов и вовсе не существует, или они есть в других странах, но для них не придумали перевод в остальных. Хотелось сказать, что лишь эмоции и действия могут сделать любое существо живым. Будь оно даже машиной. Немезида считала гетов не «обычной машиной», а уникальными, особенными. Они отличаются от других синтетиков и от Искусственных Интеллектов многим, и речь далеко не о внешнем виде. — Нам дали имя, — синтетик, стоящий напротив солдата с белым корпусом, издал тихие щёлканья, словно так ему было удобнее общаться с таким же искусственно сделанным существом, что и он. — Легион — ибо нас много. Гет в ответ только удовлетворённо кивнул головой. Подобное имя и его значение могло вызвать бурю мурашек по коже лично у Немезиды, если бы она была. Ибо нас много. В таком коротком предложении имелась сила, которую, возможно, ощутила только она. Про чужое мнение платформа не спрашивала, да и не собиралась. Многих такое могло просто не волновать, не разделяя подобных ощущений, как у Немезиды. Она запомнит имя, особенно его значение. Оно ей просто понравилось.To be continued…