Одна неделя. Игра или ?..

Так быстро Сакурай бежал впервые. И, как только он оказался дома, то тут же поспешил в свою комнату. Распахнув дверь, он влетел в нее, снял с себя куртку и откинул ее в угол комнаты. В мыслях его вертелось «черт, черт, черт», сквозь плотно сжатые зубы хриплым звуком вырывался воздух, ноздри раздувались, а сердце бешено стучало. Вмиг он подошел к своему столу и одним размашистым движением скинул с него все книги и школьные тетради. Те упали на пол с характерным звуком, переворачиваясь, открываясь. Рё скинул светильник, и лампочка от светильника разбилась о пол. Осколки стекла разлетелись в разные стороны. Но Сакураю было не достаточно: он хотел все разрушить, уничтожить. Хотел превратить свою комнату в немыслимый хаос. И он загорелся этой идеей, будто одержимый, сумасшедший. К черту все. Ненавижу. Его взгляд упал на кружку на все том же столе. Но – о Боже! – как же сейчас все это раздражает, доводит до высшей точки кипения. Рё хватает эту кружку, заносит руку с кружкой наверх и кидает ее в стену. Осколки фарфора разлетаются, падают на пол и насмешливо издают свои звуки. Эти шторы, эти ужасные шторы! Они всегда не нравились Сакураю. И Рё подошел к окну, дернул эти шторы на себя, и они повалились вместе с карнизом, ткань штор порвалась, белая штукатурка с потолка посыпалась и оставила свои белые следы на полу, попала на валяющиеся книги и тетради. Сакурай откинул эти шторы в сторону. И его глаза забегали по комнате как сумасшедшие. Руки сжимались и разжимались, а сам он был похож на быка. Его взгляд наткнулся на шкаф. Он распахнул одну сторону шкафа и начал вываливать оттуда свои вещи на пол, раскидывая их хаотичными резкими движениями. Немыслимым потоком они оказывались на полу. Незаслуженно они были затоптаны неснятыми ботинками Сакурая. - Хватит! – истошно закричал Сакурай и быстро направился к своей кровати. Схватил подушку и кинул ее в стену, и она повалилась на разбитый фарфор, который недавно был кружкой. Он скидывает одеяло на пол, скатывает наволочку в комок и откидывает ее в сторону. Плакаты с известными баскетболистами, которые висят над кроватью, Сакурай срывает со стен. Он своими пальцами хватается за этот скотч. И он обдирает свои обои вместе с этим долбанным бесящим скотчем. А плакаты, что лежат на полу, молчаливо за этим наблюдают. Порванные гримасы лиц скукоживаются. Потом Сакурай будет вырывать страницы из своих любимых книг, которые когда-то с любовью он читал, а после – перечитывал. Сакурай найдет ножницы и будет разрезать страницы этих книг на мелкие кусочки. Он будет беситься, когда у него не получится с первого раза разрезать шторы. И тогда он откинет ножницы в сторону. Он вскочит, и возьмет в руки стул и ударит его о стену. Сломает ножку от него. С безумными глазами потом он будет смотреть на свою комнату. Он хотел превратить свою комнату в немыслимый хаос. Превратил. Он хотел все разрушить. Разрушил. Он хотел уничтожить. Уничтожил. И он осознает потом, что разрушать и уничтожать больше нечего. И тогда останется только одно – разрушить и уничтожить себя. После этого осознания Рё подбежал к стене, и со всего размаху ударил кулаком о стену. Сакурай подумал о том, что это больно, но у него и в мыслях не было прекратить то, что он делает. Он второй раз ударил кулаком. У него заболели костяшки пальцев, а боль отдалась по всей руке. Она дрожала и отдельно от Сакурая просила больше не делать этого. Но Рё, одержимый своим несвойственным ему эгоизмом, нанес стене третий удар, и глаза его заслезились от осознания собственной ничтожности. Пальцы проехались по шероховатой поверхности обоев. Он прошептал: - Я могу… И еще раз: - Я лучше… А потом с губ моментально слетели слова: - Хватит, перестань… И он нанес четвертый удар. Этот удар был настолько сильным, что костяшки его пальцев – в кровь и в один большой синяк. Облокотившись о стену, он наступил одной ногой на пятку ботинка и снял его. Со вторым сделал тоже самое. Рё пошел вглубь комнаты, оставив ботинки у стены. Дойдя до середины комнаты, вдруг ногу пронзила резкая боль. Он посмотрел вниз и увидел, что это оказалась пара осколков от лампочки. Отсутствующим взглядом посмотрев на белый носок, на котором начало появляться красное пятно, он наступил на осколки еще раз. И еще раз, пока не начал жмуриться от боли и с силой закусывать губу. Через некоторое время он, хромая, отошел в сторону, оставляя после себя маленькие красные следы, повалился на пол рядом с креслом, облокотился на него. Закрыл глаза. И сквозь закрытые веки он начал плакать. * * * Как бы Сакурай не храбрился, не убеждал себя в том, что он стал сильнее и все в таком духе, он отчетливо понимал - в школу идти он не хотел, и Рё был бы рад прогулять уроки, но в этот день была важная самостоятельная по математике. Прежде чем зайти в класс, Рё натянул рукав кофты на перебинтованную ладонь. С быстро бьющимся сердцем он открыл дверь в класс, и он пожалел о том, что не остался дома. Прямо напротив него стоял Аомине, видимо, он хотел выйти. Расстояние в один шаг. Их взгляды встретились. Сакурай заметил пластырь на переносице Аомине, зеленку на краю разбитой губы. А на щеке его был синяк. И Рё не мог поверить, что это сделал он, но удивленное выражение лица Сакурая тут же сменилось чем-то безразличным, пустым. Рё опустил голову, чтобы прервать зрительный контакт, чтобы не видеть этого испытующего взгляда, нелепым движением поправил лямку портфеля на плече и, не сказав ни слова, протиснулся в дверь мимо Аомине, задев того плечом. И, конечно же, он не видел, как Дайки вышел из класса, потому что не оборачивался назад. Сакурай направился к своей парте. Там его уже ждал Косуке. Правда, кажется, он спал, но тут же оживился, когда почувствовал, что за парту сел кто-то еще. Косуке какое-то время понаблюдал за тем, как Сакурай вытаскивал из своего портфеля школьные принадлежности. - Привет, - сказал Косуке, когда Рё закончил свои манипуляции. Сакурай взглянул на Вакамацу, попытался улыбнуться, поздоровался с ним и тут же отвернулся для того, чтобы взять книгу в руки и открыть ее. - Ты же пойдешь сегодня на тренировку? – шепнул Вакамацу, отчего Рё от внезапности дернулся и чуть не выронил книгу из рук. Он повернулся к Косуке, какое-то время просто смотрел на него, а потом кивнул. Хоть и хотелось сказать, что никуда он не пойдет. - Может, лучше домой пойдешь после уроков? Если честно, я и не думал, что ты сегодня придешь после вчерашнего… Твою мать! – зашипел Вакамацу. – Это ты об этого раздолб… - Косуке не успел договорить, так как кто-то его хлопнул по лбу. - Спокойно, Косуке, - внезапно раздался голос Имайоши. Вакамацу и Сакурай подняли свои головы. – Привет, Рё, - улыбочка от уха до уха на все лицо, привычный прищур глаз. - А… Привет, - замешкавшись, произнес Сакурай. Шоичи помахал ему пятерней, потом вдруг снова повернулся к Косуке и сказал: - Я слежу за тобой, понял? – после этого Косуке надулся, назвал того придурком, а тот, удовлетворившись его реакцией, пошел из класса. - Только для этого что ли приходил?.. Идиот… - пробурчал Вакамацу. Но на удивленный взгляд Сакурая он ответил: - Так что с твоей рукой? Неужели у этого… рожа бетонная? Сакурай, вмиг опомнившись, натянул рукав кофты на ладонь сильнее, изнутри прихватил ткань пальцами. - Нет… просто… - Рё, привет! – откуда-то сбоку появилась Сатсуки. - Привет... – повернувшись на источник звонкого возгласа, растерянно ответил Рё. Вообще, вся эта ситуация выводила его из душевного равновесия. И хоть на самом деле этого равновесия и не было, но он был на пути восстановления. И он хотел проучиться этот день более-менее спокойно. Но всех этих людей, к которым он привык, сейчас он считал лишними, и их появление вызывало у него чувство неловкости. Он бы хотел, чтобы после вчерашнего на него не обращали внимания. В какой-то мере ему повезло, потому что прозвенел звонок на урок, и всем пришлось пройти к своим партам. * * * Писать было немного больно, ручка то и дело хотела выскользнуть из пальцев. Сакурай вчера даже и не думал о том, что ему этой рукой нужно писать, и, черт подери, брать мяч именно в эту – правую - руку. Впрочем, вчера ему было на все наплевать. Но необдуманные действия вылились в маленькие неприятности на ближайшие дни. Если на первом уроке записывать все в тетрадь было терпимо, то на втором это было проблематично. Косуке не был все это время в стороне, он видел, как Сакурай пытался сдерживаться, чтобы не откинуть эту ручку. Как его лицо становилось напряженным и оно искажалось гримасой боли. Тогда Вакамацу в середине второго урока написал ему записку, в которой содержалось следующее: «Делай вид, что пишешь. Я напишу за тебя». И как только Вакамацу заметил, что тот прочитал записку, он поменял свою тетрадь и тетрадь Сакурая местами, начал записывать. А когда почувствовал, что Рё наглым способом хочет возвратить свою тетрадку, то тыкнул в его ладонь ручкой, на что тот отдернул ее и обиженно отвернулся. Но все же он начал делать вид, что что-то пишет. Косуке довольно хмыкнул. * * * Сакурай пришел на тренировку вместе с Косуке. И тут Вакамацу спросил его о том, что у него крутилось на языке почти весь день: - Так что с твоей рукой? - Да отвянь ты от него! – внезапно появившийся Имайоши с улыбающейся физиономией дал Вакамацу подзатыльник. – Иди переодеваться, мне с Рё поговорить надо. Косуке что-то пробурчал, но послушался и ушел в раздевалку. Они отошли немного в сторону, к стене, и Имайоши спросил: - Чего такое? По какому поводу ты послал мне смс-ку, что хочешь поговорить со мной? - Я… эм.. – Сакурай никак не мог подобрать подходящих слов. Он опустил голову и начал смотреть на пол. – Понимаешь… - Все хорошо, - перебил его Шоичи. Он видел, как Рё был взвинчен, как он нервничал. - Хочешь что-то сказать, говори как есть. - Рё поднял голову и посмотрел в глаза Имайоши, те были как всегда прищурены. - У… у тебя остались учебники с прошлого года? – начал он. - Ты же на класс старше меня... Возможно, они у тебя еще лежат… Просто, понимаешь, моих учебников... уже нет. После вчерашнего я… Прости, пожалуйста! Я просто подумал, что… Имайоши внимательно слушал этот поток бессвязных предложений, и когда Сакурай сказал, что мог бы купить у него учебники, то Имайоши его остановил. - Да есть у меня учебники, завтра принесу, - и, улыбнувшись, направил его в раздевалку. Тот снова извинился, пробормотал тихое «спасибо» и пошел переодеваться. Но Сакураю сегодня было не суждено тренироваться. И бегать. И держать мяч в руках. Потому что на коленях у него пластыри, а сам он при беге хромал, потому что рана от вчерашних осколков дала о себе знать. А рука после нескольких захватов мяча начала нереально болеть. Йошинори Суса, заметив все это, рассказал об этом тренеру, который не отлипал от школьного журнала какого-то класса. На что тренер, обратив свое внимание на Сакурая, сказал тому идти домой и не приходить на парочку другую тренировок. * * * Вечером Рё, находясь у себя дома, вдруг получил смс-ку от Имайоши следующего содержания: «Жди нас, сейчас придем». И через минут двадцать в дверь позвонили. Рё тут же поспешил выйти из своей комнаты. Когда он открыл дверь, то на пороге стояли Имайоши и Косуке, оба в шапках и шарфах, оба дышали паром. В руках у Шоичи был внушительного размера пакет, сам он переминался с ноги на ногу. - Впустишь? – спросил он, на что Сакурай извинился и впустил их в дом. - А вы… чего пришли? – спросил Рё парней, которые начали снимать с себя верхнюю одежду. - Тебя проведать. Беспокоимся мы, - в лоб, не стесняясь, ответил Имайоши. За свою прямоту Шоичи получил локтем в бок от Косуке. - Типа того, - буркнул Вакамацу, стягивая со своей головы шапку. - Чай, печеньки? – спросил Имайоши, улыбнувшись. – А я вот тебе учебники принес, - он сунул пакет в руки растерянному Сакураю. – Конфетки? - А?.. – замешкался Рё, принимая большого размера пакет от Шоичи. - Да, конечно, - растеряно ответил он. – Конфетки… - под нос сказал Сакурай сам себе, разворачиваясь и идя в свою комнату, чтобы положить туда пакет. Первое, что сказал Косуке, когда оказался у Рё в комнате, было: - Где шторы? – затем он плюхнулся на кресло, жуя сворованную печеньку с кухни. – А че стул сломан? – Косуке в углу комнаты увидел валяющийся стул, а рядом ножку от него. - Рё, а чай будет? – спросил вошедший Имайоши. - А лампа где? - Конфетки точно будут? - А где книги с полки? Где плакаты твои? - А печеньки какие? - Че обои ободраны? «Психанул» хотел ответить Рё, но сдержался и сказал, что сейчас принесет чай и поспешил выйти из своей комнаты, проигнорировав все вопросы. На кухне он решил задержаться, обдумывая стратегию, как избежать некоторых вопросов. * * * Когда те двое ушли, Сакурай вздохнул с облегчением. Наконец-то он остался один, и теперь можно просто лечь на кровать и ничего не делать. Не париться насчет того, что кто-то спросит, что тут произошло. Но Имайоши, за то время как Рё отсутствовал, удалось как-то утихомирить пыл Вакамацу, и тот задавал меньше глупых вопросов. Ему так не хотелось отвечать на все эти вопросы. В какой-то мере Сакурая начало это раздражать. Терпение ни к черту. Теперь. «И когда я стал таким? - задал он сам себе вопрос, но внятного ответа от себя не дождался. – Надо извиниться перед мамой». Он вспомнил, как вчера его мама пребывала в ужасе, увидев, что стало с его комнатой. Он был рад тому, что к моменту прибытия мамы он успел убрать осколки от разбитой лампочки и кружки, вытереть капельки крови с пола и перевязать бинтом ногу и ладонь. Сакурай сказал маме, что споткнулся и, чтобы не упасть, зацепился за шторы. А дальше все пошло по цепной реакции. Это был один из тех редких случаев, когда он обманул маму. И тут до Сакурая дошло, что, черт возьми, мама ничего не спросила про то, почему шторы разрезаны, отчего на полу валяются вырванные страницы из книг и разрезанные из учебников. Почему валяются плакаты и сломан стул. Просто она все знает. И, возможно, с самого начала находилась дома. А ведь такое бывает, когда пораньше отпускают с работы или внезапно дают отгул. Это означает лишь то, что его мама притворилась. Рё пообещал сам себе, что он извинится перед ней. * * * Уже ближе к ночи, когда Сакурай собирался лечь спать, он кое-что вспомнил... Сакурай давно хотел отказаться от одной вещи. Еще тогда, когда осознал, что нужно жить дальше и не нужно страдать из-за какой-то неудачной влюбленности. Но у него никак не доходили руки, а сейчас, кажется, после вчерашнего случая, он может избавиться от этой вещи. Оказавшись рядом со своим столом, Рё, поджав губы, открыл самый нижний ящик стола. Там, на самом дне ящика, находилась его слабость. И эта слабость на протяжении достаточно большого промежутка времени не давала ему покоя. Но… Какого же было удивление Сакурая, когда он не нашел той вещи, которую искал. И ведь отчетливо помнил, что никуда он больше не мог ее положить. Потому что всегда, всегда эта вещь лежала именно здесь! И нигде, нигде кроме этого места она не могла находиться . И ведь буквально вчера, когда он прибирался, то видел эту вещь, эту слабость, от которой он хотел избавиться… Дневник. Дневник, куда он записывал все свои мысли. Где хранились все его тайны, о которых не знал никто. Где было все самое сокровенное… Слабость, от которой хотел избавиться Сакурай. «Неужели?..» - совершенно дикая мысль пронзила сознание Рё, и он тут же кинулся к своему телефону, чтобы позвонить Имайоши.