Одна неделя. Игра или ?..

«Нет, нет, нет, это не правда! - думал Рё про себя. – Имайоши не мог этого сделать». Сакурай стоял посреди своей комнаты и крепко держал трубку у самого уха. Он слушал эти гудки, и ему казалось, что они бесконечны. Рё хотелось, чтобы Имайоши ответил на звонок. Сакурай не знал, что сказать, но ему было важен тот факт, что Шоичи просто возьмет трубку. В какой-то момент Рё начал ходить по своей комнате и шептать «Ответь, ну же! Ответь», потому что Сакурай не хотел думать о том, что, когда он делал чай на кухне, Имайоши копался в его столе. Но Шоичи не брал трубку. Даже тогда, когда Сакурай звонил уже, кажется, десятый раз. Сакурай подозревал в Имайоши какие-то такие черты характера, которые помогают ему в том, чтобы делать какие-то подлости. Однако, Рё признавал его ум, его манипуляторство другими людьми. Бесспорно, Сакурай считал, что эта черта отличает его от остальных людей. Но у Рё не было никаких объяснений, для чего бы Шоичи понадобился его личный дневник. Сакурай вдруг остановился, убрал трубку от уха, нажал на кнопку сброса вызова и стал смотреть на экран телефона. Ему пришло в голову, что в комнате находился не только Имайоши, но и Косуке. * * * Утром, когда Рё шел в школу, он чувствовал слабость во всем теле. Однако он очень торопился в школу, даже несмотря на то, что утром у него было желание прогулять первые один-два урока и хорошенько выспаться. Но, вспомнив, что Имайоши ему так и не ответил, Рё хотел найти его в школе как можно быстрее. Когда Сакурай дошел до ворот школы, он решил оставшуюся часть до дверей пробежать. Ему хотелось как можно быстрее найти Шоичи. Но, придя в класс Имайоши, Сакурай узнал, что тот еще не появлялся. Совершенно уставший и обессиленный нервной бессонной ночью он направился к себе в класс. И, как только он там оказался, то поздоровался со своими одноклассниками, сел за парту, достал свои школьные принадлежности и поместил свою голову на край стола. * * * - Эй… Ты… - Вакамацу, роясь в своем портфеле, пихнул Сакурая локтем. – Просыпайся, скоро звонок. Как только Рё открыл глаза, то первая его мысль была «как же хочется спать», а вторая, которая пришла ему в голову через несколько секунд - «я же заснул!», и следующая – «нужно извиниться». - Прости, - изрек Сакурай своему другу, а потом, выпрямившись, сказал: - Привет. Косуке глянул на Рё. И увидел, что у того красные глаза, которые, дай им волю, тут же закрылись бы. Мешки под глазами делали его похожим на панду. На щеке Сакурая отпечатался угол стола. Вакамацу решил, что Рё выглядит неважно. - Ну, привет… Рё открыл рот для того, чтобы что-то произнести, но тут же закрыл его и устремил взгляд на доску. Прозвенел звонок на урок. Сакурай подумал о том, что написать будет намного легче, чем спросить напрямую. Поэтому, оторвав кусок листа из своей тетради, он взял ручку из пенала и поднес ее к бумаге. Но у него не получалось подобрать правильных, не обидных (по его мнению) слов. Это оказалось немного не по силам, но, учитывая тот факт, что он не может найти дневник и, кажется, даже знает наверняка, что это был Имайоши, Сакурай таки написал записку и передал ее Вакамацу. Косуке ее прочел. «Ты не знаешь, Имайоши сегодня в школе?» Рё хотел бы застрелиться, потому что это единственное, что, по его мнению, звучало более-менее правильно. И Сакурай надеялся, что Косуке поймет намек. Рё получил записку. «Знай, я был против, но иначе поступить не мог». Сакураю этих слов было достаточно, чтобы ничего не отвечать на записку и обидеться на Косуке на неопределенный промежуток времени. * * * - Шоичи, верни! – Рё дубасил в дверь его дома и с отчаянием на лице и искусанными губами орал, не обращая внимания на то, что на шум могут появиться соседи. - Ладно-ладно, заходи… Изумленного Сакурая пришлось втаскивать в дом. Не удивительно, ведь весь день Имайоши только и делал, что мастерски избегал Рё в школе. * * * Сакурай не из тех, кто мог бы наорать на человека просто так. Но из тех, кто будет орать, когда врываются в личное пространство, а потом и не отвечают за свои поступки. - Верни мой дневник! - Косуке что ли проболтался? – ухмыльнувшись, спросил Имайоши. Он сидел в кресле своей комнаты и издевательски глядел на стоящего и возвышающегося перед ним Сакурая. - Я сам! Догадался! Косуке бы так не сделал! – повышенным и непривычным для себя тоном сказал Сакурай. Шоичи улыбнулся еще шире, а глаза прищурились намного сильнее. Вот тогда Рё подумал о том, что, возможно, Вакамацу соучастник сего действа. Шоичи произнес: - Почему ты думаешь, что это сделал я, а не он? - Потому что… у тебя… ха… характер такой… - с сомнением в голосе произнес Сакурай, опустив голову. Мысль о том, что Вакамацу может быть соучастником, закралась в его мысли, и он начал сомневаться в том, в чем был уверен минуту назад. – Зачем вам вообще мой дневник?.. – пробубнил Сакурай. - Нам он ни к чему, Рё. – Имайоши поднялся с кресла. На его слова Сакурай в удивлении поднял голову и приоткрыл рот. Шоичи лишь поправил очки на переносице, улыбнулся, как делал это всегда, протянул руку к плечу Сакурая, тронул его. У Рё было желание откинуть руку Шоичи со своего плеча, но он сдержался, поджав губы. - Зачем? – почти шепотом спросил Сакурай. - Ты можешь забрать дневник, - сказал Имайоши, убрал руку с плеча Рё и прошел мимо него. – Только он не у меня. - У… Косуке? – не веря, спросил Рё, обернувшись к почти вышедшему Имайоши из комнаты. У Сакурая перехватило дыхание, и он готов был поспорить, что если Имайоши скажет, что дневник действительно у Вакамацу, то он бы разочаровался в своем лучшем друге. И если есть какие-то на то причины, то Рё, даже если захочет, не будет их рассматривать. Не будет видеть в них правды или еще чего-либо подобного. Такого исхода событий он хотел бы избежать. И в этот момент он как-никак хотел, чтобы Шоичи вдруг сказал, что это всего лишь шутка, чтобы он сделал свою привычную и подлую ухмылку гиены и откуда-нибудь из шкафчика выудил дневник и отдал ему. Но Имайоши сказал: - Дневник у Дайки. Хотя навряд ли этот упрямец осмелился его открыть. И тут Рё понял, что хочет себе пулю в висок. Огромная волна возмущения и какой-то непонятной злости поднялась из глубины его сознания, и он развернулся, чтобы наброситься на Имайоши. Но тот уже закрыл дверь, оставив его в комнате одного. Рё подбежал к двери, взялся за ручку. Шоичи запер его. Сакурай от отчаяния стиснул свои зубы, зажмурился, пальцы сжались в кулак, а потом, как лавина он резко, со всей силы ударил дверь кулаком. - Ты идиот! Кретин! Что ты наделал?! – начал орать Сакурай и от бессилия повалился на колени. Он не переставал бить дверь. – Что ты наделал… Шоичи в это время был на кухне. На безнадежные и бессмысленные попытки Сакурая выйти из комнаты и вразумить его к совести - Имайоши лишь ухмыльнулся. Он стал заваривать два чая. Один для себя – обычный, черный. Один для Рё – аптечный чай со смесью успокоительных трав. - Рё, тебе не кажется, что в последнее время ты стал много буянить? – в пустоту, с улыбкой на лице сказал Имайоши. Он сел на стул и стал ждать, когда же Сакурай перестанет бить дверь. Шоичи пододвинул к себе кружку с чаем, откинулся на спинку сидения и, донельзя довольный реакцией Сакурая, вновь ухмыльнулся. * * * Сакураю хотелось рвать на себе волосы, бить стекла машин огромной деревянной дубинкой, он снова, как тогда, хотел бы сломать стул, разбить лампу, разрезать книги, плакаты и шторы. Ему хотелось орать на всю улицу, надрывая голос и разрывая глотку. Была бы возможность, он бы пинал каждый столб, камень, дерево, урну с мусором. Но Рё всего лишь мог наступать на лужи под ногами. Наверное, чай все-таки помог. * * * На следующий день в школе Рё игнорировал Косуке и Имайоши. Впрочем, второй к нему не лез, просто утром Сакурай не отреагировал на его приветствие. А Вакамацу то и дело таскался за Сакураем. И Рё было больно. Он хотел, чтобы его никто не трогал. А еще, Сакурай все думал о том, прочитал ли Аомине его дневник. Рё не хотел, чтобы Дайки видел записи оттуда. Видел то, какие у него тайны, мысли. Потому что Сакурай считал, что Аомине и так много знает. За ту прошедшую неделю Рё был открыт для него, всей душой, телом. Был настолько искренним в своих чувствах, насколько мог, отдавал себя, хотел сделать приятное. А потом… плевок в душу. И удар по гордости. Он пришел домой, и его застала пустая комната. Он был этому безумно рад, и его лицо озарила слабая улыбка. Сакурай лежал на кровати и через какое-то время заснул. Проснувшись, обнаружил, что уже стемнело. Вечер. Рё встал с кровати, потер глаза. Он пошел на кухню и взял парочку апельсинов и блюдце. Оказавшись в комнате, Сакурай поставил фрукты и блюдце на свой стол. Начал снимать кожуру с апельсинов. Затем он отделил каждую дольку друг от друга, положив каждую из них на блюдце. Он унес кожурки апельсина на кухню, выкинул их в мусорное ведро под раковиной и вымыл руки. Потом он вернулся в свою комнату и пытался отвлечься от вновь вспыхнувших в его голове недавних событий. Рё достал книгу с полки, положил на стол и начал читать, попутно жуя дольки апельсинов. В какой-то момент он увлекся этим действом, что не сразу отреагировал на звонок в дверь. А когда осознал, что, скорей всего это мама пришла с работы, то впопыхах встал из-за стола. Он не хотел, чтобы она ждала за дверью. В последнее время его мама чувствовала себя не очень важно. Но, как только Сакурай открыл дверь, то застыл на месте. На пороге его дома стоял Аомине Дайки. - Привет, - произнес он.