Падение надежд

      — Стой! — послышался сзади приказ с нотками искреннего страха в голосе. Мицуха стояла на самом краю обрыва. Крепко крепко прижимала к груди бумаги, с трудом украденные из-под носа её отца, пока ледяной сильный ветер путался в её распущенных волосах, задувая пола длинного белого кимоно назад.       — Мицуха. — Вновь раздался голос, в этот раз ещё более уверенный. — Медленно иди сюда… — юноша замялся, добавив после более мягко, как тогда. — Пожалуйста, Миц…       — Не надо! — яростный крик пронзил воздух, а ветер унёс его назад, прямо к Таки.       Зачем он сейчас говорит вот так вот мягко?! Зачем, если ещё совсем недавно сказал, что она не нужна ему, сказал, что помнить имя какого-то жалкого курсанта — пустая трата сил.       Он втёрся к ней в доверие, выведал карты и пути к убежищу диверсантов, и холодно растоптал все нежные ростки чувств, которые уже зародились и начинали усиленно расти.       Девушка резко повернулась к юноше, шурша безумно ценными и нужными для него бумагами. Её взор застилали слёзы. Но она всё равно отчётливо видела эти, бывшие когда-то самыми важными и родными, глаза. Прекрасные серо-голубые глаза, скрывавшие мерзкую двуличную тварь.       С самого начала какое-то шестое чувство подсказывало, что эта связь не принесёт ничего хорошего. Что это опасно, безумно, даже глупо. Но упрямое сердце не хотело ничего слушать, слепо следуя в ловушку своего хищника.       Она была ведома им. Была безумно предана ему. Верила ему так же сильно, как и своей бабушке, возглавлявшей сопротивление. Мицуха была готова ради него практически на всё.       Верящая в то, что Таки желает разрушить власть и тиранию её отца, поведала ему о храме, спрятанном далеко-далеко в горах, убежище восставших. Лишь те, кто однажды был там, могли показать дорогу и провести сквозь каменные, покрытые мхом лабиринты горных массивов.       Случайно подслушанный в ночи разговор, и вот Мицуха уже врывается в удачливо пустующий кабинет, за несколько бешеных минут перерыв все возможные папки и архивы, и выуживая бездумно составленные карты. Это были пути к убежищу. Пути к провалу. К проигрышу.       К смерти.       Горячие дорожки прочертили свои пути на алых щеках, мгновенно остужаясь от бешеных порывов ветра.       Юноша протянул в сторону девушки свою руку, вторую держа около пистолета, лежащего в кобуре. Он хотел сказать что-то, попробовать договориться. Он хотел выполнить своё задание, данное начальством.       Его задача состояло в выявлении шпиона среди солдат, а также добыча сведений о местоположении диверсантов.       Вот только кто мог ожидать, что суровый и холодный капрал Таки, добившийся в столь юном возрасте таких успехов на военной службе, может влюбиться в крысу в их рядах?       Но положение приказывало упрямо скрывать и подавлять подобные позывы по отношению к врагу.       Но сказать что-то, произнести хотя бы звук ему не позволили. Вместе с порывами ветра до него донёсся голос, полный слёз:       — Ты врал мне, обманывал, использовал так подло… — девушка пронзительно смотрела ему прямо в глаза. — Так больно…       Под действием нахлынувших чувств, Мицуха нахмурила брови и закусила нижнюю губу, пытаясь бороться с частыми всхлипами и рыданиями, рвущимися наружу.       Она мало что помнила из того вечера. Лишь смутные смазанные кадры, едва вяжущиеся друг с другом.       Она бежала в чернильной ночи по графитной ленте дороги, переставляя свои ноги так быстро, как только могла. Низкий, практически полностью разрушенный заборчик, когда-то давно огораживающий дорогу от обрыва, юркой змейкой мелькал сбоку.       Мицуха бежала туда, где не была очень много лет. Туда, куда боялась возвращаться.       Она бежала на окраину разрушенного много лет назад города. Из найденных ею бумаг становилось ясно, что это был не просто метеорит. Это было давно продуманное биологические оружие, призванное помочь в осуществлении мерзких планов её отца.       Ровная дорога давно сменилась острыми обломками дорожного покрытия, грязными комьями земли, да валунами.       Словно два ярких огонька, рыжие кеды девушки мелькали в ночи, перепрыгивая с одного обломка на другой.       Она не знала, когда её пропажу и пропажу важных бумаг обнаружили. Она лишь знала то, что за ней уже выслали погоню. И сколько бы человек в ней не было, найдёт её один единственный. Тот, кто знает о всех её страхах, мечтах, желаниях. Тот, кто знает о ней больше, чем положено.       В памяти всплыл тот запах пыли и дерева, которым был пропитан весь дом. Вернее то, что от него осталось. Девушка хотела плакать, но понимала, что сейчас это бессмысленно.       Она не помнила зачем, но она, осторожно пробираясь сквозь обломки своего бывшего дома, добралась до тайника.       Вытащив пыльную и очень старую жестяную коробку, Мицуха аккуратно сдула с её поверхности пыль. Серое облачко поднялось в воздух, и девушка чихнула.       С глухим скрежетом крышка сдвинулась с места, открывая вид на спрятанные внутри «сокровища».       Недолго думая, Митсуха переоделась в искрящееся белизной кимоно своей матери, в котором она когда-то давно выполняла ритуалы храма, при котором жила её семья. Её мама погибла очень давно, вскоре после рождения младшей сестры девушки.       Шёлковая ткань приятно касалась кожи, немного холодя. В этом одеянии Мицуха была похожа на ангела, зачем-то спустившегося с небес посреди холодной ночи.       Девушка стояла на краю обрыва и внимательно следила за едва-едва начавшим светлеть горизонтом, как вдруг за спиной раздался холодный приказ. Приказ, которому она больше не обязана подчиняться. Не обязана и не желает.       Таки разрывали противоречивые чувства. Он многого лишился, через столько всего прошёл, столько всего видел и пережил, а теперь не может справиться с какой-то сопливой девчонкой.       — Верни бумаги. — Чётко и холодно, как его и учили. Но девушка никак не реагировала на его слова, продолжая крепче прижимать к себе украденные карты и хлюпать носом.       Таки хотел сделать шаг вперёд, и уже переставил одну из ног, но Мицуха сделала аналогичный полушаг назад, и юноша оставил эту затею без внимания. Остался последний вариант.       Серое дуло было направленно точно в область сердца девушки. Его руки не дрожали, взгляд был уверенным, движения чёткими и отработанными. Когда прозвучал щелчок взвода курка, девушка медленно подняла свою голову, утирая слёзы рукавом.       Она видела направленный на неё пистолет. Понимала, что от одного лёгкого движения ей может прийти конец, но она понимала и ещё кое-что.       — Ты не выстрелишь, — на удивление уверенно сказала она, сверля Таки взглядом. Юноша нервно дёрнулся.       Распущенные волосы задувало вперёд, иногда мешая видеть происходящее. И причина этого была в том, что Мицуха самолично отдала Таки шнур, которым заплетала свои длинные волосы. И хотя юноша был в кофте с длинными рукавами, девушка всё равно видела кончик этого шнурка, выглядывающего из-под чёрной ткани.       Молодые люди прожигали друг друга взглядами, пока Таки не сдался, с тяжким вздохом опустив оружие.       — Я так и знала, — мягко улыбнулась девушка и сделала шаг назад.       — Нет! — душераздирающий крик разрезал предрассветные сумерки. Юноша стремглав бросился вперёд, глупо надеясь, что успеет схватить девушку за одежду, удержать её от падения. Ему было плевать на бумаги, для Таки была важна лишь она. Мицуха Миямидзу. Он помнил её имя.       Но было слишком поздно. Словно маленькое белое облачко, девушка в белом кимоно стремительно падала вниз, захватив с собой бумаги. Как сбитый ангел, она падала вниз, в тёмную неизвестность, а белоснежное одеяние словно искрилось тысячами брильянтов в этих сумерках. Рыжие кеды двумя яркими огнями играли внизу, постоянно скрываясь за белой тканью.       Когда лучи солнца прорезали молочное небо, Таки уже не видел дорогую для сердца девушку. Всё ещё готовый к выстрелу пистолет валялся где-то за его спиной. А сам юноша невидящими глазами смотрел вниз, не веря, что больше не сможет увидеть её. — Твоё имя… Мицуха Миямидзу… — прошептал он.