-Том, давай сходим на каток, м? - подхожу к нему сзади и обнимаю за шею, острым подбородком уперевшись в его плечо.
- Хм...Не был там с позапрошлого года. Можно, на какой пойдем? Я слышал, на Яграх открыли неплохой крытый каток.
- Да, мы с классом отдыхали там на зимних каникулах, - прикрываю глаза и касаюсь бледной, словно фарфор, бархатной кожи кончиком носа. А Том едва ощутимо вздрагивает и напрягается.
Ммм... Какой приятный запах... Такой родной. Он даже пахнет по-особенному: в сочетании горьких сигарет с тонкими нотками диких лесных ягод и дорогого одеколона с гвоздикой угадывается теплый пряный запах детства.
В нем хочется раствориться. В голове мельком появляются давние воспоминания, в беспорядочном темпе сменяя друг друга. Лето... Да, наверное, он пахнет именно летом. И я снова погружаюсь в моменты давно минувших дней: озеро в сосновом бору с прозрачной, как стекло, водой и деревянной пристанью из желтых сосен, пахнувших сладкой медовой смолой. Затем дача, горячее ослепляющее солнце и прохладные светлые вечера под треск костра на берегу реки. Рыбалка, сухие колючие мхи и низкие кустарники с мелкой черникой.
Я бы хотел еще только раз пережить все это.
Когда я открываю глаза, то обнаруживаю, что Том продолжает работу за ноутбуком, ударяя по клавишам. Кажется, я простоял так несколько минут.
- Тогда нужно собираться, каток закроется через два часа, - для верности опускаю взгляд в правый нижний угол экрана и проверяю время, да, уже 17:45. Думаю, мне хватит пятнадцати минут на сборы.
- Хорошо, я уже одет, так что, жду тебя в коридоре, - захлопнув крышку ноутбука, Том встает и выходит из спальни, и я, коротко кивнув в ответ, убегаю в свою комнату. Натягиваю синие джинсы и черный свитер, хватаю чехол с коньками под их размер и выхожу в коридор. А братишка уже стоит в черном пальто и остроносых ботинках. В сравнение с тем, как он одевается, я, верно, выгляжу, как подросток. Застегиваю все ту же парку и обвязываю шею шарфом.
- Все, я готов, можем идти.
- Шапку надень.
- Нет.
- Я. Говорю. Шапку. Надень.- повышает тон, отчеканивая каждое слово.
- Ну ма-а-а-а-ам, - протяжно выстанываю, глядя в его глаза снизу вверх.
- Вот же охота мне с тобой возиться. Будешь капризничать - этим же шарфом задушу,-грозится и надевает на меня шапку... Голубенькую... С бомбошкой...
Отчаянно краснею и прячу глаза, носом зарываясь в шарф, а этот надзиратель еле держится, чтобы не прыснуть со смеху.
Ну держи-и-и-ись... Я тебя покатаю. В голове созревает коварный план, и я с хитрой улыбкой уже предвкушаю его осуществление.
До катка добираемся довольно быстро, под хорошую музыку и недовольное ворчание Тома. Видите ли, не привык он на общественном транспорте передвигаться. Знаете, что я на это скажу? Мажор...Ма-ажо-о-о-ор!
Оплатив пропуск на кассе и получив коньки для нерадивого братца, я сел в раздевалке и принялся с усердным пыхтением завязывать шнурки.
С минуту посмотрев на все это, Том подошел и присел на одно колено передо мной. Че, предложение делать собрался? Так я еще не готова.
- Ты че эт делаешь? - вопросительно вскидываю бровь, на всякий случай отодвигаясь подальше. Не для него моя роза цвела!
- Избавляю тебя от позора, я знаю, почему не кот, не собака, а ЭТОТ ХОМЯК! Вы с ним похожи: одинаково маленькие и беспомощные. - Фига се! Фига се! Какое милосердие! Может, пнуть? Коньки острые, да и его поза просто располагает.
- Ага, мать Тереза, ты мне, походу, не в носильщики, а в няньки нанимался.
Молча берет мою ногу за щиколотку и аккуратно ставит на свое колено, зашнуровывая коньки. А у него красивые руки, мужские, с длинными тонкими, но в то же время сильными пальцами, крупными костяшками, которые видно настолько хорошо, если бы голые кости обтянули лишь тонкой кожей, и потому удается рассмотреть всю механику движений его кистей.
Да-а-а... Зря я его за силу похвалил, он ее, видимо, на радость мне решил проявить в полной мере, потому что перетянул коньки так, что я почти не чувствовал ног. Главное - чтобы не отнялись.
Не сказав ему ни слова благодарности (потому что, как известно, начинаю я всегда за здравие, а кончаю за упокой), я вышел из раздевалки, сконцентрировавшись лишь на том, как бы не навернуться.
Людей на катке было прилично, все же выходной день, да еще и вечер.
Первое время я катался один, издалека наблюдая за Томом и гаденько улыбаясь. Конечно, такое проявление заботы с его стороны тронуло меня, но, как говорится, никто не забыт, ничто не забыто, и его выступление по поводу моей шапки тоже.
Подождав момент, когда он обернется ко мне спиной, я быстро подъехал к нему, и, кажется, маневр остался незамеченным. Та-а-а-ак... А вот и жертва этого "страшного манька". Как раз рядом с братцем проезжала миловидная блондинка в белых джинсах и розовом свитере с высоким воротником.
Широко улыбаясь и уже мысленно празднуя свою победу, я разогнался и толкнул Тома в спину так, что он сбил бедную девушку, и они вместе упали на лед. Он сверху, как и было задумано.
Но какого же было мое удивление, когда вместо возмущенных криков (что-то вроде: "Не смейте меня трогать, извращенец!" Или же нарочитое: "Маньяк, да как вам не стыдно!"), я услышал лишь дружеский смех.
- О, Клариса, как давно мы не виделись.
- А-ха-ха, да, прошло немало времени. А ты, видимо, решил сразу перейти к более "тесному" общению, - девушка рассмеялась, а Том, даже без намека на смущение, поднялся и протянул ей руку, помогая встать.
Теперь уже меня совершенно не занимали мысли о моей неудаче, потому что вопрос: "кем приходится ему эта блонди?" волновал меня куда сильнее.
***
Как оказалось, Клариса была одноклассницей Тома и проучилась в их школе всего год, но за это время они неплохо подружились.
Вот сижу я в кафе, наблюдая за этой счастливой воркующей парочкой, и медленно... Ме-е-едленно начинаю ненавидеть голубей. Теперь, правда, кажется, Кларису я ненавижу намного сильнее.
А этот кабель сидит слюни пускает, улыбается приторно-сладко, вспоминает своих одноклассников (да еще и добрым словом). Вот ведь... Сходили на каток. И главное - он даже из такой нелепой подставной ситуации смог извлечь для себя выгоду.
Когда же фортуна улыбнется мне столь широко?
Первые пятнадцать минут меня просто раздражала эта пустая болтовня, лишенная всякого здравого смысла и забавы. Но на тридцатой минуте я начал закипать. Нет, ну а какого она его за руку трогает? Моя рука и Том мой... Так, стоп, ты че это, ревнуешь? Кто?! Я-я-я-я?! Да ни в жизнь! Это блондинистая бестия распускает свои руки.
В который раз закатываю глаза (видимо, в надежде на то, что они просто выкатятся, и я буду освобожден от каторжной муки смотреть на этот спектакль) и недовольно цокаю, пытаясь привлечь к себе хоть каплю внимания.
Напрасно! Раз так... Я сам уйду, они и не заметят... За все это время Том ни разу не посмотрел в мою сторону, не говоря уже о том, что слова единого не сказал. Внутри зарождается какая-то детская, совершенно глупая обида, и от этого я раздражаюсь еще сильнее.
- Я домой, - произношу громко и чётко, дабы не повторяться. Двое старых друзей отрываются друг от друга и поворачиваются в мою сторону. Да неужели?!
Качаю головой и поднимаюсь со своего места. Хорошо, что не снял верхнюю одежду, за исключением этой дурацкой шапочки, иначе мой уход был бы лишен таких трагизма и эффектности.
***
С момента встречи Кларисы и Тома прошло всего две недели, но девушка уже стала желанным и частым гостем в нашей квартире. Но это так... Не вдаваясь в подробности. А если быть совсем точным, то всегда долгожданным гостем она была только для половины квартиры. Ну да не будем показывать пальцем.
- Ник, Клара обещала зайти сегодня после обеда, сказала, что у нее для тебя кое-что есть, - ага, надеюсь, это билет в один конец или спрей от назойливых блондинок, желательно, действующий длительное время.
-Жду с НЕТЕРПЕНИЕМ! - отвечаю выразительно и со свойственной мне саркастичностью.
Когда новоиспеченная кукла Барби перешагнула через порог нашей квартиры, ничего не подозревающий я играл в дартс. Думаю, не трудно догадаться, кто был мишенью. Мои успехи в этой игре еще не когда не были так хороши.
- Никки, можно к тебе? - ЗА ЧТО-О-О-О?! Господи, я начинаю презирать собственное имя.
- Да, конечно, - отвечаю с дежурной улыбкой, не заботясь о том, чтобы снять фотографию девушки со стены напротив моей кровати.
Клариса входит в комнату и протягивает мне коробку средних размеров в кричаще-розовой оберточной бумаге. Может, пистолет... С глушителем... Чтобы не мучался? Не-е-ет... Это было бы слишком гуманно с ее стороны.
- Том сказал, ты любишь сладкое. Я приготовила для тебя кексы с изюмом и шоколадной глазурью, угощайся, - пролепетав тоненьким голоском, смотрит на меня огромными зелеными глазами, цвета малахита, очаровательно хлопая пушистыми ресницами.
А-а-а-а... Так вот, в чем дело, пистолет - это было бы слишком просто. Она решила меня убить, заранее разузнав у Тома еще и о том, что у меня аллергия на изюм.
- Ммм... Спасибо, - натянуто улыбаюсь и ставлю коробку с заготовленным ядом на прикроватную тумбу.
- Я... Тогда...Пойду, - с трудом подбирая слова и явно чувствуя неловкость ситуации, Клариса покинула мою комнату так же быстро, как разрушила устоявшийся уклад моей распрекрасной жизни в уединение с Томом и Щелкунчиком.
