Довакин и Белка

      С поглощением первой драконьей души Довакин начинает по-другому слышать драконов, начинает лучше их понимать и чувствовать их приближение, а чем больше поглощено душ, тем сильнее становится интуиция Довакина. Так объясняли Седобородые, когда Николь спрашивала о своих странных ощущениях после гибели Мирмулнира – первого дракона, чья душа перешла к ней. Поэтому она уже была готова к тому, что произошло при встрече с Салокниром. Этот дракон был вторым, и о гибели его Николь сожалела, в отличие от Нааглива, спалившего половину Рорикстеда и убившего её семью. Однако и его душа тоже перешла к ней: с этим приходилось не только мириться, но и просто жить.       Душа Нааглива была третьей, и после него были, конечно, и другие драконы: их имена Николь узнавала в момент поглощения души. Она знала, что имя любого из дов никогда не бывает случайным: это прямое отражение его силы и его сущности. После поглощения четвёртой души, Довакин могла уже не только чувствовать приближение любого дракона с точностью до нескольких минут, но и познакомилась с драконами «изнутри».       Поначалу каждый пытался подчинить её разум и заставить делать то, чего бы она не сделала по своей воле. Однако это были не какие-то слова, приказы или увещевания: драконы просто щедро делились своей силой и магией, поскольку знали, что самое сильное воздействие на смертных оказывает ощущение могущества и свободы. На этой волне они быстро теряли контроль над собой и могли причинить много бед тем, среди кого жили.       Об искусстве управления драконами внутри себя Седобородые знали только в теории, но без их скучных уроков Николь пришлось бы бороться с этим ураганом самостоятельно. И хотя Арнгейр* говорил, что у Довакина должны быть сильны и воля, и разум, чтобы противостоять давлению драконьих душ (иначе бы он не получил благословения Кинарет), трудно сказать, насколько успешной была бы её одинокая борьба, и чем бы она закончилась.       Николь старалась узнать как можно больше, пока жила на Высоком Хротгаре, и много времени проводила в библиотеке, не менее богатой, чем в Коллегии Магов. Книг по магии у нордских старцев практически не было, зато было много мемуаров, дневников, исторических трактатов и всевозможных хроник. Однако о самих драконах почти ничего не оказалось. Впрочем, после встречи с настоящими дов, надобность в такой литературе отпала.       Как-то в одном из дневников ей встретилась запись, что в архиве Клинков* собрано больше всего информации о драконах, Языках и драконьем культе нордов. Но Арнгейр настолько резко отреагировал на одно упоминание названия Ордена, что расспрашивать дальше Николь не решилась. И только после встречи с мастером Клинков, которым оказалась Дельфина, трактирщица из Ривервуда, она получила возможность узнать что-то подробнее и познакомиться с главным архивариусом Ордена.       Однако ни в одном документе прошлого Николь так и не встретила описания того, что чувствует Довакин после поглощения души дракона, а дневников и мемуаров ни один из них не оставил. Ни Дельфина, ни архивариус Эсберн не интересовались такими подробностями довакинского бытия, а вот Арнгейр не упустил случая, чтобы подробнее расспросить настоящего живого Довакина. Интересовался её способностями и Неласар: хотя старый маг не посвящал ученицу в свои размышления, но активно помогал ей в освоении сложного искусства владения собственной волей. Именно учитель подсказал ей, что каждая поглощённая душа добавляла Николь магической и физической силы, хотя внешне это никак не проявлялось, и ни один маг не смог бы ощутить её силы «на расстоянии». Поскольку лишь при использовании магического заклинания или при каком-то физическом усилии, становилось заметно, что энергии у неё существенно больше, чем кажется на первый взгляд.       В общем, управляться с драконьими душами оказалось довольно сложной задачей, но Николь всё же научилась контролировать их. Однако при встрече с Саскией, прозванной Драконоубийцей, о которой она успела узнать очень немного, случилось нечто странное: все драконьи души будто проснулись в один миг, и Довакин увидела над воительницей призрачный, но очень чёткий силуэт огромного дракона. С удивлением Николь обнаружила, что это именно драконица: души дов пришли в замешательство, а потом в возмущение от того, что сородич зачем-то принял облик смертных и служит им. Довакин стоило немалых усилий угомонить их, но и сама не сдержалась от тихого возгласа.       Саския, увидев в компании Йорвета ведьмака и какую-то девушку (скорее всего – магичку), поначалу не обратила на это внимания. Однако, приблизившись, она почувствовала, что от незнакомки исходит такая мощная волна драконьей силы, будто за спиной у неё стоят не менее десяти сородичей. А когда Саския услышала древний язык, то совсем растерялась, поскольку эта девушка точно не была драконом, но как-то смогла узнать о том, кто она на самом деле, а значит, могла выдать самую большую тайну Девы-Драконоубийцы в любой момент.       Николь заметила, что Саския поняла слова древнего языка дов: она нахмурилась и сделала пару шагов вперёд; призрачный дракон тоже двинулся вслед за ней. Мелкие блики пробежались по зеленоватой чешуе, а золотистые глаза под роговыми отростками, не мигая, смотрели на неё: драконица была взволнована и напряжена. Воительница едва заметно качнула головой, призывая странную незнакомку к молчанию: Довакин поняла намёк и так же тихонько кивнула в ответ. Этот немой диалог не ускользнул от внимания её спутников, однако Саския не дала им времени на дальнейшие размышления и расспросы.       - Приветствую, Йорвет! – громко произнесла она. – Представишь мне своих друзей?       - Здравствуй, Саския, - эльф едва удержался от недовольной гримасы: ни одного из своих спутников он не считал другом, однако пускаться в объяснения в такой момент было бы неуместно. – Со мной чародейка Николь Дюран и Геральт из Ривии, ведьмак.       - Чародейка и ведьмак? – улыбнулась воительница. – Это очень вовремя. Может быть, вы сможете объяснить, что здесь происходит? – спросила она, оглядывая скалы, укрытые мглистым туманом.       - Честно говоря, мы рассчитывали узнать подробности у вас, - заметил Геральт. – За этим туманом полно нежити.       - Нежити? – нахмурилась Саския. – Как же вы смогли пройти?       - С помощью магии, - вздохнул Йорвет.       - И серебряных мечей, - добавила Николь. – Странно, что нежить не пытается прорваться сюда. Она очень агрессивна.       - Думаю, что это ненадолго, - оглянулся назад ведьмак. – Мгла приближается. И вообще, нам лучше отойти от этой тропы подальше.       ***       По дороге к маленькому лагерю Саския коротко, но достаточно ясно рассказала о том, что случилось на переговорах. Получалось так, что Хенсельт выбрал для встречи с принцем древнее место Силы и случайно активировал его, когда убил жреца Ольшана, пытавшегося остановить бой между Стеннисом и королём.       Николь ясно ощущала магию, что исходила от большого круглого камня с неизвестными рунами. И эта магия ей не нравилась: она была похожа на заклинания и некромантов, и огненных магов одновременно, но что конкретно сделали здесь чародеи (или один чародей?) этого мира, определить Довакин не могла. Единственное, что ей было понятно, так это то, что камень с рунами неким образом ограждает от призрачных воинов тех, кто находится на поляне. Однако Геральт упомянул, что всё это ненадолго, а в его предчувствиях Николь не сомневалась: призраки пока не появлялись, но она тоже ощущала, как сгущается и нарастает мощь Мглы.       Довакин вздохнула и подошла к раненому Стеннису: принц был без чувств и лежал на руках у краснолюдов. Опустившись рядом, она попросила воинов снять повреждённый доспех, чтобы осмотреть рану. Саския отреагировала мгновенно и остановила их коротким приказом. Однако Йорвет разрешил её сомнения, сказав, что лучшего лекаря, чем эта чародейка, пока не встречал и даже доверил ей лечить своих бойцов. Воительница хмыкнула, но позволила Николь осмотреть принца.       Краснолюды, поругивая потихоньку барскую немочь и всякую чародейскую хрень, сняли доспехи со Стенниса, открыв небольшую, но довольно глубокую рану. Довакин сразу определила, что нанесена она кинжалом – прямо в сочленение частей доспеха. Принцу, можно сказать, повезло: из-за плотного гамбезона клинок не смог проникнуть достаточно глубоко, чтобы задеть внутренности, однако крови от этой раны Стеннис потерял немало. Так что краснолюды зря ругали его за барскую немочь: любой из них точно так же грохнулся бы в обморок при таком ранении. Николь сделала всё, что смогла и посоветовала соорудить носилки, поскольку принц вряд ли сможет идти самостоятельно, даже если очнётся.       Йорвет коротко кивнул и, оглядев место переговоров, быстро нашёл необходимые для носилок материалы: поваленные шесты и полотнище от королевского шатра. Позвав на помощь краснолюдов, эльф взял на себя заодно и руководство работой. Идея спасения Стенниса ему не нравилась, но он понимал, что сейчас он нужен Саскии живым, поскольку в городе сейчас немало его сторонников, и что эти сторонники – тоже живая военная сила для защиты Вергена. Благодаря многолетнему опыту Йорвета, краснолюды успели соорудить носилки и уложить на них принца до того, как первые призраки начали выходить из мглистого тумана.       Поначалу нежити противостояли трое: Геральт, Йорвет и Саския, поскольку краснолюдов оставили на охрану Стенниса. Николь тоже оставалась рядом с раненым, но пару солнечных шаров в первой битве выпустить успела. Вторая волна призрачных воинов оказалась уже более многочисленной, и Довакин даже услышала, как одного из них, самого крупного, ведьмак назвал «драугром»*, но он был совсем не похож на обитателей нордских гробниц. Его атаку, даже с помощью солнечной магии, отбили с трудом, и Николь уже приготовилась помочь воинам Криком, а заодно потянулась за Розой Сангвина, когда над скалами прокатилась новая магическая волна, довольно сильная и недобрая. Однако нежить от неё просто рассыпалась в прах, будто её атаковали сразу несколько боевых магов. Вскоре над местом сражения образовался своеобразный светящийся купол, на вершине которого Довакин увидела обыкновенную сову. Именно от её крыльев расходились по кругу лучи, образующие защитную ауру.       - Это Филиппа! – радостно вскрикнула Саския и опустила меч.       - Кто? – удивился Геральт. – Вот эта сова?       - Да, нам нужно идти за ней, - кивнула воительница. – Филиппа покажет нам путь и защитит от призраков.       - Не знал, что она умеет обращаться птицей, - хмыкнул командир Белок, взглянув вверх. – Но ведьма пришла вовремя.       - Индар, Лехои! Берите носилки, и идите за нами, - оглянулась назад Саския. – Йорвет, прикрой их на всякий случай, а мы с ведьмаком будем впереди!       Николь распоряжений не получила, но они ей и не требовались, она просто надела свой рюкзачок и пошла рядом с носилками. Внезапная помощь оказалась очень кстати: все изрядно устали за последние несколько часов, и передышка была необходима не только воинам, но и ей самой. К тому же, неизвестно, сможет ли защитный купол продержаться достаточно долго, чтобы покинуть опасное место. Поэтому расслабляться пока рано.       ***       Однако опасения Довакин не оправдались: защитная аура держалась на удивление хорошо. Правда, иногда выходили из Мглы странные «драугры» и агрессивные призраки, мешающие движению совы, но с ними легко справлялись мечи. Николь в эти моменты оставалось только поддерживать воинов магией восстановления, только Саскии она помогать не решалась: слишком очевидна была её сила.       Геральт шёл вперёд, не оглядываясь и не забывая всякий раз тихонько благодарить Николь за помощь себе под нос. А за куполом, в багровом полумраке продолжался бесконечный бой: мёртвые вставали, сражались, умирали и снова поднимались. Кто-то бросался с оружием и проклятиями на противника, а кто-то пытался прорваться сквозь ауру: она одновременно и защищала от нежити тех, кто находился внутри, и притягивала её. Ведьмак ещё не сталкивался с такой странной магией.       Йорвет, как и приказала Саския, шёл позади, замыкая отряд, и следил за тем, чтобы призраки не приближались к носилкам. Магический купол давал возможность не только отдохнуть от коротких стычек, но и поразмышлять над тем, что он недавно увидел. А подумать ему было надо чем. Во-первых, очень странной показалась ему встреча Саскии и Николь. Обе вели себя так, будто были знакомы, но давно не виделись, а при встрече внезапно узнали друг друга. Во-вторых, Саския почему-то сделала вид, что не знает Николь, а эльф не помнил случая, чтобы она хоть когда-то лгала. Он, конечно, подыграл ей, но этот спектакль насторожил его. К тому же, Николь что-то сказала, когда Саския подошла ближе, но Йорвет не понял – что именно. А потом он увидел некий немой договор между ними: это было настолько очевидно, что сами собой возникли сомнения в том, что Николь именно та, за кого себя выдаёт. Неужели она тоже дракон?       Мерно шагая вперёд и не выпуская из руки меча, он невольно перевёл взгляд с Саскии на чародейку, будто сравнивал их. И саму Деву Аэдирна, и её главную тайну Йорвет знал уже давно, поэтому загадка Николь поставила его в тупик: как, где и когда она могла познакомиться с Саскией, о которой он знал больше, чем кто-либо другой?       Размышления командира Белок прервала новая атака призраков, но после боя он вернулся к воспоминаниям, к тому времени, когда впервые узнал о том, что золотые драконы действительно существуют, хотя во всех королевствах их считали красивым мифом. Это произошло ещё до Первой войны*. Тогда молодые эльфы Синих Гор частенько делали вылазки по деревням дхойне, особенно в конце лета, когда уже собран урожай, но господские приказчики ещё не явились за своей десятиной.       Кметы, конечно, роптали на пропажу, но поймать воров не могли, как ни старались. Йорвет тоже участвовал в таких походах с юности, и больше всего ему нравилось «охотиться» в Аэдирне, поскольку в южных землях и леса были веселее, и земля плодороднее. А это сулило двойную добычу, поэтому в гости к Демавенду он никогда не отказывался заглянуть.       Тот год выдался в Аэдирне особо урожайным, и на примете у Йорвета уже была одна деревенька. Называлась она Бобровка, хотя никаких бобров по близости там не водилось, но были зато богатые поля, где выращивали пшеницу. Зерно эльфы ценили особо, поскольку в Синих Горах ничего подобного вырастить не могли. И вот в этой самой Бобровке, а точнее, в её окрестностях Йорвет и встретил впервые Саскию. Он неплохо устроился в кустах у небольшого ручейка и ждал, когда беспечные кметы отправятся в местный трактир и оставят амбар без присмотра. Однако мужики никак не уходили и всё спорили о том, как бы им избавиться от банды разбойников, что промышляли грабежами на дорогах, коих вело в деревню целых три. И на каждой обустроилась своя шайка.       Эльф уже начал терять терпение и злиться, но в этот момент мимо кустов прошмыгнула девчушка лет десяти. Возможно, что и старше: дети у дхойне всегда ниже ростом, чем у Аэн Сэйдхе. Но главное, что поразило его тогда, это то, что девочка бесстрашно шла в лес совершенно одна. Заинтригованный странным поведением ребёнка, Йорвет отправился потихоньку следом, и девчушка привела его на большую поляну, где её уже ожидал мужчина средних лет. Его можно было бы принять за купца, если бы не герб на одежде.       Риск быть замеченным с лихвой компенсировал то, что довелось увидеть. Эльф притаился за толстым стволом дуба, а потом и вовсе забрался наверх, и так ловко, что даже ветка не качнулась. Незнакомец тем временем всё выспрашивал у ребёнка, хорошо ли ей живётся в деревне и не обижают ли её люди. Тогда Йорвет и узнал, что девочку зовут Саския, а мужчину – Борх, и что он приходится ей отцом.       Покончив с расспросами, Борх заговорил на незнакомом языке, дочка слушала его молча и только кивала в ответ, а затем внезапно превратилась в дракончика. Йорвет схватился за ветку и чуть не выдал себя. Однако дракончик был сосредоточен на Борхе и, видимо, чего-то ждал. Эльф уже не удивился, когда мужчина тоже превратился в дракона, а поляна заметно уменьшилась в размерах. Теперь уже старший дракон чего-то ждал, а маленький пытался взлететь. Получилось это не сразу, но вскоре оба дракона поднялись в небо, сделали несколько кругов над поляной и полетели куда-то на север.       Тогда Йорвет понял, что это был урок: Борх учил Саскию летать. Он дождался их возвращения, так же тихонько проследил за девочкой и её отцом до самой деревни, рассчитывая узнать, где живёт маленькая драконица. Однако в деревне пути дочери и отца разделились: девочка пошла в дом некой бабки Гразины, а Борх - в трактир.       Внезапное открытие изменило планы Йорвета насчёт Бобровки. Нет, он не отказался от прежних намерений, но придумал кое-что поинтереснее, чем просто воровать зерно, и Борх для этой цели мог бы ему подойти. Осталось только узнать, почему старший дракон поселил младшего в людской деревне, а сам, судя по всему, в ней не живёт и только наведывается время от времени. А пока Борх сидел в трактире, Йорвет успел сбегать к своим приятелям, что сидели в засаде ниже по ручью, и объяснить причину задержки. Эльфы восприняли его идею с некоторым сомнением, но всё же согласились подождать.       Дом бабки Гразины, где жила Саския и куда вернулся к ночи Борх, стоял немного на отшибе. Сама Гразина слыла в деревне знахаркой – по большей части потому, что варила отменный напиток от похмелья. Об этой бабусе Йорвет давно знал, но ещё два года назад (в последний его визит) никакой девочки у неё в доме не было.       Ночью, в самый глухой час, эльф умудрился стащить из трактира бочонок пива и вернуться к дому Гразины, чтобы узнать, куда же утром отправится старший дракон. Интуиция его не обманула: Борх действительно не жил в этой деревне, и рано утром уже шагал по дороге на юг. После того, что видел накануне, Йорвет уже не удивлялся тому факту, что он путешествует один и не боится никаких разбойников.       Эльф и дракон встретились недалеко от деревни: Борх успел отойти лишь на полверсты, когда из придорожных кустов к нему вышел молодой Сэйдхе. Мужчина не испугался, но явно был удивлён.       - А я-то всё думал, кто же за мной следит, - весело произнёс он, - но мне нечего предложить тебе, дорогуша.       - А мне есть, - улыбнулся Йорвет. – У меня есть пиво. И разговор.       - Чудно начинается день. Что ж, идём.       Борх оказался не только весёлым, но и словоохотливым собеседником. Его даже не рассердил тот факт, что эльф следил за ним ещё со вчерашнего дня и узнал намного больше, чем ему следовало знать. В чём Йорвет ему откровенно признался. Он сразу решился на честный разговор с драконом, поскольку подозревал, что тот может распознать даже самую изощрённую ложь. И попал точно в цель: Борх оценил его откровенность и щедрость.       Правдивость и пиво помогли Йорвету узнать, что Саския живёт в Бобровке потому, что сама захотела пожить среди людей и научилась уже почти всему, что должен знать и уметь дракон. Узнал он и о том, что деревню Борх выбрал для неё сам, как наиболее подходящее место проживания, где нет завистливых и злых господ и точно таких же магов. Ведь Саския ещё маленькая и может с испугу или от гнева внезапно обратиться в дракона, и тогда её тайна будет раскрыта.       Борх же и помог Йорвету провернуть беспрецедентную сделку, в которой приняла участие бабка Гразина. Собственно, она и была главным участником всего действа. Эльфы знали о бандитских шайках, но легко обходили их стоянки и нисколько не боялись путешествовать по лесам. Другое дело, что эти разбойники составили им конкуренцию по части добычи, и если появилась возможность получить немалый куш за относительно лёгкую работу, то шанс упускать глупо. В общем, бабка Гразина смогла заморочить кметам головы: сказала, что бандиты повадились к ним от того, что забыли селяне древних богов и перестали приносить им подношения, а если вернуть былое почитание, то от бандитов и следа не останется. Относить же дары надобно на старое заброшенное капище, где стоят каменные идолы.       Роль старых богов, разумеется, отводилась эльфам, а дары этим богам были бобровцам вполне по силам: раз в году шесть мешков муки, шесть кругов сыра и три горшка сливочного масла, а по праздникам – по три корзины пирогов с ягодами или грибами. На руку эльфам сыграло и то, что кметы страсть как боялись ходить на старое капище. Правда, боялись больше монстров, чем старых богов, но в любом случае это было гарантией, что задерживаться и наблюдать за «божественной трапезой» селяне не станут.       Вот так эльфы Синих Гор получили первый в своей жизни контракт. Они честно его выполняли, пока не началась Первая война Нильфгаарда. А до того времени кметы жили почти безбедно, Йорвет и его команда исправно ловили разбойников, а иногда и монстров уничтожали (тех, что помельче, конечно), обеспечивая сытое и спокойное детство Саскии. Борх ещё несколько раз навещал дочку, но как только она подросла, отправился путешествовать, предоставив ей самой выбирать, как и где жить.       За это время Йорвет успел подружиться с молодой драконицей и даже привязаться к ней, несмотря на то, что поначалу у него были весьма прагматичные планы: союзника-дракона ещё ни у кого не было. Именно у эльфов Саския научилась другим умениям, необходимым для жизни среди людей: быстро и бесшумно бегать, сражаться на мечах, метать ножи, стрелять из лука – хотя в последнем так и не смогла догнать своих учителей.       С началом войны ситуация в Бобровке изменилась, и далеко не в лучшую сторону: армии (что свои, что чужие) грабили кметов почище любых бандитов, а бабка Гразина к тому времени уже померла, и не у кого им было спросить совета. Впоследствии селяне сами пришли к грустному философскому выводу, что от такой напасти, как армия, никакие боги не спасут, сколько их не ублажай.       А после войны объявились в окрестных лесах первые отряды скоя’таэлей. И вот тут Йорвет уже постарался оградить бобровцев от излишних поборов без какого-либо мифического представления, и напрямую предложил им простой обмен: они Белкам провизию, а Белки им – безопасность от других Белок. Разумеется, не без участия Саскии, которую представили как главного переговорщика, что подняло будущую Деву Аэдирна в глазах земляков. От неё же исходил совет, чтобы бобровцы сами периодически сжигали в деревне пару-тройку домов, во избежание подозрений в пособничестве Белкам.       Эльфам было достаточно просто обеспечить выполнение своей части договора, поскольку подобные договора имели многие командиры скоя’таэлей (а знали о них все Белки): Йорвет развесил вокруг деревни свои знаки (беличьи хвосты, украшенные зелёными перьями), понятные остальным: здесь территория его отряда. И работали эти знаки хорошо. Только один раз другой беличий отряд нарушил этот негласный закон, убив нескольких жителей деревни, за что и поплатился: Йорвет со своими скоя’таэлями просто уничтожили нарушителей на глазах у всей Бобровки. Его поступок ещё больше укрепил кметов во мнении, что с этим командиром лучше не ссориться.       Вторая война не прибавила никому радости и ещё больше разорила крестьян: король поднял налоги, а вот Йорвет напротив - уменьшил оброк. В чём, естественно, помогла землякам снова Саския, ставшая к тому времени военачальником в войске Аэдирна, а её чудесное спасение от огненного дождя во время битвы под Вергеном, овеяло её имя мистической славой.       Словом, знал Йорвет о Саскии много, и настолько много, что не мог даже подобрать такого момента, когда бы она могла познакомиться с чародейкой Николь.       - Мы уже близко! – радостный голос Саскии отвлёк эльфа от воспоминаний и прибавил скорости краснолюдам.