Положительные сантименты — самое тяжелое дело на свете. С ненавистью легко справляться. С любовью гораздо хуже, гораздо тяжелее, т. е. надо чем-то платить, и этих пропорций, этого количества я совсем не в состоянии создать.
И. Бродский
Арья проснулась от жуткого крика, заполнившего комнату. Она вскочила с кровати, крепко схватив как всегда лежащий под подушкой кинжал. Ставни были плотно закрыты и она не могла сказать, день сейчас или ночь. Но она совершенно точно могла сказать, что Джейме лежал на полу у камина, на своём привычном месте, и, истошно кричал, выгибаясь, словно от хлещущих его невидимых кнутов. Зрелище было настолько устрашающим, что девушка вмиг забыла о том, из-за чего она его ненавидит. Она просто отбросила кинжал в сторону и упала рядом с ним на колени, пытаясь разбудить. — Джейме, очнись!!! — всего два слова она повторяла как мантру, срывая голос, пока он наконец не открыл глаза, испуганно втупившись в девушку взглядом. Арья замерла, когда мужчина, не отдавая себе отчета, все еще не оправившись от кошмара, словно маленький ребенок прижался к ней, в поисках защиты. Горячий, с проступившей на лбу испариной и тяжелым дыханием, судорожно вцепившийся за неё, рискуя оставить на спине синяки, он что-то шептал, с трудом выговаривая слова. — Невиновен… — только и смогла разобрать Арья, успокаивая его, как мать когда-то успокаивала её, окончательно забыв, кто рядом с ней. — Арья… — его губы пересохли и потрескались, а голос стал больше похож на предсмертный хрип. — Я здесь. — ответила девушка, проводя ладонью по коротко остриженным волосам. Она слишком хорошо помнила время, когда они еще были длинными, спадали на плечи и красиво развевались, когда он шел или скакал верхом. Джейме коротко кивнул, еще сильнее прижавшись к ней всем телом и девушка почувствовала как что-то под грудью обрывается. — Все будет хорошо, — шептала она, все так же проводя пальцами по остриженным волосам и касаясь губами холодного лба, — это только сон. Он снова рассеянно кивал, не решаясь отстраниться. Прошло минут десять, а может и больше, прежде чем он опять уснул. Бережно уложив мужчину на его место, Арья поняла, что только-что произошло. Только что она сидела в объятиях человека, которого поклялась убить. Смириться с его присутствием утром чтобы местные считали её своей леди еще куда ни шло. Но это… Почему он кричал? Что ему снилось? Почему он звал её? — Арья… Она вздрогнула, опасаясь, что он проснулся и сомневаясь, хватит ли ей духа повторить все то, что она делала несознательно… — Арья… Он едва ли не плакал, свернувшись на своей постели. Все это настолько противоречило тому Джейме, которого она знала, которого привыкла презирать и ненавидеть, что Арья вдруг подумала, что это просто её дурной сон, вызванный завтрашним отъездом Сансы, что это все ей только снится и не более. — Останься… Она застыла, не в силах пошевелиться. Сейчас её больше трогало не само это «останься», а скорее то, что она из-за него чувствовала. Одна часть вполне ясно приказывала лечь обратно в кровать и уснуть до наступления утра, позднего или раннего. А вторая, та же, что в их первое утро позволила ему поцеловать, твердила лечь рядом и остаться с ним. И это пугало. Бросив короткий взгляд на запястье, она обнаружила, что первые две буквы уже совсем черные и хорошо заметные. Что это значило она даже не представляла, но вполне четко понимала, что это происходит только из-за того, что он рядом. Лечь сейчас рядом значило бы подписать себе смертный приговор. Утром Джейме, скорее всего, ничего не вспомнит, а проснувшись рядом с ней на полу, станет задавать вопросы. Ответы на которые она и сама пока не знает. Ей было жалко Ланнистера, несмотря на все то, что случилось за эти годы, но не больше. Жалость это не любовь. А полюбить его она не сможет.***
— Ты не можешь остаться? — Арья держала сестру за руки и не желала отпускать. Джон и Дейенерис покинули Кастерли на третий день после свадьбы, Санса же осталась на целых три недели. Довольно много, но все же недостаточно. — Я и так задержалась здесь. Мне пора возвращаться домой. В Винтерфелле всегда должен быть Старк. — Конечно. — девушка грустно опустила голову. — Но ты ведь будешь навещать меня? — Лучше уж ты меня. Север идет тебе больше чем Запад. — Санса нежно провела ладонью по лицу Арьи, а затем крепко обняла, не желая слишком быстро садиться в экипаж. — Одна теперь я вряд-ли приеду, а вот с… — она повернула голову к стоящему за несколько метров Джейме, — мужем не смогу. Ему нельзя покидать Кастерли, ты ведь знаешь. Старк ласково улыбнулась. — Напиши Джону через несколько месяцев. Уверена, он смягчится. Арья в ответ только кивнула. В последний раз осмотрев сестру и убедившись, что она будет в порядке, Санса села в карету, на прощанье помахав из окна рукой. Её сестра еще какое-то время стояла у подъездной дорожки, наблюдая как карета удаляется и становится все меньше, пока сзади не подошел Джейме и не прервал её раздумий: — Не хочешь прогуляться? — Мне надоел Каменный сад. — невесело и немного устало ответила девушка, повернувшись к нему лицом. Дерзить ему или паясничать совсем не хотелось. Достаточно уже было криков, ругани и нелепых споров. Последние несколько дней все начало налаживаться и они оба, порядком уставшие от долгих пререканий не очень-то хотели нарушать это шаткое перемирие. Джейме все так же иногда кричал по ночам, а наутро ничего не помнил, и эти минуты, в которые он отчаянно в ней нуждался, для Арьи стали своей собственной тайной. Объяснять себе она уже ничего не пыталась, а не найдя в библиотеке Ланнистеров ни одной книги, что могла бы объяснить уже полностью почерневшую метку, и вовсе перестала придавать этому значения. «Это не для нас. Разве тебе не объяснили?..» Эти слова, сказанные её мужем в тот вечер, когда она пришла так самоотверженно спасать Сансу, теперь были будто вышиты тонкой нитью на внутренней стороне век. Это не для нее. Она была в этом уверенна. А посмотреть на его запястье, почти все время скрытое повязкой, пока он спит она боялась. Боялась увидеть там свое имя, как подтверждение её страхов. Но куда больше боялась увидеть другое. Хоть и не могла признаться себе в этом. — Что же, — Ланнистер как всегда прервал её размышления, — Каменный сад тебе надоел, в городе тебе не нравится, а выходить за пределы замка мне нельзя. Не самый удачный брак. — мужчина натянуто улыбнулся, но Арья шутку не оценила. — Пойдем хотя бы пройдемся. Не хочешь же ты снова оказаться в четырех стенах? — Не хочу, — уныло подтвердила девушка и уже даже без капли негодования или раздражения взялась за предложенную рыцарем руку. Она не спала всю ночь, успокаивая Джейме и уснув только под утро, гулять совсем не хотелось, но снег приятно хрустел под ногами, напоминая о доме и Арья понемногу расслаблялась. Сколько продлится эта зима никто не знал. Король Ночи был повержен, а Великий Иной надежно покоился в глубинах крипты Винтерфелла, под защитой древней магии, вновь вернувшей свое могущество благодаря Брану и Сэму, отныне почти не покидающего Старомест в поисках все новых знаний, которые могли бы разрушить древнее колдовство. Встречные слуги, стражники и просто обитатели замка почтительно кланялись и улыбались, наблюдая за своим лордом. Казалось, то, что его кровосмесительная связь была доказана, что он убил собственную сестру и тем самым в какой-то мере предал собственный дом, почти не волновала жителей Кастерли. Со дня своего возвращения Джейме стал все больше походить на Тириона, заботясь о жителях своих земель и делая все возможное для улучшения их жизни. Он отчаянно искал замену пустующим шахтам, до поздней ночи засиживаясь с мейстером и другими своими советчиками, чем вызывал уважение подчиненных. Еще бы, с молодой женой засиживаться допоздна за делами… В подлинности их брака почему-то никто не сомневался. Это больше чем все остальное на Западе удивляло Арью. Каждый в Семи Королевствах знал, что великие лорды редко женятся по любви, что они часто подолгу не делят супружеское ложе и что Старки и Ланнистеры — злейшие враги. Но все же служанка молодой леди, помогая госпоже одеваться, незаметно (как она думала) ощупывала её живот, надеясь первой сообщить радостную новость. — Ты бы хотел снова оказаться на Севере? — сказала Арья когда тишина стала невыносимой, а мысли слишком мрачными. — Что? — удивленно переспросил Джейме, пытаясь выиграть хоть немного времени чтобы обдумать вразумительный ответ. — Хотел бы ты еще раз побывать в Винтерфелле? — Я… Да, наверное. — промямлил мужчина, не понимая, к чему она клонит. — А почему ты спрашиваешь? — Я хотела бы спустя некоторое время посетить дом, но если поеду одна, пойдут слухи. Ланнистер грустно улыбнулся. Как соль на рану. — Я думаю все поймут, если ты поедешь одна. Я ведь не могу… — Я могу написать Джону. Джейме снова улыбнулся, но теперь уже не сдержал смеха и звучно рассмеялся. — Твой брат никогда не позволит мне покинуть этот замок. Ни Тирион, ни Королева его в этом не переубедят. — Я ведь не Тирион. И не Дейенерис. — Прошу тебя, Арья, перестань, иначе мы опять начнем ссору, а я этого не хочу. Арья, впрочем, сама не знала зачем она его убеждает. Начала она этот разговор просто так, ну и чтобы соблюсти хотя бы какие-то приличия (будто ей на них не было плевать), зачем же ей понадобилось уверять мужа в том, что ему позволят покинуть замок, она не представляла. Девушка уже собиралась сказать что-то о том, что она тоже не хочет ссоры, что она устала от прогулки и хочет вернуться, что проголодалась или еще что-то в этом роде, но её перебил лязг железа, который она ни с чем не могла спутать. Даже не заметив, они пришли к месту, где мастер над оружием тренировал своего сына. Только лишь заметив своего лорда, сир Брум почтительно склонился и сын последовал его примеру, но Арья этого даже не заметила, уставившись куда-то вдаль. — С тобой все хорошо? — обеспокоенно спросил Джейме, легко сжав её плечи. — Я хочу тренироваться, — ответила девушка, повернув к Ланнистеру голову. — Мне нужна моя Игла. За эти недели, истраченные на принятие поздравлений, подготовку к свадьбе, весь дурацкий спектакль в первые дни, а затем на тысячи разных дел и поиски чего-то о метке, Арья совсем забыла об Игле, мирно покоящейся в их покоях на дне сундука. Уже оказавшись в комнате, и закрыв дверь, девушка под удивленным взглядом рыцаря достала из-под её старой одежды бережно завернутый клинок. — Арья… — Мне нужно место для тренировок и кто-то кто сможет драться со мной. — Арья… — Желательно юноша, можно одного из стражников. — Арья… — Это не будет занимать много времени… — Арья, прошу послушай меня! Она остановилась у все того же сундука с Иглой и тренировочный костюмом в руках, удивленно и в то же время раздраженно вскинув брови. — Мне жаль, но я не смогу приказать никому из моих воинов тренироваться с тобой. — Почему? — с искренним недоумением спросила девушка. — Ты должна понимать, что тренировки один-на-один с мужчиной поставят тебя в довольно компрометирующее положение. — Я буду брать с собой служанку, не вижу проблемы. — Служанке не поверят. Не здесь. — Что значит «не здесь»? — Арья уже начинала злиться. — Здесь такие нравы, твоей служанке не поверят, если она скажет, что ничего не было. — Боги, у вас тут что, традиция такая, из каждой мелочи интриги плести? Я не могу понять. Ты засиживаешься со своими советчиками до поздней ночи, но люди верят, что мы спим вместе. Почему же они не поверят, что я просто сражаюсь с тем рыцарем, а не... что-то другое делаю. К тому же, я тренировалась с Микой по пути в Королевскую Гавань, тренировалась с Сирио уже в Королевской Гавани и что же изменилось? — Теперь ты моя жена, — как-то отрешенно и немного печально сказал мужчина. Арья бессильно опустилась на пол, выпустив Иглу. Благо рядом оказался сундук, о который она и оперлась. Закрыв лицо руками, протерев глаза (ей все больше хотелось спать, а этот разговор только еще больше выматывал), совсем тихо спросила. — Тогда ты будь со мной во время тренировок. — И ты думаешь, что мои рыцари будут в полную силу драться с моей женой, когда я стою рядом? Ты ведь слишком гордая, чтобы принять такое. Девушка тяжело вздохнула и издав что-то вроде протяжного стона откинула голову, уставившись на потолок. Джейме понимал, что делать этого не стоит, но все же подошел и сел рядом. Арья даже не протестовала, просто совсем уже изнеможенно спросила: — Ну, а если ты будешь драться со мной, это никаких приличий не нарушит? — она повернула голову и посмотрела на мужчину, опять находящегося слишком близко. — Ты правда хочешь этого? В ответ она только зевнула и сонно проговорила: — Я хочу спать. Он рассмеялся своим глубоким смехом и Арья подумала, что в общем-то все не так уже плохо. Он ведь мог бы быть страшным уродом или каким-то высокородным идиотом, но все же он не такой. Впрочем, ей в какой-то степени повезло. — Ты не убьешь меня, если я перенесу тебя на кровать? — абсолютно серьезно спросил мужчина, но Арья рассмеялась. — Не знаю, если меня не разбудят еще часов восемь, я подумаю над тем чтобы оставить тебе жизнь. — Почему ты не спишь ночью? Может мейстера позвать. — Заботишься обо мне? — уже обхватив его шею руками и проклиная себя за эту слабость, с иронией спросила девушка. Ланнистер снова рассмеялся и ответил: — Что ты, ревную. Уже уложив жену в кровать, он попытался ослабить корсет, но Арья с силой ударила его по руке и, уже дремая, пробормотала: — То, что ты перенес меня на кровать, не отменяет того, что я на тебя злюсь и не значит, что можно распускать руки. — Спи. Все же не позволив Ланнистеру помочь с корсетом, Арья уснула. Джейме ушел, дав приказ страже не пускать никого в покои и следить, чтобы в коридоре не было никаких громких звуков, способных преодолеть дубовую дверь и потревожить леди Арью. Её слова, сказанные уже в полудреме никак не давали ему покоя. «Не отменяет того, что я на тебя злюсь». Хотелось рассказать ей все, об Эйрисе, о королевской Гавани, о её брате и о вездесущем чувстве вины, но она не захочет даже слушать. Хочется кричать «Невиновен!!!», срывая голос до хрипа, но заставить её поверить. Хочется показать ей имя, скрытое белой повязкой и все дальше прожигающее кожу. Но в то же время хочется, чтобы она никогда не узнала, хочется чтобы ненавидела и чтобы несознательно, сама того не понимая, прекратила его агонию. «Если сдерживать это, оно убьет тебя, выжжет изнутри.» Наивная девочка, возомнившая себя взрослой. Разве он бы не сделал все, чтобы она не узнала о метке? Разве не убрал бы книги? Разве не сделал бы то, что заставило бы его страдать еще больше? Разве не отодвинул бы такую же как у него самого белую повязку, уставившись на только начинающие чернеть буквы его имени? Разве забыл бы её теплые губы на своем холодном лбу, разве забыл бы её пальцы в волосах и тихий голос, прогоняющий кошмары? Разве позволил бы ей умереть?