***
Когда твари перестали рвать его на части, и чьи-то до боли знакомые руки подняли вверх, Локи было уже все равно. Наконец, мироздание решило сжалиться над ним, и тьма приняла настрадавшегося принца в свои объятия.часть 1
9 февраля 2017 г. в 19:41
Как это началось, наверное, никто уже толком и не вспомнит. Да и для каждого это было по-разному. Для кого-то все началось с вечерних новостей, в которых объявили о неизвестном вирусе. Кто-то помнит, как проснувшись утром и посмотрев в окно, увидел, что военных на улице стало в разы больше, чем гражданских, и по привычке включил телевизор, где диктор, из последних сил сохраняя неестественное, какое-то неживое спокойствие, объявляла о введении военного положения. Те, кто находились в аэропорту, не забудут, как внезапно отменили все рейсы, как ничего не могли объяснить взволнованные сотрудники. Некоторые никак не могли связаться с родными, позже искали их фамилии в списках погибших и пропавших без вести, а спустя всего пару дней эти списки даже перестали развешивать, а власти уже никому не могли ничего пояснить. Всего несколько дней прошло прежде, чем военные буквально за одну ночь покинули город.
А вот после и начался настоящий кошмар — закон и порядок, а позже и вообще любые принципы морали отошли в тень, и в свою власть вступили хаос и анархия, в котором перестали существовать какие-либо нормы и правила, единственное, что теперь двигало людьми — инстинкт выживания. Каждый выживший помнит те дни по-своему. И каждый, несмотря на все то, что пришлось тогда пережить, понимает, что тогда, все-таки еще была надежда.
Сейчас же от этой надежды почти ничего не осталось. Эпидемия приняла поистине впечатляющий размах. Вирус никого не щадил на своем пути, превращая все живое в монстров из недавно набравших популярность фильмов про зомби. Пару лет назад люди считали абсурдом то, что мертвый может «ожить», бегать по улицам и с аппетитом употреблять в пищу живых. Теперь это стало нормой. Хотя теперь понятие нормы, наверно, вообще не может быть где-либо уместным.
Сначала, под натиском неизвестной человечеству заразы, пали в первую очередь, большие города, в то время как некоторые маленькие продолжали бороться за жизнь, но со временем и их становилось все меньше. Выживших осталось катастрофически мало, гонимые опасностью, они подобно хищникам сбивались даже не в группы, а скорее в стаи, временами ведущие кровопролитные междоусобицы за ресурсы и кров.
Джейн было трудно в новом мире. Доктор наук, посвятившая лучшие годы изучению далекого космоса, теперь оказалась абсолютно бесполезной. И она отнюдь не напрасно сама себя считала обузой для той группы военных, которым заботу о ее безопасности навязал, все еще не прекративший свое существование, Щ.И.Т.
Бравые ребята в форме были далеко не глупыми, они понимали, что единственная польза от астрофизика заключается отнюдь не в ее передовых теориях об устройстве вселенной, а всего-навсего в протекции инопланетного участника команды «Мстители», именующего себя богом. Для Джейн во всяком случае он им в какой-то степени и являлся — единственным богом, в которого она несмотря ни на что еще верила.
Верила, хоть и прошел почти год с начала происходящего на Земле кошмара, а личный бог мисс Фостер отчего-то не появлялся. То, что ас мог о ней забыть, женщина не хотела допускать мысли, так же как и о том, что с Тором могло что-то случиться.
«Скорее всего, опять что-то случилось в Асгарде, и отцу нужна его помощь. Он обязательно вернется». — Пыталась сама себя убедить Джейн. Выходило слабо. Только кроме этой слабой надежды, ей больше не за что было держаться — наука, которая была для нее спасением раньше, теперь была никому не нужна. Единственные из ученых, кто еще не перестал представлять ценность, были биологи, но доктор Фостер была не из их числа.
Джейн, несмотря на почти ежедневные тренировки и довольно неплохих наставников, так и не научилась метко стрелять. Будучи не очень проворной в перебежках, женщина не раз ругала себя за то, что раньше так мало времени уделяла физическому развитию. Ученая стала замечать, что и военные окончательно растеряв всю надежду на появление мстителя по имени Тор, изменили свое отношение к его пассии, и отнюдь не в лучшую сторону. На ее счастье служивые еще не совсем забыли значение слова «честь», а может все еще, какой-никакой вес имел авторитет Тора, но ребята до сих пор не позволяли себе посягательства на доктора Фостер, как на женщину. Поэтому, для постапокалиптического мира, для Джейн все складывалось не так уж и плохо, если сравнить с другими. По крайней мере, она до сих пор жива, а это уже немало там, где уже перестали вести счет потерям.
Прошел год с начала Конца времен, а Джейн все еще верила в своего Бога, и не переставала благодарить его за прожитый день, перед сном мысленно желая ему спокойной ночи. И до этого дня удача действительно сопутствовала ученой, то ли ее Бог действительно ее берег, что со временем заметили и охранявшие ее военные, и стали относиться к женщине как к своему живому талисману.
И толи удача — вещь переменчивая, то ли ее Бог проглядел, но на одной из вылазок за боеприпасами, Джейн вместе с отрядом оказались в окружении зомби на подступах к заброшенному полицейскому участку. Парни бились изо всех сил, только шум выстрелов привлекал все больше и больше тварей, сражаться с которыми становилось невозможно. Пути отступления были отрезаны, а еще оставалось неизвестным, что ожидало группу внутри здания.
Кое-как прорвавшись внутрь, отряд сразу же направился к оружейной — пополнять запасы вооружения, а заодно поискать штурмовые костюмы, надев которые, можно было попробовать прорваться через толпу мертвецов к припаркованному недалеко от участка патрульному Форду.
Пока военные сортировали боеприпасы, Джейн, поняв, что поблизости зомби нет, решила немного осмотреться, если повезет, взять кое-что для себя из канцтоваров — отсутствие умственной работы изводило ученую, ей хотелось хотя бы иметь возможность записать свои наблюдения о происходящем вокруг. Женщина перебирала вещи на одном из столов, когда в дверном проеме мелькнула фигурка ребенка, Джейн показалось, что это была девочка.
Повинуясь своей любознательности, мисс Фостер пошла вслед за своим видением, хотя ребенок мог вполне оказаться одним из монстров, которых теперь было в избытке. Пройдя несколько коридоров, Фостер убедилась, что девочка была по всей вероятности живой — несмотря на неторопливый шаг и совершенно потерянный вид, она явно знала куда идти, и похоже, неплохо здесь ориентировалась.
Джейн преодолела несколько поворотов прежде, чем оказалась в просторном зале, по всей видимости, это было какое-то помещение для собраний и переговоров, по крайней мере, об этом говорили ряды кресел, покрывшихся слоем пыли. На первый взгляд помещение казалось пустым. Женщина зашла внутрь, она хотела, во что бы то ни стало догнать девочку и, хоть Джейн и не была до конца уверена в том, что девочка точно не одна из восставших мертвецов, ей хотелось убедиться в том, жив ли все-таки этот ребенок. Хоть астрофизик и до сих пор, в свои тридцать два года, так и не стала мамой, какой-то первобытный инстинкт, присущий женщине не позволял ей оставить в беде ребенка.
Она звала девочку шепотом, помня о том, что громкий звук может привлечь зомби, но девочка, то ли не слышала ее, толи и не хотела откликаться. Фостер попыталась нагнать девочку, и уже была близка к своей цели, как ее суперловкость в очередной раз проявила себя — на пути женщина опрокинула какое-то кресло, задевшее в свою очередь стол, перегруженный всевозможной техникой, которая незамедлительно соизволила повалиться на пол с оглушительно громким звуком.
Перепуганная женщина в этот момент все же догнала девочку, развернула ее к себе, увидев, что оказалась права — ребенок был бледным, но, слава богу, живым. Схватив девочку за руку, Джейн побежала назад, проверенным, как ей тогда казалось путем.
Фостер с девочкой выбежала в коридор, и уже преодолела первый пролет, прежде, чем завернув за угол, из темноты услышала это ужасный звук — какое-то невнятное шипение, а после у нее едва получилось унести ноги от нескольких, появившихся как будто из ниоткуда, тварей. Едва женщине удалось перевести дыхание, и вздохнуть с облегчением, порадовавшись своему чудесному спасению, как с грохотом сорвав железную дверь, в коридор буквально ввалилась уже не группа, а целое стадо ходячих мертвецов.
Джейн отпустила руку девочки, доставая свой Глок, всей своей сущностью понимая, что выстоять пистолет ей помочь не сможет.
Не всегда метко, но все же хоть как-то отстреливаясь, мисс Фостер даже не заметила тот момент, когда девочка покинула ее и совершенно спокойно ушла через целую толпу жаждущих крови и плоти мертвецов, чего Джейн не смогла заметить из-за натиска зомби.
Истратив впустую последний патрон, астрофизик пожалела только об одном, что не оставила его для себя, и теперь ей предстояло быть растерзанной этой жуткой толпой изголодавшихся тварей. Казалось, ужас пропитал собой каждый сантиметр, каждую клеточку ученой. Осознавая неизбежность конца, Джейн, как мантру шептала имя, имя, которое не забывала ни на секунду — «Тор».
И то ли черед Джейн Фостер умирать еще не пришел, то ли ее бог услышал молитвы. Спасение пришло, вернее, ворвалось черно-зеленым вихрем, которого никак не ожидала Джейн. Точнее от Него спасения она уж точно не ожидала. Перебив десяток зомби орудуя лишь парой кинжалов, Локи очистил участок коридора, тем самым высвободив Фостер из плена. Резко схватив женщину за руку, ас потащил ее за собой, убегая на немыслимой для женщины скорости из этого ужасного места.
Только впереди их ждал еще один сюрприз — до этого пустой коридор, до которого они с трудом для Джейн добрались, теперь был переполнен тварями.
Толкнув ничего не понимающую женщину в первый открытый, и на счастье, пустой кабинет, асгардец принялся изо всех сил отбиваться от зомби, понимая, что спрятаться вместе с Джейн не выйдет — хлипкая дверь не выдержит долгого натиска, а сражаться в закрытом маленьком помещении, без путей отхода, в разы сложней.
Локи бился как мог, казалось, он уже уложил сотню неупокоеных мертвецов, только их не становилось меньше. Он с трудом пробрался в помещение некогда оснащенного спортивного зала, взяв гриф от штанги продолжал им разбивать головы жаждущим его плоти тварям. Оттесняемый назад, он увидел, что если забраться по свисавшему с потолка канату, то достаточно раскачавшись на нем, можно попробовать высадить окно, тем самым оказавшись на улице, а там уж хватать Джейн и, запрыгнув в свой Астин Мартин рвать из этого ада как можно быстрей.
Вот только расчет на этот раз дал сбой — проржавевший крюк, не рассчитанный на вес среднего аса, рухнул, стоило Локи забраться по нему на пару метров, где обманутого удачей бывшего мага уже ждала голодная толпа.
Локи не знал, что Джейн удалось через окно кабинета успешно выбраться наружу. И он бы очень удивился, узнав, что выбраться женщине помог ни кто иной, как ее возлюбленный, а по совместительству — его сводный брат.
Да и могло ли быть ему хоть какое-то дело до этого, когда твари, наконец, разодрав на нем кожаные доспехи, принялись раздирать его живот. Ужас переполнял все существо опального принца, а сознание никак не желало покидать своего хозяина, дабы прекратить весь этот бессмысленный ужас.
Локи больше не боялся за свою жизнь, бывшему царю и бывшему принцу по большому счету уже давно было наплевать. По улицам ходили сотни и тысячи неупокоенных мертвецов, а он давно похоронил для себя все, что когда-то было свято, в том числе и себя самого. Вся его теперешняя жизнь, жизнь после учиненного, а Асгарде Рагнарека окончательно потеряла смысл. Но все же быть съеденным ходячими бывшему царю было весьма страшно.
Войска Таноса атаковали неожиданно и беспощадно. А он, тот, кого смертные когда-то назвали богом лжецов, в этот раз не смог обмануть единожды обманутого им союзника. Они в нем ошибались. И он, назвавший себя правителем девяти миров не смог сделать ничего, чтобы спасти даже один мир, к власти в котором он когда-то стремился. Он тоже ошибся. И теперь неважно в себе или в тех, чье признание для него имело когда-то смысл. Важным оставалось только то, что все теперь в прошлом.
Иногда, когда было особо тяжело возникало почти непреодолимое желание закончить весь этот бесполезный трагикомический фарс — один выстрел, и он, наконец обретет желанную безграничную свободу. Только каждый раз что-то неведомое останавливало низвергнутого царя. В конце концов, разжалованный бог решил оставить эту идею.
В этом немало помогла, как ни странно Наташа Романофф. Встретив одну из мидгардских друзей Тора на заброшенной базе, нещадно, из последних сил отбивающуюся от десятков зомби, оттесняя их о какого-то неизвестного старичка, Локи отметил про себя ее храбрость, достойную валькирии. А когда Нат несмотря ни на что, вечером отмачивала одну шутку за другой, Локи неожиданно для себя проникся к ней уважением. В этой девушке, вопреки смерти, которая пировала на улицах уже почти год, искрилась жизнь. Странная, нелепая, искрящаяся. Жизнь.
Какой черт дернул его тогда помочь смертной на этой базе, бывший бог, наверное, уже не вспомнит. Только отчего-то, наплевав на свои принципы, он ей помог.
Кажется, это было не впервые, только тогда он рассчитывал на одобрение своего старшего брата и его возможное заступничество перед Всеотцом, а теперь это ему было больше ненужно. Потому что в последней битве Один стал одной из многочисленных потерь асов, а где Тор, Локи не знает до сих пор. Последний раз он видел его тогда, в Асгарде в гуще инопланетных тварей, направо и налево раскидывающего монстров Мьельниром. После, когда Асгард потерял больше половины своих воинов, а воздушный щит, что укрывал планету, пал, читаури распылили эту заразу. Вот тогда Рагнарек и начался по-настоящему.
Последний день богов Локи не забудет никогда. Не забудет, как павшие восстали, нарушая любые законы всех существовавших когда-либо наук. Не забудет, как другие асы, узнав своих близких, бросались навстречу, еще не успев понять, что на самом деле случилось. И то, как переродившееся рвали их в клочья, бывшему богу тоже теперь не забыть.
Теперь низвергнутому царю будет сниться каждую ночь его возлюбленная. Будет сниться ее блуждающий взгляд и неестественная походка. А еще бледность, несвойственная ни одному живому. А страшнее всего будет даже не та попытка когда-то прекрасной девы прокусить доспех на его груди, а то, как дрожал его палец, нажимая на спусковой крючок мидгардского оружия, которое он случайно прихватил в оружейной. Пригодилось. Темная кровь струилась меж тонких пальцев, прижимавших безвольное тело.
Осознание произошедшего накрыло оставшегося без царства царя подобно селевому потоку — также внезапно и полностью. В этот раз Танос, пожалуй, превзошел сам себя. Титан оказался на удивление хорошим психологом, поскольку прочел предавшего его союзника, как открытую книгу. Не смерть страшила мага, а потеря смысла, ради которого ему стоит жить.
Надрывный крик огласил поле последней битвы. А после, волна вышедшей из-под контроля магии разметала все вокруг — своих, чужих, восставших…
Полный боли безумный взгляд зеленых глаз устремлен в никуда. Рука крепче сжимает пистолет, подводя дуло к виску, чтобы оборвать этот нелогичный страшный спектакль. В этот раз палец давит на курок куда уверенней. Только выстрела не происходит. Волна чужой маги выбивает оружие из рук асгардца и отшвыривает на сотню-другую метров.
От удара Локи теряет сознание, когда приходит в себя, первое, что видят его глаза — ухмыляющаяся рожа осточертевшего союзника. Титан даже не утруждает себя разговорами — происходящее намного красноречивее самых колких фраз, тем более, что сам обманщик в них куда больший мастер. Танос одной рукой буквально сдирает с него доспехи, другой же достает откуда-то из-за спины предмет круглой формы с рукоятью на конце — печать, успевает определить маг, прежде чем, успевший вмиг раскалиться металл касается бледной кожи.
Вопреки боли, губы бывшего принца растягиваются в усмешке, — Танос решил напоследок лишить его магии, — изобретательно, но смысловой нагрузки, увы, не несет. Что может значить магия для того, для кого сама жизнь потеряла всякую цену?
Внезапная вспышка невыносимой боли заставила бывшего принца хоть и нехотя, все же признать за титаном мастерство в пытках. Только нежелание доставлять врагу удовольствие удерживало проигравшего бога от того, чтобы закричать.
Боль, так стремительно захватившая в свои владения, так же внезапно и отпустила из них свою жертву.
Отрешенный взгляд зеленых глаз пересекся с торжествующим взглядом черных, и последние вмиг растеряли свое торжество.
Разозленный бог смерти с силой приложил своего неприятеля о землю с высоты своего немаленького роста. Титан явно не ожидал подобного от поверженного врага. Месть не доставила ему ожидаемого удовольствия.
С истошным рыком он ухватил ненавистного асгардца лишенного им магии за грудки и одним движением вернул в исходное положение.
— Смотри, как гибнет твой мир, — со злостью процедил титан.- Все чего ты добивался, все, к чему ты шел, ради чего предавал, — Танос сделал жест рукой указывая на руины еще несколько часов величественного мира, — отныне лишь тлен. И в этом виноват ты. Каково быть царем, погубившим свой народ?
— К чему твоя бессмысленная тирада? — чувствуя приближение своего конца, но из последних сил демонстрируя ложное превосходство, бросил принц. — Или закончились идеи пыток? Всегда знал, что ты не изобретателен. — Танос от этих слов свирепел, что несказанно придавало Локи сил — нет зрелища лучше, чем слабость врага.
В ответ, до слуха низвергнутого царя донесся лишь хрипловатый смешок предводителя читаури.
Принц не помнил, как оказался в обсерватории Бивреста. Локи едва успел оглядеться, прежде Танос притянув его к себе за ворот камзола, прошипел:
— Думал, что я убью тебя? — и снова клокочущим эхом раздался этот противный смех, — нет, — протянул титан, — я отнюдь не милосерден. И я спросил с тебя за все — я же обещал, что ты будешь молить о смерти?
Локи лишь зло взглянул на бывшего союзника — слишком обидно было признавать свое поражение.
— Только кое-кому кроме меня ты тоже задолжал. — Было очевидным, что Танос в восторге от своей свершившейся наконец мести. — Пусть напоследок развлекутся, конец их мирка уже близок, — договорив, титан резко швырнул своего поверженного врага в заботливо открытый для него портал в Мидгард — мир, власть в котором Танос когда-то предлагал своему союзнику в обмен на Тессеракт.