Красавица

      Столица. Ночь тиха. А в подвальном помещении второсортного борделя — гулко от дыма, не продохнуть от переругиваний и ржания. Пианист, довольно молодой, долговязо согнувшийся книжкой над инструментом мужчина, задушевно и восторженно выводил аккорды и трель с закрытыми глазами. И клавиш было жалко: выходившая из-под них мелодия по непристойности подчас могла соперничать с положенными на неё текстами.       Кенни, звезда и напасть сомнительного местечка, нависал над барной стойкой, свеж и бодр. Можно подумать, виски да коньяк, для забавы расставленные в шахматном порядке,— живительный эликсир какой. — Капитан Аккерман,— второй после названной одиозной персоны человек в карательном отряде поравнялся со стойкой, выпрямившись под неверным светом бара. Капитан крутанулся на высоком деревянном стуле, лихо оперевшись локтями об узкий барный стол и не смахнув ни одного бокала позади себя. Чёрные полы плаща свистнули в воздухе и вновь скрылись за его спиной. — Карвен ?— Аккерман состроил потревоженно-удивленную мину, поразительно идущую его стареющий чертам.— Ну, и какого этому бастарду с меня опять надо ? А ?       Кенни великолепно знал, что Род ни коим образом не бастард, а истинный наследник королевской фамилии, родной брат Ури. Но вот... вот он такой, что прямо... Короче, не Ури. — Завтра в полдень небольшая операция. — Подметать опять ?— начальник вызывающе своевольно распустил некрасивый рот. — Нет. На нас генеральная уборка. Подметут другие,— сохраняя строгое лицо, Карвен пыталась запомнить состояние Кенни, употребившего вовнутрь три виски и два коньяка. Бог знает почему, но такие знания в жизни всегда пригождаются. — Хех, что ж, — мерзко даже для привыкших глаз осклабился Аккерман. Его раздражение переломил или волнующий объём работ, или заглавная роль в грядущей чистке, решила Карвен. Усилия — лишь они придают смысл.       Траут осталась в ожидании ответного приказа, однако Кенни уже начал стрелять глазами в поисках отлучившегося бармена, дюже вертлявого паренька: этот недоливать боялся, аккурат не умел, и в итоге получалось ну просто по-королевски. — Капитан, не сочтите за нарушение субординации, но и я пришла сюда выпить, — проговорила Карвен по-военному выхолощенно, но без солдатской аффектации: сочетание манеры и темперамента. Кенни сухо поднял бровь и развернулся вновь лицом к бару. — Так приземляйся.       Женщина отодвинула соседний стул, но с таким скрежетом по некрашеным половицам, что полбара откликнулось глазами. Этикет, барышни, галантные улыбочки, прочая лабуда — в общем, не Кенни Аккерману об этом заботиться. Очень кстати возвратился бармен, человек замученный и то ли благодаря, то ли вопреки этому подчеркнуто бдительный. — Чего вам ?— глухо выдавил, глядя на Траут обмеривающим взглядом. — Виски.       Бармен стал не спеша заказывать рукава рубашки, когда заметил плещущийся интерес, молчаливую издевку в сверкнувших из-под шляпы глазах Кенни. — Хих, — бедняга нервно икнул в высокой тональности и принялся косить то на одного, то на другую. — П-пазвольте, вы вместе ?       Улыбка Аккермана полыхнула, как стальной клинок на солнце. Стало не по себе. Бармен заторопился с заказом. — Эта помойка знакома с Кенни-потрошителем и потому любезно выплачивает мне компенсацию за его смерть. Бесплатно всё, — капитан вдохновенно опрокинул в себя вновь наполненный тумблер с виски. Карвен повертела свой рокс, тяжело из-под припухлых век оглядев Кенни.       Мужчина снял шляпу, толкнул вдоль по барному столу.       Распахнувшийся плащ открыл белую рубашку. Пианист заиграл что-то вконец неприличное, ударяя по клавишам неоднозначными аккордами.       Отражение капитана в мутных бутылках: белый скорее его цвет, чем чёрный. Кенни запрокинул голову, взорвавшись резким смехом в ответ на замечание бармена. Свет качнувшейся лампы по открытым ключицам скользнул едва ли равнодушно. Карвен напряжённо и сердцем почти в истерике обернулась на пианиста: грянул голос, разбитной и шаткий, с налётом самоиронии.       Скрип отставленного назад стула, лёгкий прогиб в спине: подошедшая предосудительно близко Карвен вероломно скользнула губами по щеке капитана Аккермана. По губам прошлась далеко не вскольз. — Да ладно, Траут,— протянул Кенни с цепким, спокойным вниманием слегка прищуренных твёрдых глаз. Как обухом по голове: эта женщина стоит в аховой близости, а он всё ещё считает, что владеет ситуацией.— Неужто ты в меня влюбилась ?— потрошитель почти самодовольно ухмыльнулся ей в лицо. — Капитан Аккерман,— глубокий без чувственности голос неприятно осадил его. Мужчина уже нервно заглянул в вдохновенно-строгие светлые глаза.—Я полюбила вас.       Кенни мысленно дважды обвёл контур безупречных, идеально очерченных губ женщины. Медленно поднял взгляд, вновь заполонив тревожные горящие глаза собеседницы своим вниманием. — И как ты догадалась,— лениво, с кошачьим довольством оглядел бар,— красавица ?       Траут сжала окаменевшими пальцами спинку стула капитана, всё так же склоняясь над ним. — О чём ?— глаза бойца безотчётно, предательски дрогнули. Ровный голос тоже был сейчас не к месту: малейшее беспокойство становилось заметнее. — Кто надоумил тебя, а ? — Аккерман запальчиво подался вперёд.— Вот сболтнула ты, что любишь меня, но это полный бред. В таком деле чужое убеждение большую роль играет. И как это у нас так вышло? Давай-ка пораскинем. Может, я идеал ? Я, может быть, четвёртая Стена ? Да или нет ?!       Понеслась. Глава карательного отряда ругался изобретательно, неразборчиво и яростно, прекрасно понимая, что нет ни одного живого человека, способного так отозваться о Кенни-потрошителе. Траут смотрела на капитана пристально, с усилием не морщась от беспорядочной брани и подвижности худого, кое-где просто исчерченного морщинами лица. — Разве я должна оправдываться ?— дождавшись паузы в словесном цунами, она выкрикнула гулко и зло. Кенни как-то странно повёл головой, покивал, скривив рот, и резко встал во весь рост, вздёрнув Карвен вверх за ворот рубашки. — И что ты делать с этим будешь ?! — тряхнул снова и не слабо; она грубо сжала его запястья в ответ. Внезапно тот же капитан Аккерман доверительно притянул Траут к себе, нагнувшись к обрамлённому колечком светлого локона уху женщины.— Я ведь старик для тебя, красавица.       Карвен посмотрела с бессильным сокрушением, как будто захотела промолчать и скрыть нежеланную правду. Так и не придумав оправдания своему решению, она подёргивающимися губами процедила. — Я вижу совсем не это. Простите, капитан,— глава отряда непроизвольно замер под долгим, глухим взглядом. Он не отводил глаз от этой женщины, страстной и умной, сдержанной всегда и порывистой лишь сегодня. Лишь из-за него. Как, как сражаться ? Из какого оружия стрелять ? Да и хватит ли патронов против преданной и непоколебимой — в этом у него не было сомнений — женщины ? Хоть глотку ей перережь, чтоб забрала с собой то, что пробудила. — Если хочешь — хоть сейчас !— неожиданно сделал препроваживающий жест рукой к потолку Кенни. Траут не подняла глаз и перестала стоять на носочках, поощряя грубость капитана: она прекрасно помнила, куда пришла к нему. — Только не здесь,— легко сбросила с себя мужские руки и направилась к выходу. Аккерман как бы равнодушно пожал плечами, надел шляпу и вышел из бара вслед за ней. ***       Четыре молчаливых квартала под растущей луной. Карвен остановилась, не дожидаясь его. — Это моё крыльцо,— обернулась. Большие с приопущенными веками глаза в этот вечер почему-то придавали лицу уставший вид, хотя всегда так красили. Беспорядочно пробежалась глазами по силуэту нарочито неторопливо следовавшего за ней в темноте Кенни. Горло дрогнуло, лицо исказила отчаянная улыбка.— Целуй меня, капитан.       Подошедший Аккерман, не останавливаясь, широкими шагами преодолел расстояние до неё, на ходу сняв шляпу. Придержал головной убор за тулью и непринужденным поворотом руки скрыл исполненную просьбу от глаз случайных прохожих.