***
Я вырулил на дорогу и покосился на подозрительно притихшую спутницу. — Это было горячо, — нагло улыбнулась она, сканируя меня через стекла зеркальных солнцезащитных очков. — Между вами было такое напряжение, что я сама завелась. — Ты о чем? Разумеется, было глупо полагать, что Марго ничего не заметит. Я лишь надеялся, что лицо горит не так сильно, как я ощущаю. Марго рассмеялась. — Вы весьма убедительно делали вид, что едва не трахались там. — Как грубо, — буркнул я, усмиряя мигом разыгравшееся воображение. — То есть я права, — она продолжала сверлить меня нахальным взглядом. — Ремень пристегни. — Теперь понятно, почему ты не хочешь возвращаться. — Рад, что ты поняла. — О, как же он на тебя смотрит, — простонала Марго. — Я ведь могла догадаться обо всем еще утром, когда он наткнулся на меня. Твой парень ревнивый. И сексуальный. Я стиснул руль, испытывая одновременно неловкость и удовлетворение от ее слов. Мой парень. — Почему я не знала о твоей бисексуальности? — Она распространяется только на Ли. — Ух ты, — кратко резюмировала Марго. — Знаешь, если бы ты сказал, что у тебя кто-то есть, я не устраивала бы тот ночной спектакль. Не обязательно быть таким сложным, Ричи, — она игриво ткнула меня кулаком в плечо. — Это ты все усложняешь, — усмехнулся я, снова натыкаясь на свое отражение в стеклах очков. — У нас был только поцелуй, — «от которого я едва не кончил» — это Марго знать необязательно. — Первый, между прочим. — Вау. Все серьезней, чем кажется. Определенно. — Поделишься выводом? — Торчишь здесь черт знает сколько, явно не первый день общаешься с Ли, а на поцелуй вы решились только сегодня. Учитывая тот факт, какие вы оба горячие… — Ладно, ладно, — смеясь, перебил ее я. — Поверить не могу, что мы это обсуждаем. — А кто тебя еще поддержит, Ромео? — Так ты поддерживаешь? — А ты что думал? — хмыкнула она. — Ты же меня не на другую девушку променял. — Потому что такую как ты сложно найти. — Обожаю, когда ты язвишь, милый, — Марго запустила пальцы в мои волосы. Приятно, но я все же увернулся. — Я серьезно, — улыбнулся я. — Ты — прелесть. Марго продолжила болтать, а я не сопротивлялся: разговор с ней помогал отвлечься от горькой правды о нашем с Ли будущем. О болезни друга я промолчал. У нас есть время. Надо просто научиться не думать слишком много. Через полчаса мы были на вокзале, и я помогал Марго с багажом. — Могу я попросить тебя об услуге? — серьезно глядя на девушку, спросил я. — Хочу сделать сюрприз для Ли. — Если собираешься предложишь секс втроем, то я согласна. — Моя просьба сложнее. — Рассказывай.***
Я гнал назад с томительным предвкушением встречи. Сейчас, наедине с собой я вновь и вновь переживал все моменты, которые успел разделить с Ли. Острое физическое влечение к нему меркло в сравнении с чувством, которое росло в пугающей прогрессии. Никогда прежде я не чувствовал себя одновременно таким незащищенным и согретым теплом другого человека, никогда я так безгранично не обнажал свою душу. Впрочем… разве не обнаженными мы должны представать перед любовью? Кем я был до встречи с Ли? Кто я сейчас? Жизнь — вечная погоня в поиске себя самого. Я взволнованно мерил шагами свою спальню, пока не замер перед зеркалом и не уставился на свое отражение. Волосы казались как никогда длинными, изрядно отросшая щетина обрамляла загорелое лицо — я и не помню, когда в последний раз был таким смуглым, а глаза… вот уже несколько недель они блестят редким блеском. Я всегда задумывался над тем, каким люди видят меня, старался соответствовать прототипу себя самого — герою, рожденному и воспитанному в моем сознании. Нас меняют время, обстоятельства, люди, чувства… Сейчас я смотрел в зеркало и не узнавал себя прежнего. А, может, я наконец стал самим собой.***
Я глубоко вдохнул и провел рукой по волосам, нервничая как подросток перед свиданием. Сердце взволнованно зачастило — Ли понадобилось больше обычного времени, чтобы открыть мне дверь. Вспышка острого удовольствия от того, как он выглядит, прошила насквозь. Ли отвел глаза и сразу направился в гостиную, я закрыл дверь и напряженно двинулся следом за ним, засунув руки в карманы брюк. Тишину комнаты разрезал звук откручивания крышки и плеск жидкости в бокал. — И какой это по счету? — резковато спросил я, уставившись на выпивку в руке Ли. — Второй, — ответил он, глядя на меня с вызовом. — Будешь? — Нет. И тебе, думаю, хватит. — Брось, Рич, пара бокалов не сделают мою жизнь еще короче. Так. Ладно. — Поговорим? — я приблизился к нему, не отрывая взгляда от его лица. — Если хочешь, — нервно улыбнулся он. — Да, хочу, — я шагнул почти вплотную, наслаждаясь участившимся дыханием Ли, мягко забрал бокал из его пальцев и поставил на комод позади него. — Что тебя тревожит? — спросил я тихо. — Ты, — напряженно произнес он. — Всегда. — Поэтому я здесь. — Вопреки?.. — Без вопреки, — я тяжело сглотнул, не в силах разобрать, чего в его короткой улыбке больше — грусти или искушения — настолько сексуальной она была. — Ты меня дразнишь? — Нет, — глухо произнес он. Взгляд его упал на мои губы и тут же снова вернулся к глазам. — И я все бы отдал, лишь бы не причинять тебе боль… — Мне уже больно, поэтому какая к черту разница? — вырвалось у меня, и я тут же выругался от муки в глазах Ли. — Прости, — горячо зашептал я, взяв в ладони его лицо, — прости меня. Помнишь, я сказал, что сделал свой выбор? Да, мне больно и будет еще больнее, но я готов. Ты нравишься мне невыносимо… ты невероятный, потрясающий, и я хочу быть с тобой. Мы оба этого хотим, Ли, и даже не думай, что я не пойду на это потому, что ты переживаешь за меня больше, чем за себя… Никогда, я прошу тебя, никогда не вини себя, — я не мог оторвать взгляд от заблестевших влагой глаз Ли. Сердце разрывалось от всепоглощающей нежности, от отчаянного желания оберегать его, любить его. — Мне плевать, сколько у нас времени — главное оно есть, и я не хочу терять ни одной долбаной секунды… Он поцеловал меня. Жадно, торопливо, сметая все мнимые преграды, глупые предрассудки, ненужные слова — так правильно и до нелепости просто. На нежность не осталось терпения. Мы оба не могли согласовать движения, перехватывая инициативу, сдаваясь под натиском жадных губ и рук. За спиной тихо задребезжало стекло — Ли грубо вжал меня в дурацкий комод с выпивкой. Его колено вклинилось между моих бедер, и я рвано выдохнул от пронзившего острого удовольствия. Из взгляда Ли ушла вся мягкость, осталось только откровение, выворачивающее сознание наизнанку. — Сними, — хрипнул Ли, дергая мой тонкий свитер, и я спешно стащил его с себя вместе с футболкой. — Какой же ты, — простонал он, жадно шаря пальцами по моему оголенному торсу. Я грубо рванул пуговицы его рубашки, нетерпеливо сдирая ее с широких плеч — моя очередь пялиться и трогать. Ли слегка худоват, но крепкий, смуглый, а его кожа теплая и упругая… а еще, у него веснушки. — Я говорил, что ты сводишь меня с ума? — Нет, — Ли провел губами по моей скуле. — Я говорил, что хочу, чтобы ты кончил мне в рот? — жарко прошептал он мне в ухо и обвел его языком. Ох, блять. Один-ноль. — Нет, — голос сел окончательно. — Не говорил… Ли… — я однозначно сойду с ума, когда узнаю, что еще он вытворяет своим языком. — Ты дрожишь… — прошептал он. — Да неужели? — съязвил я. Долгое мгновение, в которое мы пожирали друг друга глазами, тянулось изощренной пыткой. Воздуха отчаянно не хватало. Я задыхался, я тонул без шанса выплыть. Ли уткнулся лбом в мой лоб, пока его напряженные пальцы боролись с ремнем на моих брюках. Несколько торопливых движений — и я вскрикнул от слишком острого, почти невыносимого ощущения его пальцев на своем члене. С губ Ли сорвалось приглушенное «боже». Он только сжимал меня нежно и крепко, но даже это казалось запредельно классным. Я сгорал от вожделения. — Ли, я долго не протяну… — Я тоже, — сдавленно прошептал он, — ты же позволишь? — и, не дожидаясь ответа, опустился на колени. Звуки смазались и доносились как-из под толщи воды. Я не разбирал, чего в моих стонах больше — мольбы или проклятий. Ли вбирал меня глубоко, медленно, жадно, и я с трудом балансировал на краю вязкого, темного исступления, сминал его плечи, отчаянно сдерживая порыв схватить Ли за волосы и грубо толкаться во влажный жар его рта. Комод позади меня жалобно заскрипел, опрокинутый бокал покатился по деревянной поверхности и с глухим стуком упал на ковер. Напряженные пальцы задели лужицу, мазнули по полыхающей коже плеч Ли, и капли холодной янтарной жидкости потекли вниз по моим бедрам… — Твою мать, Ли… — выстанывал я, зная, что он не собирается отстраняться. Его движения стали порывистыми, и я сдался, рвано дергая бедрами… Оргазм был настолько мощным, что я выпадал из реальности снова и снова — падал в удушающую бездну ослепляющего наслаждения и возвращался обратно — туда, где мир сузился до горячей кожи под моими ладонями. Ли со стоном уткнулся лицом в мой пах, терзая застежку на своих брюках. — Иди сюда, — прохрипел я, заставляя его подняться. Мои пальцы неловко обхватили его член. Прижав Ли к себе, я впитывал кожей его дрожь и всхлипы. Не знаю, сколько мы так стояли, тесно сплетясь друг с другом. Слишком. Всего было слишком. И по-прежнему мало. — Ли… — тихо позвал я. — Пойдем в спальню, — прошептал он, — пожалуйста.***
Мы преодолели лестничный пролет, спотыкаясь о ступеньки, тиская друг друга в объятиях и сталкиваясь губами. Я уже бывал в его спальне, но тогда мы не были готовы. Я опрокинул Ли на спину, вжимая в постель. — Любишь командовать? — тихий смех тут же сменился глухим стоном, когда я раздвинул коленом бедра Ли и легонько прихватил зубами его нижнюю губу. — Скоро узнаешь. — Обещаешь? — Да. Ли… — Рич, — одновременно произнес он, и его щеки порозовели. Меня затопило нежностью.— Если ты не уверен или… не хочешь… — Ты сейчас серьезно? — улыбнулся я, приподнимая бровь. — Ты можешь подумать, что если у тебя нет опыта… — Опыт придет в процессе, — ответил я и вновь наклонился к его губам. — Я хочу, Ли. Мы ласкали друг друга, пока желание вновь не стало острым и томительным. Ли внезапно резким движением столкнул меня с себя, и мы тут же поменялись местами. Он оседлал мои бедра и навис надо мной, упираясь ладонями в кровать по обе стороны от моей головы. — Это на самом деле, — прошептал он, а я мог лишь смотреть в его завораживающие глаза, сияющие в приглушенном свете темными изумрудами. — Ты со мной, и я живу. Я дернулся вверх, скользнув по его губам своими, и со стоном рухнул обратно, когда Ли мягко толкнул меня в грудь. Его обжигающие поцелуи прокладывали дорогу от моей шеи по груди и ниже, и я дрожал под сводящими с ума прикосновениями его горячего языка. — Рич, я хочу сказать, что в этом плане я полностью здоров… Я коснулся его лица, тронутый его заботой. — Спасибо, мой родной… Когда мы осознаем, что все то, что было с нами до определенного момента — лишь тень, сотканная из кадров прошлого? Наша жизнь, каждая ее секунда — ожидание той самой истины, знание которой нетленной рукописью горит в наших сердцах с самого детства. В какой момент я понял, что добровольно разделил свое сердце надвое, принял в него другого человека как неотъемлемую часть — живую, теплую, кровную? Сейчас? Вчера? Несколько месяцев назад, когда в мой двор зашел парень с удивительной внешностью и еще более удивительной душой? Любовь к нему — глубокая, нежная, возвышенная и примитивная в своих низменных желаниях, эгоистичная, настоящая… — делает меня целым. Ли. Я нашел в нем то, чей феномен люди разгадывают на протяжении многих веков. Красота. Ли был бесконечно красив во всех отношениях. Впитывать в себя тепло и сияние его прекрасной души — великий дар, лишиться которого — все равно, что сгинуть в темной холодной бездне. Я упаду в нее непременно, но перед этим возьму все.***
Солнечный свет, приглушенный листвой деревьев, просачивался сквозь открытое окно. Я медленно и лениво просыпался, нежась в кровати и наслаждаясь прохладным ветром. Снизу доносились приглушенные звуки — Ли уже орудовал на кухне. Я улыбнулся и уткнулся лицом в подушку, прокручивая в голове фрагменты нашей ночи. Последнее, что я помнил перед тем, как уснуть без сновидений — легкие поцелуи на моей спине и шелковая мягкость волос. Я не знал, что будет так. Так бесстыдно и несдержанно, так откровенно во всех отношениях, так одуряюще хорошо и… правильно. Я быстро принял душ и, позаимствовав у Ли пару домашних вещей, спустился вниз. Друг ожидаемо был в кухне, и я застыл на пороге, залипая на его широких плечах, стройных ногах и небрежно собранных волосах. Как же напрасны желания не привязываться к человеку пугающе сильно, когда любишь до ноющей боли в груди. Мне снова его хотелось. — Привет. Ли обернулся, счастливо улыбаясь. — Привет, — его взгляд скользнул по моей фигуре. Смуглое лицо окрасил румянец. — Как спалось? — Прекрасно, — я медленно подошел ближе. — У тебя все хорошо? — Лучше, чем хорошо, — Ли развернулся ко мне и прислонился бедрами к кухонному острову. — Все просто потрясающе. — Ты смущаешься, — улыбнулся я, лаская взглядом его лицо, и мысленно добавил: «После всего, что было». Ли облизнул губы и не нашелся с ответом. Я опустил ладони на столешницу по обе стороны от его бедер и замер, не прикасаясь, только вдыхая восхитительный аромат его кожи. — В следующий раз я хочу проснуться рядом с тобой, — шепнул я. — Хотел, чтобы ты выспался, — дыхание Ли участилось, мне и самому стало трудно дышать, — не успел принести тебе завтрак в постель. — Исправим это как-нибудь потом, — ответил я и провел губами по его искусанной шее, впредь пообещав себе щадить это смуглое совершенство. — Мне нравится, что ты в моей одежде, — прошептал он, — и пахнешь моим гелем для душа. Я коротко хмыкнул. Мы оба уже дрожали от напряжения. — Ты веришь в переселение душ? — неожиданно спросил Ли. — М-м? — я заглянул ему в глаза. Ли кивнул мне за спину, где у входа в кухню лежал Карл и бессовестно смотрел на нас. — Считаешь, что это твой пращур в образе собаки? Ли фыркнул от смеха. — А вдруг правда? — Будь он недоволен — ушел бы. — Мне стыдно. — Вчера он видел, как ты делаешь мне минет, так что стыдиться уже поздно, — подразнил я. — Хочу еще раз его шокировать, — его голос ласкал и дразнил. — Его? — Вас обоих. — Заставляешь меня ревновать к собаке, — улыбнулся я. — Мне до безумия нравится твоя улыбка. Не знаю, кто из нас первым потянулся друг к другу, и мы тут же забыли обо всем на свете. Ли обнимал крепко, словно боялся отпустить, я и сам хватался за него как за спасательный круг в бушующую стихию. За спиной Ли что-то загремело. Карл поспешил скрыться в гостиной.***
Затея с сюрпризом для Ли удалась. Втайне забрать переданную ассистентом Марго посылку не получилось — скрывать от Ли цель поездки до аэропорта и обратно мне не хотелось, и забирать ценный груз мы поехали вдвоем. Весь мой предыдущий романтический опыт сводился к подсунутым футлярам с дорогими побрякушками и цветам, отправленным курьером. Происходящее сейчас было в разы волнительней, а радовать Ли мне хотелось отчаянно. Он же был очарователен в своем нетерпении узнать, что я приготовил для него. Я вырулил на автостраду и глянул на друга, перехватывая очередной нахальный взгляд. — Что? — улыбнулся я. — Ничего. — Я не скажу. Дома узнаешь. — По дороге домой. — Не дави на меня. — Я умею правильно надавить. — Знаю, поэтому сопротивляюсь изо всех сил. — Не люблю сюрпризы, — сказал Ли после небольшой паузы, голос прозвучал напряженно. — Все предыдущие были невеселыми. — Прости, — до меня, наконец, дошло. — Я придурок. — Ты чего? — Я ведь и сам ненавижу сюрпризы. Расскажу сейчас… — Ну уж нет, — Ли резко пошел на попятную. — Не смей уступать мне. — Ли, серьезно… — Молчи, — улыбнулся он и отвернулся к окну. Я бросил быстрый взгляд на него и накрыл его руку своей.***
— Твою мать, как такое возможно? — выдал он, и я расхохотался. — Рич, премьера будет только через несколько месяцев. Я кивнул, наслаждаясь счастливым замешательством друга. Ли был совершенно прав: финальную обработку нового фильма Клинта Иствуда едва успели завершить, а увидеть его в кинотеатрах можно будет еще не скоро. У Ли в запасе нет столько времени… Моя веселость начала затухать. Я потянул Ли за руку, усадил на диван рядом с собой и с нежностью заметил, как он неуверенно вертит в руках флешку с записанным на ней «Гран Торино». Обертка с лентой нахально-розового цвета и не менее нахальная записка от Марго на глаза Ли, к счастью, не попались. Я вообще избежал упоминания имени бывшей во всей этой истории: ревность Ли (пусть и необоснованная) всякий раз была как нож в сердце. — Как человек, уважающий твои симпатии, буду рад посмотреть его с тобой, — стараясь придать голосу беззаботности, сообщил я. — С ума сойти, — вздохнул он, — я ведь не увидел бы его… — Ли… Не надо. Он повернулся ко мне, а у меня сердце рвалось на куски от его взгляда, но я не смел отвести свой. — Спасибо. Я кивнул, остро ощущая и его близость, и состояние, и свое напряжение. И все вроде было нормально, но до немых криков неправильно. В детстве я ловил бабочек и селил их в оранжерее матери. Они жили среди благоухающих цветов и умирали через сутки. Не потому, что им там было плохо. Просто прекрасные бабочки не живут долго. — Не хмурься, — я провел пальцами по морщинке между его бровей, — ты такой красивый. Ли наклонился ко мне и поцеловал. Легко, ласково, нежно. — Я не могу тебя спасти, — мой голос сорвался. — Глупый, ты уже это сделал. Мы скидывали на пол диванные подушки, возились, пока я не оказался в ловушке между спинкой дивана и телом Ли. Когда дело доходило до нашей одержимости друг другом — все теряло смысл. Я наслаждался ощущениями от его прикосновений, от настойчивого языка и мягких губ, от нервного, горящего в крови желания. С ума сойти, я могу говорить ему о своих чувствах и желаниях, могу прикасаться к нему, когда мне этого хочется, — и это хорошо до боли. — Я хочу отблагодарить тебя всеми известными мне способами, а потом мы посмотрим кино, — прошептал Ли. — Как тебе такой план? — Шикарный. — И пересмотрим «Мосты округа Мэдисон»*. — Даже не надейся. Мы оба рассмеялись.***
Наши дни ускользали как песок сквозь пальцы. Я никогда столь сильно не ощущал скоротечность времени. Бывали моменты, когда я злился, проклинал судьбу, сгорал в бессильной ярости на себя, на Ли, на весь мир и его несправедливость. В такие дни я не чувствовал ничего кроме отчаяния и боли, которые, казалось, не кончатся никогда, выжгут, превратив меня в жалкую тень самого себя. Потом отпускало. И накатывало снова. Мы ссорились и страстно мирились. Я перестал различать, где кончается его боль и начинается моя. Чуть позже пришло что-то типа смирения. Я научился воспринимать оставшееся с Ли время как подарок судьбы. Просыпаться счастливым так легко, когда он рядом и улыбается. Мы наслаждались друг другом, мы дурачились, мы жили. Счастья никогда не бывает вдоволь, и наше — короткое, но совершенное. Мне придется дорого заплатить за это незабываемое время, но пока оно у нас было, я наслаждался каждым его мгновением. Поздними вечерами мы часто приезжали к озеру, устраивались в кузове пикапа, укутавшись в теплые одеяла, смотрели в усыпанное звездами небо, подолгу молчали, говорили о пустяках и о том, что вечно. Я хотел, чтобы время забыло про нас, чтобы ночь растянулась бесконечными часами рядом с Ли. Я хотел, чтобы волшебство было не только в книгах. Мы могли бы прожить сотни жизней, чтобы в каждой из них найти друг друга. Я мог бы встретить Ли в глуши Сумрачных лесов и сражаться с ордами врагов, чтобы бросить к его ногам сокровища, чей свет белее сияния звезд. Я преодолел бы пространство и время, чтобы отыскать Ли в десятках лет вдоль млечного пути, и не отпускать никогда. Мы могли бы стать пиратами и скрыться от всего мира на затерянной земле среди тысячи островов, которых нет на карте… Я мечтал. Я отчаянно хватался за наше настоящее. В какой-то момент время понеслось, как мчащийся под откос поезд. Когда Ли впервые стало плохо в моем присутствии, я чувствовал себя беспомощным ребенком. «Все нормально, Рич, сейчас пройдет», — успокаивал меня Ли, и только его смелость заставляла нас обоих держаться. Сестра Ли навестила нас только раз. Мелисса произвела впечатление спокойной и скромной девушки, которая любит брата, вот только наблюдать его угасание она явно не собиралась. Не укрылось от меня и ее облегчение. что рядом с Ли есть человек, который не бросит. Когда она уезжала, было понятно, что с Ли она прощается навсегда. Мы с ним привычно остались вдвоем против целого мира. Ли слабел и теперь почти не выходил из дома. Я старался не падать духом или делал вид, что не падаю духом. Однажды утром я спустился в его мастерскую и долго стоял там, не в силах справиться с эмоциями. Желание разнести все к чертовой матери было таким сильным, что я сорвался бы, но неслышно подошедший Ли прижался к моей спине, стиснул в объятиях, а я так и не решился повернуться к нему, пока предательские слезы не высохли. Прежде я не думал о любви. Я не ждал ее и не гнался за ней, я скупо описывал ее в своих книгах. Мне не нравились сентиментальные, заезженные эпитеты, которыми характеризуют любовь. И вот сейчас я ощущал ее всюду: в дыхании и в биении сердца, в каждой клеточке своего тела. Все одинаково говорят о любви, потому что любить — просто. Нашим с Ли последним пристанищем стала больничная палата. За деньги не всегда можно купить здоровье, но уединенность, комфорт и молчание слишком любопытного медицинского персонала — вполне. За деньги можно выкроить еще немного времени рядом с Ли. Его кровать недостаточно широкая, чтобы спать рядом с ним всю ночь, но мы можем лежать, прижавшись друг к другу, и тихо разговаривать. Ли быстро утомлялся и засыпал, а я перебирался на диван рядом. Я боялся, что однажды он не узнает меня, но Ли всегда узнавал, дарил улыбки, которые таяли день ото дня, слабо сжимал мою руку своей, а я каждый раз заново в него влюблялся. Мне никогда не было так страшно, и в то же время, я знал: тогда я впервые в жизни делал что-то по-настоящему правильное.***
Ли ушел от меня в январе 2009. Спустя неделю после похорон, я забрал кое-что из его личных вещей, Карла и подаренный комод и вернулся в Нью-Йорк. Последующие два месяца полностью выпали из моей жизни. Порой хотелось сбежать туда, где никто не найдет, вырыть яму, как дикому зверю, спрятаться, умереть, если повезет, чтобы избавиться от бесконечной боли. И только обещание быть сильным, данное Ли, толкало меня вперед, заставляло барахтаться в мутной череде дней. Я находил спасение только в Карле. Забота о нем напоминала о необходимости жить. Время — беспощадный убийца и великий лекарь. Оно не затягивает глубокие раны, но притупляет боль. Все мы когда-то просто находим силы жить дальше. И моя любовь к Ли — не якорь, тянущий ко дну, а путеводная звезда, которая освещает новые дороги. Свой ненаписанный роман я начал заново. Я снова сидел перед чистым листом, но теперь отчетливо знал, что буду писать.***
Лето 2016 г. Редкие лучи солнца пробивались сквозь листву деревьев и плясали на пыльной поверхности стола. Батарейка в кухонных часах когда-то заставила стрелки замереть на четверти двенадцатого. Когда-нибудь время снова оживет здесь, но уже не для меня. Я глубоко вздохнул и достал из кармана аккуратно сложенный листок бумаги. Беглые строчки, написанные неровным почерком — частица памяти о Ли. «Привет, Рич. Необычно писать от руки, но я подумал, что в истории, подобной нашей, обязательно должно фигурировать письмо в конце. Что-то вроде послания в вечность. Наверное, я просто романтик, как ты часто говорил мне. Ни в коем случае не считай эту записку моим идиотским прощанием. В конце концов, я не уверен, что ты вообще найдешь ее, но мне почему-то кажется, что найдешь. Я всегда считал, что выражать мысли проще на письме — ничерта подобного. В моей голове полная неразбериха. Но я все же попробую. Ты — лучшее, что случилось со мной за всю мою жизнь. Черт, как же банально! Вдвойне стыдно писать это автору любимых книг… Прости, с тех пор как мы встретились, мой мозг перестал адекватно функционировать. Я, пожалуй, просто напишу вразброс свои мысли, и очень хочу, чтобы ты в этот момент закатил глаза, мистер «Зануда». Рич, я с ума по тебе схожу. Я помню нашу первую встречу, я помню каждое мгновение с тобой. Я влюбился с первого взгляда и не мог не полюбить всем сердцем и душой. Ты потрясающий, и когда я думаю о тебе, внутри меня огонь. Если бы у меня был шанс прожить другую жизнь, я бы отказался, не будь в ней тебя. Я прошу тебя, не переживай. Будь сильным. Люби и будь любим. Ты достоин самого лучшего. Я часто вспоминаю одну из наших поездок к озеру. Мы лежали под звездами, и ты рассказывал мне о том, что все в мире повторяется. Мне нравится. Я верю в вечное возвращение**, и когда у меня будет еще один шанс, я не отпущу тебя так быстро. Я готов хоть вечность ждать. А ты просто будь. И будь счастлив. Твой Ли.» Мой Ли. Моя глубочайшая боль и подарок судьбы. Я в последний раз обошел дом, прощаясь с ним, но не с памятью о нем. Здесь я был счастлив, здесь я впервые так сильно любил. Часть моего сердца навсегда останется в этом коттедже посреди заросшего сада, в уютной гостиной, в спальне с рабочим столом у окна, в кухне, где на пыльной столешнице осталось написанное имя. Большинство людей мимолетно проскальзывают на страницах книги нашей жизни, и только немногие поселяются там навсегда. Без них вся наша история не имеет смысла.***
На могилу матери Ли я положил венок из белых лилий, а для Ли принес любимые им маргаритки. — Привет, — сдавленно произнес я. Говорят, со временем образы стираются. Столько времени прошло, но я до сих пор помню лицо Ли в мельчайших подробностях — его глаза, его губы, его веснушки и мелкие родинки — я даже умел отличать их друг от друга, его улыбку. Я сел на раскладной стул напротив надгробия из солнечного гранита. Многое нужно было сказать Ли, и я, наконец, рассказывал: о хорошем и не очень, о том, что хотел забыть: как искал похожих на тебя в десятках женщин и мужчин, как ненавидел себя, как злился на тебя, а потом умолял о прощении. Как жизнь завертелась в череде бесконечных премьер, вспышек камер, а я терял себя и топил боль в алкоголе и дорожках кокаина. Как успокоился. Как заново собрал себя по кускам и научился быть счастливым. Уже четыре года мы с Патрицией живем в пригороде Нью-Йорка, и она — единственный по-настоящему близкий мне человек. Карл до сих пор в добром здравии, правда с возрастом стал ленивым и набрал пару лишних килограммов. Мы завели еще одну собаку, о которой я мечтал в детстве — золотистого ретривера. Назвали Дэйзи — в честь лабрадора-ретривера из «Гран Торино», и кстати, я пересмотрел все фильмы с Клинтом Иствудом, и они мне нравятся. Однажды я встретил его на закрытом приеме в Лондоне, и он чертовски стар и крут. И я сказал ему, что мой лучший друг очень уважал его. Мой родной Ли, ты по-прежнему со мной. Ты в свете солнца, застрявшем в верхушках деревьев, в запахе трав ближе к осени, в долгих, тягучих как вересковый мед мгновениях лета. Ты в моем сердце. Я открыл принесенную с собой книгу — мой роман, в котором счастливый финал. «Памяти любимого друга…» Я перевернул страницу и, улыбнувшись, начал вслух: «Была середина душного лета. Неугомонные цикады продолжали свою шумную трель, но высокому парню, работающему в своей мастерской, не было до них никакого дела…» Конец. * — «Мосты округа Мэдисон» (англ. The Bridges of Madison County, 1995) — кинофильм Клинта Иствуда, основанный на одноименном романе Роберта Джеймса Уоллера. ** — Вечное возвращение (или цикличность) — концепция восприятия мира как вечно повторяющихся событий.