Мой анестетик

POV Белла Какое-то время мы с Джейми лежали молча, прижавшись друг к другу, и я прислушивалась к частому, неровному дыханию любимой, надеясь, что она не обращает внимания на то, как сильно бьётся моё сердце. Девушка то и дело постанывала и вцеплялась то в одеяло, то в мою футболку. Даже пальцы Джейми были вытянуты в струнку и напряжены так, что на тыльной стороне кисти проступали тонкие голубоватые вены. Любимая периодически зажмуривалась, и её длинные ресницы дрожали. Я могла только догадываться о том, какую боль сейчас терпит девушка и чувствовать, как мучительно сжимается моё сердце. — Давай поговорим о чём-нибудь? — прошептала Джейми, поднимая на меня взгляд. Я очень осторожно притянула её к себе и поцеловала в сухие обветренные губы, которые любимая постоянно кусала. Что угодно, только бы ей стало легче. — Поговорим? — ласково переспросила я, поглаживая её густые каштановые волосы. — Ты ведь сказала, что тебе это трудно во время приступа... — Во время пика — да, но сейчас это поможет отвлечься от боли, — объяснила девушка. Её голос срывался, слова сливались одно с другим, но она говорила с мягкой, спокойной уверенностью, как обычно. В моих глазах защипало, когда я подумала о том, сколько силы воли необходимо, чтобы вот так держать себя в руках в середине жуткой мигрени. Нечеловеческое самообладание — то, что с самого начала поражало меня в характере любимой. Не имело значения, находилась ли Джейми в эпицентре напряжённой операции или посередине горячих дебатов с корпорациями-конкурентами — она всегда была первой, всегда идеально собранной и хладнокровной, способной красиво выйти из любой ситуации. Я невольно вспомнила, с каким неприкрытым восхищением и замирающим в груди сердцем наблюдала за ходом сложнейших вмешательств на сайте доктора Роджерс и чувствовала сладкое покалывание внутри, когда она властным, холодным, не терпящим возражения тоном отдавала ту или иную команду своей бригаде, оставаясь абсолютно невозмутимой, даже если кровь брызгала ей в прямо лицо, попадая на защитный визор и маску. Ведущие специалисты отметили ошеломляющее спокойствие Джейми ещё тогда, когда она выиграла всемирную хирургическую олимпиаду в нежном возрасте двенадцати лет. С тех пор навыки девушки в медицине только продолжали улучшаться, вскоре достигнув недостижимого для остальных уровня совершенства, и даже со свалившейся на неё мировой славой новоиспечённой доктору Роджерс удавалось держаться на публике бесстрастно и давать многочисленные интервью без лишних эмоций. Джейми ни разу не показывала своих чувств, выходя из операционной после многочасового вмешательства. Её бригада плакала, смеялась, вздыхала с облегчением — но главный хирург оставалась сдержанной, не позволяя никому увидеть себя в моменты слабости. Иногда я ловила себя на том, что размышляю, способна ли доктор Роджерс вообще испытывать человеческие эмоции? А вот теперь эта невероятная девушка стонала от боли, я укачивала её в объятиях, и между нами не могло существовать никаких секретов. Сейчас любимая была такой хрупкой, беззащитной и уязвимой, какой не была ещё ни разу, и я всеми клеточками своего тела чувствовала, что должна защитить её. — Мередит считает, что мне не нужно разговаривать во время мигрени и лишний раз напрягать мозг, но мне и правда так легче, — улыбнулась Джейми одними уголками губ. — Так что давай поговорим о... хмм... нейрохирургии. — Ты серьёзно? — если бы я так за неё не переживала, я бы точно расхохоталась. — Нейрохирургия? Эта тема тебя успокаивает? — Я предупреждала, что схожу по ней с ума, — девушка тихонечко засмеялась. — Она моя вторая женщина, после тебя, разумеется... — А до меня была твоей первой, ммм? — поддразнила я, лёгкими движениями поглаживая личико любимой, чтобы она не переключалась на пульсацию в голове. — О да, — выдохнула Джейми. — Что может быть лучше, чем трогать мозг? — Ради этого ты туда пошла? — ухмыльнулась я. — Знаешь, когда мне впервые разрешили самостоятельно провести краниотомию, один из моих менторов абсолютно молча наблюдал за каждым действием и даже после завершения операции не сказал ни слова. Я ужасно нервничала, думала, что сделала всё не так. Серьёзно, у меня даже коленки тряслись, когда я выходила в предоперационную. Я подняла глаза, уверенная, что сейчас на меня начнут кричать, и тут ментор сказал: «Джейми, ты потратила три года на общую хирургию и травматологию. Тебе не жалко всего этого времени, ммм?». Я слегка растерялась, не знала, что ответить, и тогда он продолжил. «После того, что я увидел десять минут назад, я больше не желаю лицезреть тебя ни в одной другой специальности, кроме нейрохирургии, ты слышишь, Джейми? Это — твоё призвание, и ты просто не можешь взять и разменять его на травматологию или что там ещё. Общих хирургов куча, травматологов и того больше, а талантливых нейрохирургов единицы, и ты одна из них, настоящий бриллиант, понимаешь? Ты нигде не реализуешься так, как здесь, а ведь ты можешь изменить мировую медицину, если только направишь свой природный дар в нужное русло». Честно говоря, сначала я обиделась на его комментарий об общих хирургах, потому что моя бабушка одна из них, и она великолепный специалист. Однако потом, когда я вышла в коридор, я неожиданно поняла, что совсем не хочу уходить. Я готова была сутками оставаться в нейрохирургической операционной, меня завораживало всё, что там есть, уже не говоря про ход самой операции. И с каждой проведённой краниотомией или ламинэктомией... хотя операции на спинном мозге не сравнятся с операциями на головном... так вот, с каждым вмешательством я всё больше влюблялась в нейрохирургию и в итоге стала заниматься почти исключительно этим. Именно нейрохирургия побудила меня заняться нейробиологией. Сама не ожидала, что настолько увлекусь нервной системой, но очень счастлива, что вышло именно так... — А есть что-нибудь, что тебе не нравится в нейрохирургии? — улыбнулась я, щекоча девушку за ушком. Всё то время, что она рассказывала, я не отрываясь следила за малейшими изменениями в выражении её лица, готовая в любой момент вскочить с кровати и побежать за Мередит. Однако пока любимая оставалась настолько спокойной, насколько это вообще было возможно в середине приступа мигрени, и я готова была сделать всё что угодно, только бы подобное состояние продлилось как можно дольше. — Ну, как и у многих хирургов, у меня проблемы со спиной и шеей, они берут на себя основную часть нагрузки, — вздохнула Джейми. — Из-за этого мне приходится часто ходить к физиотерапевту на массаж, и он болезненный, иногда очень. Ещё из-за постоянной работы с бинокулярами болят глаза. Привыкнуть к оптике было очень сложно, да и сейчас это не самая простая часть из всего. Но что поделать — издержки профессии. Хирургия всегда была физически трудной специальностью... — Теперь я буду делать тебе массаж после операций, чтобы твоя спинка отдохнула, — пообещала я, едва не растаяв от такой перспективы. — Ммм, это же идеально, — зажмурилась девушка. — Хотя даже все эти недостатки не имеют никакого значения, когда я оперирую. Я обожаю сам процесс, отношусь к нему с трепетом. Ты же наверняка знаешь, что многие из-за этого сомневаются в моём психическом здоровье? — Что?! — фраза любимой поразила меня настолько, что я вздрогнула, вызвав у Джейми улыбку. — Как это — сомневаются в психическом здоровье? Почему? — Потому что я постоянно говорю о том, как люблю оперировать, а во время вмешательства буквально впадаю в транс и испытываю то, что сравнимо с кайфом от сильного наркотика, — объяснила любимая. — Кто-то даже критиковал меня за наслаждение процессом до такой степени, что заметно, как я улыбаюсь во время того или иного действия. Не знаю уж, как они вычислили, что я улыбаюсь, когда под маской ничего такого не видно, но ладно. Очень многие говорят, что у меня не совсем нормальная психика и присутствуют садистские наклонности. — Они называют садистскими наклонностями твою любовь к работе? — презрительно фыркнула я. — Похоже, это у них самих не всё в порядке с психикой... — Ну, с одной стороны я могу их понять, — призналась девушка. — Меня с детства завораживали видео с операций, на которые другие люди не могли смотреть без того, чтобы не отвернуться, а я, наоборот, часами сидела перед экраном проигрывателя. В медицинской школе многим моим одногруппникам становилось нехорошо на нейрохирургических операциях, а я ощущала только восхищение. Потом, когда мы начали оперировать сами, большинство поначалу боялись даже просто взять скальпель в руки, а я при малейшей возможности бежала в операционную. Так что да, моя психика действительно отличается, и я слышала теорию о том, что во всех успешных хирургах есть хотя бы капелька садизма. Думаю, это правда. Проблема в том, что из подобных утверждений потом вытекают слухи, что я добилась таких успехов в хирургии благодаря тайным экспериментам над людьми... — А что, и такое есть? — мой голос упал почти до шёпота. — А ты ни разу не видела эти теории? — ухмыльнулась Джейми. — Они же по всему интернету! Якобы у меня на столе погибло куда больше пациентов, чем рассказывает статистика, и под прикрытием я провожу эксперименты в неизвестных публике местах. Некоторые даже описывают мои предполагаемые эксперименты в подробностях! Мол, как ещё она могла достичь того, что совсем недавно считалось невозможным для хирурга? К этим исследованиям часто прилагаются так называемые доказательства: мои неоднозначные фразы из интервью, фотографии возле заброшенных больниц и много чего ещё. Эти люди упускают из вида то, что я уже давно увлекаюсь индустриальным туризмом... — Джейми, это... просто ужасно, — выдохнула я. Меня трясло от злости к тому, что только что рассказала любимая. — Ты потратила годы на то, чтобы отточить своё мастерство, и в итоге получила обвинение в человеческих экспериментах! Ты же... не принимаешь это близко к сердцу, правда? Почему твоя охрана ничего не сделает? — Разумеется, не принимаю, подобных фанатов конспирационных теорий вообще трудно воспринимать всерьёз, они же пишут такое обо всех успешных людях! — прыснула девушка. — Должна признать, конечно, что некоторые из их доказательств очень правдоподобны, я и сама почти поверила в то, что экспериментирую над пациентами! Возможно, ты была близка к истине, когда спросила, не сшивала ли я людей в многоножку! — Пожалуй, мне следует держаться от тебя подальше, мало ли, ты захочешь поэкспериментировать надо мной! — я шутливо отодвинулась от Джейми, но тут же прижалась снова. — Доктор Роджерс и её садистские методы достижения хирургической славы... — Точно не хочешь в мою многоножку, ммм? — поддразнила любимая. — Это же так увлекательно! — Фууу, прекрати! — я не выдержала и рассмеялась. — А вообще-то... — Что такое? — многозначительно приподняла брови девушка. — Меня это даже немного заводит, — призналась я и тут же густо покраснела. — Я имею в виду, если представить, что ты опасна... и непредсказуема... и твоя психика не такая, как у остальных людей... — О да, мисс Гриффин, учитывая вашу склонность к БДСМ, я со своими садистскими наклонностями — идеальная половинка, не так ли? Прямо то, что вам нужно, — соблазнительно облизнулась Джейми. — Ты ведь в курсе, что многих людей возбуждает игра с хирургическими инструментами? Это основа медицинского фетиша... — Готова поспорить, что твои фотографии имеются на всех таких сайтах, правда? — Есть такое, — усмехнулась любимая. — Я ведь очень сексуально выгляжу в маске, плотных латексных перчатках и... — Перестань, Джейми, пожалуйста, — взмолилась я, чувствуя, как между ног начинает пульсировать. — Не стесняйся, дорогая, я уже знаю, что ты течёшь от меня за операционным столом, — прошептала девушка. Её тёплые, почти горячие ладони совершенно внезапно забрались мне под футболку, и Джейми принялась царапать мой голый живот ноготками. По всему телу тут же прошла волна мурашек, захлестнувшая меня с головой. — Ммм... — я подалась вперёд, подставляя себя под ласки любимой. — Наш второй раз будет в операционной, однозначно, — девушка прикусила мочку моего ушка и тут же нежно поцеловала её. — И ещё... ох! Я дёрнулась от неожиданности и моментально пришла в себя. Джейми сжалась в клубочек на кровати, и её ладони, минуту назад гладившие меня, теперь были судорожно прижаты к вискам, а на самих висках отчётливо проступили тонкие жилки. Моё сердце, кажется, сделало переворот в груди и упало куда-то вниз. — Джейми... потерпи, сокровище, потерпи, это скоро закончится, — я наклонилась к любимой и нежно провела рукой по её тёплой макушке, не зная, как ещё помочь. — Я рядом, я с тобой... — Больно, — зашипела девушка сквозь плотно сжатые зубы, ещё сильнее вжимаясь в матрас. — Знаю-знаю-знаю, — я мягко укачивала её в объятиях, борясь с собственными подступающими слезами. Дверь в спальню открылась, и через пару секунд Мередит осторожно присела на постель рядом с нами. — Плохо? — едва слышно, почти одними губами, спросила женщина у меня. — Только что началось, — так же тихо ответила я, не выпуская Джейми из рук. — Сейчас сделаю ещё укол, — пообещала доктор Грей, но тут моя любимая с трудом разлепила глаза и попыталась запротестовать: — Нет, нет, не надо больше... — Не надо? — переспросила Мередит, убирая ампулу обратно. — Потерпишь так? — Потерплю, — активно закивала девушка, хотя каждое движение очевидно давалось ей ценой огромных усилий. — Я покажу Белле, как делать тебе массаж, хорошо, веснушечка? — ласково проговорила женщина. — Угу, — согласилась Джейми. Доктор Грей потёрла свои ладони, согревая их, потом очень бережно коснулась шеи моей любимой. — Не холодно? — заботливо спросила Мередит и, получив от девушки отрицательный ответ, продолжила разминать её шею, походя объясняя мне, как нужно это делать. Голос женщина понизила почти до шёпота, чтобы Джейми, и без того болезненно чувствительной к звукам, не стало хуже. — Смотри. Во время приступа Джейми беспокоит не только голова, но и боль во всём теле, особенно в шее, плечах и верхней части спины. Массаж нужно делать достаточно сильно, потому что давление помогает расслабить мышцы, а это, в свою очередь, облегчает течение мигрени. Вот так... Доктор Грей энергичными, уверенными движениями массировала болящие зоны на теле моей любимой, пока девушка глубоко дышала, стараясь справиться с болевыми волнами. — Теперь можно переходить непосредственно к массажу головы... всё хорошо, Джейми? — руки Мередит на секунду замерли, пока она ждала от своей подопечной подтверждения. — Отлично. Здесь всё то же самое: круговые движения и достаточно давления, хотя с головой нужно всё же быть осторожнее. Сперва затылок, потом макушка, виски и, наконец, лоб... вот таким образом. — Ууу... — захныкала Джейми, когда женщина принялась плавно, но достаточно твёрдо поглаживать её виски. — Да, моя хорошая, здесь твоя главная болевая зона, я знаю, — успокоила доктор Грей. — Потерпи, тебе будет легче... дыши, дыши, вот так... Белла, смотри, сейчас самое основное. Вот здесь, на лбу, у Джейми есть вена, которая во время приступа становится заметной и начинает сильно пульсировать. Я наклонилась ближе к любимой и посмотрела, куда показывала Мередит. Через всю поверхность лба девушки, от корней волос до переносицы, действительно проходила длинная выступающая вена, и выглядела она такой болезненной, что я поморщилась. — Если аккуратно массировать этот участок, Джейми становится легче, — объяснила женщина, легонько трогая набухшую жилку. Джейми дёрнулась в ответ на прикосновение и застонала. — Потерпи, моя хорошая, потерпи. Это достаточно больно, но существенно помогает. Мы предполагаем, что возникновение мигреней у Джейми связано именно с этой веной, но не уверены, как именно, так что пока массаж и уколы остаются единственным способом облегчить приступ. Массировать здесь необходимо очень нежно, чтобы не вызывать лишние болевые ощущения, посмотри, вот таким образом... Пока доктор Грей кончиками пальцев растирала участок лба моей любимой, Джейми изо всех сил терпела, стиснув зубы и часто дыша. Смотреть на это было очень сложно, и я с трудом сдерживала слёзы. Мне хотелось сказать девушке что-то успокаивающее, но я не доверяла своему голосу, зная, что если начну говорить — точно сорвусь и разрыдаюсь. — Моя умничка... какая ты стойкая девочка, — прошептала Мередит, стараясь подбодрить свою подопечную. — Держись, Джейми, держись, всё будет хорошо... — Белла, — всхлипнула Джейми, поднимая взгляд на меня. Её слезящиеся зелёные глаза, казалось, мерцали даже в полумраке комнаты и выражали столь отчаянное, нестерпимое желание, что я не могла больше держаться. Не заботясь о том, что доктор Грей на нас смотрит, я притянула любимую к себе и прижалась губами к её губам. Мои пальцы скользили по горячим щекам девушки, очерчивая контур её высоких выступающих скул. Язык у Джейми был сухим, словно любимой не хватало влаги, и я стремилась отдать ей всю свою. Время застыло, как всегда, когда мы были близки. Я не знала, сколько длился наш поцелуй, пока девушка не оторвалась от меня и, слабо улыбнувшись, выдохнула: — Кажется, мне становится лучше...