Всегда хотелось

      Группа собралась на очередную репетицию, но она отчего-то всё не начиналась.Всё в студии было каким-то сонным, медлительным, ленивым. Все словно то ли забыли, зачем вообще собрались, то ли просто не хотели об этом думать.       Изначально, от скуки, в его планах было просто подкрасться к «залипшему» у стены басисту и напугать! Но… Проследив, куда, вернее на кого, был направлен взгляд Снеллмана, Олли придумал кое-что получше. — Нравится, да? — подкравшись, прошептал Тукиайнен прямо в ухо. -Да…- так же шепотом, Яни отвечает прежде, чем успевает осознать кто и о чем его собственно спрашивает, а после, спохватившись переводит взгляд на хитро улыбающегося Олли. Увиливать и задавать вопросы по типу «Ты о чём?» или «Кто Нравится?» было уже глупо. Что сказать Яни не знал, а потому просто смотрел на отчего-то довольного Олли, которого растерянный вид басиста окончательно развесил. — Ты даже не замечаешь, как часто смотришь на него. -Так заметно? — улыбнувшись уголками губ, Яни вновь бросил взгляд в сторону копошившегося за барабанной установкой Яри. — Да как сказать… Но вот сейчас прям очевидно! — блондин позволил-таки себе засмеяться, но очень быстро взял себя в руки и вернулся к заговорщическому шепоту. — И сто процентов ставлю на то, что ты ему об этом не говорил. -Ка-а-акие мы наблюдательные… И что с того? — Яни вскидывает бровь, смущенно поджав губы. — Действуй, балда! — Тукиайнен, ласково улыбнувшись, теребит макушку Яни, на подобие тому, как это делал Марко. И тут же решает подлить масло в огонь.  — А то кто знает, может его сердце кто-то уже украл, пока ты со всеми обжимаешься и молчишь о своих чувствах в тряпочку, пожирая глазами… смелости сказать значит не хватает, а хотя меня вон даже целовал! Мысль о том, что у Яри уже кто-то есть больно кольнула, но Снеллман решил пока об этом не думать. — О! Тебя это так впечатлило? Мечтаешь о повторении?       Яни подмигнул и сделал вид что собирается поцеловать блондина, но тут вмешался Марко. Ему явно не нравилось, что на него никто, а точнее кое-кто конкретно, не обращает внимания. — И о чем воркуем, голубки?! — сказал Марко и буквально налетел на гитаристов, сгребая обоих в объятья. Ну как сказал, проорал им в уши, оглушая, чем и привлек внимание всех, кто находился в студии. Раздался дружный хохот. Сонная атмосфера начала развеиваться.       Яри ни в коем случае не ревновал Яни. Их отношения не выходили за пределы обычных дружеских, к тому же в их музыкальном коллективе все обнимали и тискали друг друга в большей или меньшей степени. Боже, да даже к вечно отстранённому Маркусу умудрялись прикопаться так, что тот с улыбкой на лице мог приобнять в ответ. Это было. Но вот Яри действительно был счастлив, когда именно Яни сжимал его в крепких объятьях. И сейчас, наблюдая, как тот смеется в тисках рук Марко и Олли он… не ревновал. Определенно. Просто появилось дикое, жгучее желание отбарабанить ритм на бедовой головушке Снеллмана. Подобного рода желания вообще приходили всё чаще и последнее время они становились всё сильнее.       Наконец-то-таки репетиция всё же началась. Отработав основную часть, ребята решили сделать небольшой перерыв. Впереди оставалось отрепетировать лишь акустические версии песен, а потому Яри и Капитан в принципе были свободны. Но в отличии от Маркуса, который решил остаться до последнего и всё проконтролировать, барабанщик собирался покинуть друзей. Яни подошел к Сальминену как раз в тот момент, когда он собирался. Приобняв того за плечи, улыбаясь и немного нервничая, он начал разговор. — Скажи мне, Яри, как ты смотришь на индивидуальную фотосессию с твоим участием? — Это, смотря, когда. Если сегодня, то позже. Яни, у меня дела еще есть. Яри данное предложение не удивило вовсе, в конечном итоге, Снеллман и так его часто фотографировал с позволения и без. -Отлично, значит уходишь? -Именно. — обаятельно улыбнувшись, Яри скинул руку басиста и продолжил собирать вещи. Собравшись, махнул всем рукой и кинув Яни короткое «созвонимся», ушел. — Фотосессия и без меня? Яни, требую объяснений! — вокалист, слышавший весь диалог, криво ухмыльнувшись, повис у гитариста на плече, заглядывая в глаза. — Да тебя и так везде много- попытался отшутится Яни, при этом не вызвав ненужных подозрений. Ситуацию спас вовремя появившийся Олли. -Не докапывайся до человека, Марко. — гитарист хлопнул Сааресто по плечу и встал напротив басиста. -Но тут Яни меня не хочет! — у упомянутого дернулся глаз, а Марко театрально всплеснув руками и сделав небольшую паузу, добавил уже спокойно — Фотографировать не хочет, представляешь? — Ох и действительно - какая трагедия! — подыгрывает Олли — Капитана попроси или… Может ты сам хочешь побыть в роли фотографа? Тукиайнен невинно хлопает длинными ресницами, грациозным движением руки убирая с лица мягкие пряди волос. -Но я не ум…- Марко начал было свой протест, но перехватив уже многообещающий, соблазнительный взгляд серых глаз, расплылся в улыбке. «В игры играть решил? Хорошо… пожалуй, я приму твои правила, Олли. Ох не спроста всё это затевается…» — проносится в голове солиста, и улыбнувшись своим мыслям, он напускает на себя беспечный вид. -То есть… Почему бы и нет?! — воодушевленно восклицает и в следующее мгновенье уже было собирается потащить Олли за локти к выходу, но. раздался строгий тон Маркуса. -Далеко собрались? Такое слово как «Ре-пе-ти-ция» тебе ни о чем не говорит, Марко? -Ммм … может отложим, Кэп? — вокалист прижал Тукиайнена так, словно его кто-то пытался отобрать. Состроив уставшую мордашку и полные печали глаза, он попытался разжалобить Капитана. -А действительно, может, отложим? И так отлично поработали… — поддержал неожиданно подключившийся к разговору Яска. -Ребят. Еще пару раз и расходимся. — так ожидаемой слабины Каарлонен, увы, не дал.       Репетиция закончилась. Все разбредаются кто куда, но прежде чем вокалист успевает утащить обожаемого Олли к входной двери, Тукиайнен ловит благодарный взгляд Яни. Прошептав тихое «Должен будешь», показывает язык и исчезает вслед за Марко.       Дома Яни оказывается около шести вечера. Скинув с себя толстовку и отнеся пакет с продуктами в кухню, ему пришла в голову идея принять душ. Быстро осуществив задуманное, и уже натянув на себя джинсы, Снеллман крутился перед зеркалом, нервно ероша короткий ёжик волос. «Тихо, Яни, возьми себя в руки. Чего ты разнервничался? Не на свидание идешь… Хотя… в любом случае, тебе же не шестнадцать! Черт, надо расслабится».       Он пытался успокоиться, но у него это как-то не очень получалось.       Так и не надев футболки, Яни отправился готовить место для «старта» предполагаемой фотосессии, попутно включая чайник. Убрал скомканый плед с дивана, да листы бумаги с журнального столика, придвинул его к дивану. Положил на его край фотооаппарат. Вот и подготовил. В дверь позвонили. Не нужно быть Нострадамусом, что б понять кто пришел. Отправляясь домой, Снеллман звонил Яри, договорившись встретится у себя дома.       Подлетев к двери, Яни впускает гостя. -Еще раз привет, кофе будешь? — Наливай. — улыбается Яри, снимая обувь. — Тогда ты во время, чайник недавно закипел, ждать долго не придется. Проходи в гостиную, сейчас принесу.       Они ненадолго расходятся. Яри удобней усаживается на диване и ждет. В тот момент, когда Яни уже входит в гостиную с подносом, раздалась трель телефона, оповещая владельца о полученном смс. Яни, поставив поднос с чашками кофе и печеньем на журнальный столик, вернулся к полке, где лежал телефон. Смс оказалось от Марко, текст которой гласил: « Будь осторожней, смотри не перестарайся там с „фотосессией“. Мальчик еще нежный, ему еще потом сидя играть: D» «Что за?.. А да иди ты, Марко» Фыркнув, он повернулся в сторону с интересом наблюдавшего за ним гостя, попутно пытаясь затолкать телефонный аппарат в карман джинс, но… в нем уже кое-что лежало. Телефон тут же отправился обратно на полку. Вспомнив про это «что-то» глаза Яни заблестели нездоровым блеском, в них плескалось почти детское любопытство, желание и что-то, что, как показалось Яри, не предвещало ничего хорошо. На губах Снеллмана заиграла странная улыбка, от который Яри невольно передернуло. Такая резкая смена поведения немного…настораживала.       Не прерывая зрительного контакта, Снеллман подходит медленно. А подойдя в притык, присаживается перед барабанщиком на корточки, так, что их лица почти на одном уровне. Все еще медленно протягивает руку и нежно проводит ладонью по щеке: « Может, поэкспериментируем?».       Яри затаил дыханье, но отодвигаться не стал. Данный вопрос отчего-то его смущает, он краснеет и вопросительно выгибает бровь. На взгляд Сальминена, Яни достаёт из джинс… резинку. Брови Яри взлетают вверх от удивления, гитарист же сияет улыбкой. Резинка для волос, что Снеллман купил для Яри не так давно, простая, черная, без вычурных нашлёпок. Но зато приятная на ощупь и подойдёт абсолютно ко всему, что бы тот не надел. Яни улыбается и демонстрирует её тому, для кого она и покупалась. Яри смотрит на черный кружок бархатной ткани в тонких пальцах гитариста, потом на него самого и… его накрывает приступ хохота. Сейчас басист напоминал не маньяка, каким померещился минуту назад, а маленького ребенка, который хочет побаловаться со спичками, но боится быть наказан взрослыми. Чуть отсмеявшись. Яри хотел было извиниться, но увидев обиженную физиономию друга, умилился и пережил повторный приступ. -Ну чего смешного? Мне всегда хотелось увидеть тебя с хвостиком…- басист устраивается поудобней на полу, теребит несчастную резинку в своих руках, стараясь не смотреть не веселящегося Яри. -Знаешь… давай исполним твое желание. — все-таки отсмеявшись и успокоившись, тихо шепчет Яри, молча гладит Яни по голове и сползает на пол поворачиваясь к нему спиной.       Яни осторожно прикасается к прядям, гладит, пропускает их сквозь пальцы, как бы расчесывая. Пока он опутывает пряди резинкой, собирая в нетугой хвост, в его голове бьется одна единственная мысль, о том, до чего же приятно прикасаться к мягким волосам, вдыхая их запах. На Яри неожиданно обваливается ленивая усталость. Она растекается по всему телу, мышцы тяжелеют, словно в них налили свинец. Единственное что ему сейчас хочется — это облокотится спиной о грудь Снеллмана и сидеть в его объятьях, но он пока не совсем уверен в том, понравится ли это самому Яни, а потому довольствуется лишь прикосновениями его рук к своей голове. Ему хорошо и спокойно. Яри с трудом заставил себя отсесть и повернуться лицом к гитаристу, когда тот наконец оставил его волосы в покое.       Яни окидывает взглядом сидящего перед ним. Яри тихий, с задумчивой полуулыбкой, играющей на губах. В своей простой черной рубашке с расстёгнутыми верхними пуговицами и собранными в небольшой хвостик волосами, он выглядел настолько родным и домашним, что Яни показалось, что они уже давно вместе. Он почувствовал, что может спокойно его обнимать и целовать, когда и где угодно. Нет…не спокойно, а все так же с трепетом и любовью, но при этом не будет отвергнут. Яри всё так же молча продолжал смотреть на Снеллмана и тот счастлив, пока не приходит осознание того, что это не так. Делается больно и страшно, к горлу подкатывает ком. Яни опускает голову, спрятав взгляд. Рука его тянется и аккуратно стягивает резинку с волос. Волосы тут же рассыпаются, обрамляя шелковыми нитями лицо Яри. Всё наваждение уходит. Вот всё, как и было. Яри и он — просто друзья и коллеги… Но кто сказал, что это нельзя исправить? — Что, неужели так плохо? Ты же вроде хотел фотографировать… Яри неожиданно для себя огорчен. Напряженное выражение лица Яни его тоже не радует. — Да нет… тебе идет. Даже слишком — улыбка на лице проступает неосознанно, он поднимает глаза на собеседника, стараясь выглядеть как обычно — Слушай… — он запинается, но всё же находит в себе силы продолжить. — Я люблю тебя, Яри…       Отвечать барабанщик не спешил. С одной стороны, он чувствовал, что Яни не врет, с другой стороны, перед глазами всплывают картинки его поведения с тем же Марко, пробуждая желание заставить помучиться. В этом молчанье, в голову Яни приходит горькая догадка. Он облокачивается спиной о диван. — У тебя уже есть любимый человек, так? — больше похоже на утверждение чем на вопрос. — Да, есть. Мы довольно часто видимся.       Яри отвечает предельно честно, и от его слов Яни сникает. Брови его сходятся на переносице, он опускает голову и, прикрыв глаза, вздыхает. А открыв их, Снеллман уже собирается что-то сказать про остывающий кофе, про фотосессию, да про что угодно, лишь бы сменить тему, но…обнаруживает мягко улыбающееся лицо Яри в незначительных сантиметрах от своего собственного. «Это ты…» — выдыхает Сальминен, а после, сокращая расстояние, осторожно целует удивленного басиста… И всё-таки оказывается в желанных объятьях.