Иллюзорное море

К новости о том, что нас на самом деле двое, Эйс привыкал долго. Он все никак не мог понять, как это возможно – два человека в одном теле. Целую неделю брат косился на нас диким кабанчиком, будто ждал что мы вдруг разделимся на физическом уровне и будет у него младший брат и сестра, вместо одной. Но в конце концов поняв, что наша двойственность проявляется только в нестандартном обозначении самих себя, решил считать нас просто младшей сестрой с раздвоением личности. О том, что в ответ на любой вопрос у нас в голове формируются два ответа, а выдается усредненный вариант мы пока умолчали. У Эйса и так мозги чуть не закипели в попытке принять нас, не зачем его ещё больше пугать. Все три долгих зимних месяца ушло на наше выздоровление. Могло бы и меньше, но Дадан, заметившая улучшение нашего самочувствия попыталась припрячь нас к домашней работе. Ничего сверхъестественного она не просила – просто пол подмести заставила. Однако даже такое незначительное физическое усилие привело к вновь поднявшейся температуре и сильнейшему приступу кашля. Все-таки ни Пути Ада, ни переохлаждение просто так для нас не прошли. На этой почве Эйс опять поругался с Дадан. Они кричали друг на друга почти час, но брат своего добился – Дадан обещала до лета меня не трогать. Он даже заставил её привести ко мне доктора и докупить заканчивающиеся лекарства. Предписанием врача мы вновь оказались прикованы к постели. Стараниями брата и доктора мы достаточно быстро вновь пошли на поправку. Эйс все это время продолжал быть образцовым старшим братом. Что удивительно для его возраста. Все-таки в пять лет детям самим нужна нянька, а не становиться ими. По-видимому, мальчику нужен был кто-то, принимающий его любым. Кто-то, кому он нужен. А еще он остро нуждался в обычном человеческом тепле. И мы старательно ему это обеспечивали. Так как из-за моей болезни Эйс вынужден был проводить с нами большую часть времени, мы затаскивали его к нам на кровать и обнимали. С начала он жутко смущался и пытался отбрыкиваться, но наши большие, полные слез глаза были страшным оружием. А потом мы начинали тихим шепотом рассказывать сказки, были и легенды и сопротивляться он переставал. Замирал и тихо слушал. И если кто думает, что легко пересказать то, что уже знаешь по прошлой жизни, то пусть сам попробует себя в роли сказочника. При том, что ни книги, ни сценария в руках нету. Да, пришедшие из других миров знали мы не мало. Однако, передать это так, чтобы было и интересно, и поучительно - задача не из легких. Так же мы старательно тренировали иллюзии. Пока только мелкие. Задачей было сделать их максимально приближенными к оригиналу. И простые рассказы постепенно переросли в театр кукол. Где кукольником были мы, а Эйс – единственный зритель. У той части нашего сознания, что раньше носило имя Рокудо Мукуро, подобное баловство вызывало смешанные чувства. То, что в прошлой жизни было оружием и способом выжить, теперь использовалось как развлечение для детей! Но это был единственный способ тренироваться, не вставая с постели. И вызывал восторг у Эйса. Брат тоже иногда брался что-нибудь рассказывать. Конечно, сказок он не знал, но много интересного был способен поведать о мире за стенами дома. Поначалу зажато, и словно сквозь зубы, потом, поняв, что нам интересно, постепенно раскрепостился. От него мы узнали, что находимся мы в Королевстве Гоа на острове Рассвета. Не очень далеко от нашего места рождения. И это было хорошо. Потому что для себя мы решили обязательно наведаться к бывшим родственникам. Потом, когда подрастем. Когда мы смогли встать с постели и выйти наружу без угрозы для нашего здоровья весна была уже в самом разгаре. Дом разбойников стоял на большой проплешине глубоко в лесу. Деревья и кусты представляли собой сплошную зеленую стену, в которой с трудом можно было заметить даже протоптанные людьми тропинки. И все вокруг цвело, пахло, чирикало, ревело и журчало. И мы, привыкшие к постоянному нахождению в доме, где все это заглушалось криками разбойников и осознававшие мир за пределами стен посредством сети, стояли оглушенные, жадно впитывая в себя жизнь. А Эйс не обращая внимания на наш ступор, потянул нас в лес. Шли мы достаточно долгое время, но в удобном для нас темпе и по утоптанной тропинке. Потом брат резко свернул в кусты, протянул сквозь бурелом и вывел на маленькую полянку на вершине скалы. Брат наконец отпустил нашу руку и не поворачиваясь к нам лицом сказал: - Это мое любимое место. Здесь я тебя нашел. Мы окинули взглядом окружающее пространство. С трех сторон это место окружали деревья, а с третей отвесная скала и море. Землю укрывал густой светло-зеленый ковер, усыпанный белыми, бледно-желтыми и голубыми цветочками. Валун или скорее скальный нарост, к которому я тогда прислонялась находился метрах в двух от пропасти в море и до середины был укутан в изумрудный мох. Мы помнили это место, одетое в черно-серо-белую гамму и узнали его с трудом. Но это было оно. - Мне оно нравится. – Мы улыбнулись наконец обернувшемуся к нам брату. Действительно, никакого негатива к этой полянке мы не испытывали. К тому же… - Это место подарило нам брата. Эйс смутился, что-то пробормотал себе под нос и снова отвернулся. Но скрыть красные уши от нас не смог. Мы прошли мимо брата и встали почти возле самого края. Вид отсюда открывался ошеломляющий. До самого горизонта, сливаясь с ним, простиралось море. Синее-синее, отражающее солнечные лучи и кое-где разбавленное белыми пенными барашками оно мерно плескалось далеко внизу. Не удержавшись мы раскинули руки в стороны, словно пытаясь обнять весь этот простор. Нашу маленькую фигурку объял легкий бриз, растрепал фиолетовые волосы, мазнул по щекам прохладными пальцами. Вздулась пузырем отданная Дадан рубашка с успехом заменявшая нам платье, кофту и даже штаны. Мы закатали рукава и подпоясались веревочкой, однако все равно утопали в ней. Но дареному коню в зубы не смотрят. Со стороны брата повеяло страхом, и он крепко вцепился в нас, словно боялся, что мы исчезнем. - Знаешь, Эйс, - не концентрируя внимание на поступке мальчика от которого уже тянуло больше смущением, чем опасением начали мы. Голос наш был пропитан тоской и горечью. Опустив руки, положили их поверх ладоней брата. – всю нашу недолгую жизнь мы провели запертыми в четырех стенах и никогда не видели мир за пределами забора нашего дома. Не знали, что лес такой зеленый, не знали, что море такое красивое. Мы не знали, что здесь так сладко дышится. А ты видишь эту свободу? Брат в ответ только крепче обнял нас тихо дыша в нашу макушку. Эмоции его смешались и понять что-то было сложно. Потом во всей этой смеси проступила решимость. - Когда вырасту, я уйду в море и стану пиратом. Это моя мечта. – Голос Эйса был суров и серьезен не по годам. Мы задрали голову и заглянули в лицо мальчику. Он смотрел на нас прямо и строго. В карих глазах его горел едва уловимый огонек. Такой бывает у людей нашедших свою цель и идущих к ней, несмотря ни на что. Удивительно было увидеть его у пятилетнего мальчишки. А затем на живом и подвижном лице Эйса ярко проступили смущение и неуверенность, но взгляда он не отвел. - Ты пойдешь со мной? На мгновение наши глаза широко распахнулись. Мы ни словом не обмолвились о нашей мечте уйти в море. Но брат понял её только лишь по этому маленькому разговору, по эмоциям, звучащим в нашем голосе. Что это, детская чуткость или недетская проницательность? Да какая разница, если этот чужой нам по крови мальчишка спас нам жизнь, дал имя, стал братом, боролся за нас с разбойниками и сейчас понял, принял и разделил нашу мечту! Сделал за несколько месяцев то, что за три года не удосужились хотя бы попробовать родители. Счастье затопило нас, вскипело слезами, прорезалось широкой улыбкой. - Конечно! – И лицо уже почти паникующего мальчика осветила такая же счастливая улыбка. В этот момент наше пламя исторгло из себя нить, которая устремилась к Эйсу и крепко-накрепко связала наши души. Он не был Небом, но был человеком, за которым мы хотели идти. И связь, нелогичная, невозможная в этом мире, но такая правильная для нас, двух брошенных детей с одной мечтой была установлена. От чувства единения и родства, не крови, а души захватило нас с головой. Мы стояли и смотрели друг на друга, улыбаясь и остро осознавая свое не одиночество. Наверное, сейчас мы были самыми счастливыми детьми на свете.