Глава 3
Часть 1
Я вздрогнула, услышав чужой голос позади и резко обернулась вовсе глаза уставившись на незнакомца. Точнее знакомца, но незнакомца, просто как бы… знакомец. Вот только сейчас мне совсем не хотелось с ним пересекаться, точнее мне ни с кем не хотелось. И вообще он шел за мной, ну, точнее преследовал?! Паника и вновь вернувшийся глупый страх крыли с головой, да и собственно вовсе снесли бы ее, если бы не странное бормотание в стороне. Я перевела взгляд все еще широко раскрытых глаз на непонятный звук. Какой-то невнятный мужичок, в темных одеждах, надвинувший свою панаму чуть ли не на самое лицо, слегка покачивающейся походкой протопал мимо, продолжая что-то себе бормотать. Как ни странно, но этот момент меня почему-то успокоил, и теперь я более осмысленно взглянула на своего неожиданного собеседника. Но затаенное чувство страха все еще было при мне. Он так же перевел на меня свой взгляд, должно быть, ожидая ответа? – М-м, было такое… – неловко ответила я, вновь начав натягивать руками свои рукава. В отличии от меня, нервной и мучающей чуть ли не единственную кофту собственного гардероба, он выглядел совершенно спокойным, прямо, как и тогда на площади, с единственной разницей: в полумраке лунной ночи он представлялся довольно жутким, как минутами ранее пустая деревня, вдоль которой я совершенно беспечно прогуливалась. Но его поведение еще в ту встречу показалось мне странным. Ох, черт… – Куда направляешься? – тем временем продолжил он свой допрос без каких-либо эмоций. И это, вместе с его прямотой, пугало меня еще больше. – Никуда, я просто прогуливалась… – Сейчас не лучшее время для прогулок. К этой фразе совершенно точно применимо высказывание: «Сказал, как отрезал», и, честно говоря, на этот раз он меня скорее удивил, нежели напугал еще больше. Задумчиво отведя взгляд, я вздохнула, опуская руки по швам. – Я… просто меня в последнее время мучает бессонница, совсем не высыпаюсь, а работа у меня требует полной самоотдачи. Вот мне и подумалось, что если я прогуляюсь, то возможно смогу заснуть хотя бы сегодня без проблем. Любопытное дело, своим непоколебимым спокойствием и всего одной фразой он каким-то чудесным образом лишил меня остатков страха, получив честный, хоть и наивный ответ. Но на самом деле, если подумать, мне немного понятна моя внезапная расслабленность и накатившая уверенность. Просто этой фразой он четко перевернул построенный в моей голове образ с чудика на полицейского. Была в нем… этакая твердость, присущая людям, связанным с органами правопорядка. А может быть я просто совсем глупая, раз так легко доверяюсь незнакомцам. Он молча глядел на меня с минуту, должно быть, параллельно обдумывая что-то свое, а после вздохнул, отводя взгляд в сторону, разве что картинно не стал закатывать глаза… Меня это смутило и даже задело. – И сколько ты собиралась бродить по улицам? В ответ я лишь пожала плечами, глядя на него из-подо лба. Видимо меня еще не скоро отпустят все эти детские замашки… – Как зовут тебя? – не глядя, задал он следующий вопрос, неторопливо зашагав в направлении, по которому я двигалась до этого. Замешкавшись, я тоже развернулась, в несколько быстрых шагов нагнав его. – Эм. А тебя? – Песчаный Гаара. Я было хотела уточнить: его имя Песчаный или Гаара, но вовремя захлопнула рот, мысленно перефразировав на более логичный и приемлемый вопрос. – А обращаться как к тебе? – Гаара. Значит Гаара. А вот теперь стало интересно, что значит «Песчаный». Имя его клана или… кличка? Ха, подобрала же слово. Но, пожалуй, этого я уточнять не буду. – Откуда ты? – задал он тем временем, следующий вопрос. – Не знаю. Я ничего не помню из своего прошлого. Он искоса глянул на меня, пока я разглядывала сыпучий песок под ногами. – Как ты здесь оказалась? – Меня подобрал караван и с ним я приехала сюда. Тамошний глава помог мне найти жилье и работу. – Где это произошло? – Не знаю, на какой-то дороге около алтаря. – Ты даже не знаешь ни примерного региона, ни прилегающих рядом деревень? Я покачала головой, нахмурившись. – А к чему такой детальный расспрос? – Я должен понимать с кем общаюсь. Сначала они осторожно пытаются узнать тебя... Так я думала, совсем недавно, но этот какой-то совсем неосторожный, я бы даже сказала – идет напропалую. – И ты совсем ничего не помнишь? Даже примерно? – Нет. – Но помнишь свое имя… – как бы невзначай подметил он. – Сомневаешься? Стала бы я врать ради сомнительного удовольствия заселиться в засушливой пустыне на неотапливаемом чердаке?! Я упрямо отвернулась, надув щеки. – Тебя заселили на чердак? – Да, – уже более спокойно, но со все еще проскакивающей в тоне обидой, подтвердила я. – Говорят у вас нынче приезжих много, мест других просто не было. – Да… – задумчиво подтвердил он, слегка щурясь из-за подувшего в лицо ветра, – в последнее время много. – Почему? – Почему? – переспросил он, хоть и со слабовыраженным, но явным для него удивлением. – Да, почему у вас в последнее время такой приток народа? Я думала, люди наоборот предпочитают селиться в зеленых местах, чем так привлекает ваша пустынная деревня? – Комфортный климат – это, конечно, хорошо, – терпеливо начал он, на этот раз открыто смотря на меня, возможно, потому что теперь был более заинтересован в диалоге, – но не только это является решающим фактором. Я на секунду отвлеклась, осматривая площадку, к которой мы вышли. Она была детской. В середине расположились несколько горок, чуть в стороне стояли тройные качели на цепи, и, как ни странно, здесь еще была песочница… Вокруг этой площади на одинаковом расстоянии друг от друга располагались лавочки, на самой ближайшей из них уже присел Гаара, откинувшись на спинку и закинув ногу на ногу, сложив руки на груди. Я подошла и присела рядом. Точнее не совсем рядом, на расстоянии, можно сказать в другом конце лавки… – И что же еще, например, является основным? – Выгода или защищенность. Каждому свое. – Выгода? – не совсем поняв ответ, переспросила я. – Да, за последние годы мы смогли добиться хорошего финансирования от феодала, помимо прочего мы все еще имеем большой спрос на аренду наших кадров. Все это позволяет нам предоставлять выгодные условия труда и жизни для служащих. – Понятно, а вместе с тем… – задумчиво протянула я, соображая на ходу, – нанимая новые кадры вы повышаете процент защищенности своей деревни, чем приманиваете рабочих гражданских. Смотря на меня, он согласно закачал головой. – Все не так сложно, если подумать, верно? – Может и не так сложно, – ответила я, хмурясь, – но и за пару дней осознать, что к чему в новом для тебя мире – не получится. Откинувшись на спинку, я так же сложила руки на груди, уставившись перед собой на пустые горки. И на этом воцарилась гнетущая тишина… Правда дольше минуты я не выдержала, уж слишком раздирало меня любопытство. Еще с того самого дня, когда я покинула деревню, очень много вопросов мучало меня, но до сих пор я толком не интересовалась ни чем, смиренно исполняя наказ старушки. Но что произойдет, в самом-то деле, из-за какой-то пары вопросов? – А кто такие шиноби? Это что-то на вроде полицейских? – Столько времени провела в деревне, а до сих пор не понимаешь, где оказалась? – хмыкнув, поинтересовался он. – У меня и без того достаточно было дел, – упрямо ответила я. – Шиноби – это военная мощь нашей страны. Значит и вправду солдаты. А это получается военная деревня. Даже не знаю, насколько это место можно считать безопасным… – Ты утверждаешь, что эта деревня хорошо защищена, но при этом совсем недавно говорил, что ночью лучше не высовываться на улицу. Получается это вранье? – должно быть, я совсем растеряла последние крохи страха раз и в самом деле задала этот вопрос вслух. Он обернул в мою сторону голову, долго смотря в самые глаза. Не выдержав, я шмыгнула носом, отводя взгляд. – Либо ты не врешь, либо глупая… В этой жизни даже сейчас в относительно спокойные времена я не берусь утверждать, что где-либо есть действительно безопасное место. Никогда не знаешь, когда тебе воткнут кунай в спину. Поэтому… хочешь жить? Не нарывайся. Жестко, но справедливо. И как ни странно, остужающе, так что далее я просто (и тихо) решила проверить свою догадку. – Ты тоже шиноби? – Да. – И со скольки лет ты на службе? Он был определенно молодым, но уже явно перерос звание «юноши», хотя бы потому что на его лице, особенно у переносицы, пролегали небольшие, только зарождающиеся, мимические морщины. – С двенадцати. Услышав ответ, я замерла, словно каменное изваяние, пытаясь понять ослышалась ли я или действительно?.. Двенадцать лет, это ведь совсем еще ребенок! Значит, когда Бенджиро утверждал, что местных детей учат воевать чуть ли не с самых яслей, это он вовсе не утрировал?! Или же это особый случай? Но стоило бы на всякий случай уточнить, мало ли, вдруг возникло небольшое недопонимание. – С этого возраста ты именно поступил на службу как шиноби или же начал обучение? – Поступил на службу как шиноби в ранге генина. – Кого? – ошалелым голосом на автомате произнесла я, пытаясь мысленно принять произнесенный им факт, потому что мозг упорно отказывался соглашаться с подобной реальностью, твердя о вранье и вымысле. Вздохнув он ответил: – Долго объяснять… – Ладно, но тогда… Это стандарт или скорее исключение? Поступать на службу в возрасте двенадцати лет, – на всякий случай уточнила я. – А ты ведь так просто не отстанешь, пока не узнаешь абсолютно все, да? – И чего такого в том, что я пытаюсь разобраться в окружающем меня мире? – нахмурившись, задала я встречный вопрос. Немного помолчав, поднимая взгляд к полной луне, он продолжил: – На самом деле это даже похвально, просто… для меня довольно странно, что есть кто-то не знающий подобных элементарных вещей. – Возможно, я и знаю, просто не помню. – А ты не пробовала обратиться в библиотеку? Эта информация является базовой и доступна любому желающему. – Я бы попробовала, но… – зажато сказала я, комкая подол собственной кофты. – Но?.. – терпеливо повторил он, так и не услышав продолжения. – Читаю совсем плохо. Я же говорю, дел у меня невпроворот, помимо рабочей информации, которую нужно заучивать на слух, я ежедневно все свое свободное время посвящаю изучению кандзи и письму. – Серьезно? – приподняв брови… стоп, у него даже бровей нет? Только сейчас это заметила, в общем, приподняв удивленно то, что должно было быть бровями, задал он вопрос, окидывая меня откровенно любопытным взглядом, как если бы рассматривал неизвестное науке существо. – Но ты не похожа на сельскую рабочую. – Наверно. Мне со стороны сложнее судить… Эта амнезия моя… она довольно странная, – я нахмурилась, пытаясь сосредоточиться на собственных мыслях, чтобы подобрать правильные слова, – я вроде бы ничего не помню, кроме собственного имени, но при этом временами я могу сказать, сделать или подумать о том, чего вроде бы не знала, и все это совершенно хаотично и непонятно… – я сделала паузу, открывая рот, думая о том, как бы точнее описать, но ничего дельного не приходило на ум. – В общем, это довольно сложно объяснить, но все это в целом странно. – Ты ходила в больницу. Пробовала обратиться к тамошнему персоналу с подобным вопросом? Я удивленно глянула на него, несколько долгих секунд смотря, как говорится, во все глаза, а потом медленно отрицательно завертела головой, переводя взгляд на все так же пустующие горки. – Почему-то… я не подумала об этом. – И ты, конечно же, даже не думала о том, чтобы сходить туда и решить свою проблему с бессонницей? – …нет, – тихо, как провинившийся ребенок, подтвердила я собственную халатность, ну, или просто глупость. Хотя с другой стороны, о чем это я? У меня ведь до сих пор нет необходимых документов! Я вообще не понимаю, как меня все еще не выперли, да и собственно впустили. Мама Рин обещалась решить эту проблему чуть позже, но до тех пор мое пребывание здесь под большим знаком вопроса. Ей-то самой не будет проблем за удержание иностранки без необходимого удостоверения? – Но, на самом деле, я все равно не смогу, – начала я говорить, поджав губы, на ходу выдумывая себе оправдание, – я ведь говорила уже, что у меня очень напряженный график, и пока мне просто не удастся найти времени на больницу. – М-м, – протянул он, чуть приподнимая голову, как бы снисходительно смотря сверху вниз, как это порой делают люди, осознающие, что им врут, но при этом не пытающиеся эту ложь уличить. По крайней мере, у меня возникло стойкое чувство, что моя речь провалилась и он все прекрасно осознавал. – Вот оно как. – а после этой фразы данное мнение только укоренилось, так что я стыдливо отвела взгляд в сторону, начав носком ковырять песок. – Но… я потом непременно схожу, когда появится время, и сообщу тебе о результатах… Ну, если еще свидимся. – Не исключено. Услышав это, я тут же обратила на него свой немного потрясенный взор, встречаясь с, казалось, совершенно прозрачными кристаллами, такими же недвижимыми и холодными, но очень красивыми. И только когда на щеках почувствовалось некомфортное жжение, как от колкого мороза, я пришла в себя, поспешно отводя взгляд, пряча глаза за спадающим серебристым водопадом волос. Прочистив горло, я застенчиво заправила их за ухо. Холод и вправду начал уже пробирать, так что я вновь натянула рукава, обхватывая себя руками. – Тебя проводить? – спросил он, чем вновь ввел меня в состояние некой растерянности, или я бы даже сказала – слабоумия. Собравшись, я всерьез задумалась. Вся эта встреча, диалог были какими-то спонтанными и довольно несуразными, да и в целом, если подумать, я все еще ничего толком не знаю о его личности, за исключением некоторых поверхностных факторов. Однако, хоть и неуверенно, но я положительно покивала головой, поднимаясь с лавки, хотя почему-то мне очень сильно хотелось отрицательно помахать и просто убежать. Но сбегать это как-то странно, неправильно и глупо, верно? Ох, и куда подевался мой разум? Но этот вопрос нужно было задавать себе раньше, когда я только с ним пошла в неизвестном направлении. Не пойми куда, не пойми с кем, я определенно сегодня просто блещу разумностью! Между тем я уже видела знакомые очертания домов и места, на котором мы встретились. Он шел впереди, я следовала чуть позади, на некотором расстоянии, продолжая осматривать местность, временами бросая задумчивые взгляды на его спину, но довольно скоро одергивала себя, усиленно пытаясь рассмотреть нечто неясное, скрытое в тени между домами. Могла лишь строить предположения, что это были ящики, крыльцо или… еще что-то. Интересно так. Угум. – Ты так и не ответил… – вдруг пробормотала я, рассматривая рассыпающийся песок под ногами. – Что?.. – спросил он, обернув голову. – Все шиноби поступают на службу в двенадцать лет? – А… это. – он вновь отвернулся, продолжая идти вперед. – Не все. Бывает, что кто-то умудряется поступить на службу в более раннем возрасте (о, боже мой! С ума сойти!..), а кто-то может стать шиноби гораздо позднее, например, будучи уже взрослым. Но… в мои годы подобного не было, все дети проходили жесткий отбор и обучение, и на сдачу экзамена у них было всего две попытки. У не сдавших была возможность поступить на службу, но только на самые низкие места, без возможности карьерного продвижения. Они даже по бумагам не имели как такового звания шиноби. Они все записывались, как «общая военная сила». – Общая военная сила? То есть… завуалировали, что они просто… м-м… серая масса, тобишь пушечное мясо? – неуверенно вопросила я. – А ты неплохо соображаешь... Можно сказать, и так, у них не было конкретных миссий или реальной службы, обычно это была как раз-таки просто масса, которую направляли в нужное место для отвлечения или удержания времени. – Кошмар какой… – не удержалась и прошептала я вслух, – а сейчас? – Сейчас любой имеет возможность занять свою нищу, даже если у него ничего не получилось с первого раза. И к подобной военной силе относятся, как к отдельному самостоятельному отряду, способного справляться с поставленной задачей под правильным командованием не хуже, чем шиноби ранга джонин. Мы просто так не раскидываемся людьми и ценим любой кадр, побуждая их к самосовершенствованию через титанический труд. И это работает куда более эффективно. Сейчас у нас на службе есть множество шиноби ранга генин, чунин и даже джонин выращенных из военных отрядов, которых в прошлом просто забраковали бы и отправили бы на верную смерть. – Но это прошлое ведь не так далеко? Ты сам сказал, что жесткий отбор был еще вовремя твоего обучения. Сколько лет получается прошло? Всего десять… чуть больше? И уже такие перемены в управлении? – Наше сегодняшнее управление имеет другой взгляд на внутреннюю политику, нежели прошлое. И, не сомневайся, эти изменения не давались столь легко… и мы уже пришли, – сказал он, останавливаясь и разворачиваясь. Я запоздало притормозила, вставая прямо перед ним в каком-то ничтожно жалком шаге, вопросительно запрокидывая голову, чтобы посмотреть на его лицо, а в следующее мгновение уже осматриваю освещенную площадь, где располагается ресторан. – И в самом деле… – удивленно проговорила я, ведь совсем не заметила, как мы прошли все тоже дальнее расстояние, на которое у меня ушло минут пятнадцать-двадцать. То ли время быстро пролетело за разговором, то ли я совсем медленно брела, а может в глубокой задумчивости мне только показалось, что я далеко отошла от площади. Секундочку… – Откуда ты знаешь, что я здесь живу? – Не знаю… предположил. Мы ведь здесь с тобой встретились. – А… действительно. Ну-у, тогда, спасибо?.. – не то утвердительно, не то вопросительно (сама даже не поняла) пролепетала я, отступая на шаг назад, дабы восстановить допустимое расстояние, параллельно натягивая вежливую улыбку. Получив кивок, я сама для чего-то кивнула, торопливо направившись к черному входу. Заранее достав ключи, я быстро поднялась по ступеням, тут же открывая дверь и запрыгивая в мрачный коридор, тихо прикрыв за собой створку. Как только удалось оказаться в знакомом и безопасном месте, я выдохнула, откидываясь назад. Ночь сегодня была определенно необычной, я бы даже сказала – по-настоящему драйвовой. Внутри меня до сих пор крутились спиралью волнение, неуверенность и растерянность, но вместе с тем почему-то я не могла удержать лезущую наружу улыбку.