***
Утро. И ворон. Казалось, что Амалия ненавидела их обоих. Хоть этот маленький паршивец и был спокоен всю ночь, всё же подарив девушке возможность выспаться, именно тогда, когда они вышли на улицу, он начал активно действовать. Будучи сытым, он уже клевался не с прежней силой, однако неудобства от него исходили, как лучи от солнца. Ворон начал пронзительно каркать прямо на ухо Амалии, будто пытаясь завести с ней диалог, вот только она не понимала птичий язык, а гортанный громкий голос птицы начал уже порядком надоедать. Мало этого, так он начал размахивать здоровым крылом, едва не срываясь с плеча. Прохожие всё оборачивались, но Амалии было чихать на них, главное — совладать с пернатым ублюдком. Девушка раздражённо пересадила ворона на предплечье, предварительно сильнее затянув ремни на накладке. Тот ещё пару раз взмахнул правым крылом и, наконец, сел спокойно. Если бы не одно «но». Беседу он вести не прекращал. — Да заткнись уже! Крра! — Замолчи! Крра! Амалия посмотрела прямо в такие же чёрные, как и оперение, глаза птицы. — Сейчас ты играешь по моим правилам. Если бы я тебе не помогла, ты бы уже дохлой тряпочкой валялся бы где-нибудь. Или кошки бы съели. Кра. Ещё несколько ворчливых, но затихших содроганий гортани ворона и долгожданная тишина, нарушаемая лишь свистом ветра, проезжающими мимо машинами и болтовнёй прохожих, тут же затихающей при виде Амалии. Когда девушка открыла дверь входа центра психологической помощи, ворон с интересом начал озираться по сторонам, словно видел помещение впервые, однако оставался в полном спокойствии, видимо, просто впитывая в память всё вокруг. Проходя мимо регистратуры, Амалия быстро поздоровалась с бессменными коллегами под пристальный взгляд Карины и направилась к лестнице. Дойдя, наконец, до кабинета и войдя внутрь, юная специалистка отстегнула ворона от себя, посадив пока на стол. Лёгкий звон небольших застёжек разрезал утреннюю тишину, и Амалия сняла кожаную накладку с правой руки и положила её недалеко от виновника её покупки. Девушка с наслаждением подвигала пальцами — от ремней и тяжеловатой тушки рука затекла — и села на стул. Ворон быстрым взглядом обвёл её лицо и посмотрел на пресловутую накладку. В его взгляде читалось любопытство и некое удивление: «Что это и как работает?». Подойдя ближе, он осторожно клюнул жёсткую кожу и тут же отпрыгнул. Потом вновь подошёл, осторожно ткнул клювом, затем потянулся когтистой лапой. Амалия усмехнулась. Что ни говори, а наблюдать за вороном интересно. До тех пор, пока он не начинает мешать работе. Сколько бы она ни ругалась на него, он был действительно умным, и самое главное… в нём было то, чего не доставало большинству людей — искренность. Он был действительно искренним, не пытался обмануть или сделать больно (за исключением тех случаев, что клевался, чтобы его оставили в покое), просто делая то, что считал нужным. Вот и сейчас ворон изучал странный объект, который впервые увидел именно у Амалии, но по-прежнему не мог понять, зачем же эта накладка нужна, ведь сидеть на руке он может и без неё. Очередной тык лапой. Ворон громко каркнул и замахал здоровым крылом, пытаясь помочь и перевязанным, когда острый крючковатый коготь зацепился за один из ремешков. Амалия, пронаблюдав за картиной ещё пару мгновений, крепко, но без особой силы сжала лапу ворона, и в её руку тут же посыпалось несколько несильных щипков клювом, но она, невзирая на хилое сопротивление, высвободила коготь и отпустила ворона, и тот чуть не свалился, по инерции сделав несколько шажочков в сторону. — Дурашка. Чёрная, словно смоль, птица лишь моргнула. С еле различимым вздохом Амалия поднялась со своего места и, теперь уже по традиции, налила в миску воды и поставила её в клетку. Стоило девушке поднять взгляд на ворона, как тот попятился назад, осознавая, что его сейчас посадят следом за посудой. Психолог взглянула на часы — нет, скоро уже явится первый пациент. Ей не хотелось сажать птицу в эту тесную загородку, но как можно поступить иначе? Девушка подошла к ворону — тот смотрел на неё грустным умоляющим взглядом, словно пытаясь заключить сделку: «Я сижу тихо, а ты не заставляешь меня идти туда». Амалия снова вздохнула. Всё понимает… К тому же с первого раза. Не то что люди… Она бы оставила его просто вот так сидеть, но сам его вид будет отвлекать пациентов, и сеансы превратятся в посещение зоопарка, а Зольман наказал ни за что не выпускать его из клетки. А зайти начальник может в любую минуту… И тогда ей не поздоровится. С сожалением посмотрев на птицу, Амалия взяла её на руки — та даже не сопротивлялась — и осторожно посадила в клетку, тут же накрыв тканью. Первый пациент, вернее, пациентка, пришла с лёгким опозданием в несколько минут. Амалию, как и начальника, всегда очень раздражали опоздания, однако эмоции каждый раз приходилось скрывать, но в этот раз она в мягкой форме наказала, чтобы больше подобного не повторялось. Всех людей время от времени необходимо тыкать носом в промахи: только тогда они начинают что-то менять, пускай поначалу такие меры и вызывают бунт. Пациентка была новенькой, что и без того ужаснуло Амалию, для какой-то непонятной цели элегантно вырядившейся (навряд ли после утомляющего сеанса с психологом кто-то осмелится отправиться на свидание) и, честно, не слишком далёкой. Юная специалистка едва не уснула, выслушивая её накрученные проблемы, которые она же сама и создала, однако всё же взяла себя в руки и разъяснила девушке ситуацию, даже не проведя обычные для себя манипуляции, разглядев особу ещё с первых минут. Амалия была уверена, что сеансы с ней продолжатся не больше, чем неделю, особенно если она прислушается к советам. Однако что понравилось молодой специалистке в этой пациентке — реальные чувства. Также она действительно умела сопереживать, но отчего-то не хотела использовать эту редкую способность, обвиняя во всех тягостях людей вокруг. Амалия посоветовала ей в первую очередь попробовать прислушаться к другим, на что девушка задумчиво кивнула, видимо, попытавшись переосмыслить себя. День тянулся медленно. В кресле Амалии побывало уже пять человек, считая первую девушку. Ворон несколько раз поднимал шум, однако именно тогда, когда пациентов в кабинете не было, будто осознавая, что именно при этих людях выдавать своё присутствие никак нельзя. Хотя, конечно, вид громоздкой клетки, накрытой тканью, не мог не привлекать внимание, но, кажется, пациенты реагировали на неё как на новое нераспакованное кресло, отчего быстро теряли интерес к новому объекту. Амалия допивала свой заслуженный чай с бутербродом, когда на часах был почти конец рабочего дня. Чуть меньше часа. Она даже умудрилась заполнить все личные дела, чему была несказанно рада и довольна собой: работу выполнила, а ворон сыт. Ей всё же удалось стащить из буфета несколько кусочков колбасы специально для чёрной птицы, чему возрадовалась уже последняя. Однако последнего пациента никак не наблюдалось. Что, всё-таки решил больше не соваться сюда? Но, будто узнав о её мыслях, телефон в кармане тут же завибрировал. Едва не поперхнувшись от неожиданности, Амалия достала мобильный. На сенсорном дисплее высветилось оповещение о новом сообщении. Номер: Билл. Да уж, вспомнишь солнышко — вот и лучик. Продолжая жевать свой честно заработанный хлеб, Амалия открыла текст. «Прошу прощения. Возникли неполадки, которые сразу не смогли устранить. Немного опоздаю. Билл К.» Немного… это сколько? Амалия бросила очередной взгляд на время — 16:08. Что ж, пока что опаздывает несильно, учитывая то, что их договоренное время — 16:00. Хорошо, что предупредил. Всё же пунктуальный. Ни слуху ни духу вот уже более получаса. В какой-то миг Амалия даже выпустила ворона погулять: Зольман ушёл пораньше, а в кабинет никто не заходил. Птица с интересом пронаблюдала, как девушка достаёт несколько чистых листков и карандаш с ластиком. Амалия всегда любила рисовать: так она часто выпускала наружу свои эмоции, при этом выражаясь на понятном только ей языке, а другие лишь восхищались её работами, а она, отбрасывая в такие моменты свою скромность, наслаждалась хвалой. Чего уж врать о том, что она не любит, когда её хвалят? У каждого человека есть тёмная сторона — и это была её. Сначала ворон всё же попытался утащить у психолога поочерёдно то ластик, то карандаш, но после нескольких беззвучных нагоняев вдруг потерял интерес к самим предметам и внимательно пригляделся, в каких целях их используют. Он так и сидел, всё наблюдая и наблюдая, как Амалия выводит уверенные правильные линии и на бумаге оживает бегущий оскаленный волк. Трудно сказать, понимал ли он само изображение: взгляд чересчур заинтересованный, а голова то и дело поворачивалась, рассматривая картину с разных углов. Однако одно он осознавал точно: деревянная палочка оставляла за собой тонкий тёмный след, а маленький катышек чего-то более мягкого, но плотного, немного похожего на живую кожу, эти следы убирал. Не поднимая головы, но скосив глаза на чёрную птицу, Амалия улыбнулась. Потом сделала ещё несколько штрихов и положила карандаш, пододвинув его к ворону. Тот замешкался, после лёгкого недоумения оглядев карандаш так, будто изучал его молекулярное строение, и перевёл взгляд на девушку. Она коротко посмотрела на него и пододвинула деревянную палочку чуть ближе. Ворон легко ткнул в неё клювом и потянулся лапой. Конечно, взять не смог, но дотронулся, отчего карандаш прокатился по столу несколько сантиметров. Потом взмахнул крылом и, каркнув, вновь сел ровно, на несколько мгновений переведя взгляд на Амалию. Девушка усмехнулась и вновь взяла карандаш. Птица буквально через несколько секунд совсем затихла, наблюдая за причудливым устройством в тонких пальцах психолога, который оставлял всё больше тёмных следов. Однако когда рисунок был почти закончен, Амалия отложила карандаш в сторону и посмотрела на ворона. Хоть и немного, но погулял, так что самое время отправляться обратно в клетку. Девушка сгребла птицу в охапку — та тут же возмущённо каркнула несколько раз и даже попыталась клюнуть — и аккуратно затолкала в клетку, вновь занавесив тканью. Амалия вернулась за стол, от скуки продолжив своё дело. До тех пор, пока не больше чем через минуту, послышался стук в дверь. Как она вовремя! Интуиция вновь не подвела юную специалистку. — Войдите. И дверь с едва различимым звуком распахнулась, а в кабинете показался запыхавшийся Каулитц собственной персоной. — Здравствуйте, — поспешно поздоровался он. — Добрый вечер, — ответила Амалия, и от её внимания не ускользнуло, как Билл уловил иронию в слове «вечер». На миг он поджал губы. Его взгляд плавно скользнул сначала на саму Амалию, потом переместился на ещё не доделанные рисунки, которые, дабы не отвлекаться от первоначальной цели, девушка тут же перевернула, смотря на парня с приветливой улыбкой. Потом на миг глянул на клетку. — Вы уж извините… — психолог мысленно усмехнулась, чувствуя, как у вокалиста едва ли поворачивается язык называть её на «вы», — …у нас просто возникли… проблемы, а в центре города потом ещё и небольшая пробка была. Рабочий день заканчивается меньше чем через десять минут, так что, если хотите, я могу уйти… — Нет, что вы. Раз уж мы договорились, а вы всё же прибыли, то давайте присаживайтесь, — Амалия указала на кресла и сама встала из-за своего стола. Во взгляде вокалиста промелькнуло удивление: даже не зашла речь о почти часовом опоздании. Они аккуратно приземлились в кресла. Амалия едва не вздохнула, увидев, как глаза Билла нервно огляделись по сторонам и на секунду опустились в пол. К чему было искать психолога, когда он не может элементарно расслабиться, ведя себя почти как параноик? Однако Амалия не стала ничего говорить по этому поводу, зная, что таким образом лишь усилит его волнение. — Вы подумали над тем, о чём я вас просила? — Да. И знаете… ничего из ряда вон выходящего не заметил. — Вовсе не обязательно, что могло произойти что-то глобальное. Порой даже достаточно несколько штрихов в гардеробе. Билл усмехнулся. — Тем не менее… — он замолчал, отведя взгляд и облизнув губы, потом вновь посмотрел на Амалию. — У меня скопилось столько разных чувств, что я даже не могу описать. Особенно в последнее время, — вокалист задумчиво перебирал пальцы. В его глазах снова замелькали мысли, и он будто решал, говорить всё, наконец доверившись девушке, или же приврать. Амалия не торопила его, нутром чуя, что ему просто нужно собраться. Тем более она никуда не торопилась. Тяжёлый вздох. — Я… Мне будто вмиг всё надоело. Думаю, уже ни для кого не секрет, что слава — одновременно благословение и проклятие. — И вас это душит? Билл вдруг поднял взгляд и посмотрел прямо в глаза Амалии. По спине девушки неожиданно пробежали мурашки, но она никак не выказала своего волнения, встретив его таким же невозмутимым прямым взглядом. — Сейчас… Одновременно и да, и нет, — вздохнул Каулитц. — Мне действительно приятно, когда вспоминают о моей группе, но… я не хочу ощущать на себе эти взгляды. Это разрывает изнутри. Парень в задумчивости опустил глаза, потом вновь посмотрел куда-то в сторону психолога. — Я совершал много разных поступков, — пальцы переплелись в плотный замок. — И порой, оглядываясь назад, я понимаю, что поступил ужасно. Но… я уже это сделал, ничего не исправить. И я пытаюсь заглянуть в будущее, но не могу ничего разглядеть. Даже предположить. Потому что я чувствую, что делаю что-то не так. — И что, предположительно, вы делаете не так? — Амалии захотелось дотронуться до своей шеи, но она вовремя остановилась. Спокойствие и непринуждённость, в противном случае Билл может закрыться. — Я не знаю. Не знаю. Честно, — парень вновь задумался, затем глубоко, но почти беззвучно вдохнув, продолжил: — И не могу сказать, в каком плане. Всё сразу или же что-то одно, конкретное?.. Мне всё чаще кажется, что я схожу с ума. Психолог внутренне насторожилась. Казалось, что даже уши дрогнули, внимательно навострившись вперёд. Однако так бы она сделала при других обстоятельствах. — Нет, с ума вы не сходите. Скорее, наоборот. В вас задребезжало то, что уберегает всех от худшего будущего. Билл в размытом изумлении, смешанном с тревогой, посмотрел на девушку. — То есть, если я не исправлю то, на что указывает… интуиция, может случиться что-то действительно плохое? — Возможно, — безутешно кивнула Амалия. — Но во всех случаях, кроме совсем крайних, обычно существуют несколько выходов, — пациент вновь опустил взгляд, задумавшись пуще прежнего, но девушка прервала начавшийся поток новых мыслей, и парень снова заглянул ей в глаза. — Расскажите подробнее о своих ощущениях. От чего они исходят? Билл собрался с мыслями и, наконец, ответил: — Сначала я просто поймал себя на мысли: «Что-то не так. Вернее, неправильно», потом меня перестали радовать наши с Томом выходы куда-либо, например, какая-то вечеринка. А в какой-то миг я даже очень разозлился, когда он предложил мне сходить в клуб. Не знаю почему. Я всегда это любил, а сейчас… У Амалии всё затрепетало внутри. Неужели?.. — Но, с другой стороны, мы сейчас очень много работаем… И, быть может, это всего лишь нервное расстройство или что-то вроде того… И в один миг всё рухнуло. Однако уже в следующую долю секунды надежда уже восставала из пепла: чуткая Амалия уловила в тоне Каулитца вопросительную нотку. — Не спорю. Но в таком случае вы бы не обратились ко мне, — девушка искоса заглянула в лицо парня, которое тут же вытянулось в осознании правоты собеседницы. — Психозы, вызванные работой, проходят очень быстро, стоит лишь отоспаться на выходных. А вы, так погляжу, выспаться можете хорошо, раз нашли время на посещение психологических сеансов. — Есть немного, — Билл улыбнулся в лёгкой ухмылке. — И всё же… Что мне делать? Из-за этих ощущений я не то что не могу сходить куда-то, а даже элементарно расслабиться. Амалия невесело усмехнулась. — Вот это, Билл, вы должны решать сами. Я буду лишь вашим временным проводником, — увидев, как вокалист опустил взгляд, вдруг потеряв уверенность, девушка добавила: — Столько, сколько понадобится. Они очередной раз посмотрели друг другу в глаза. Он хотел получить прямые ответы на мучившие его вопросы, но всё не может быть столь просто, и, как уже сказала Амалия, принятие решений всегда остаётся за самим Биллом, она лишь проведёт его до определённой отметки, помогая наконец разобраться ему в себе.3 глава
26 февраля 2017 г. в 15:01
Ещё с раннего утра Амалия отправилась искать ветеринарную клинику. Первые две попытки закончились неудачно: никто не имел дела с вороном. И только на третий вариант, когда Амалия отъехала от дома на особенно большое расстояние, поиски завершились успехом. Ветеринар осмотрел птицу, сделал рентген повреждённого крыла. Но здесь удача решила отвернуться: травма оказалась куда серьёзнее, чем подразумевала девушка. Перелом предплечья: сломанная со смещением лучевая кость и небольшая, но не менее опасная трещина в локтевой. Врач сказал, что шанс выжить в природе у ворона с такой травмой даже после операции равен практически нулю, однако можно попробовать, но для этого понадобится дорогостоящее лечение и тщательный уход. «Гуманнее было бы усыпить его», — добавил ветеринар. Вот только кто мы такие, чтобы решать, кому жить, а кому умирать? И Амалия решилась на рискованный поступок: она приложит все усилия, чтобы вылечить настрадавшегося ворона. Деньги у неё, пускай и не столь много, но есть, главное, чтобы сама птица выдержала лечение. Девушка тут же договорилась с врачом о срочной операции и сразу передала деньги. Несчастного ворона тут же обступили несколько человек, а он смотрел на них с яростью и страхом, будучи не в силах даже закричать из-за перевязанного клюва. Так странно было наблюдать, как птице дают газовую маску... И вот уже обездвиженную тушку унесли за дверь, а Амалия отправилась ждать исхода в коридоре.
Несмотря на волнение за нового подопечного, она едва не уснула, сидя на скамейке и подперев голову рукой. Из-за этой чёрной бестии она не спала всю оставшуюся ночь, да ещё с утра пришлось ездить по различным клиникам, что окончательно лишило девушку долгожданного выходного. Хотя что такое несколько потраченных впустую часов по сравнению с жизнью?
Спустя то ли полтора, то ли два часа в дверях снова показался всё тот же ветеринар, без улыбки, но с радостью и облегчением в голосе сообщивший, что операция прошла успешно. Пригласив девушку за собой, врач прошёл обратно в кабинет, где на смотровом столе уже лежал ворон, пока что не проснувшийся от наркоза.
— Во время операции никаких сложностей не возникло, разве что на какой-то момент начала колебаться частота дыхания, но сейчас уже всё в норме. На кость была установлена металлическая пластина, так что перелом срастётся верно.
— А летать он потом сможет? — Амалия наконец перевела взгляд с чёрной птицы на ветеринара, тот задумчиво вздохнул.
— Сможет, другой вопрос, хорошо ли. После заживления будет необходимо изъять пластину, после чего птице предстоит длительная реабилитация, которая, если иммунитет не подведёт, должна пройти практически бесследно. Тем не менее, сам факт перелома мог отразиться на способности к полёту.
— Ясно... Ну что ж, надеюсь, с ним всё будет хорошо. Не могли бы вы предоставить стационар?
— Боюсь, нет... У нас есть стационар, но мы не сможем предоставить птице нужного ухода...
Очередь вздыхать перешла к Амалии.
— Ладно, — она вновь неотрывно глядела на бедного ворона. — Придётся забирать.
Как же она с ним намучилась. И чёрт с этими деньгами, справиться с необузданностью птицы — вот что самое главное. Поначалу дорога домой была абсолютно спокойной, но только до тех пор, пока птица не начала просыпаться от наркоза. Тогда Амалия здорово пожалела об отсутствии клетки. Впрочем, какая по размеру должна быть клетка, если птица отнюдь не из маленьких?.. Девушку уже давно перестали смущать взгляды окружающих, у которых при виде дикого (?) перевязанного ворона округлялись глаза и открывались рты, зато птица, ещё не полностью очнувшись, отчаянно вопила и пыталась вырваться, не вспоминая про перебинтованное крыло. Амалия лишь мысленно обругивала глупое создание, однако как бы сама девушка вела себя на его месте? Учитывая скверный характер юного психолога, ещё хуже.
С горем пополам добравшись до дома, Амалия поспешно соорудила ворону уютное местечко из всевозможных мягких тряпок, устилающих большую коробку. Лучше, чем ничего. Но пресловутая птица была не из робкого десятка: по-прежнему боясь, что сознание вновь отключится, она, наконец осознав, что взлететь не сможет никаким образом, отчаянно пыталась ходить и даже бегать, невзирая на то что лапы ещё плохо держали тушку, и в итоге всю «конструкцию» постоянно накреняло в разные стороны и ворон, не сумев удержаться на скользящем линолеуме, падал горлом об пол. Амалии ничего не оставалось, кроме как наблюдать за этой картиной, покачивая головой.
В конце концов девушка поставила перед горе-птицей миску с водой. Ворон недоверчиво покосился на Амалию, но потом, видимо, поняв, что после ночной порции воды плохо ему стало утром да вдобавок по совсем другой причине, всё же принялся пить, окуная клюв в жидкость и затем высоко поднимая голову. Кушать ему ещё было нельзя: организм ещё не стабилизировался после операции, а воды нужно было, наоборот, как можно больше.
И что с ним делать? Уже завтра Амалия должна быть на рабочем месте, оставить пациентов она никак не может: те, что уже побывали у неё, не доверятся ещё кому-либо, особенно Каулитц, а откладывать новичков вечно тоже нельзя. Однако и ворона оставить не с кем...
Утром понедельника девушка усмехалась, идя по улицам: все, начиная от школьников и заканчивая офисными крысами и пожилыми людьми, завидев её, тут же останавливались, утыкаясь ей в спину крайне изумлёнными взглядами. Амалия важно щеголяла по улице вместе с вороном. Её любимый рюкзак пришлось носить на левом плече, ведь теперь это было место для чёрной птицы. На руку ей пришлось покупать отдельную накладку на ремешках. Благо герр Зольман отнёсся к ситуации с пониманием, пускай и далеко не сразу. Главное условие — птица не должна мешать работе и громить всё вокруг. За это Амалия была почти спокойна: ворон любил красть её ручки и карандаши, но при этом просто прятал их, с интересом наблюдая, как девушка обращается в поиски. Но разгром устраивать ему не нравилось, хотя и часто клевался.
Ворон негромко каркнул, сидя на плече, и Амалия слабо вздрогнула от неожиданности. Он с интересом рассматривал вырастающее на горизонте здание центра, будто знал, что направляются они именно туда. Девушка чувствовала его стремление поскорее улететь, но птица не смогла бы свершить своих замыслов даже при особом желании: к её сильной когтистой лапе крепилось металлическое кольцо, пристёгнутое к поясу Амалии тонкой примерно полутораметровой верёвкой. Девушке казалось, что ворон был дикий: он изрядно проявлял агрессивность к другим людям, но только в тех случаях, когда те оказывались слишком близко. Однако в целом людей не особо боялся, наверняка живя где-нибудь у окраины города. А Амалию он просто терпел, видимо, осознавая, что проводить время бок о бок с ней ему придётся ещё долго, тем более что она кормила его.
Остановившись у места работы, девушка вздохнула и начала восхождение по лестнице. Сейчас будет нечто. Оказавшись в холле, Амалия не спеша направилась к лестнице, ведущей на её этаж, мимо «комнатки» регистратуры.
— Амалия, здра... — Карина, деловито вышедшая из-за своей двери, осеклась на полуслове, уставившись в полном оцепенении на угольно-чёрного ворона.
— И вам того же, — как ни в чём не бывало отозвалась Амалия. — Вы, кажется, что-то хотели сказать?
— Я... я... просто поздороваться... — выдавила из себя девушка. — Можно погладить?
— Попробуйте, — пожала плечами Амалия, мысленно усмехаясь. Она же не сказала, что ворон добродушен.
Карина протянула к нему руку, и птица, почувствовав неладное, незамедлительно клюнула девушку в руку. Та, пискнув, тут же отдёрнула пальцы и поднесла их к губам, слизывая выступившую капельку крови.
— Ох, извините ради бога! — на лице Амалии появилось крайнее удивление со щепоткой сожаления. Но это была лишь маска. На самом деле девушка едва сдерживала смех. Насколько можно быть недалёкой, чтобы протянуть голую руку ворону?
Карина лишь безуспешно пыталась испепелить психолога взглядом.
— Ну что там стряслось? — подала голос Грета и выглянула из-за двери. — Мать честная! Амалия, где ты их всех достаёшь?
— Этот — подарок с неба, — улыбнулась девушка.
— Уже вдобавок понаделавший делов... — глядя на Карину, задумчиво произнесла Грета.
— Если бы не Амалия, ничего бы не случилось!
Амалия только раскрыла рот, чтобы сказать очередную колкую фразу, как её опередила Грета:
— Амалия, Амалия... Да при чём здесь она? Птицы непредсказуемы. И тебе вообще повезло, что он этим самым клювом не откусил тебе палец. Всё, иди на место!
Юной специалистке даже стало смешно от выражения лица Карины, которую коллега тут же затолкала обратно в комнату.
— Молодец! — негромко похвалила она, подмигнув. — Ей-богу, ты поражаешь меня с каждым разом всё больше и больше.
Амалия лишь улыбнулась, и коллеги, пожелав друг другу удачного дня, разошлись по рабочим местам.
Открыв свой кабинет с номером 113, Амалия с удивлением обнаружила в углу большую птичью клетку и деревянную жердь. Зольман всё больше её приятно удивлял. Открыв дверцу и поспешно отстегнув от лапки ворона верёвку, оставив на нём лишь кольцо, девушка посадила птицу во временный «домик» и поставила туда всё ту же миску, налив туда воды из бутылки, также принесённой с собой. Ворону такое жилище откровенно не понравилось, но другого выхода у них пока не было, и Амалия накинула на клетку большой кусок ткани, полностью её закрывавшей. Это хоть как-то успокоит говорливую птицу, тем более пациенты не должны её видеть.
День был поистине долгим. Почти десяток человек... Не просто восемь пациентов, а восемь новых пациентов. Но кто мог подумать, что у Амалии появятся отягчающие обстоятельства.
Из-за ворона ей пришлось заполнять личные дела дома да ещё допоздна. Вдобавок стоило девушке отвернуться, как он тут же крал её ручку, и спустя какое-то время Амалии это порядком надоело. То он клюёт всех и вся, то он играть пришёл, мешая работе!
— Ты у меня сейчас со сломанным крылом полетишь, понял?! — волоски на загривке девушки уже поднялись дыбом от раздражения.
Ворон, словно поняв, что сейчас она не шутит, бегло посмотрел на девушку и отправился на своё место. Его местом была та самая коробка с тряпками, которую Амалия поставила вплотную к стене и письменному столу. Однако птица была действительно смышлёной, хоть и пришлось долго уговаривать сесть в коробку, которую она позже почти признала своим «гнездом». Но зато Амалия с величайшим облегчением отметила, что ворон гадит только в нескольких местах по всему дому, так что газеты пришлось расстилать только в определённых зонах.
Наконец закончив работу, девушка сложила личные дела обратно в рюкзак, чтобы точно не забыть их утром, и потёрла руками глаза. В её коллекцию добавился ещё один сумасшедший день. Амалия только переоделась в ночную майку, как ворон очередной раз каркнул и выбрался из своей коробки. Измождённо вздохнув, девушка посадила птицу обратно, но та, легко ущипнув её за руку, вновь вылезла наружу. Ну что опять?.. Поесть, попить она уже ему дала, по нужде он тоже уже сходил. Их возня продолжалась уже с минуту, и у Амалии начали сдавать нервы. Ну, спал уже ведь там, так какого чёрта?!
Амалия резким рывком приблизилась к ворону, оскалив большие белые клыки. Увидев перед собой разъярённую чёрную волчицу, ворон негромко каркнул и покорно сел в гнездо под низкий клокочущий рык. Амалия фыркнула, ещё несколько секунд посмотрев притихшему чёрному ворону в глаза, и, выпрямившись уже человеком, устало повалилась на кровать.
Ворон даже не копошился всю ночь.