Вы в игре

POV Кирилл

Со стороны это выглядело странно. Мама, кричащая что-то работнику полиции, который сидел за стойкой, жуя бутерброд и в упор смотря на сумасшедшую женщину. В его глазах так и читалось: «Лучше убей меня, чем ори на весь участок». От этого представления в моём мозгу, я тихо рассмеялся, прикрыв рот кулаком. Мы в полицейском участке. Признаться честно, то не помню, как меня сняли с той вышки. Даже не вспомню, как меня закинули в обезьянник. В голове каша, которую сейчас не хочется разгребать. Есть лишь одно желание — улечься спать в свою любимую кровать. Мама всё кричала, рьяно жестикулируя перед бедным работником. Похоже, что она требовала, чтобы меня выпустили. Ей позвонили ещё в машине, когда меня везли в участок. Странно, но это я помнил отчётливо. Смеясь, я диктовал номер, а полицейские и спасатели внимательно осматривали меня, боясь, что я подохну от истеричного хохота. Но я вырубился, не успели мы доехать. Обрывки фраз стали доноситься до моего воспалённого мозга, больно врезаясь, от чего я зажмурился. Лучше бы сейчас всем заткнуться, иначе я могу многое наворотить. — Я буду жаловаться! Выпустите моего сына! — Не имею права, гражданочка. Присядьте и дожидайтесь начальства. Сколько раз он повторил эту фразу? Десять? Двадцать? Зная мою маму, то она мёртвого поднимет. А у этого мужчины железная выдержка, раз он её ещё не прихлопнул. Я откинул голову назад, облокотившись на стену. Такое чувство, что черепная коробка сейчас разорвётся, врезавшись осколками в мой мозг, тем самым убив. Было бы неплохо в этой ситуации. Я прекрасно понимал, что так просто меня не выпустят. Наверняка, после полиции накатают направление в психиатрическую лечебницу. А что подумали спасатели, увидев меня на вышке? Суицидник. С такими разговор короткий — иди лечись. К стальным прутьям обезьянника кинулась мама, схватившись за них. В её глазах стояли слёзы, а губы были искусаны чуть ли не до крови. Вся она была помята, а волосы растрёпаны. Я с сожалением взглянул на мать, пожав плечами. А что я должен сказать? Попросить прощения? Не вижу смысла, ведь у неё в голове я всё равно виноват во всех смертных грехах. — Ты зачем туда забрался, Кирюш? — срывающимся голосом прошептала мама. Я перевёл взгляд с женщины на потолок, сказав первое, что пришло в голову: — Знаешь, мама... Я играю. Не в азартные игры, не бойся. В смертельные игры в интернете. Засосало меня по самую голову, не выбраться оттуда теперь, так что готовь себя к тому, что я скоро сдохну. — Шутишь опять? — серьёзно спросила она, немного помолчав. Я ухмыльнулся, коротко кивнув. Похоже, что когда у меня будет пятидесятый день и я буду лежать со вскрытыми венами, то мама просто подойдёт ко мне, потреплет за плечо и скажет: «Не придуривайся, Кирилл. Вставай давай. Я сегодня в ночную, ужин в холодильнике». Через час меня выпустили. Психиатр приехал вместе с начальником, сунул мне в руку большой пузырёк с таблетками, что-то пробубнил про то, что надо жить и не думать о самоубийстве, а маме дал расписание наших сеансов. Отлично. Теперь, благодаря куратору, меня приписали к психам и я буду наблюдаться. О лучшем и мечтать нельзя. Всю дорогу до дома мы молчали. Я уткнулся лбом в холодное стекло машины, наблюдая за меняющимися пейзажами нашего города. Время приближалось к вечеру и я рад, что этот день скоро закончится. Слишком много событий за сегодня. Я вымотан, выжат, словно лимон. Такое бывало лишь в детстве, когда я убегал с утра гулять и возвращался к вечеру. Мама кормила меня ужином и гнала спать, а там я просто валился с ног, засыпая, даже не раздеваясь. Если тогда эта усталость была какой-то приятной, то сейчас гнетущей. Это сложно объяснить. Просто было ощущение всем телом, что это только начало. Плохое предчувствие. Радовало лишь то, что завтра пятница. Последний день перед выходными. А хотя... Чему я так радуюсь? Что я проведу два дня в кровати, всё равно не выспавшись? Что я не выйду за выходные на улицу и меня не позовут гулять друзья? Которых, чёрт побери, просто нет. Был один, но его скоро будут пожирать черви, пробираясь через деревянные доски гроба, забираясь в когда-то живую плоть. А я ведь даже не знаю, когда похороны. Суицидников не отпевают, так что Максима наверняка похоронят в семейном кругу, да так, чтобы остальные не узнали. Мне остаётся лишь смотреть на фотографии парня, которые были сделаны при жизни. Пальцы сами тянутся к фенечке на кисти. Бережно глажу тёмные нити, вспоминая тот день. Теперь я ненавижу выходные, ведь именно на них я видел рыжеволосого в последний раз. Мы молчали и за ужином. Я лениво ковырялся вилкой в остывшей гречке, которая начала прилипать к тарелке. Маме будет сложно отковырять крупу, моя посуду. Поэтому я не люблю гречу. Когда мы пили чай, то мать заставила меня принять таблетки, что прописал психиатр. Я нехотя закинул пилюлю в рот, сразу же проглотив. Через минуту мышцы потяжелели и тело расслабилось. Я сразу решил пойти в комнату, пока могу стоять на ногах. Когда я проваливался в сон, то мама занесла телефон, сказав, что мне звонили уже четыре раза. Кивнув, я положил гаджет на тумбочку, вновь закрыв глаза. Психиатр сказал, что после принятия этих таблеток, у меня будет спокойный и здоровый сон. Либо будут красочные сновидения, либо обычная ночь без снов. Этот добродушный с виду старичок обманул. Мне снились трупы. Я пытался открыть глаза, чтобы отогнать сон прочь, но ничего не получалось. А мертвецы тем временем стали разлагаться и что самое странное — подниматься. От них исходил просто ужасный и тошнотворный запах, но я не мог сдвинуться с места и даже прикрыть нос. Среди незнакомых лиц я увидел отца и Максима. Они тоже шли ко мне, протянув руки, словно зомби. Все мертвецы что-то говорили или пытались сказать. — Ты скоро будешь с нами... — Ты можешь всё остановить... — Ты убил нас... — Твоё время придёт... — Не слушай их. Последняя фраза прозвучала за моей спиной. От этого человека исходил приятный и цветочный запах. Слишком сладко. Врезается в нос ещё резче, чем запах трупов. Тёплое дыхание касается моего уха, но я не могу даже вздрогнуть. Уверен, что это тот самый парень, что целует меня в каждом странном сне. Его руки медленно и аккуратно обнимают меня за торс, а голова ложится на плечо. Мои глаза расширяются, но я до сих пор не могу пошевелиться. А трупы уже близко. Их конечности отваливаются, теряясь по дороге, но они продолжают свой путь, приближаясь ко мне. Парень сзади обнимает меня крепче, оставив лёгкий поцелуй на шее. От этого жеста мне становится лишь страшнее. Теперь мне точно не убежать, даже если тело внезапно станет вновь моим. Холодные руки стали касаться моего тела. Они цеплялись за волосы, одежду, царапали кожу. Мне было больно. Я хотел закричать, но голос застрял где-то в горле. — Мы убьём тебя... — Ты останешься с нами... — Тебе осталось недолго... — Я защищу тебя. Мы умрём вместе. И вновь последнее сказал тот парень. Он прошептал мне это на ухо, приставив к моему виску пистолет. Я сумел повернуть голову к парню, но каких усилий мне это стоило! Блондин улыбнулся, припав к моим губам, пока от меня отрывали кожу. Вибрация больно ударила по ушам и я резко открыл глаза. На улице начинало светать. Часы показывали половину пятого. Я потянулся к телефону, ответив на звонок. Было ясно, кому я нужен так рано. — Игнорируешь меня? — едко спросил куратор, как только я взял трубку. — Я звонил тебе весь вечер и сегодняшнее утро. Ты что, не слышал уведомлений из социальной сети? Да там сообщений пятьдесят, не меньше! Я вздохнул, проведя рукой по лицу. Истерики с утра мне ещё не хватало. Ещё и от куратора. — Благодаря тебе, мне придётся теперь ходить на приёмы к психиатру, принимать какие-то успокаивающие пилюли и числиться как суицидник в лечебнице для душевнобольных. Классно? Наступило долгое молчание, которое нарушилось звонким хохотом Саши. Такая же истерика была у меня вчера. — Кирюш, прости, — сквозь смех выдавил парень. — Я не думал, что так получится. — Смейся, смейся, скоро я тоже посмеюсь. Я сбросил вызов, встав с кровати. Я ничего не чувствовал. Будто выкачали все эмоции. Может ночью ко мне прилетал дементор? Я был бы рад, чтобы такое состояние было всегда. Не чувствовать печали, радости, боли. Любви... Желательно никогда не испытывать последнего. Очень надеюсь, что за тридцать восемь дней не влюблюсь. Распутье. Я не мог решить, что хочу. Жить? Или же всё-таки умереть? Жизнь с каждым днём становилась только хуже. И это мне предстоит терпеть? Но тут стоит вопрос. Терпеть до конца игры или до конца жизни? Но если я умру, то никогда не испытаю такие маленькие радости жизни. Например, я хочу собаку. Большую овчарку или лабрадора. Я бы просыпался ради неё рано утром, уходя на долгую прогулку по свежему парку. Спешил домой, чтобы увидеть радостную морду своего питомца и услышать счастливый лай. Я бы холил и лелеял свою мечту, никогда не повысив голос, даже, если он разобьёт мою любимую кружку. А если я умру, то никогда не испытаю всей этой радости? Мне будет это чуждо? Смерть. Такая манящая. Я мечтал о ней некоторое время назад. Ненавидел всех и не видел ничего вокруг себя. Если первое до сих пор остаётся со мной, то второе... Уже не кажется таким незнакомым. Теперь мне нравится делать что-то запретное, получая от этого удовольствие. Я столько всего не попробовал. Не сделал. Не испытал. Противоречие. Я огромное ходячее противоречие. Со всеми этими мыслями я собрался в школу, сходил в душ и позавтракал. Сейчас передо мной стоял большой пузырёк с таблетками и новое задание от куратора. Выпей больше таблеток, чем следует. Передо мной стоял выбор. Выполнить или ослушаться. Сказать, что сделал это или соврать. Пусть утро начнётся не с больной головы. Я положил пузырёк в карман куртки, решив, что выполню задание потом. Вдруг сегодня случится что-то такое, из-за чего мне придётся закинуть горсть таблеток самому? Утро было пасмурным. Я усмехнулся, когда вышел из подъезда, ведь такая погода как раз под стать моему настроению. Такое чувство, что мы с ней связаны. Я успел к первому уроку, но мог и не приходить, ведь историю заменили на физкультуру, от которой у меня освобождение. Сегодня сдавали кросс, но я лишь вышел с классом на улицу, усевшись на трибуне. После странных снов я постоянно искал их толкование в интернете и сегодня не стало исключением. Google выдал мне следующее: «Большое количество мертвых людей символизирует развитие серьезной депрессии. Всему виной будет недовольство жизнью и неуверенность в завтрашнем дне. Еще такое сновидение может быть предвестником развития какого-то заболевания, а также возникновения проблем. Увидеть много трупов, но при этом не почувствовать никаких эмоций, значит, вскоре придется выполнять какое-то дело, не входящее в планы». Другой сайт выдал мне это: «Трупы — как знаки того, что в реальной жизни человек оказался в безвыходной ситуации. В этом случае без посторонней помощи вам вряд ли удастся справиться с недоброжелателями. Именно поэтому, если кто-то из знакомых предлагает вам поддержку, не спешите от нее отказываться». И что мне с этим делать? Я поморщился. Везде пишут разное, поэтому я плюнул и решил не верить этим сонникам. Прошлые толкования не сбылись, значит и эти идут лесом. Лучше уж я понаблюдаю за одноклассниками. От увиденного я ухмыльнулся. Лиза еле перебирала ногами, махая ладошкой перед лицом, чтобы хоть как-то добавить себе ветра. Светлые волосы выбились из замысловатого пучка, прилепившись к мокрому от пота лицу. Она бежала следом за Шестаковым, но не потому, что это её темп, а чтобы показаться крутой и сильной. Тимур, хоть и курил последние несколько лет, но перебирал ногами намного легче. Его спина была ровная, а дышал он как профессиональный спортсмен. Такое чувство, что Шестаков ни капли не устал. Поднялся холодный ветер и я решил подождать класс в раздевалке. Внутри стоял ужасный запах. В общем, так всегда пахнет в мужских раздевалках. Я сел на скамейку возле шкафчиков, прислонившись к ним спиной. Подо мной зазвонил телефон, от чего я подпрыгнул, испугавшись. Я редко включаю звук, поэтому сразу понял, что это не мой. Да и мелодия у меня не такая сопливая. Посмотрев под скамейку, достаю чёрный айфон. Вскоре песня прекращается, оповестив о пропущенном вызове. Я только хотел вернуть телефон на место, как пришло сообщение. Начало было доступным, а для того, чтобы прочитать остальное, нужно разблокировать экран, но пароль я не знаю и не имею ни малейшего предположения, чей это айфон. << Встречаемся сегодня на нашем месте в восемь. Это насчёт твоего... Чёрт! Насчёт «твоего» кого?! — Ты уже совсем охуел, что ли? — я повернулся в строну дверей, увидев Шестакова в одних спортивных шортах с полотенцем на плечах. — Тебе нахуя мой телефон? Я быстро поднялся на ноги, направившись к выходу. — Он лежал под скамейкой. Тебе звонили. Проходя мимо одноклассника, сунул ему в руку айфон, выйдя из раздевалки. Теперь мне жутко интересно, о ком шла речь в том сообщении. А не проследить ли мне за давним другом? Хоть вечерок скоротаю чуть веселее.