* * *
— Ученик, а теперь — пока молодой человек бегает за свидетельницей — давай-ка подробно: что ты знаешь про "Эсселес"? Риан склонил голову набок. Вопрос был, прямо сказать, не из лёгких. — Как я уже говорил, номинально это просто общественный транспортник, — ответил он, наконец. — Но СИС использует его для скрытной перевозки ценных кадров, обычно политэмигрантов, беглых преступников или дезертиров, ну и иногда ценных грузов. — Несмотря на то, что вражеская разведка устраивает на корабль рейд за рейдом? — Да, потому что рейд на гражданское судно устроить очень сложно, — пояснил Риан. — Из сорока рейсов десять будут "красными", но только один из них Империи удастся перехватить. По мнению СИС, статистика вполне успешная. Плюс, вполне вероятно, что параллельно с "Эсселесом" используются какие-то другие суда, которые проходят незамеченными... здесь я ничего сказать не могу, это не моя сфера работы. — А какая — твоя? — Полевое сопровождение агентов, — «хочешь знать правду — знай; и видь, что я не стыжусь своего прошлого». — Скрытное проникновение и любые услуги силового характера. "Учитель" почесал затылок и кивнул: — Отлично. Можешь предположить, кто стал причиной имперского интереса на сей раз? — Вы же сами сказали: та тви'лечка, которая поднимала панику.* * *
«Полевое сопровождение агентов». Звучало достаточно двусмысленно и невинно, чтобы додумать всякие ужасы; но ведь тот, кто творит ужасы, едва ли захотел бы раскаяться. И, что важнее — едва ли смог бы. Если Кейну было сложно снова приучить себя честно платить за еду и топливо в автоматах — что говорить о монстрах, которые убивали людей ради развлечения?.. — И кем она может быть? — спросил он, мало надеясь на ответ. — Кем угодно, — ученик пожал плечами. — Я давно оставил службу и плохо знаю их нынешний ассортимент, а обе разведки владеют достаточным количеством маскировочных техник, так что она на самом деле она вполне может быть, например, мужчиной-деваронцем или какие там экзоты сейчас в моде здесь в Республике... Тем временем, солдатик доконвоировал до них тви'лечку. Невзрачная голубая деваха, лекку даже не татуированы, одета в бросовые тряпки. Сошла бы за продавщицу с нижних уровней Шаддаа, и то со скрипом. — Я — Вюн Асара, — заявила она немедленно. — Полномочный посол Республики, и я требую, мастер джедай, проводить меня к капитану этого корабля. — Посол?! — Кейн иронично скривил рот; от её густого рилотского акцента вяли уши. — Ну так представьте свои верительные грамоты, что ли. А то назваться много кем можно, я вон вам скажу, что я — ситский император, тоже поверите? — Не время для шуток, мастер джедай! У нас чрезвычайная ситуация, и вы обязаны... — Она правда посол, — неожиданно вмешался рыцарь Редвин. — Я... я её видел. Она правда посол. И от него повеяло такой жуткой, глубинной ненавистью, такой глухой жутью, что Кейн предпочёл чуть подвинуться в сторонку. А вот ученичку его было, как видно, не привыкать — он поспешил уточнить: — Где? — На Джурио, — ответил мириаланин, и в голосе его послышалось что-то вроде вызова. — Я видел её восемь лет назад, на Джурио, падаван Джет. Мы там были... с учителем. И Кэнан отчётливо понял, что он что-то важное упускает, потому что теперь той же жутью и ненавистью повеяло от ученика.* * *
Рану ничего не говорило имя "Вюн Асара"; тогда эта женщина называлась Хелидоной. Но он хорошо помнил её лицо — на Джурио оно было повсюду. На плакатах — «Республика ждёт своих детей» и распахнутые объятья, — на объявлениях о розыске, на листовках — «Расскажи Хелидоне о своём горе». На голопроекции, с которой говорил учитель. — Да, я была на Джурио, — гордо сказала Хелидона-Асара. — И на многих других планетах. Я — полномочный посол, и склоняла населения в пользу союза с Республикой, мастер джедай. За это имперские свиньи назвали меня террористкой и преступной агитаторшей. За это меня преследует мофф Килран, корускантский мясник. Ран хорошо помнил, как всё начиналось; учитель как раз болтал по голо с дядюшкой Тремейном, когда на параллельной линии возник Дарт Соверус и попросил завернуть на Джурио, потому что там "начались беспорядки" после открытия республиканского посольства. Учителя часто гоняли разруливать мелкие конфликты; благо, тот всё ратовал за мир и дружбу, и в общем успешно ухитрялся успокаивать рвущихся в драку — что своих, что чужих. В общем-то, никто настолько не ожидал ничего дурного, что Рану даже позволили поехать с учителем — вместо Ашары, счастливо умотавшей куда-то навстречу то ли личной жизни, то ли коррибанской библиотеке. — Вы, значит, натуральная героиня, если так, — с уважением сказал солдатик-катар. — Мастер, сэр, может, правда её к капитану отвести? — Да какая она героиня! — выкрикнул Ран. Ему надо было придумать что-нибудь, что видел на Джурио Редвин, но вместо этого он вспоминал то, что Редвин видеть не мог, никак не мог. — Вы ведь осознаёте, господа, что восставая против Империи, вы восстали и против сердца её — ситов? — голос учителя холоден, как утреняя роса в Долине Погребений, и Рану жутко видеть, как меняется этот человек... забрак, всегда такой тёплый и живой. — Вы учите нас, что прав тот, кто сильней, — ухмыляется Хелидона, её огромное лицо нависает над ними бледным голографическим призраком. — В таком случае, свою правоту мы доказали более, чем достаточно. Империя должна покинуть Джурио в течение трёх суток — вот наше требование. Учитель качает головой. Толпа, вооружённая и довольно агрессивная, только и ждёт конца представления с проектором, чтоб обрушиться на одинокого сита, который отчего-то не спешит тянуться к оружию. За спиной у них виден распятый на стене участка капитан городской охраны. — Вы готовы идти против нас? — спрашивает учитель у толпы, словно не замечая собеседницу. — Готовы сражаться с нами? Если на большее, чем запытать до смерти обычного капитана городской стражи вас не хватает — сдайтесь сейчас, и вас будут судить по справедливости. Виновные будут казнены, но невинные смогут вернуться в свои дома и жить, как прежде. — Тот, кто просит — всегда слаб, — говорит Хелидона. — Ситх, пожалей этого ребенка, если не жалеешь себя: сдайся. Беги прочь. Отдай Республике то, что эти храбрые люди взяли своей волей и своими руками. Её слова встречают одобрительные крики, и Ран плотнее сжимает кулаки. Ему страшно, ему очень страшно, но он должен превратить этот страх в силу. Тем более, что учитель спокоен. Но от этого только страшнее. — Как вы можете позволить руководить собой паре сотен наёмных улыбашек и лживой декламаторше? — удивляется учитель. — Разве они могут превзойти тридцать лет мира и покоя, которые мы подарили вам? — Смотрите, как он трусливо блеет, — смеётся привидение. — Смотрите: он ничего не может сделать, потому что у меня заложники. Но это он считает их заложниками; потому что они наши пленники. И мы казним их за преступления против Республики. Смотрите: он, угрожающий вам — он бессилен помешать мне! И крупный план сменяется общим, и республиканские солдаты ставят к стенке немолодую женщину. — Начнём же с коллаборационистов! — весело объявляет Хелидона. — Она была имперской подстилкой, и рожала детей для Империи. Ситх, помни, она умирает потому, что ты отказался сдаться. Это ты убил её. Залп — и от женщины остаётся уродливая обгорелая туша. Учитель впервые оборачивается к голограмме. — Нет, — говорит он тихо, но все его слышат. — Её убила ты. Я убил их, — он поводит рукой, и первый ряд собравшихся валится на землю, как тряпичные куклы, бесшумно и страшно. — И вот их, — второй ряд следует за первым. — И этих тоже я, — третий ряд беззвучно кричит, охваченный белым пламенем молний. Глаза у учителя пустые и холодные. — Вы всё ещё свободны сдаться и уйти, — напоминает он собравшимся. — И принять имперское правосудие. Редвин ничего такого не помнит, он не может помнить ничего подобного. Но он может помнить призрак, который приказывал убивать стариков, детей и домохозяек. Может помнить распятого на воротах участка старика-капитана. Головы чиновников, выставленные в окнах посольства. И то, что когда разбираться с восставшими прибыл представитель Тёмного Совета, Хелидона висела на орбите соседней планеты и ничем не рисковала.* * *
— Учитель, на пару слов, — прошептал ситх. — Эскортируйте госпожу посла до мостика, лейтенант, — самым уверенным тоном приказал Кейн. Дождавшись, когда они уйдут, он кивнул ученику, позволяя говорить. — Учитель, эта женщина... я кое-что о ней слышал. Если она та самая, и падаван Редвин не ошибается, обвинения в терроризме совсем не беспочвенны. Голос у него дрожал от сдерживаемых эмоций, а Редвина прямо потряхивало, и Кейн чувствовал, как его краем задевали какие-то жуткие картины: кого-то волокут по улице, привязав за ноги к спидеру; отрубленные головы выставлены в окнах, как цветочные горшки; старуху с опухшим от побоев лицом ставит к стенке отряд в рыжих доспехах... — Тактики, которые она применяет, чтобы добиться выхода планеты из Империи, — старательно подбирал слова ученик, — сложно назвать стандартными. Обычно она инициирует полномасштабные бунты, даже на самых мирных и довольных планетах. Сначала её люди начинают террор против чиновников и видных сторонников режима; потом следует "революция" и массированная пропаганда — и вот, уже через неделю или две, планета тонет в крови и хаосе, к которому частью с перепугу, а частью из стадного чувства присоединяются местные жители... — Я знаю, это прозвучит странно, — подал голос Редвин, — но может, выдадим её имперцам, если она им так нужна? Вдобавок, мы этим спасём "Эсселес" от стычки с мясником Килраном... Кейн решительно мотнул головой: — Никакого самосуда, вы что. Я понимаю, рыцарь Редвин, вы видели ужасные вещи, но не обязательно в ответе за них была эта женщина. Мятежи и бунты против угнетателя часто ужасны и кровавы, это их природа. Помолчал и добавил, потому что червячок сомнения его всё же точил: — По крайней мере, никакого самосуда, пока мы не убедимся в том, что она именно такова, какой вы её считаете.