:
— Я скучал. — Чанёль медленным шагом подошёл к замёрзшему Бэкхёну и заключил в объятия. Бэкхён, удивлённо выдохнув, помешкал немного, а после его лицо тронула грустная улыбка и в глазах встали непрошеные слёзы. Он старался не подавать виду и попытался отстраниться от Чанёля. — Ты хоть понимаешь, что нас могут уви- — Тихо. Ничего не говори. — Нет, Сынчоль, мы не можем… Он мягко поцеловал его в губы, и от неожиданности парень чуть не ойкнул, а после на его талии оказались чужие руки, и- — Нет, нет, так не пойдёт. Чанёль отпрянул от Бэкхёна, бросив на режиссёра недоуменный взгляд. На площадке зажгли свет поярче. — Чанёль, вы не виделись две недели, ты скучал по нему, скучал, понимаешь? — Он эмоционально взмахнул руками. — Ты видишь его и сходишь с ума, ты хотел поцеловать его всё это время, понимаешь ты? Больше эмоций, не целуй так сухо… А ты, Бэкхён, не стой как статуя, ты должен показать противоречие, которое происходит в твоём персонаже, где твоя внутренняя борьба? Они кивнули, и Бэкхён, отвернувшись, недовольно буркнул: «Какая борьба, если мы просто сосёмся?», а Чанёль коротко хмыкнул, тем самым соглашаясь с ним. Свет снова погасили, настроили освещение, и режиссёр крикнул «мотор!». — Я скучал, — повторил Чанёль. Бэкхён зябко дрожал, и он, подойдя поближе, коснулся рукой его щеки. Бэкхён заметно вздрогнул, но было видно, что ему вовсе не было неприятно. — Ты хоть понимаешь, что нас могут увидеть? — Тише, — он положил палец поверх его мягких, таких сладких губ. — Ты не представляешь, как мне тебя не хватало, малыш. И он медленно потянулся за чужими губами. Чанёль говорил не по сценарию, но никто его не остановил, потому что его маленькая импровизация была весьма уместна, и боковым зрением они оба видели, как вокруг них кружат камеры, объективы, микрофоны. Чанёль коснулся чужих губ, как Бэкхён прыснул и расхохотался в голос. — Что за херня, Бэкхён? — мгновенно завопил режиссёр, встав со своего стула. — «Малыш»? Вы серьёзно? — смеялся он. — Чанёль, что это за извращения? Чанёль тоже хотел смеяться, но он просто развёл руками. Режиссёр на заднем плане откровенно бесился. — Мы снимем сегодня эту сцену или нет? Давайте, покажите мне живые эмоции и контрасты! Они вновь повторили заученные слова, Чанёль потянулся за поцелуем, их губы соприкасались, но снова послышалось капризное «стоп!». — Что за сухость? Вы любите друг друга, вы это, блин, понимаете? Почему так пресно, так плоско? Ещё раз, выключайте свет! И это повторялось потом ещё долго. Едва они сходились в поцелуе, ушей касался крик «стоп!», дальше шла критика и открытое недовольство, и всё по новой. Потом стало совсем не до шуток: они стояли в холодной студии уже почти полтора часа, не в силах отснять гребаную сцену, а всё из-за того, что режиссёру не нравился их поцелуй. — Так, всё! — он встал с кресла, устало отворачиваясь от площадки. — На сегодня хватит. Я сомневаюсь, что из них можно вытащить хоть какие-то эмоции. Конечно, было неприятно, что в их присутствии о них говорили в третьем лице, словно их тут и нет, но режиссёр действительно был расстроен. Актёры пошли в гримёрки, технический персонал разносил аппаратуру. Чанёль устало потёр шею и потряс ногами — стоять, нагнувшись над Бэкхёном, как то предписывал сценарий, в течение полутора часов жутко утомительно. Он не чувствовал губ, потому что поцеловались они с Бэкхёном, наверное, с полсотни раз, и никогда он не целовался так много за раз. Устало посмотрев на Бэкхёна, он подметил, что тот тоже дико утомлён. Они молча шли в гримёрку. Оба чувствовали вину перед съёмочной площадкой за то, что из-за них всем пришлось столько времени потратить на сцену, которую в конечном итоге так и не удалось отснять. — Не расстраивайся так, — слабо улыбнулся Чанёль Бэкхёну, когда выходил на улицу уже в обыкновенной одежде и без макияжа. Фонарный столб, светивший прямо над их головами, подчёркивал его тёмные круги под глазами. — Завтра у нас получится. Такое бывает, сам же знаешь. —… ага, — устало кивнул он, поправляя сумку на плече. Чанёль стоял напротив в спортивной толстовке с надвинутым капюшоном, с усталой, но искренней улыбкой на лице. Бэкхён подумал, что такого Чанёля он поцеловал бы с большим удовольствием, чем под резким светом софитов на съёмочной площадке, когда они разодеты в неудобную одежду, а на лице тонна пудры и в двух шагах от тебя орёт режиссёр. — Спокойной ночи, — помахал Чанёль. — И тебе.:
Следующим днём они выкладывались по полной с самого начала съёмок. Но режиссёр через десяток дублей сказал, что сейчас они будут снимать другие сцены. Это было странное решение, потому что серия, которую они снимали, была полна сцен, где они именно вдвоём, но они посвятили весь день съёмкам с семьёй, друзьями или другими второстепенными персонажами. Им, конечно, было легче, но чувство, что они лажают, не покидало. Следующие дни они снимались вдвоём, но режиссёр был не очень доволен, всегда поджимая губы, но ничего не говоря. Поэтому наедине они почти не снимались. — Что с вами происходит? — спросил режиссёр, закуривая сигарету. А к слову, звали его Сонджэ, но мало кто так называл его, потому что все отчего-то стеснялись. Чанёль и Бэкхён виновато поджали губы, словно учитель поймал их за прогулом или ругал за заваленную контрольную. — Я заметил за вами обоими странную вещь. Сначала не придавал значения, но так дальше не пойдёт. У вас игра друг с другом вообще никакая. Нет химии, все ваши действия плоские и наигранные. Зритель вам не поверит. — Он стоял смирно, но то, как он барабанил пальцами по собственному локтю, выдавало то, как он раздражён. — Я давно это заметил. Минхёк подходил к вам за этим разговором? Бэкхён припомнил, как в день, когда они со стаффом пошли ужинать, Минхёк всё не находил себе места и так и порывался что-то им сказать, и как они с Чанёлем похихикали над ним на балконе в тот вечер. Так вот, значит, когда им послали предупреждение. А они такие умные, отмахнулись и даже посмеялись. — Вам слишком комфортно друг с другом. Вы привыкли: обнимаетесь на отвали, целуетесь, как по шаблону, даже смотрите друг на друга ровно, и это самое страшное! У нас сценарий расписан ещё на десяток серий, а у вас всё уже иссохло, отцвело. Им, если честно, даже возразить было нечего, потому что Сонджэ говорил правду: за время съёмок они успели быстро привыкнуть друг к другу. — Пока специально вас двоих не снимаю, чтобы вы немного освежились. Друг с другом лучше пока не общаться, чтобы отвыкли хотя бы немного. Со следующей недели уже некуда будет деваться, так что у вас есть время подумать над моими словами. Он докурил и бросил тлеющий окурок в урну, уходя прочь, и за ним остался шлейф запаха кофе и хвои. Но кроме шлейфа режиссёр оставил за собой кое-что более ощутимое и крепкое: осадок разочарования в самом себе, и это ощущение было что у Чанёля, что у Бэкхёна. Сонджэ оказался очень наблюдательным за пределами площадки, потому что они действительно успели привыкнуть и подстроиться друг под друга. В самом начале им было немного неловко друг с другом, и для камеры это было очень кстати: в объектив попадал каждый вздрог, каждая пульсация, каждое едва слышимое «ой», каждый тяжелый выдох, и в совокупности это создавало уникальную химию между ними двумя, за которую публика так их полюбила, но со временем они подружились, узнали друг друга получше, перестали стесняться; работать стало легче, но и сама работа стала выходить неважная. Кто ж знал, что всё так обернётся. Бэкхён поднял на Чанёля неловкий, расстроенный взгляд. Они негласно сошлись на мнении, что Сонджэ прав, и тихо разошлись, не проронив ни слова.:
Сонджэ сделал для себя выводы из своей практики: если между главными героями затухает химия, это можно вылечить двумя способами. Первый — дать им отдохнуть и отвыкнуть друг от друга, и второй — сделать их ещё ближе, ведь клин клином выбивают. На Чанёле с Бэкхёном первый не сработал, все стало только хуже. — Я… я… — Бэкхён запнулся, с опаской глядя то на Чанёля, то на режиссёра, которого не было видно из-за софитов, что так ярко били в глаза. — Д-да, я тоже… — Стоп! — Красный глазок камеры погас. — Бэкхён, ты не выучил слова? — Извините, я растерялся. Никакого толку от того, что эти двое не общались, не было: все стало только хуже. Они испытывали давление, и теперь только напрягались перед камерой, слишком волнуясь о том, как выглядят, и порой переигрывали. Им двоим дали перерыв, и они ушли попить чего-нибудь горячего, потому что на площадке стоял дикий холод. Сидели они в тяжёлом молчании, потому что стресс и работа просто поедали обоих, и Чанёль просто уронил голову Бэкхёну на плечо, выдохнув: — Я устал. Бэкхён только согласно кивнул, но Чанёль этого всё равно не увидел. Он произнёс: — Устал, что ничего не получается. У меня такого никогда не было. — У меня было, — вздохнул Бэкхён. — Это очень стрёмно. — С кем? — спросил Чанёль, удобнее устраивая голову на чужом плече. Бэкхёну почему-то это понравилось. — Когда снимался в веб-дораме с Ан Хеджин. У нас с ней тупо ничего не получалось, хотя сначала всё было нормально. — И как вы это решили? — А никак. Вся команда напряглась со спецэффектами и монтажем, так что было не сильно заметно. Но после выхода сериала на нас с ней написали кучу отрицательных рецензий. — Жаль. Они сидели молча. Бэкхён спустя какое-то время сказал: — Хочу выпить. — Это намёк? — Это предложение. — Хорошо… но я на первом свидании не целуюсь, учти, — усмехнулся Чанёль, поднимаясь. Бэкхён ударил его в плечо и создал подобие смеха. Он слишком устал, чтобы даже смеяться, но был благодарен Чанёлю, что он мог даже в такой ситуации шутить. Их окрикнули, приглашая снова на площадку, которая в последнее время стала ассоциироваться с камерой пыток. Они послушно пошли.:
— И знаешь, я ей говорю: ты же не думала, что это серьёзно? А она давай плакать, потом ещё мне пощёчину дала, стерва! — А они все такие истеричные, — закивал Чанёль, отпивая из полупустой бутылки. — У меня тоже подобное было. Только она думала, что сможет меня шантажировать. — Чё, фотала тебя голым, пока ты спал? — икнул Бэкхён. — Ага, идиотка! Мне из-за неё от менеджера влетело, но он у меня головастый был, — Чанёль усмехнулся, постучав пальцем по виску, — выкрутились с ним. Короче! К чёрту этих женщин. Они ужасно надоедливые. — А парни тебе нравятся? — сонно спросил Бэкхён. — Не знаю, не особо. Но некоторые иногда… действительно классные. — Чанёль задумчиво смотрел на одну из бутылок соджу, которыми был завален их маленький столик на улице какой-то рамённой. — А тебе? — Мне больше девушки… но практика показала, как они утомляют. А парни… нет, наверное нет. Вот я же с тобой целуюсь и всё такое — ничего особенного не чувствую. — Ну конечно не чувствуешь! — Чанёль даже ударил по столу. — Тебе человек должен нравиться, чтобы что-то чувствовать. —… но ты мне нравишься, — вяло возразил Бэкхён, едва держа голову. Его уже морило в сон. — Ты такой классный! Если бы я был девушкой, я бы влюбился. Они сидели молча, смотря друг другу в пьяные глаза. Чанёль икнул: — Чё, поцеловать меня хочешь? — Боже, нет, — сморщился Бэкхён. — Я устал с тобой это делать. — Мне кажется, я разучился делать это по-настоящему. Ну, знаешь, просто целоваться. — А я считаю, что ты неплохо целуешься, — закивал Бэкхён из-под полуприкрытых век. — Да не-е-ет, я про другое. Я имею в виду целоваться не для камеры. Когда не нужно держать голову под специальным углом, ровно три секунды ждать, закрывать глаза в нужный момент, знать, где должны быть твои руки, держать выражение лица и, блин, целовать не того, кого хотелось бы. А по-настоящему — оно же совсем не так делается! Чанёль шумно отпил из своей бутылки и, выяснив, что она уже опустела, крикнул официанту, чтобы тот принёс ещё. — А ты помнишь, как мы в первый раз поцеловались? — спросил Чанёль. — Как такое не помнить, — хмыкнул Бэкхён. — Это было почти по-настоящему, потому что мне было неловко. Но Сонджэ сказал, что это самый отвратительный поцелуй, который он видел. — А ты бы не хотел поцеловаться по-настоящему? — Дава-а-ай, — протянул Бэкхён, снова чуть не роняя голову. Чанёль наклонился поближе, и он тоже подался вперёд. Когда их лица были на расстоянии несчастных сантиметров, Бэкхён, прыснув, отпрянул. — Ты опять делаешь это! Здесь нет камеры, но ты смотришь на меня так, как будто мы на площадке. — Сорри, больше не буду. Бэкхён подтянулся к нему и поцеловал, задев пустые бутылки соджу на столе, что те со звоном упали. Губы жгло послевкусие соджу и прикосновение чужих, горячих и влажных. — С тобой целоваться приятнее, чем с Джихёном, — улыбнулся Чанёль. Бэкхён пьяно хихикнул. Теперь он точно не мог держаться: усталость и алкоголь взяли его с головой, и он был готов проспать за этим столом всю ночь. Чанёль вызвал им такси, и ко второму часу ночи они разъехались по домам.:
— Вы чокнутые, — потирая виски, сказал Чунмён, менеджер Бэкхёна. — Вы хоть понимаете, какие теперь у нас будут проблемы? Чунмён и Мунбёль (менеджер Чанёля) расхаживали по комнате, то бесконтрольно кусая ногти, то нервно сбрасывая телефонные звонки. Чанёль с Бэкхёном сидели на диване, а на кофейном столике перед ними лежал распечатанный конверт и фотографии, где они изображены целующимися в маленькой забегаловке. — Сколько они просят за молчание? — спросила Мунбёль, разрушив напряжённую тишину. — Не сказали. Чёртов «Диспатч»! Попросят много, потому что это действительно… огромный скандал. — Надо сказать Сонджэ. На его сериале это скажется в первую очередь. — Может, не будем ему говорить? — с опаской сказал Бэкхён, потому что лажаться перед режиссёром ещё больше он уж точно не хотел. — Ага, чтобы он прифигел, как вы своё актёрское мастерство вне площадки оттачиваете! — Да блин, что мы такого сделали? — возмутился Чанёль, обращаясь больше не к менеджерам, а к небесам или другим высшим силам. — Мы же просто, ну… — Захотели сделаться первой гейской парочкой корейского шоу-бизнеса! — нервно сказал Чунмён. — Что делать-то, как вашим агентствам скажем? Боже, как нам влетит… Мунбёль и Чунмён кусали локти, расхаживали по комнате, рвали на себе волосы, а потом всё же позвонили режиссёру и решили обсудить, как решать эту проблему. Когда Сонджэ услышал эту историю, он посмотрел на Чанёля с Бэкхёном и сказал: — Я когда попросил вас не общаться, я вообще не это имел в виду… — Не до шуток сейчас, Сонджэ-ним! Как с этим справиться? — Знаете… мне кажется, надо просто позволить «Диспатч» опубликовать это. Все посмотрели на него, как на умалишённого. Он продолжил: — Они поднимут шумиху, начнутся разговоры об отношениях этих двух оболтусов, а мы просто ответим, что это были съёмки дорамы. Сейчас быстро скооперируемся, добавим эту сцену в сценарий, и уже через две недели все сами увидят на экранах, что этот поцелуй был в рамках сериала. — Но сценарий ведь давно утверждён, как вы это добавите? — Что-нибудь придумаем, — хмыкнул он. — Так что позволим пока этим фотографиям вызвать небольшой ажиотаж. И никаких бешеных денег платить не нужно. Согласны? Все кивнули. Вот только через неделю этот самый «небольшой ажиотаж» стал ядерной бомбой не только для корейских СМИ, но и для всего мира — смотрите, гейская пара в Азии! да ещё главные актёры того нашумевшего сериала! это же гей-версия Анджелины Джоли и Брэда Питта! И пока велись все эти разговоры, они потели на съёмках, пытаясь воссоздать ту же ситуацию, что и на фотографиях. Чанёлю с Бэкхёном в очередной раз было неудобно, потому что из-за их косяка съёмочной команде приходилось проделывать двойную работу. И вот они снова были почти в тех же условиях: маленькая рамённая, столики на улице, заваленный бутылками соджу стол, никого вокруг. Только они в этот раз трезвые и никакого «настоящего» поцелуя. Бэкхёну было особенно странно, потому что перед началом у него был короткий разговор с режиссёром, когда тот незаметно подошёл к нему и, улыбаясь, шепнул: — Я хочу, чтобы ты поцеловал Чанёля, как ты сделал это в тот день. — Что? — Как на той фотографии. Мне очень понравилось, даже так я почувствовал, что это было именно то, что я так хочу получить от вас уже которую неделю. Давай, не подведи меня. Сонджэ ушёл, по пути крича на кого-то из стаффа, чтобы поменяли свет, и суматоха вокруг Бэкхёна не позволила ему достаточно подумать над словами режиссёра, как он уже оказался под объективом камеры рядом с Чанёлем. Всё было дико похоже на тот пьяный вечер, вплоть до марки соджу, которое они пили. Только слова у них, естественно, были совсем другие. — Ты такой красивый, — подперев подбородок, вздохнул Чанёль. — Слушай, Сынчоль, ты уже пьян, — нервно усмехнулся он в ответ. — Тебе пора дом- Чанёль крепко взял его за запястье, тем самым попросив помолчать. — Да, я пьян, и что? Слышал такое выражение: in vino veritas? Что у трезвого на уме, то у пьяного на языке, и поэтому не принимай всё за пьяную шутку, потому что то, что я сейчас говорю, это чистая правда, это то, что я не смог бы сказать тебе просто так, понимаешь? — Хватит, Сынчоль… — Я тебя люблю. — Он пошатнулся, едва не уронив голову на стол. — И я скучаю по тебе. Они замерли. Бэкхён долго смотрел в «нетрезвые» глаза Чанёля, слыша жужжание камеры справа. Он сглотнул и осторожно, медленно потянулся к нему. Он знал, что «как тогда» поцеловать не получится — это априори невозможно из-за присутствия камер, но он попытается. Потому что сейчас Чанёль другой: когда он действительно пьян, он не несёт чепухи, он краснеет, ему становится жарко и он расстегивает рубашку, что видно его точёные черты шеи и плеч, он неприлично много улыбается и шутит невпопад. Это нравится Бэкхёну чуточку больше. Когда он коснулся губ Чанёля, он был удивлён: на губах Чанёля чувствовался вкус соджу, того самого, что они распили в тот злополучный день. Чанёль дёрнулся и положил руку ему на щёку, чтобы быть ближе и продлить этот момент. Телефон Бэкхёна на столе мерзко завибрировал, и они резко отпрянули друг от друга. Он снял вызов и, услышав сердитый голос отца, вскочил со стула и, наскоро попрощавшись, ушёл. — Снято! Больше Сонджэ ничего не сказал, лишь показал Бэкхёну большой палец, пока никто не видел. Бэкхён от этого почему-то смутился. Он вернулся к декорациям с кафе, чтобы присесть на стул и немного отдохнуть, обратившись к Чанёлю с улыбкой: — Зачем ты выпил соджу? — Я почему-то подумал, что это будет уместно, — пожал он плечами, подарив Бэкхёну ответную улыбку. — Я не пил, а губы намочил. Стоял перед зеркалом, как идиот, и размазывал соджу по губам. Они оба рассмеялись. Момент был развеян подошедшим к ним Чунмёном: — Надеюсь, у вас нет никаких планов на эту субботу, потому что поступило приглашение к вам двоим на «Happy together». Будут ещё Ким Сохён, Итык и кто-то ещё, я не запомнил. Вам надо сегодня после съёмок остаться в гримёрке, поговорим, обсудим, что и как. Они кивнули, смиренно приняв тот факт, что долгожданные выходные уже не будут такими прелестными. Послышался крик режиссёра, и все снова разошлись по своим местам.:
— И он потом говорит: «Сонбэ, это всё не я, это Хёрин!», — передразнил Чанёль, когда они выходили через чёрный выход. Бэкхён рассмеялся — впервые за последнее время искренне. Но на улице их ждал неприятный сюрприз. Их улыбки быстро сошли с лиц, когда в глаза блеснули вспышки камер, а через долю минуты к ним подскочило несколько человек с диктофонами. — Бён Бэкхён, скажите, это правда, что вы и ваш коллега Пак Чанёль находитесь в отношениях? — Что вы скажете по поводу фото от «Диспатч»? — Как вы прокомментируете эту ситуацию? — Пак Чанёль, а как же ваше заявление на радио «Сакура»? Или это была ложь? Они совсем растерялись, потому что никогда после съёмок журналисты не подстерегали их, потому что агентства заботились об их безопасности, но что произошло сегодня — вообще непонятно. Кроме того, где-то даже был слышен писк — кажется, даже фанатам удалось пробраться. Они быстро зашагали дальше, стараясь не смотреть в камеры, чтобы не слепило глаза. Чанёль не мог найти взглядом Мунбёль и их машину, потому что кругом стояли машины прессы. Он почувствовал, как кто-то зацепил его за капюшон. Столько рук тянулось к нему… он держал на лице каменное выражение, но внутри бушевала паника, потому что было людно и тесно, словно эта толпа хотела его раздавить. Он не мог найти свою машину, чуть не споткнувшись об кого-то. Бэкхён, заметно уйдя вперёд, оглянулся на него и с силой потянул за руку за собой. — Нет, сто- Он не успел договорить, как оказался в безопасности — в машине Чунмёна. Сам Чунмён, увидев его, пришёл в негодование и возмущение, и почти сказал, что ему категорически нельзя было садиться в эту машину, но сдержался, попросив водителя скорее двигаться. Они скрылись в ближайшем переулке, оставив за собой журналистов, фанатов и очередную пищу для общественности в виде их совместного ухода с площадки.:
— А что я по твоему должен был делать? — всплеснул руками Бэкхён. — Оставить его там одного с этими шакалами? — Да вы двое хоть представляете, что это только усугубит вашу ситуацию? Что будут думать люди после той фотографии и вашей сегодняшней выходки? Ладно это… но за руку ты зачем взял-то? Ты в интернете фотографии видел? Все только об этом и говорят! — Это из-за меня, — отозвался Чанёль на тираду Чунмёна. — Я запаниковал, и Бэкхёну пришлось меня потянуть. — А вообще, почему их пропустили? — вдруг возмутился Бён. — Как там оказались все эти люди? — Не знаю, я буду звонить охране и менеджеру проекта, — поморщился Чунмён, просматривая сообщение на своём телефоне. Он злостно бросил: — Ну вот, глядите! «Идеальный ракурс», — подумал Бэкхён и сморщился. На фотографии они вдвоём, держась за руки, уносят ноги от журналистов. Сомкнутые руки — в центре кадра. На следующем снимке Чанёль садится сразу же за Бэкхёном, всё ещё держа его за руку. Пролистав дальше, Бэкхён увидел фотографию, где они вдвоём только покидают стены здания, оба весело улыбаются. Да здесь любой подумает, что они самая сладкая парочка на свете. Господи. — Ха, — нервно хмыкнул Чанёль, показывая дисплей своего телефона. Это была статья на Naver, где бурлило обсуждение о «первой селебрити-гейской паре». Комментарии были далеко не самыми лицеприятными. Вскоре приехала Мунбёль. Едва влетев в комнату, она подсела к Чанёлю и предельно заботливо погладила того по плечу — она как никто другой знала, какой у Пака страх перед скоплениями людей и как он не переносит, когда к нему слишком близко приближаются, и, увидев фанкамы, она уже по выражению его лица определила, что тот паниковал и нервничал. Читать то, что происходило в социальных сетях и на новостных порталах совсем не хотелось, но любопытство брало верх. Однако ничего утешительного там не было: весь корейский социум взорвался и был увлечён лишь новостью о них. — Так, Чанёль, — решительно сказала Мунбёль через двадцать минут обсуждения с Чунмёном, — открывай инстаграм и пиши пост. — Э-э… о чём? — О том, что твоё личное пространство было задето сегодня, что между вами с Бэкхёном ничего нет и что ты недоволен тем, что вся страна обсуждает твою личную жизнь. — Но мы же планировали оспорить это после выхода серии, когда пойдём на шоу, разве нет? — вклинился Бён. — Планы меняются. Если будем ждать до субботы, то это будет выглядеть так, словно мы все эти дни не знали, как выкрутиться. Нужно дать ответ сразу. — Тем более, если дать этим придуркам обсуждать, до субботы вас успеют мысленно поженить, обвинить в извращениях и выкопать всю подноготную. Лучше остановить пожар, пока он не успел разгореться. Спорить не хотелось. Если честно, Чанёлю было по барабану — он уже давно привык делать то, что говорят свыше, да и его чувств это особо не задевало. Он написал длинный пост-обращение, в котором было много недовольства и разочарования (что, в принципе, было наполовину искренне), а менеджеры проверили и отредактировали. Очередная бомба для общественности была закинута в сеть. Оставалось ждать реакции, которая пошла незамедлительно. — А ты, Бэкхён, должен лайкнуть это. — Я даже не подписан на Чанёля, вы мне сами говорили, чтобы у нас не было взаимодействия в социальных сетях. — Неважно. Надо показать твою солидарность с Чанёлем. Через час поставь этот чёртов лайк, окей? Бэкхён кивнул. Когда он в детстве мечтал о карьере актёра, он даже подумать не мог, что подобные вещи будут входить в его работу и поддержание имиджа. Просто жесть, он ставит лайки под диктовку и даже по времени. Он устало откинулся на диван, подняв подбородок к потолку. Рядом сидящий Чанёль тихо вздохнул.:
— Теперь у тебя будет девушка. Бэкхён едва не выронил курицу изо рта. Он шумно проглотил пищу и вновь уставился на своего менеджера, как его брови нахмурились. — Это почему? — Агентство вынуждено идти на такие меры, это была не моя идея. Ты сейчас встречаешься с кем-нибудь? — Нет, — соврал он. Конечно, рассказывать про девушку, с которой он знаком всего-то месяц, совсем не хотелось. И предавать такие короткие отношения огласке — тем более. — Теперь будешь. К нам ещё две недели назад приходило предложение от MBK создать фейковую пару из тебя и их Джуын. Мы отказались, но сейчас нам это очень кстати, чтобы основательно развеять эти слухи о тебе и Чанёле. — А им это зачем? — У них дела идут не очень с группой, вот и ищут на чём распиариться. Но это неважно, ваши отношения всё равно будут фиктивными. Вас нужно познакомить и пустить погулять на улицу, чтобы какие-нибудь придурки в духе «Диспатч» сфотали и пустили в сеть, а потом агентства выпустят официальные заявления. Бэкхён молча слушал и закипал: ему совсем не нравилась ни идея, ни то, как Чунмён говорил. «Выпустим вас погулять» — он что, зверюшка какая-то, чтобы вот так с ним обращались? Он итак всегда делает всё, что ему говорят, но вот так лезть в его личную жизнь уже предел. — Я не хочу, — мотнул он головой. — Не хочу, чтобы мне придумывали девушку. Мне и одному хорошо. — Я тоже против, — пожал плечами Чунмён. — Но агентство очень озабочено ситуацией. — Но мы же сделали, как надо! Столько заявлений уже сделали, понятно уже, что мы не геи, блин! — Они хотят очистить твою репутацию до блестящей белизны. Акции упали с тех пор и до сих пор не поднимаются, вот они и думают, что это из-за тебя. Бэкхён в возмущении потянул волосы на затылке и с грохотом упал на кресло. — Чунмён, я не буду. Я не хочу. Кажется, Ким понимал, что ему это всё совсем не по душе, но лишь виновато вздохнул: — Куда денешься, Бэк. Тебе придётся.:
Он увидел свою девушку впервые поздно вечером, когда её привезли на чёрном минивэне к его общежитию. Она выглядела неважно: кажется, была переутомлена или больна. Когда он подошёл, они тихо поздоровались. Следом за ней подошёл высокий мужчина — её менеджер. Им сказали просто выехать на машине до ближайшего «Старбакса», выйти, купить напитков на двоих и, мило беседуя, снова сесть в машину. Проще простого. — Извини, но меня тошнит от этого всего, — призналась Джуын, когда они остались одни в машине. — Меня тоже, — выдохнул он. — А теперь посмотри на меня и посмейся, я вижу камеру. Она оказалась очень проницательной и далеко не дурой, но молчаливой. Она не задавала любопытных вопросов, и ехали они молча, и никаких доставучих «а ты правда гей?» или «всё же, что у вас с Чанёлем?», за что Бён был ей очень благодарен. Уже утром вышли официальные ответы от их агентств, и Бэкхён смело отключил свой мобильник, зная, что в интернете читать обсуждения ему совсем не хочется. Впереди целая неделя съёмок, нужно выспаться.:
— Вот же тихушник! — рассмеялся Тэвон, завидев сонного Бэкхёна, что плёлся на площадку медленным шагом. — Всё это время молчал, что девушка есть! — Ты же знаешь, без разрешения нельзя говорить, — смущённо рассмеялся Бэкхён. — Как-нибудь пригласишь её на ужин с нами? — бодро спросила Джимин. Несколько человек окружили их, активно обсуждая вчерашнюю новость. Бэкхён только отмахивался и чесал затылок (ну правда, актёр из него что надо). В действительности настроения не было совсем. Вчера у него был очень неприятный разговор с девушкой (той, которая реально была его девушкой, пускай и совсем недолгое время). Конечно, никому знать правду кроме менеджеров и Джуын нельзя, поэтому объяснить своей девушке, что не играл он на два фронта, было невозможно. Обидно было очень. Она ему столько наговорила — и ведь даже не поспоришь, не переубедишь, и не скажешь «не бросай меня, мне сейчас так сложно», и даже не увидишься с ней и не обнимешь её, потому что грёбаное расписание рассчитано по каждой чёртовой минуте, что даже ешь в строгое время. — Привет, — улыбнулся ему Чанёль, встретившись с ним в гримёрке. Он, неловко почесав затылок, сказал: — Эм… поздравляю. Ну, то есть желаю вам счастья. — Спасибо, — кивнул он в ответ. Чанёль посмотрел на него так, словно ждал пояснений. Кажется, он догадывался, что отношения фиктивные, но произнести вслух не решался. А как же, чего бы ему не сомневаться: такое стечение обстоятельств и — бац! — у Бэкхёна из ниоткуда появляется девушка, о которой он ни разу ничего не говорил. — Я был удивлён, — добавил Чанёль, — когда узнал. Не думал даже, что вы с Джуын можете быть знакомы. Ну, в смысле, с совсем разных агенств. — И такое бывает, — пожал он плечами. — Ты что, знаком с ней? — Ага. Когда она была трейни, мы близко общались. Ну… ты ей привет от меня передавай. Бэкхён снова кивнул. Ему не нравился этот разговор. Лучше бы они о футболе поговорили, о том, как достали съёмки, о тех забавных артах в интернете, которые делают фанаты, о лысине Квансу, в конце концов, а не об этой идиотской ситуации. Они были в гримёрке одни, и копошение Бэкхёна в сумке глухо заполняло тишину, которая, кстати, была не то что неловкой, а очень странной. Вдруг Чанёль сказал: — Тебе не кажется, что пора перестать бегать вокруг до около? Бэкхён обернулся и смерил его непонимающим взглядом. Чанёль сидел сутуло и выглядел очень серьёзно. — И о чём же? — быстро отозвался Бэкхён, когда всё понял. — Не делай вид, что не знаешь. Неужели ты не чувствуешь всё то, что между нами происходит? Пора бы уже внести ясность, не думаешь? Бэкхён закусил губу, шумно сглотнув. Он сжал футболку в своих руках крепче. — Слушай, я не хочу сейчас… — Не хочешь что? — перебил его Чанёль, поднимаясь с софы. — Боже, знал бы ты, как я устал от этого всего!.. Тебе-то самому не противно бегать, словно мы маленькие дети, и делать вид, что ничего не происходит? — Хорошо, — с вызовом ответил Бэкхён, вздёрнув подбородок, — и что же «такого» происходит? Не расценивай мелочи как что-то важное, будто бы… — То, как ты смотришь на меня, как не берёшь трубку даже после десятого звонка, как дёргаешься, когда я случайно касаюсь тебя, как делаешь вид, что не замечаешь меня — как ты это объяснишь? Мне кажется, я всё правильно расценил. Чанёль уже стоял вплотную к нему, нависая над ним огромной скалой. Бэкхён сжал челюсть. — Ну? — пробасил Чанёль, не получив никакого ответа, смотря в глаза напротив, что были наполнены гордыней, грустью, растерянностью и злостью. Вдруг Бэкхён сдался и уткнулся носом в чужую грудь, вцепившись пальцами в чужую рубашку. Чанёль охнул от удивления, простояв с пару секунд в растерянности, а затем, услышав тихое «я скучаю», лишь грустно улыбнулся и приобнял Бэкхёна. — Я тоже. Бэкхён поднял голову и отошёл от него. — Тебе не кажется, что немного слащаво получилось? — Да, есть такое, — почесал голову Чанёль. — Зато ты классно словил, я думал, на этой фразе уделаю тебя. — Шёл бы ты куда подальше, — прыснул Бэкхён. Вот таким странным образом они иногда репетировали свои сцены. Это было даже больше игрой — неожиданно начинать со словами из какой-нибудь сцены, а потом разгоняться до кульминации. Они могли неожиданно начать репетировать в самом неожиданном месте в самое неожиданное время. Однажды Бэкхён начал плакать в автобусе в четыре утра, когда они со стаффом возвращались со съёмок в горах дико усталыми — в тот день Чанёлю было сложнее всего влиться в их «игру». И всякий раз, когда кто-то из них не догадывался подыгрывать, другой спрашивал: «Ты чего не ловишь?». В комнату заглянула Джимин, сказав, что им пора на площадку. Когда она захлопнула дверь, снова образовалась тишина. Вздохнув, Бэкхён пошёл к двери. — Бэкхён, — окликнул его Чанёль, — не перенапрягайся так. Всё будет нормально. Непонятно, что именно он имел в виду, но Бэкхён понял всё, и ему это не понравилось. Бэкхён не любил, когда его умели читать, особенно тогда, когда он пытается это скрыть. А Чанёлю с завидной талантливостью удавалось видеть его насквозь.:
На Бэкхёна неожиданным образом накатилась волна самых противоречивых мнений. Одни поддерживали его отношения с Джуын, другие всё ещё искали в нём латентного гея и приводили любые доказательства, чтобы убедить в том, что он всё же встречается с Чанёлем, третьи искренне ненавидели, последние же считали, что он — бесталанный скандалист, который ищет любые способы, чтобы привлечь к себе внимание, будь то пьянство и прилюдные поцелуи с парнем, то отношения с девушкой, которая младше его на пять лет. И полным завершением к этому вагону тысяча и один идиотский слух, начиная с того, что в детстве он задирал юбки девчонкам и заканчивая тем, что он зоофил. Бэкхён не читал это в новостях, не искал дурацкие блоги. Это окружало его со всех сторон и, как бы он ни хотел изолироваться от всей этой информации, у него не получалось. Он не мог заткнуть себе уши, когда проходил через толпу фанатов, которые держали баннеры и орали дикими воплями; он не мог заблокировать незнакомые номера, которые настойчиво названивали ему и несли полный бред; он не мог скрыть злостные комментарии в своём инстаграме — он не мог ничего с этим поделать. Агентство оказалось право: теперь его считали геем куда меньше, вместо этого приписывая ему статус извращенца, скандалиста, лжеца, манипулятора, трансгендера, предателя и кого только можно. Бэкхёну было дико обидно, что именно ему пришлось принять на себя этот удар общественности. До Чанёля никому не было дела! Бэкхён знал, почему фальшивую девушку не приписали Чанёлю — у него уже было два официальных заявления об отношениях, и последние завершились не самым тихим образом. Если бы его агенство выпустило ещё одну новость о новоиспечённой паковской пассии, то это бы окончательно разбило его и без того шаткую репутацию. А что же Бэкхён? У него никогда не было официальной девушки, он не фигурировал ни в одном скандале, да и вообще к себе внимания никогда не привлекал. Было выгоднее свалить всё на него. Да, было неправильно так думать. Он точно не желал Чанёлю зла. Но… до чего было несправедливо! Почему ему приходится одному справляться со всем этим? — Нет, крошка, не думай спать, — звонко прозвучал голос Чунмёна. — Тебе сегодня ехать сниматься для «GQ», так что поднимайся. Бэкхён с грузным стоном оторвал голову от дивана. Чунмён продожил: — Завтра к тебе на съёмки приедет Джуын, ну, типа поддержать. С утра будет стоять фургончик с едой, который прислала якобы она для стаффа дорамы. Когда она приедет, сделай удивлённое лицо и обними её. Это увидит только персонал дорамы, но перед ними тоже нужно разыгрывать пару, чтобы не было подозрений. Окей? Бэкхён нервно усмехнулся. Его смешило то, что его спрашивали «окей?», как будто если он откажет, что-то изменится. Этот вопрос — чистая формальность, ебали его мнение вообще. — Окей.:
Когда Сонджэ официально провозгласил рабочий день завершённым, Бэкхён потянулся и потёр шею. С минуты на минуту должна появиться его «девушка», и ему совсем не хотелось её видеть. Если для всей съемочной группы работа закончилась, то ему придётся ещё знатно попотеть, разыгрывая известный только им сценарий. — Извините за вторжение, — скромно, но довольно громко раздалось из-за спины. Она вкрадчиво проходила на площадку, сжимая в руках бумажный пакет с едой. Все были ей удивлены и одновременно рады. Она поздоровалась со всеми и прошла к Бэкхёну, который встретил её объятием, слыша сбоку чей-то умиляющийся вздох. — Я попросила у Сонджэ-нима пропуск на площадку, чтобы сделать тебе сюрприз, — наполовину виновато сказала она, поправляя чёлку. Бэкхён подумал, что был бы не против сыграть вместе с ней как-нибудь — она очень неплохо играла свою роль. — Я так давно не видел тебя, — улыбнулся он ей. — Я рад, что ты пришла. Их разговор состоял из подобной дребедени, а позже с Джуын фотографировались некоторые ребята из стаффа. Атмосфера была приторно дружелюбной. — Привет, — поздоровался с ней Чанёль. Она немного растерялась вместе со стоящим рядом Бэкхёном. — Давно не виделись. — Ага, как поживаешь? Бэкхёну не хотелось, чтобы эти двое встречались. Как бы Джуын его девушка, но ближе знаком с ней Пак, а не он, и это как-то неправильно, понимаете? Не нужно им друг с другом пересекаться. — Да, ты что, я же слежу за всеми камбэками DIA, — улыбнулся Чанёль. — Тяжела жизнь айдола, да? — И я смотрю все твои фильмы! А так, д- — Джуын-а, тебя менеджер зовёт, — прервал их Бэкхён. Ей пришло время уходить, и они оставили Чанёля, что бросил им в спины многословный взгляд, но никто этого не увидел.:
«Вау» Это было единственное, о чём мог подумать Бэкхён, когда увидел Чанёля. Тот выглядел совсем не как обычно. Он впопыхах вбежал в здание, и на нём была облегающая водолазка и какие-то дизайнерские джинсы, а волосы были опрятно уложены и его вечно лохматая чёлка зачёсана назад. Чанёль был очень красивым. Ну, в смысле он итак красивый, но в этот момент он выглядел как настоящий обольститель. — Не смотри на меня так, — немного смущённо сказал Чанёль Бэкхёну, что глупо моргал, провожая его взглядом. — Для журнала фотографировали. —… понятно, — запоздало кивнул Бэкхён. Он про себя подумал, что купит выпуск этого журнала. Чанёль прошёл к своему столу, бросил сумку и стал скорее переодеваться, стягивая с себя узкую водолазку. Бэкхён не хотел, чтобы он её снимал, потому что его красивая укладка точно будет разрушена и… ему не хотелось видеть то, что под тканью. Ему хватило одного вида в одежде, и пускай он сотню раз переодевался вместе с Чанёлем, он никогда не замечал, что фигура у него настолько выточена. Поймав себя за тем, что он упёрто пялился в Чанёля, Бэкхён поспешил ткнуться взглядом обратно в свой телефон. В гримёрку без стука вошёл режиссёр. — Вы помните, что сегодня у нас с вами дополнительная репетиция? Остальные уйдут пораньше, а мы с вами будем тренировать седьмую сцену. Бэкхён невольно сморщился. У него с подобными вещами дела плохи, потому что он легко начинает смущаться, но куда ему деваться?:
На площадке было довольно страшно, потому что в здании не осталось почти никого, кроме них и Сонджэ. Привычной суеты и шума не было, только гулкий голос режиссёра. — Наступает кульминация сериала, и здесь происходит переломный момент. Сынчоль и Джихён наконец предаются чувствам и, ощутив свободу, разрушают все преграды, которые были между ними всё это время. Я хочу, чтобы вы показали мне настоящую страсть, понимаете? Представьте, что наконец получили то, что всё время так хотели, но сдерживали себя. Я хочу увидеть огонь! Бэкхён мысленно усмехнулся и знал, что Чанёль сделал то же самое. Любил Сонджэ так странно выражаться. — Вы ведь читали сценарий? Там ничего непонятно, потому что я с самого начала собирался дать устные пояснения. В общем, — он взмахнул руками, стоя рядом с декорациями, — вы вваливаетесь в спальню целующимися, по пути пытаетесь стянуть одежду друг с друга. Чанёль, ты должен показать, что в тебе есть много силы и желания, загребай Бэкхёна, тяни одежду. Ты, Бэкхён, должен быть контрастным. Цепляйся за него, жмись, гладь, тяни за затылок. В общем, как всегда показывай такую непорочную беспомощность. Вы уже снимались в подобных сценах, да? Чанёль зевнул и кивнул. Бэкхён нервно замотал головой, уже видя, что не справится с подобным. — Отлично, — отчего-то улыбнулся Сонджэ. — Думаю, это даже сыграет нам на руку. Ну что, попробуете? Он упал в своё кресло, а они заняли места. Бэкхён уже заранее знал, что ничего из этого не выйдет. —… три, два, поехали! Дверь с грохотом раскрылась, впуская в спальню двух увлечённо целующихся парней. Чанёль больно вжал его в стенку, и его руки были везде: на поясе, на бёдрах, на шее, а губы целовали яростно, слишком утрированно, что стало не по себе от силы, которая исходила от Чанёля. Бэкхён всеми силами пытался показать «беспомощность» и выглядеть хрупким, но инстинкт самосохранения гулко бил в груди, и, прежде чем он не выдержал и оттолкнул Чанёля, Сонджэ прервал их: — Что за лихорадка двух гризли? Мне страсть нужна, а не побег из психушки. Чанёль, тебя слишком много, твой герой потерял контроль, но он же не маньяк. А ты, Бэкхён, не бойся. Просто расслабься. Заново! Они начали снова. Бэкхёна упорно не покидало чувство, что всё не так. Что он делает что-то неправильно, что Чанёль тоже делает неверно, и вообще, выглядит всё это фальшиво со стороны (хотя их работа и заключается в фальши). — Нет, смотрите. — Сонджэ поднялся и подошёл к ним, жестом указав не двигаться, и они замерли, стоя обнявшись. — Чанёль, у тебя руки просто туда-сюда ходят и нигде не задерживаются, ты должен смаковать его тело, упиваться этим, понимаешь? Вот, — он положил ладонь Чанёля на бедро Бэкхёна, что последний неловко вздрогнул. — Бэкхён, а ты ближе прижмись, что ж ты, как будто боишься? Ну же, тяни его за затылок на себя. Сонджэ «приклеил» руку Бэкхёна к шее Чанёля. Было стрёмно. Даже Чанёлю! А Чанёлю никогда не бывает неловко, он на всё клал с высокой башни. Бэкхён чувствовал это по тому, как Чанёль поджимал губы и глазами бегал туда-сюда. Скорей бы это закончилось. Они попробовали снова, и вроде бы Сонджэ всё нравилось, и делали они всё, как он показал. Пришёл момент плавно перемещаться на кровать, и, когда Бэкхёна бросили на постель, ему было довольно больно, и он не смог не скривиться. Чанёль целовал его шею, и он как положено «изгибался навстречу», как предписывал сценарий. Пак пытался расстегнуть его рубашку, но эта возня продолжалась слишком долго. В итоге Чанёль сдался и со злым стоном встал с кровати, взлохмачивая собственные волосы. — Извините, — выдохнул он, отвернувшись, поставив руки на пояс и расхаживая по площадке. Бэкхён сел на кровати, опираясь на руки. Они оба выглядели неважно: один какой-то суетливый и нервный, а другой усталый и смущённый. Сонджэ сказал, что пока хватит.:
Бэкхён неожиданно для себя понял одну вещь: Чанёль ревнует. Это было каким-то шоком, что ли. Потому что когда Бэкхён говорит, что поедет увидеться с Джуын, Чанёль так нервно поджимает губы и безынтересно бросает «ясно», что по-другому такую реакцию нельзя охарактеризовать. И вообще, когда разговор заходит о ней, Чанёль немного меняется. Когда они увиделись в следующий раз, Бэкхён тоже заметил за ним странное поведение. Взглядами, которые он метал в них двоих, можно было бы выжечь стену. И смотрел он на Джуын всегда пристально и внимательно. Вспомнив, что Чанёль упоминал, как они с Джуын были близки во времена стажёрства, Бэкхён соединил цепочку и предположил, что она его бывшая и их нынешний фиктивный союз Чанёлю, видимо, совсем не по душе. Может, она ему даже до сих пор нравится. Поэтому, когда они сидели на ужине вместе со стаффом дорамы и Джуын, Чанёль выглядел довольно угрюмо. — Бэкхён-а, ты обязательно должен поесть, ты ведь так усердно поработал! — улыбнулась она, засовывая ему в рот кусочек мяса. Чанёль, лицезрея эту картину, встал с тихим «пойду покурю». За столом было шумно, и Бэкхён даже не заметил, как через пару минут Джуын куда-то подевалась. — А теперь скажи, вы реально встречаетесь? — А что, по нам не видно? — в том же тоне ответила она Чанёлю. Пак наклонился и чуть тише спросил: — Скажи мне правду. Вы в серьёзных отношениях? — Да что ты заладил? Да! — А… ладно, — кивнул он. — Я это… не знаю, что ему на день рождения подарить, хотел у тебя совета попросить. Ты ему что дарить собралась? Она на секунду растерялась, но быстро надела уверенное выражение. — Это секрет, я хочу, чтобы это был сюрприз. — У него день рождения через восемь месяцев, дурёха, хоть бы загуглила! Девушка поражённо опустила голову, попросив быть потише. Чанёль откинулся к перилам балкона, почувствовав впервые за последнее время радость. — А что, по нам видно, что мы… — Нет, у вас хорошо получается. Весьма убедительно. Просто я-то знаю всю ситуацию, да и тебя, и его знаю не хуже. — А тебе-то что? Почему тебе было так важно знать, правда ли это? Чанёль внимательно посмотрел ей в глаза, ничего не сказав. Где-то с минуту длилось молчание, и её хмурое в вопросе лицо просияло осознанием. Она издала тихое «а-а…». Они молчали, после чего она сказала, отвернувшись в сторону и задумчиво пиная носком туфель мраморную плитку: — Да уж… не очень клёво вышло. Эм... извини? Я и не думала даже. — Всё нормально. Мне ведь не нужно просить тебя ничего ему не говорить, да? — Ты же меня знаешь, — улыбнулась она. — Пускай это будет нашим секретом. Они постояли еще немного, но Чанёль опомнился, что их вдвоём уже довольно долго нет, и решил уйти первым. Возвращался он уже намного повеселевшим, потому что услышанное от Джуын его обрадовало и подарило облегчение. А то он предыдущие дни не находил себе места от обиды и даже ярости в какой-то степени. И Бэкхён тоже вёл себя странно это время, словно ему было неприятно находиться рядом с Чанёлем, и в любой сцене Чанёль чувствовал, как тому неприятны его прикосновения. Поэтому Чанёль просто не мог держать себя в узде рядом с Бэкхёном: его очень расстраивало то, что Бэкхёну это всё противно, и оттого он пытался быть настойчивее в надежде, что так сможет это компенсировать, но лучше не становилось, а ещё Чанёль не мог не думать, что Бэкхён действительно любил Джуын, и эта мысль просто приводила его в бешенство.:
— У меня такое ощущение, что тебе всё это дело неприятно, — сказал Чанёль, и его голос эхом ударился о стены комнаты. В здании было темно, потому что весь персонал уже разошёлся, а они остались репетировать. — Ты про что? — поднял на него глаза Бэкхён, оторвавшись от мятых листов сценария в своих руках. — Эта постельная сцена и вообще. Всё. Бэкхён закусил щеку и вздохнул. Чанёль умудрялся с завидной точностью видеть его насквозь. — Я немного... устал. — Тебе не нравится, когда я тебя трогаю? — Нет, всё в порядке, — он вяло улыбнулся. — Просто мне кажется, что мы выглядим фальшиво, и это меня расстраивает. — Ну да, выглядит странно, что все сезоны ты был самодовольным стервецом, а тут почему-то зажимаешься. — Я зажимаюсь? — Ага. Как будто тебе страшно, и Джихён весь такой неожиданно невинный и робкий. Бэкхён усмехнулся. — Иногда я его просто ненавижу. Не могу терпеть таких людей, как он. — Когда ты его играешь, по тебе и не скажешь, — улыбнулся Чанёль. — Ну что, тогда на сегодня хватит? — Ага. Хорошо позанимались. Бэкхён протяжно зевнул, надевая толстовку. Чанёль подхватил свою спортивную сумку и, написав сообщение Мунбёль, вместе с ним побрёл к выходу. Между ними стояло неловкое молчание (как казалось Паку). — Слушай, — почесав голову, начал Чанёль, — не хочешь сходить в кино на «Адский цветок»? — Я иду на его вип-премьеру, — виновато улыбнулся Бэкхён. Чанёль чувствовал себя в высшей степени стрёмно, потому что этот вопрос дался ему с великим трудом, а тут такой отказ. — И только вечером после неё у меня будет свободное время в этом месяце, поэтому давай сходим покушаем где-нибудь? — Давай, — просиял Чанёль. — Я сейчас напишу в группу со стаффом, — добавил Бён и полез в телефон, не заметив, как спала улыбка Чанёля. — Да в группе никто не читает, надо в личку писать, — пожал плечами Чанёль. Бэкхён перестал печатать сообщение и поднял на него глаза. — Давай я об этом позабочусь. — Окей.:
Чанёль возился в телефоне, пока ждал Бэкхёна. Он уже давно заказал еду, протирая штаны в отдельной кабинке ресторанчика, где они договорились встретиться. То, что он успел наделать — полный бред. Во-первых, он никого не позвал (что неудивительно), устроив им с Бэкхёном недосвидание. Во-вторых, он наврал Бэкхёну. В-третьих, он оставил их вдвоём, и если их хоть кто-то увидит, то все старания менеджеров и агентств просто насмарку. Какие, мать вашу, знаменитости, просто вместе кушают? Вы хоть когда-нибудь в новостях читали подобное? Если они и выходят куда-то, то обязательно в составе как минимум десяти человек, чтобы никто, ни один вшивый ублюдок не заподозрил ничего! А тут они вдвоём. — Извиняюсь, что опоздал, — прошумел Бэкхён, врываясь в комнату и попутно снимая с лица маску. — Ой, а где все? — Хёнсу и Джимин написали, что не успеют, Чонин сразу сказал, что не сможет, а Минхёк ушёл буквально пять минут назад из-за какого-то срочного дела. — Оу... — расстроенно проговорил Бэкхён, садясь напротив. — И что мы, одни будем вот так вот?.. — Не знаю как ты, но я уже на еду настроился. — Нет, просто... ну, опасно же. И Бэкхён посмотрел на него с таким прозрачным намеком, который так и говорил об их легендарной посиделке вдвоём. Конечно, черт возьми, опасно. Чанёль в этот момент ненавидел себя и свою работу, эту славу, этих журналистов и весь мир. Почему, ну вот почему он просто не может позвать на свидание человека, который ему нравится, и вместе с ним вкусно поесть и поболтать? Почему приходится ухищряться, обманывать, придумывать, прятаться, а потом ещё каждые пять минут вздрагивать, лишь бы никто не заметил? — Но знаешь... я реально проголодался, — добавил Бэкхён, гладя живот. — Что ты уже заказал?:
Еда была вкусной, а Бэкхён разговорчивым. Чанёль сидел и не мог поверить, что они впервые за долгое время просто могут поговорить наедине. Бэкхён рассказывал о фильме, который оказался не очень интересным, о том, как его посадили на диету, как весело было сниматься для рекламы и какой невкусный делают кофе у них на работе. — Кстати, я помню, когда мы только познакомились, ты постоянно ошивался возле этого автомата с кофе! — рассмеялся Бэкхён. — Я тогда думал, что ты извращенец с несмешными шутками. — А до этого как думал? — рассмеялся в ответ Чанёль. — Ну... когда я только тебя встретил, я подумал, что ты самоуверенный козёл. Ну, знаешь, ты так брутально вошёл в комнату и сел читать сценарий, что я подумал, что роль Сынчоля тебе подходит идеально. Я подумал, с тобой невозможно будет работать. А на самом деле ты совсем другой оказался. — Приятно знать это, — улыбнулся Чанёль. — А ты что подумал, когда меня встретил? — спросил он, запихивая в себя очередной рисовый шарик. «Я запал на тебя с первого взгляда» — Ну... ты показался мне замкнутым. Знаешь, таким странным типом, который сливается с площадки, как только слышится «закончили». А потом я понял, что ты так только со мной. — Прости, — рассмеялся Бэкхён, хлопая его по плечу. — Говорю же, ты мне сначала совсем не понравился. — ... а ещё я подумал, что тебя, наверное, легко застеснять и ты становишься милым, когда смущён. И это оказалось правдой. Бэкхён его сначала не понял, а потом как-то слегка стушевался, сведя брови домиком. Молодец, Пак Чанёль, минус твоим очкам, а ведь всё так неплохо начиналось! Повисла неловкая тишина, и Чанёль, откашлявшись, крикнул официанту: — Счёт, пожалуйста. Они разошлись, и по пути домой Пак проклял свой рот десятки раз. Нет, ну правда, молодец, тебе ведь мало было проблем? Усложняй, усложняй ещё больше! Возвращаясь домой затемно и глядя в окно машины, он устало потёр лицо. Пора начать контролировать всё это: себя, своё отношение к Бэкхёну и поведение рядом с ним, свою ревность и в первую очередь дурацкий незатыкаемый рот. И да, надо просто поспать. И всё потом как-нибудь образуется.