unlimited

— Для тебя вообще осталось во вселенной хотя бы что-то, чего ты еще не видел? — спросила Клара, выглядывая из-за колонны временного ротора. Они спорили о том, куда отправиться, уже минут десять, и все ее варианты были отметены как «скучные». Своих вариантов Доктор не предлагал, словно пытаясь добиться чего-то именно от Клары, и это начинало раздражать. — Да. Нет. Да, — запутался он. — Разумеется, я не бывал в каждом уголке вселенной. Кроме того, она бесконечна, а значит, побывать в каждом ее уголке весьма затруднительно. Впрочем, я видел конец вселенной и начало. По крайней мере, этой. Клара, никто не видел все! Все — это… Это… Этого просто не существует! — Как у бесконечной вселенной может быть конец? — Конец есть у всего, даже у вселенной. Хочешь, я покажу тебе конец вселенной? — Нет, — задумчиво ответила Клара. — Я хочу, чтобы ты показал мне… Она замолчала, пытаясь поймать смутную мысль. — Что? — нетерпеливо поторопил ее Доктор. — Сколько лет существует твоя цивилизация? — спросила вдруг Клара. — Я не знаю, — улыбнулся Доктор. — Это невозможно знать. Несколько миллиардов лет. Очень много миллиардов лет. Всегда. Давно перестала существовать. — Не знаешь или не хочешь говорить? — недоверчиво уточнила Клара. — Или не хочу знать. Так куда мы отправимся? Что тебе показать? — Покажи мне то, чего ты не понимаешь, — решилась наконец Клара. — Покажи то, что удивляет тебя. То, что ты не можешь объяснить. Есть во вселенной такое? — Я вижу это каждый день, — уклончиво ответил он, но Клара сложила руки на груди и посмотрела ему в глаза: прямо, уверенно, и даже будто бы с вызовом. — Покажи это мне. И вот они сидели у открытой двери ТАРДИС, друг напротив друга; вокруг них рождались и умирали звезды в вечном движении. Клара держала в руках термос с чаем и смотрела в открытый космос. Доктор тоже смотрел. Звезды сплетались в искристые спирали, сходящиеся и расходящиеся в непрерывном движении. Образовывали затейливые узоры многомерных полилиний и эвольвент, вспыхивали всеми оттенками спектра и навсегда гасли, уступая место новым. Хаотические клубки сменялись стохастическими фракталами, которые тут же вновь рассыпались на неровные обломки, соединяясь в новом уникальном узоре. Доктор посмотрел на Клару. Этот участок вселенной он знал давно — когда-то здесь была черная дыра, а потом черной дыры не стало. Время и пространство скрутились здесь в безумный клубок, и ему пришлось даже отключить пару предохранительных систем ТАРДИС — старушка не любила такие путешествия. Впрочем, он подозревал, что ТАРДИС известно о происхождении этого участка космоса чуть больше, чем ему самому. Он смотрел, как Клара пила чай. В ее огромных темных глазах отражались мириады звезд, и это было красиво. Крошечная земная девушка, такая смелая, такая сильная. За миллионы световых лет от дома, посреди бесконечного пространства, на пороге неизвестности — но у нее есть термос и чай. За спиной пристроена сумка, в которой, наверняка, найдется и пачка салфеток на всякий случай, и стопка тетрадей, которые можно успеть в какой-то момент проверить, и пара любимых книг. Сегодня она взяла с собой термос с чаем. Кто берет с собой термос на борт ТАРДИС? Жизнь Клары Освальд, цепляющейся одновременно за невозможное и обыденное в отчаянных попытках держать все под контролем. Жизнь невозможной Клары Освальд, выстроенная в невозможных рамках. — Тебе нравится то, что ты видишь? — спросила вдруг она, и он спохватился и перевел взгляд. Среди чернильной темноты пространства медленно расцветал очередным узором калейдоскоп звездных скоплений. — Подожди немного, — загадочно сказал он. — Сейчас начнется новый цикл. Если я правильно рассчитал время, то… Плотный слой крошечных звезд вдруг вздрогнул, пошел рябью. В центре искрящегося полотна появилась яркая точка, которая тут же взорвалась тонким полупрозрачным куполом, быстро превратившимся в сферу. Такие же сферы возникали то тут, то там — а затем они выворачивались наизнанку, превращаясь в фантастические цветы. От одного края к другому протянулась дорожка звездных цветов. Доктор снова смотрел на Клару: девушка обеими руками вцепилась в термос. Она затаила дыхание и почти не моргала. — Что это? — шепотом спросила она. — Неизвестно, — тоже шепотом ответил он. — Есть разные теории. Например, что это — часть жизненного цикла особенных существ. Мы привыкли воспринимать жизнь как нечто ощутимое, физически существующее. В конце концов, все мы — к какому виду бы ни принадлежали — смотрим на жизнь как на конечное явление в пространстве и времени. Она начинается и заканчивается. По крайней мере, начинается. Наши тела состоят из атомов. Каждый атом подобен солнечной системе. Что, если существуют те, чьи тела в буквальном смысле состоят из солнечных систем? Клара вздрогнула и поежилась. — То есть мы сейчас, выходит, находимся где-то внутри живого существа? — О нет, мы очень-очень далеко от них! Приблизиться не сможет даже ТАРДИС. Эта часть пространства замкнута в себе, в ней действуют собственные, уникальные законы физики, и мы можем только наблюдать издалека. — Существо размером с галактику… — задумчиво сказала Клара. — Интересно, оно разумно? С ним можно поговорить? Узнать, о чем оно думает? — Наверное, о том же, о чем думают все остальные. Задается вопросами собственного существования. Ищет смысл жизни. Верит в чудеса. Пытается быть хорошим или плохим. Ищет красоту. Как-то и кого-то любит. Клара замолчала. Ее глаза блестели — то ли так в них отражался звездный свет, то ли она изо всех сил старалась не заплакать. Она отставила термос подальше, старательно завинтив крышку, и придвинулась к Доктору. — Мне страшно, — созналась она и взяла его за руку. — Можно мне будет немного страшно? — Можно, — улыбнулся он и неловко обнял ее, уткнувшись носом в ее волосы. Она пахла ароматным перегретым чаем и чем-то теплым и сладким. Ее сердце билось частым, отчаянным ритмом, и она дышала неровно, будто неуверенно. — Мы же в ТАРДИС. Здесь можно все.