Сложить две радуги и умножить на баскетбол

– Что ты сделал с Такеши, чертов инопланетный захватчик?? – придирчиво осматривая центрового и заглядывая ему прямо в глаза, вопрошал Гокудера так, будто и правда был на допросе в секретном отделе по отлову нелегалов из космоса. – Хаято, уймись, – в который раз одергивал его Каваллоне, пребывавший, пожалуй, в не меньшем шоке, не смотря на немалый опыт тренировки, прямо скажем, новейших новичков. – Да бросьте вы, парни, это действительно я, – виновато улыбаясь, пожимал плечами Ямамото, уже собравший вокруг себя немалую кучу народа. – «Действительно ты» не забросил бы трехочковый с середины поля, мать твою! – сорвался, наконец, подрывник, и команда согласно закивала. Ему вторил качающий головой Рёхей. Мукуро недоверчиво и необычно молчаливо пялился на все разборки со стороны, а Тсуна сейчас даже не рисковал соваться к своей Правой руке. – Да вы только гляньте на эту довольную рожу, сомнений нет, Такеши настоящий! – подал громкий голос растолкавший всех тренер футбольного клуба, намеревающийся всегда быть в курсе событий. – Господи, спаси Намимори, еще один ненормальный, – сидящий в стороне, на скамье запасных, Хибари, хлопнул себя ладонью по лбу и крепче сжал зубы. Удвоив своими возгласами шум увещеваний Гокудеры, Скуало окончательно свел всех с ума, и терпение главы Дисциплинарного комитета затрещало по слабеньким швам. Негромкое «kamikorosu» услышали все, включая находившегося в гуще событий Ямамото и тут же поспешно ретировавшегося тренера Супербии. Гомон смолк, а лишних зрителей сдуло, как ветром. Довольные результатом тонфа вновь прыгнули в небытие, а удовлетворенный результатом Кёя стряхнул невидимые пылинки с майки и подошел к Такеши. – С кем ты тренировался? – сталь голоса заставила вспомнить, что «небытие» не так уж и далеко и отвечать нужно честно. Но Ямамото не сдавался так быстро. – Конфиденциальная информация, – почесал он затылок, на что Хибари кивнул: – Зайдешь ко мне, когда закончится этот балаган. Надеюсь, от Дисциплинарного комитета у тебя секретов нет, – на этих словах капитан развернулся и удалился из зала в сторону своего кабинета, автоматически объявляя для себя тренировку оконченной. – От комитета нет, а от друзей, значит, есть? – недобро нахмурился Хаято, зыркнув на все еще улыбающегося Такеши, расценивая отсутствие возражений хранителю Облака как согласие на раскрытие всех карт. Ямамото бросил легкий взгляд на Саваду и тот, примирительно улыбнувшись, отвлек возмущенного подрывника на себя. Благодарно кивнув, бейсболист незаметно улизнул с площадки. У него было одно неотложное дело. Однако пришло ли время его выполнять – станет известно чуть позже. Примерно в это же время Гокудера выйдет из дома, в очках и капюшоне, надвинутом почти до глаз, без привычной амуниции, без пряжек и принтов из черепов на одежде. Воровато оглядевшись, шмыгнет в подворотню, пройдет пару переулков, стараясь не попадаться никому на глаза, и только там рискнет вызвать такси. Оставит после себя непривычный для него запах свежего мужского парфюма и окончательно затрет следы, нырнув в вечерний метрополитен на самой безлюдной станции. Зябкий туман бережно окутывал здание женской частной школы префектуры Канагава. Стоящая где-то на границе Большого Токио, бережно укрытая старинными кленами, тускло алеющими на фоне сумеречного неба, она вовсе не казалась обителью злого гения или еще кого похлеще, как Гокудера себе представлял. Строение, явно возрастом не намного меньшим, чем окружавшие его деревья, было чудесно отреставрировано, новенькие окна приветливо светились мягким светом ночников на выбеленных рамах, и Хаято мог бы поклясться, что внутри все оборудовано по последнему слову техники. Стилизованно, конечно же. В общем, все указывало на то, что адрес, данный ему феей (а, впрочем, может и совсем не ей) был верным. Однако пока что это не значило, что во всем этом нет никакого подвоха. Так, никогда не осторожничавший в делах мафии, подрывник пробирался к задней части высокого забора, обвитого цветущим плющом, словно был седьмым Джеймсом Бондом на секретном японском задании, а не парнем, идущим на свидание. В прочем, мысли о шпионах придали азарта, а отождествленная с важной целью Докуро теперь стала вдвойне привлекательной. По сути, можно было представить ее и принцессой, спасаемой рыцарем-Гокудерой из замка в чаще леса, охраняемого, по всем канонам средневековых легенд, огромным огнедышащим Мукуро. Вот это уже больше похоже на правду, – решил Хаято. Он быстро сверился со временем – без трех шесть – и тихо приоткрыл небольшую калитку, совсем неприметную в зарослях плюща и аккуратных розовых кустах, обрамляющих школьный периметр. Пять уютных беседок, выкрашенных «под дерево» выстроились в ряд, уходящий к зданию, и посему посчитать, которая же из них первая, оказалось не так трудно, как ожидал подрывник. Трусом он никогда не был, поэтому собравшись, постучал три раза о колонну у самого входа и задержал дыхание. – Заходи, – как звон колокольчиков. Сердце тут же встрепенулось и, забыв о всякой опасности, Хаято шагнул внутрь беседки... Нет, злой дракон не притаился внутри, изменив свой голос, чтобы выманить неосторожную добычу. Нет, крики и улюлюкания, означающие полный провал, не раздались в ночной тишине, и радостное лицо Ямамото Такеши вовсе не собиралось выводить Гокудеру из себя. Напротив него, освещенная лампой, спускающейся с невысокого потолка, сидела Докуро Хром, в форме своей школы, – темно синем, средней длины, платье, отделанном на рукавах и воротнике белым кружевом. Волосы были подняты наверх и заколоты, на тонкой ручке поблескивал браслет с камнем под цвет ее глаз. Точнее, одного. Второй был скрыт за повязкой с витиеватым узором, на вид, будто из бархата, переливающегося в приглушенном свете беседки. – Не обращай внимания, это с рождения, – проследив за его взглядом, тут же пояснила она, поднимаясь с полукруглой удобной скамьи и протягивая ему руку. – Я была уверена, что ты придешь. Девушка улыбнулась следом, пока он дотрагивался до ее руки, и что-то в ее улыбке вызвало в глубине ощущений Хаято маленький, едва ощутимый, тайфун когнитивного диссонанса. Ее взгляд, ее мимика и жесты отличались от тех, что он видел тогда, в спортзале. Нет, все было столь же милым и утонченным, каким его и ожидал увидеть подрывник, однако..кое-что изменилось. Импульс. Внутреннее ощущение. Подача, если можно так выразиться. Маленькая, нежная, беззащитная нимфа была лишь оболочкой..иллюзией…покровом тумана. Гокудера чувствовал в этой хрупкой фигурке что-то более глубокое, скрытое от глаз заботливого братца. Хитринка, сообразительность, расчетливость, – вот, что не позволяло ей зачахнуть в устроенной для нее «золотой клетке». И все это удивляло и будоражило неподготовленного к такому повороту Гокудеру. – А ты, похоже, живешь по своим правилам, – выпуская тонкие пальчики из своей ладони, усмехнулся он, садясь напротив после того, как она вернулась на свое место. – Всего лишь люблю нарушать чужие, – загадочно отвела Докуро взгляд в потолок. – Я, конечно, на многое могу уговорить брата, но свидания это «табу». Она слегка вздохнула, покачав головой, словно еще раз, мысленно, посетовала на излишнюю опеку своей персоны. – Почему именно я? – все это время подрывник, не отрываясь, смотрел на Хром, не имея возможности понять, нравится ли ему ее новое амплуа или все же не очень. С одной стороны, такие ярко выраженные протесты системе в характере молоденькой девчонки подогревали юную итальянскую кровь. С другой, все это перевоплощало ее из феи обратно в нормального человека. А нет принцессы – значит, некого спасать. Некого спасать – пропадает огонь и азарт. И все же она оставалась особенной. И голос ее все так же затрагивал все до единого нерва, заставляя кончики волос на всем теле тонко дребезжать. – Ты..особенный, – пояснила она, будто смакуя слова, боясь подобрать не те. – Выделяешься среди них всех. И не потому, что не побоялся подойти, просто..аура у тебя такая, что ли. Жаждешь найти проблем на свою голову. – Любитель приключений? – Ага. Она замолчали на несколько секунд, словно осмысляя свое теперешнее положение. Почему он здесь, почему она здесь? Притянуть, притянуло, как магнитом, а что дальше-то? – Часто к вам так..на свидания сюда бегают? – Хаято первым разрушил тишину, понимая, что размышлять об этом сейчас, значит пропялиться друг на друга час, а то и больше, в полном молчании. – Да почти каждый день, – отмахнулась Докуро, словно отвечала на этот вопрос уже тысячу раз. – Тут недалеко бейсбольная площадка есть. Играть не играют, а вот тренироваться часто приезжают. У нас полшколы с этими бейсболистами встречается. – А ты? – А что я? Я спортсменов не жалую. Они все какие-то странные, наверное, часто битой по голове попадает. Гокудера прыснул, не сдержавшись. Хром засмеялась еле слышно. – Ну, так я..вроде тоже как спортсмен, – все еще улыбаясь, бросил вызов Хаято и внимательно глянул в фиалковый глаз, который тут же недоверчиво сощурился. – Вот меня только не надо обманывать. Я всю тренировку следила, ты на сетку баскетбольную смотришь так, как будто она чертеж. Чтобы забросить мячик – все надо просчитать. Для тебя она противник интеллектуальный. А для спортсменов – физический. То есть, в них уже программа заложена – сколько силы к какому броску прикладывать. Как-то так. Гокудере, чья бровь поднималась все время реплики, осталось только представить, как она поправляет после нее очки, чтобы...впрочем, резко сбросив с себя наваждение и проморгавшись, он попытался защититься: – И все-таки у меня неплохо получается, я считаю. – Я больше скажу – у тебя получается отлично. Но это не твое призвание. Ты лишь приспособленец здесь, пусть и первоклассный. В любом случае, по мне так намного лучше, чем быть таким же пришибленным, как все профессионалы на этом поприще. На этих словах Хаято вдруг вспомнил Такеши, с его придурковатой улыбкой и Сасагаву, орущего «Экстрим!», нахмурился и окончательно сдался, соглашаясь. Впрочем, отметил он, на боевые искусства это правило не распространяется. А несколькими часами ранее парень с придурковатой улыбкой, подпирая спиной стенку кабинета Дисциплинарного комитета, наблюдал за отрабатыванием этих самых боевых искусств на торжественно принесенной в жертву боксерской «груше». Казалось бы, чего отрабатывать Хибари, однако свои личные тренировки он никогда не пропускал. А в этот день и вообще совместил приятное с полезным, заодно проверяя на прочность новый инвентарь, пришедший в распоряжение школы. Когда «груша» уже готова была треснуть, как переваренная сарделька, капитан все же отстал от нее, складывая тонфа на стол и потягиваясь, слегка хрустя костяшками пальцев. – Слушай, Кёя, а ты кого-нибудь себе представляешь, когда так вещи колошматишь? – решил подать голос бейсболист, отрываясь от стены и осматривая нанесенные утвари повреждения. – Конечно. Всех вас, травоядных, по очереди. Не дав ответить, Хибари опустился в кресло за письменным столом и вопросительно глянул на Ямамото. Почувствовав взгляд, Такеши благоразумно не стал оттягивать время, прося повторить интересующий капитана вопрос. – Почему я должен тебе об этом рассказывать? – спросил он, делаясь тут же непривычно серьезным. – Так я тоже потренироваться хочу, смотри, как тебя здорово натаскали, мне завидно. Еще одной особенностью хранителя Облака было произносить подобные фразы без тени улыбки. Ямамото легко засмеялся. – Веская причина, пожалуй, я поделюсь номерочком. – Номерочек не надо, сам найду. Лучше расскажи обо всем поподробнее... ...Выслушав рассказ, Кёя кивнул и отпустил бейсболиста на все четыре стороны. Медленно собрался и, закрыв кабинет на ключ, спустился в спортзал, где уже было выключено все освещение, кроме одной неяркой лампы в тренерской комнате. С двадцать минут побеседовав с задремавшим было там, прямо за столом, Каваллоне, Хибари вышел и удалился в неизвестном направлении. Если кто-то и подслушивал бы все это время под дверью их разговор, то вряд ли бы он расслышал хоть слово из сказанного, – так негромко они говорили между собой. Кроме одной, последней, фразы. Уже почти выйдя, открыв дверь примерно на шесть сантиметров, пронзая быстро темнеющее пространство зала яркой полоской света, Кёя остановился, медля, и посмотрев на тренера внимательно через плечо, задумчиво и с едва ощутимой изморосью в голосе произнес: – «Поколение чудес»..говоришь...