The messenger

— Сраное пекло... — Да, то ли ещё будет. — Да не пизди, сам он видел! — Чё ты там видел? — один из наёмников качнулся на стуле, опираясь ногой о крышку стола. — Сказочник, блять. — Эй! Тебя там не было, — парировал молодой рекрут. Его отпущенная для солидности мягкая бородка не скрывала горячечной неопытности. — А когда девку вытащили из толчка, то потекло, как со свиньи. Через пару минут уже белая была. Порядком поднадоевшая тема была пересказана в каждом уголке Южного острова. Конечно же, из-за того, что девчонку убили в туалете, а Ваас, по слухам, уложил на долгую боковую кого-то из ошивавшихся рядом местных. Но Рони утверждал, что та девка порядком поднадоела пиратскому главарю, а поэтому шумиха вокруг убийства быстро спадала. Остальные наёмники, изнывавшие от жары, омрачающей выходной день, слушали его без особого интереса. — Херня баба, если на следующий день даже лица не вспомнишь, — проскрипел один из офицеров, прикуривая от новенькой бензиновой зажигалки с гравировкой. — А значит, туда ей и дорога. А у Вааса были тёлки и получше. Мужчины взглянули на него с долей любопытства, вызванного совсем не пассиями пиратского главаря. — Ты, стало быть, давно тут? — осведомился один из них, прищурив глаз. Наёмник ответил не сразу. Он приподнял за горлышко стоявшую около него на столе пивную бутылку, определяя на вес остатки, сделал пару глотков и, вытерев рот, откинулся на стуле. — Стал бы я офицером, салага, если б сидел тут второй день? — Рони набычился от такого ответа, но наёмник лишь рассмеялся. — Если бы ты знал, сколько мокрощёлок вертится на его хуе, ты бы стал настоящей матёрой мамкой, у которой все сучечки на виду. Не-е, считать да пересчитывать чужих баб только импотентам на потеху. Я помню лишь парочку. — Уволок себе кусок шлюханины из-под Монтенегро? — поддел офицера другой наёмник. Мужчины загоготали. Но мужчина даже бровью не повёл. — Да, было дело. Хороша была чертовка... А, погоди, так это ж твоя мамаша! На этот раз шутник не смеялся со всеми. Довольный офицер смахнул с лица жёсткие волосы, грязные настолько, что невозможно было определить их цвет. — Ну так вот, — продолжил он, — Одна пиратская стерва охеренно мухлевала в картах. Так охрененно, что я и глазом моргнуть не успел, а она увела у меня в покере здоровый куш. Причём заметьте, парни: я-то играл часа полтора в адовой духоте, поливаясь этой кислой ссаниной, которую здесь называют пивом, а девка загребла всё моё добро после первой же партии! — отдавшись воспоминаниям, он взмахнул руками. — Я, как водится, хватаю суку за локоть и говорю, что я ещё не отыгрывался и мы вообще только начали! А эта шалава уже скинула денежки к себе в рюкзак и собирается уходить. — Во курва, — один из слушателей провёл обеими ладонями по выбритой голове, отирая пот. — Вдуплить бы по ней в упор, так не шалела бы. — Ну я и собрался, — бурно жестикулируя, продолжал офицер. Его сигарета осыпалась в пепельнице белёсым прахом, но он этого не замечал. — Да только появился Ваас, за которым она бегала. Я ему объясняю, мол, проблядь меня грабит. А он — "Это моя проблядь, и это я тебя граблю. Не нравится — возьми да забери назад". Ясен-красен, попробуй я забрать хоть цент, у меня бы печень забрали и ушли бы в закат, весело помахивая ею на ноже. Но, надо заметить, стоило девке встрять, он ей такого леща отвесил, что где-то лавина сошла, я клянусь! А она молчит стоит, видать, он ей часто там люлей раздавал. Даж в лице не поменялась. Ну Ваас и говорит, сука, мол, давай сыграем. Я не будь дураком да и согласись... — Дай закончу эту трескотню поскорее — ты проснулся, да? — поморщился другой офицер. История явно не производила на него большого впечатления. Закинув ногу на бедро, он покусывал заусенцы на пальцах, и это интересовало его, на первый взгляд, куда больше болтовни. Однако он весь был обращён в слух. — Не, проснулся я тогда на твоей мамаше, забыл, да? Ну так вот, — продолжил болтун, игнорируя брошенное в его сторону "кастрат хуев", — Ваас, конечно, был крут, как яйца буйвола. Но только он не учёл, что раз его девка мухлевала, то и я в долгу не останусь. Короче, бросаю я на стол "каре" и, пока он демонстрирует, как прекрасно разбухают вены у него на роже, озвучиваю условие: выигрыш может забрать себе, но пусть сломает девке палец. — Погоди-ка, — рыгнув после пива, прервал его наёмник со шрамом во всю щёку. — Это когда она потом сказала... — Дай мне сказать! — жестом прервал его болтун. — Да, и я хочу нормально подвести к тому, что она сказала. Так вот, парни: этот бойцовый пёс раздулся, как рыба-ёж, я аж отойти было хотел, чтоб меня его наркоманскими кишочками не побрызгало. Не, ну кто бы подумал, что он реально развернётся к своей курве и сломает ей нахрен палец! Наёмники взорвались всплеском смеха и недоверчивого негодования, но мужчина со шрамом, распалившийся от причастности к рассказу ещё больше, хрипло крикнул: — Мужик не врёт! Я слышал эту историю на следующий же день от Нотта! Он сам был там и видел это собственными глазами! Болтливый офицер жестом отстранил его, продолжая рассказывать. — Но соль была не в этом. Да, Монтенегро показал всем свои яйца, продемонстрировал, как отлично выдрессирована его тёлка, но тут она, вся сморщенная, как урюк, орёт ему: "Как я теперь буду стрелять, ты подумал?!" Базара ноль, пиратский панк делает вид абсолютного похуиста и, через слово матерясь на своём мексиканском, отвечает: "Пошла ты нахуй, девочка, это левая рука". Но! Девка и выдаёт: "Так я левша, мать твою, я левша!" У Ронни от смеха пиво брызнуло из носа. Даже суровый офицер не удержался и скривил рот в выворачивающей губы улыбке. Болтуну не нравился его пристальный взгляд, который словно залезал под кожу остриём ножа. Пора было уходить, пока этот бык не просёк что-нибудь. Бросив им "Надо отлить", разговорчивый офицер поднялся и неспеша сгрёб со стола монеты. Если уболтать проигравших после партии, то никаких притязаний на выигрыш у них не будет. Тем более было бы с кем играть — салаги-мальчишки, едва хлебнувшие хойтовского дерьма пополам с людской кровью. Проходя мимо стойки, он бросил бармену монету и, чувствуя пронизывающий взгляд наёмника между лопаток, вышел через заднюю дверь. За баром напускная важность растаяла без следа. Наёмник чувствовал себя едва опьяневшим, и отлить было в самом деле необходимо. Он встряхнул головой, расстёгивая ремень. Снова ничего. Эти хойтовские придурки только и знают, что болтать о деньгах да слушать бред, который льётся им в уши под дешёвое пиво. Хоть некоторые из них далеко не промах, большинство всё же не знает ничего. Позади мужчины хлопнула задняя дверь. Он даже не пошевелился, когда рядом с ним, покачиваясь от выпитого, появился украшенный шрамом наёмник. — Слышь, мужик, — бормотал он, борясь с молнией на штанах, — а я реально слышал уже эту историю про палец от Нотта. Только он говорил, что Ваас продул в карты мальчишке. Зелёному совсем дилеру, а не наё... —Видать, Нотт вообще не пиздит, — задумчиво глядя в небо, отозвался Мессенджер. Выдернув стилет из горла пьяницы, он шагнул назад, давая телу упасть перед собой и всё ещё продолжал мочиться. — Да, хорошая была проблядь. Верная. *** Неделя миновала, как пустой звук. Никто не мог внятно ответить, что за торговка пшеном была заказана Посланнику. Он чувствовал в этом какой-то подвох, а потому продолжал искать любую информацию. Луиза, овечье имя, торговка пшеном, работает на Южном острове. Что за пшено? Конечно же, речь не о крупе, иначе зачем такой роскошной красотке, как Киса, щемить эту пшеничную овцу? Чем она могла насолить? Кому перешла дорогу? Чтобы понять, кем была Киса, много ума не надо. Явно прибилась к кому-то влиятельному, раз сохраняет такой свежий вид. Да ещё и кота держит. Нет, тут к гадалке не ходи — девушка обслуживает кого-то из верхов. Посланник рискнул бы предположить, что она имеет отношение к самому Хойту, но каждый наёмник знал о его нелюбви к темнокожим. Верхушкам местной власти не переходят дорогу полубабки с мешком зерна, значит, Луиза не так проста, как кажется. Что же за золотое руно устилает её овечью башку? Киса не хотела ничего передавать адресату. Девушку послали на переговоры с Посланником как пешку, истинный заказчик не показывал своего лица. Так что же здесь за подвох? Как парень не анализировал ситуацию, опасности не чувствовалось. Это не ловушка, он знал наверняка. Но что-то тормозило его. Какая-то важная деталь оставалась незамеченной. Думай же, Почтальон. Шевели бумажками. Семь дней пролетели, как на духу. Никто не понимал, что парень имеет в виду, когда он спрашивал, у кого можно купить пшена. Подтекста не было. Оставалось лишь встретиться с овцой Луизой лицом к лицу. *** Будучи переодетым в наёмника, Посланник не уставал подмечать свои привилегии. Конечно, самым большим удобством было свободное перемещение по южному острову. Ловить кайф от этих мест может лишь тот, кто знает каждый укромный уголок, а потому парню было так приятно блуждать здесь. Он проверял каждую пещеру на своём пути и подмечал, что мало какие остались неизменными. Видимо, здесь местным жилось куда хуже, чем на северном острове, вот они и уходили в подполье. Так, добравшись, наконец, до заброшенных домов неподалёку от лагеря "Дельта", парень с облегчением вздохнул. Погода выдалась переменчивой: воздух то раскалялся от палящего солнца, то перерастал в порывы прохладного ветра, обещая дождь. Иметь сейчас крышу над головой не мешало бы. Посланник миновал бетонный каркас стен, оставшийся от большого дома, еле-еле прикрытый ветхой кровлей. Проходя мимо брошенных машин, заглянул внутрь, ища, чем поживиться. Один из автомобилей был похож на решето из-за прошивших его когда-то крупнокалиберных пуль и стоял на проржавевшем днище, лишившись колёс. Другой — синий монстр, казавшийся парню дряхлым динозавром, был вроде как даже на ходу, однако салон его пустовал. Среди призрачных домов нашёлся лишь ржавый каркас велосипеда. Но это была лишь прихожая — настоящее убежище таилось позади пустого дома с заколоченными оконными проёмами. Насвистывая крутившуюся в голове "Испанскую польку", парень вскочил на бетонную плиту, врытую в землю. Посередине зиял провал квадратной формы, за край которого была зацеплена перекрученная верёвка. Продолжая свистеть, Посланник поддел носком ботинка камень, отправив его вниз. Было слышно, как он ударился о бетонный пол и покатился, рассылая ломкое эхо по небольшому помещению. Парень выждал ещё несколько секунд, прежде чем взглянуть вниз. Лучи солнца облизывали край плиты и ныряли, освещая приставленный к стене грязный матрас, бывший когда-то белым. Он стоял на сдвинутых вместе деревянных столах с таким расчётом, чтобы по нему можно было подняться наверх. Посланник закусил губу. В прошлый раз этого не было: ему не составляло труда спрыгнуть вниз, а уходя, вскочить на столешницу и подтянуться наверх по верёвке. — Сукины дети, — покачал головой парень. — Хоть бы второй на месте оставили. Что мне, блять, стоя спать? И не теряя больше времени, он с винтовкой наготове спрыгнул вниз. Проехав по приставленному матрасу, он миновал бетонный проём и оказался в небольшой слабо освещённой комнатушке. Днём здесь вполне можно даже читать, если есть запасные глаза, а вот к вечеру убежище превращается в тёмную яму ещё до заката. Парень с радостью отметил, что второй матрас оставался у серой стены. Кроме него по периметру стояли деревянные полки из отсыревшего дерева, на одной из которых выстроились разбухшие от сырости книги. Отметив, что два армейских ящика, в которых хранились патроны и сухой паёк, открыты, парень напрягся. Он пересёк комнатку и остановился у полки с книгами. Они выглядели нетронутыми, поэтому надежда найти то, что они скрывали, ещё жила. Вывалив их на пыльное покрывало, служившее здесь ковриком, Посланник одну за другой перетряхнул их, разлепляя поросшие плесенью страницы. На грязную ткань, обнимавшую бетонный пол, выпали купюры. Парень застонал от счастья. Кто бы сюда ни приходил, он явно был полным мудаком — обыскал стоявшие на виду ящики, даже не подумав, что книги сюда на хранение мог принести только ебанутый библиотекарь с синдромом сталкера. Мессенджер разложил по коврику деньги и пролистал книгу, из которой они выпали. На некоторых страницах поверх выцветшего текста расплывались зелёные пятна. Вглядевшись в каждую купюру, парень быстро вычислил те, на которых поплыла краска. Он понятия не имел как, но плесневелые книги лучше любого банкира вычисляют плохо подделанные деньги. Этот тёмный пушок, рождающийся в сырости на страницах, принимается поедать краску, которая плывёт при дешёвой печати. Недостаточная температура при штамповке — и фальшивка налицо. Конечно, на Руке почти все деньги фальшивые, но с хорошей подделкой можно возвращаться на материк и сбывать её в голых странах. А всё, что плывёт, пусть остаётся здесь в качестве туалетной бумаги. Парень прибрал деньги и с удовольствием рухнул на матрас. Жаль, конечно, что здесь надолго не останешься — очень уж сыро, так недолго и закашлять, а потом склеить ласты от инфекции. Но несколько часов отдыха можно себе позволить. Тем более что на закате предстоит встреча с торговкой пшеном. *** Подъём к истокам водопада был ужасно утомителен. Несмотря на то, что Посланник решил ограничиться из оружия лишь ножом, за его плечами болтался рюкзак, который, казалось, с каждым километром весил всё больше. Парень не думал о том, как он прикончит овцу-Луизу, куда больше его волновал ночлег и ужин. Кто-то, укравший сухпаёк из убежища, прихватил ещё и то, чего сразу и не хватишься. Каменную статуэтку кабана. Парень притащил её относительно недавно, его заинтересовала искусная резьба по камню. Но уже видел похожие фигурки на островах, и все они были высечены и отшлифованы рукой мастера. На кой чёрт воришке этот хренов кабан? Видать, не знал, за что хвататься, спёр первое, что под руку подвернулось. Вероятно, дети, хотя парень на их месте поостерёгся бы лезть куда не следует. Водопад, шумевший неподалёку от станции связи, был окутан водяным туманом. Мелкие брызги, разбиваясь о водную гладь, взбивали пышную пену над острыми осколками камней, торчавших из-под воды. Мощный поток рвался из-под огромного валуна, стоявшего на обрыве, и устремлялся вниз. Посланник переводил дыхание, слушая шум воды и оглядывая округу. Вдалеке, у поворота дороги, на фоне золотистого закатного неба резко выделялась человеческая фигура. Похоже, это она. Парень двинулся к ней, позволяя губам растянуться в хищной ухмылке облегчения. Неужели эта затянувшаяся работа закончится? Сейчас Луиза посчитает овец и крепко заснёт. Других овец, ха-ха. Чем ближе он подходил, тем чётче становился различим силуэт женщины. Всё так, как и представлял себе парень, услышав это старушечье имя: тусклая овечья шерсть вместо волос, лицо, словно с рождения отмеченное печатью тусклой тени, сутулая спина, рано сгорбившаяся от тяжести мешков. С пшеном. Не добившись от местных ничего, кроме координат торговли, Посланник дал себе слово выяснить, что скрывало в себе пшено. Женщина заметила его. Обратив к нему своё лицо, она вглядывалась в приближавшегося наёмника, но не пыталась бежать. Сейчас он спросит её — перед тем, как прикончить, он спросит, что за хрень с этой крупой. Если она не ответит, то, в общем-то, насрать. Пусть удивится перед смертью. Вблизи Луиза выглядела совсем как чудная маленькая старушка. Мешки, громоздившиеся вокруг неё, казались куда больше, чем она сама. Мельком взглянув на них, парень прикинул, что она явно привезла их сюда, а не тащила на своей покатой спине. Оглядев горизонт, он подошёл к ней, с облегчением думая о том, что всё уже почти закончено. Киса будет рада. Вместо приветствия Луиза сцепила пальцы в замок и улыбнулась неприятной улыбкой. От неё даже пахло овечьей шерстью, и этот запах в нагретом воздухе казался отвратительно липким. — Мне нужно пшено, — бросил Посланник, не глядя на женщину. Он стянул с левой руки жавшую беспалую перчатку и потёр покрасневшие полосы от тесных швов. — Пожалуйста, — вежливо откликнулась Луиза скрипучим голосом, очень похожим на его собственный. Неприятно было осознавать, что ты издаёшь такие же овечьи звуки. Парень наблюдал за тем, как она развязывает мешок и загребает полные ладони крупы, демонстрируя товар. — Я что, похож на дебила? — откликнулся он. — Мне не голубей кормить. Я пришёл сюда за пшеном. Луиза приподняла свои призрачные белёсые бровки и, высоко задрав голову, медленно кивнула. — Понимаешь меня? — склонив голову, внимательно посмотрел ей в глаза Мессенджер. Кажется, он близок к разгадке. — Понимаю, — Луиза опять расплылась в неожиданно широкой для маленького рта улыбочке. — Отборного? — Охуенно отборного,— чётко подтвердил парень. Та, кивнув ещё раз, на миг подставила белое горло для его ножа. Луиза повернулась назад, к мешку, стоявшему чуть поодаль, и взялась за тесёмку. Посланник в нетерпении оглядел дорогу в обе стороны. Что бы она сейчас ни достала из мешка, надо кончать её побыстрее. Он обернулся к женщине, чтобы поторопить её, но слова застряли у него в глотке. Какой же он мудак. Резкий и сильный удар ногой в живот заставил его упасть навзничь от неожиданности. Едва коснувшись пыльной дороги, Посланник перекатился в сторону, и только это спасло его от прогремевшего выстрела. Левую руку прожгло болью, и это пробудило в нём самое важное чувство. Он вскочил, метнулся к зарослям, пригибаясь и прячась за деревьями. Пули, выпущенные в него, ломали ветви кустарников, застревали в стволах деревьев, пытаясь добраться до своей цели. Парень по дуге обогнул палившую почём зря Луизу и очутился за большим валуном. — Блять! — дал он волю крику, глядя на простеленную ладонь. — Сука бешеная. В ответ прозвучало ещё несколько выстрелов, одна из пуль чиркнула по камню над его головой, выбив искры. Что у неё за пушка? Одуренная мощность, судя по звукам. Глядя на окровавленную ладонь, парень поймал себя на мысли, что с самого начала ему казалось, что тут не всё так просто. Он просчитал всё, кроме одного варианта — рано расслабившись, он не ожидал от неё такого отпора. Мудак он и есть мудак. Дождавшись затишья в стрельбе, парень услышал её крик: — Эй, обмудок! Нажрался свинца, или по-прежнему пшена хочешь? — Конечно хочу, старая мразь! — обхватив простреленную ладонь другой, выкрикнул Посланник, корчась от боли. В ответ по валуну чиркнули ещё две пули, а затем раздался пустой щелчок — у стервы опустела обойма. Парень выскочил из укрытия и кинулся к противнице, едва успев подумать, что у неё может быть и второй ствол. Луиза не успела вставить новую обойму, когда он налетел на неё, но зато успешно поставила блок от удара. Пистолет вылетел из её руки на дорогу и тут же был отправлен одним пинком в заросли. Это стоило Посланнику крепкого удара в челюсть. Враги отскочили друг от друга, ошеломлённые болью и разоружением. Парню было ещё больнее от обиды — ему втащила стрёмная баба! Рана давала преимущество этой овце, но сегодня она точно уляжется в могилу. Послание должно быть доставлено. Они оба молчали, ожидая, что кто-то сделает первый бросок. Парень балансировал корпусом, видя, что Луиза не из робкого десятка — она не кружила, не бегала и не делала ни одного лишнего движения. Противники были напряжены до предела в готовности отразить удар, и это ожидание гаечным ключом затягивало нервы. Чувствуя, что рана отнимает у него силы, парень набросился первым, но ударил лишь пустоту — ужасающе подвижная Луиза ушла в сторону и коротким ударом внесла в его голову рой пчёл. Посланник сумел схватить противницу и повалить её на дорогу, не давая вырваться. Зажатая в окровавленной ладони зажигалка придала удару силы, но едва не парализовала руку. Женщина перехватила новый удар у разбитых губ и, дрожа от напряжения, удерживала его кулак. Парень почувствовал, как она выворачивается, и последним усилием повернул открывшуюся зажигалку в кулаке. Скрежет колёсика, вспышка искр — и растрёпанные, лёгкие, как овечий пух, волосы вспыхнули. Луиза завопила, глаза её распахнулись от ужаса, железная уверенность испарилась из мускулов. Посланник чувствовал, как обжигает пальцы, но всё ещё удерживал бьющуюся, объятую огнём противницу на земле. Когда на ней вспыхнула одежда, он отшвырнул её и увидел, как женщина, вопреки всем правилам выживания, вскочила и понеслась в сторону водопада. Луиза кричала так, как не кричало ни одно существо на свете. Горящий силуэт упал, но вновь восстал, и, когда Луиза была уже на самом краю скалы, она вдруг развернулась в сторону парня. Он видел её жуткий оскал, выпученные глаза и проступивший меж спалёнными волосами обтянутый кожей череп. Её ноги заплясали по острым камням, словно ища гладкую опору, но не нашли — Луиза сорвалась вниз. Её крик озвучил высоту обрыва, и через пару секунд всё уже кончилось. Парень подавил стон, поднимаясь из дорожной пыли. Боль не давала насладиться победой, а лишь гнала его прочь. Присоединялась к ней и совесть — остаётся надеяться, никто никогда не узнает, что Мессенджеру наваляла какая-то овца. В следующий раз он будет во сто крат осторожней и больше не позволит себе такой самодовольной беспечности, даже если его новым адресатом будет паралитик. Парень приблизился к краю обрыва и посмотрел вниз. Обгоревшее тело лежало на прибрежных камнях; взбитая в пену падающая вода была розовой от крови. И всё же, кем была Луиза и что её побудило наброситься первой? Посланник вернулся к мешкам с пшеном. Нож был потерян в пылу драки, но после недолгих поисков парень поднял его из дорожной пыли. Он вспорол один из мешков и поворошил желтоватую крупу — ничего. Второй мешок тоже в себе ничего не содержал, кроме пшена, но зато в третьем звякнули ключи. Парень выудил их и оглянулся - где-то поблизости должна находиться машина, которую они отпирают и заводят. Пройдя чуть дальше по дороге сперва в одну сторону, а затем в другую, Посланник обнаружил коричневый пыльный автомобиль. На заднем сиденье громоздились ещё два мешка. Сжав кровоточащую руку в кулак, парень зашипел от боли. Хоть бы это копание в пшене стоило сего промедления. Почти взломав заднюю дверь с заедающим замком, он вышвырнул один из мешков на дорогу и присел перед ним. Представив перед собой бок Луизы, он вспорол мешковину кончиком ножа и сразу понял, что не ошибся. Среди посыпавшейся крупы блеснул жёлтый металл. Парень поддел ножом золотую цепь, потянувшуюся из разреза. Что ж, умно, овца. Обирать трупы было модно среди таких, как ты, во все времена. Понятно, что это могло кому-то не нравиться, вот ты и решила приторговывать пиратским золотишком. Да только этот кто-то послал милашку Кису к Мессенджеру, чтобы мародёрство прекратилось. Парень закинул мешок обратно в салон, проследив, чтобы ничего не выпало, а потом хлопнул передней дверью. На удивление, старая машина завелась с одного оборота. Теперь надо добраться в какое-нибудь укромное место и просеять всю эту крупу, воображая себя золотоискателем. И простреленная ладонь, конечно же, стоила такой интересной доставки.