Воспитание любви.

      Шло время, на смену дождливой осени пришла красавица-зима. На лохматых лапах ели тяжёлыми комьями лежал снег, пригибая ветки ближе к земле. Крупные снежинки плавно падали на землю, с каждым разом всё больше укрывая её. За это время Дмитрий вместе с Марком переехал в свой частный двухэтажный дом, где теперь собиралась их дружная семья из трёх человек. Марку приходилось каждый день расчищать запорошенные снегом дорожки, что вели к дому. В этом году зима обещала быть суровой. На дворе декабрь, а на улице уже стоял дубак. Пришла пора надевать на себя уйму тёплой одежды и пить горячие напитки, которые так чудно согревают в морозные ночи.       Юноша в последнее время вёл себя странно и даже как-то отчуждённо. Мальчик стал отстраняться от ласковых прикосновений Дмитрия. Мужчину это явно беспокоило. Неужели их счастью пришёл конец? Но что, что он делает не так?! Дмитрий отказывался верить во всё это. Однако сомнений и быть не могло — с мальчишкой что-то происходило. По телу блондина пробегала дрожь каждый раз, стоило увидеть отстранённые, широко раскрытые глаза, в которых лишь пустота. Серая и гнетущая. Когда-то яркие жёлто-зелёные глаза потухли. Огонь в них угасал. Мало того, что парень чувствовал себя ужасно, так своим поведением он изводил и Дмитрия. Вот уже который раз мужчина быстрым, нетерпеливым шагом мерил квадратные метры гостиной.       «Марк вбил себе в голову какую-то дурь, это точно! Но... может, он действительно не хочет всего этого? Мда, спать в одной кровати с мафией не самое лучшее. Но раньше же всё было так хорошо, всё было правильно! Для меня... А для Маркуса?»       И вот вечером, когда метель успокоилась, Дмитрий решил поговорить в парнем по душам. Он усадил Марка на стул, а сам налил им в кружки кипятка, бросил по ложке чайной заварки и, наконец, усевшись напротив юноши, спросил:       — Марк, что происходит?       Маркус знал, что этот день наступит. Это был лишь вопрос времени. Он готовился к этому разговору, но слова не хотели выстраиваться в предложения. Парень не знал что сказать. Всё то, что копилось в нём эту неделю, никак не хотело выходить наружу. Но, собрав всю волю в кулак, мальчик ответил:       — Знаешь, я давно думал о том... о том, что... — он запнулся, невольно порозовев.       — Ну? — требовательно спросил Дмитрий, сложив руки на груди.       — Меня никогда не покидало ощущение, что ты используешь меня.       — Что, прости? — Эти слова выбили мужчину из колеи. Он даже привстал от охватившего его удивления и возмущения. — Как ты мог о таком подумать?!       Поняв, каким дураком он себя выставил, Марк упал на колени и вцепился руками в рубашку Дмитрия.       — П-прости, я... я думал, что ты меня не любишь. Думал, что используешь меня. Думал, что я нужен тебе только для секса. Я избегал тебя... потому... потому, что я тебя люблю. Сильно-сильно! Больше всех на свете! Я боялся, что, как только ты со мной «наиграешься», я стану тебе больше не нужен. Боялся, что выбросишь меня на улицу... — бессвязная речь мальчика могла продолжаться ещё очень долго, если бы не повелительный жест рукой, сделанный Дмитрием.       — Марк... — измученно простонал мужчина. — Какой же ты всё-таки у меня дурачок. Но знаешь, что? Всё-таки мне придётся тебя выпороть. Ты ведь заслужил наказание? — Его глаза хищно сверкнули в ярком свете люстры.       — Д-да... — Марк утвердительно кивнул, невольно вспомнив, как его высекли розгами в прошлый раз.       — Тогда бегом в гостиную. Расстели там газету и жди меня. — Голос мужчины стал суровым.       Мальчишка вмиг испарился, пролепетав что-то похожее на «всё что скажете, господин». Хм, господин? За это Дмитрий поставил парню отдельный «плюсик».       Пока Марк расстилал газету, Дмитрий захватил из кладовой пакет с гречневой крупой и направился в гостиную. Первое, что он увидел, — парень, выпрямившийся в струнку, словно уподобившись оловянному солдатику. Ободряюще потрепав его по волосам, Дмитрий насыпал на аккуратно расстеленную газету определённое количество гречи и, посмотрев на парня, вынес жёсткий вердикт:       — Полчаса у меня стоять будешь. Каждый раз, когда будешь опускаться на пятки, пять штрафных по ним, усёк?       — Усёк... — пробормотал парень.       Мужчина подошёл ближе к своему мальчику, стал расстёгивать пуговицы на его рубашке.       — Не боишься? — ухмыльнулся Дмитрий.       — Тебя я не боюсь, — он особенно выделил слово «тебя». — Я доверяю тебе.       Освободив Марка от джинсов, мужчина увидел, как затряслись его ноги.       Как только вес переместился на колени, которыми он встал на крупу, Марк свистяще выдохнул сквозь зубы. Боль оказалась резкой и острой. Такого поворота юноша явно не ожидал. С непривычки он затряс руками, кое-как пытаясь усмирить боль.       — Руки за голову, — услышал он вдруг похолодевший голос Дмитрия.       Парень смиренно выполнил приказ, однако терпеть стало куда сложнее. Гречка будто стала наконечниками копий, она впивалась в колени, нещадно жгла. Спустя пару минут тело мальчишки затряслось, уподобившись осиновому листу. Да, стоять коленями на полу — это одно, а вот чувствовать, как под весом собственного тела крупа раздирает кожу — совершенно другое. Голова парня завертелась: взгляд жадно искал медленно тикающие настенные часы.       «Думай о чем-нибудь приятном...» — твердил себе зеленоглазый.       Сразу перед глазами встали образы самых дорогих ему людей. Нет, это не отец и даже не мать. Это были Дмитрий и Яна. Те, кто приняли его; те, кто полюбили его таким, какой он есть. Пусть и любят они его в несколько разных смыслах, но всё же. Даже удивительно, как человеку дороги родные люди.       Марку было несколько чуждо видеть, как Яна шуточно толкает локтем в бок своего брата, а тот, не оставаясь в долгу, взлохмачивает ей волосы. Вместе с удивлением пришёл и гнев. На отца. Почему он так обращался с ним? Почему он ни разу не видел от него тёплого взгляда, почему никогда не слышал от него доброго слова? О том, чтобы Август приобнял своего сына по-отечески, и речи идти не могло. Удивление, гнев, обида... боль. Боль?       От сильных эмоций Марк открыл глаза и прерывисто выдохнул. Ноги затекли, колени жгло адским пламенем! Тело юноши ходило ходуном, но руки так же были скреплены в замок. На лбу и спине проступили крупные капли пота, скользя влажными дорожками вниз. Он взглянул на часы. Стоит уже пятнадцать минут. Ровно половина. Чёрт... как же всё горит, сейчас бы встать или хотя бы... Тело пацана будто бы камнем плюхнулось не колени, но он быстро опомнился, морщась, принимая правильную позу.       — Пять штрафных, — как гром среди ясного неба прозвучали слова Дмитрия. Оказалось, мужчина всё это время внимательно наблюдал за юношей.       «Пять так пять...» — хмуро подумал про себя Маркус, мысленно собирая в кулак всё оставшееся терпение и силу воли.       Но мальчик уже дал слабину. Теперь желание опуститься на пятки и передохнуть становилось всё непреодолимей. Он сдался снова, продержавшись ещё десять минут.       Дмитрий прикрыл глаза, мысленно добавив ещё пять ударов.       «Ну же, соберись!Ещё только пять минут! Смогу... Смогу...» — собирался с мыслями парень.       Наконец, эти пять минут прошли. А Марк проклинал всех и вся последними словами. «Больше никогда не стану есть эту гречку. Чем меньше будет этой дряни дома, тем лучше».       С трудом поднявшись на ноги, юноша заметил, какими стали его колени — разодранными, в маленьких впадинках, оставленных крупой. Несколько штучек пришлось даже вытаскивать самому, так как впились они глубоко. Мальчик робко посмотрел на Дмитрия — в руках того была плётка с жёсткой ручкой и хвостами, нарезанными из листовой кожи. Как эта штука называется, Маркус не знал и поэтому с боязливой настороженностью отнёсся к новому «орудию».       Мужчина заметил, что мальчик смотрит на флоггер с лицом а-ля «оно сейчас меня убьёт». Ухмыльнулся и, уложив парня на диван лицом вверх, поставил колено между ног парня, нависая над ним, продолжая держать в руке новую «игрушку». Когда их лица разделяло не более пары сантиметров, мужчина впился в губы Марка властным поцелуем. Язык блондина погладил внутреннюю сторону щёк, прошёлся по дёснам и, наконец, сделал так, что их языки переплелись, будто бы играя друг с другом. После продолжительного поцелуя Дмитрий перевернул своего партнёра на живот, стаскивая единственный предмет одежды с молодого тела. Мужчина замахнулся, раздался свист и... кожаные полоски с характерным шлепком ударили мальчика по спине, но мальчишка не почувствовал боли. Лёгкое жжение, но не боль. Наоборот, при правильном применении флоггера он может доставить настоящее наслаждение. Рука Дмитрия нежно погладила спину мальчика, прошлась по ягодицам, легонько хлопнув по ним. Словно в ответ на тихий похотливый стон Марка, блондин произнёс:       — Пусть сегодня ты был и не очень хорошим мальчиком, но ты слишком соблазнительно стонешь. Тем более твоя попка мне ещё понадобится.       Кожаные полоски мягко опускались на спину, задницу и ноги парня, заставляя того стонать, периодически вскидывая голову. За время порки мужчина избавлял себя от одежды. Желание завладеть молодым телом было животным. Полностью обнажившись, Дмитрий откинул флоггер куда-то в сторону, а сам вновь навис над юношей.       Резкий толчок — мужчина, не щадя парня, вошёл сразу на всю длину, заставив Марка взвыть от боли. Начав резкие, глубокие толчки, Дмитрий зарычал. Он имел своего мальчика со всей страстью, силой. Делал всё, чтобы Маркус почувствовал себя зависимым от мужчины, который сейчас яро трахал своего нижнего. Марку нравилось чувствовать власть мужчины, нравилось быть зависимым. Вот Дмитрий особенно глубоко толкнулся в парня, больно прикусив тому ключицу. Мальчик вскрикнул и, не сдержавшись, кончил, сопровождая свой финал громким стоном. Вслед за ним кончил и мужчина, издав гортанный стон, доносящийся откуда-то изнутри.       На следующий день их ждали гости, вернее, гостья. Яна по обыкновению улыбнулась Марку:       — Привет, малыш. — Парень как-то странно на неё посмотрел. Да и девушка не сводила с него пристального взгляда.       Её внимание перехватил брат, с которым она сразу же обнялась, тот услужливо повесил мокрое от снега тёплое пальто. Но вскоре Марк ушёл — ему надо было получить важную посылку на почте. Как только парень скрылся за дверью, лицо Яны омрачилось. Но Дмитрий стоял к ней спиной. Вновь светлея лицом, девушка притворно-радостно произнесла:       — Пойдём на кухню? Я поставлю чайник, а то что-то в горле слишком сухо.       Оказавшись в просторной кухне, девушка поставила чайник кипятиться, а сама села за круглый столик. Дмитрий сел напротив и недоуменно посмотрел на неё. Взгляд Яны стал пристальным и изучающим, словно у затаившегося хищника, который в любую секунду готов порвать глотку своей жертве.       — Итак, — начала девушка похолодевшим голосом, — он всё ещё под твоим крылом, не так ли?       — Ты про Марка? — не понял Дмитрий.       — Именно. — Яна махнула рукой, будто стремилась отогнать от себя назойливую муху. — Не наигрался ещё?       «Наигрался...» — мысленно повторил про себя Дмитрий. Озарение пришло быстро, чётко, словно вспышка на фотокамере. Чёрт! Это же были вчерашние слова Марка.       — Так это ты ему наболтала? — Его золотисто-карие глаза угрожающе блеснули. — С чего ты вообще взяла, что я играю?       — А что же ещё? — насмешливо поинтересовалась Яна.       — Я люблю его! — взорвался Дмитрий. — Что же ещё?! — раздражённо передразнил он её. — Зачем, вот зачем ты наплела ему такую чушь? Знаешь, как он... — его голос сорвался, — как он переживал? Он же и вправду поверил, что я играю. Что использую его. Ну вот кто тянул тебя за язык?       На лице девушки отразилось замешательство.       — Просто... на моей памяти все твои отношения были чисто по работе. Та же Анжелика, ты ведь её использовал, правда?       — Похоже, это она использовала меня... — мрачно подсказал Дмитрий. — Но Марк — совершенно другое дело, пойми...       — Извини меня, я совсем не подумала, что ты... ну...       — Я понял, — сказал мужчина, выдохнув. Быстро успокоившись, он взял сестру за руку, крепко сжал её: — Яна, не стоит забывать одно: мы все в большой опасности. Пока мы не решим самую главную проблему, все любовные эпопеи лучше оставить на потом. Мы отомстим... и всё будет хорошо. Всё сразу станет как надо, всё станет правильно.       — Обещай, что мы всё это выдержим, стерпим, выстоим.       Едва договорив фразу, они вздрогнули, услышав резкий свист чайника, из носика которого струился пар.       Вечером, когда стемнело, наши мальчики пили горячий красный чай, наслаждаясь потрескиванием огня в камине. Марк всё-таки невзначай задал Дмитрию, пожалуй, самый интересующий его вопрос:       — Скажи мне, а почему именно я? — Жёлто-зелёные глаза внимательно изучали лицо Дмитрия.       Ни один мускул не дрогнул на лице мужчины.       — Потому что ты, — он ухмыльнулся.       — Нет, я серьёзно. Почему ты влюбился именно в меня, в сына твоего смертельного врага?       — Понимаешь, — лениво растягивая слова, начал блондин, — я ведь понятия не имел, какой ты на самом деле. Думал, ты такой же холеный мажор, как и твой папаша. Думал, что тоже никогда не станешь пачкать руки сам, везде обман и сплошные подельники. Но ты... ты, наверное, пошёл в свою мать. Отец ещё перед своей смертью рассказывал об этой женщине. Ты ведь её помнишь... Знаю, помнишь. Вот только не понимаю, что она нашла в твоём отце. Ты не похож на него, Марк. Ты добрый парень. Ты бы не пошёл на предательство, не пошёл бы на обман, верно?       — Верно... — согласился Марк. — Потому что это подло. Знаешь, я много размышлял о том... о том, когда мы с тобой ещё тогда, давно, играли в карты. Ты тогда многое рассказал о себе. И я был восхищён. Ты не сломался, не пал духом. Наоборот, ты стал действовать и действуешь до сих пор. Ты настоящий герой, Дмитрий Давыдов.       — Да никакой я не герой, — с какой-то особой неприязнью отозвался на последние слова мужчина. — Стоп... откуда ты...       — Твоя фамилия без утайки записана в твоём паспорте. Помнишь, ты мне приказал убрать в документах? Я достал три огромных кипы, и тут совершенно нечаянно выпал твой паспорт, — как можно невинней оправдался Марк.       — Прямо-таки нечаянно? — Хитро прищурился блондин. — Я-то думал, что храню свой паспорт в отдельном отсеке. Эх, ты, — мягко пожурил он мальчишку. — Ты так и напрашиваешься у меня на хорошую порку.       — Ну вот что сразу порку? — делано обиделся зеленоглазый.       — А то! Не будешь больше по чужим вещам шарить. — Как ни старался, Дмитрий не смог скрыть улыбки. — Давай спать, завтра у нас тяжёлый день.       На его лицо вдруг набежала лёгкая тень, которую он поспешно спрятал.       Ночью Маркус крепко спал, но всё же и через сон до него доходили звуки шкрябанья шариковой ручки.