Две вечности

      Лес темнел. Ночь медленно опускалась на землю, забирая с собой последние частички тепла. Ветер стал холоднее, заставляя кутаться в тёплые вещи. — Думаю, что стоит остановиться где-нибудь и разбить лагерь, — предложил Чону, что до этого шёл рядом с Сычёном и грустно смотрел на пререкающихся без конца Юту и Джисона. Эти двое словно играли в игру, кто кого ужалит побольнее, но в то же время их «шпильки» не переходили границ. Казалось, что эти люди были старинными приятелями, что то и дело норовили подшутить друг над другом. С одной стороны, это радовало, но с другой Сычён снова и снова боялся, что однажды эти двое всё же переступят эту тонкую грань, и тогда он снова окажется меж двух огней, а выбирать кого-то одного он не хотел.       Джехён шёл неподалеку и о чём-то напряжённо думал. Сычён понимал его, потому что миссия, возложенная на него правителем Ада, была очень страшной. Волк знал, что демоны — очень сильный народ, а значит, и руководить ими должна одна из самых сильных сил на свете, а таких на земле было всего две: ненависть и любовь. И если любовь — это удел ангелов, то ненависть — вотчина демонов. — Скоро стемнеет, — продолжил дух. — Дальше путь небезопасен. Тут неподалеку есть одна деревенька, если поторопимся, успеем добраться до того, как окончательно стемнеет. Что-то мне не нравится это спокойствие и иногда мне кажется, что я слышу чужое дыхание.       Сычён тоже чувствовал, что за ними уже давно кто-то идёт, вот только не нападает, надеясь, застать их врасплох. Дун притормозил, обращая на себя внимание рядом идущего вампира. — Что-то случилось? — спросил Джехён. Юта и Джисон тоже остановились, оглядываясь по сторонам. Вот теперь чужое хриплое дыхание стало отчетливее.       Мгновение, и Юта оказывается рядом с Сычёном, прикрывая его от прицельного прыжка, стрела срывается с лука, пронзая волчью плоть. Оборотень хрипит, Дун чувствует чужую кровь, что хлещет из свежей раны. Становится страшно, тело дрожит, в то время как Джисон, Джехён и Юта окружают его плотным кольцом, держа наготове оружие. — Смело, — слышится хриплый смех. — Кто ещё бросится защищать этого щенка?       Из кустов один за другим появлялись волки, рыча и злобно скалясь. — Давненько не виделись, сынок, — хмыкнул крепкий темноволосый мужчина, делая шаг навстречу путникам. — Как поживаешь? Гляжу, возобновил старые связи? Хотя что ещё можно ожидать от такой тряпки, как ты.       Сычён вздрогнул, отец бил по больному: Дун ведь всё ещё не до конца принял свою сущность, а слова отца снова теребили едва затянувшуюся рану. Слёзы брызнули из глаз. — Держал бы ты язык за зубами, Ховон, — сказал Юта. — Я не понимаю, как стихия ещё не покарала тебя за то, что ты так относишься к её подарку. Мне казалось, что дары стихии всегда были священны. — То дары, а то бесполезная сука, что не несёт в себе никакой пользы. Волки — воины огня, а в этой твари нет ни единой искры. Он не в состоянии бороться за свободу. — Волки — воины леса! — вмешался друид. — Кажется, вы стали забывать свои корни! — А тебя, сосунок, вообще никто не спрашивал, — огрызнулся вожак, в его глазах был огонь. Он поглощал всё вокруг и казалось, что всё сейчас вспыхнет.       Из кустов вышли ещё несколько крупных особей. Сычён знал их всех, когда-то они были его семьёй, а теперь они были готовы перегрызть глотку ему и всем тем, кто ему дорог. — Они одержимы, — шепнул Чону, что сейчас стоял между ними и Ховоном словно щит, призрачная плоть духа не давала огню причинить вред Дуну. — Их цель — уничтожить любую возможность для возрождения мира. Они чувствуют твою особенность. Всё это время колдун искал способ добраться до тебя чужими руками. Он знал о тебе… Сычён-а, ты уверен, что никогда не сталкивался со стихией огня ранее?       Дун отрицательно помотал головой. Нет, он не знал, он об особенности-то своей узнал совершенно случайно. Подслушал. Бабушка в очередной раз ссорилась с отцом, а Сычён прятался в сенях, боясь шелохнуться. Он всегда был трусом, от этого и страдал. — Ты хочешь сказать, что они хотят избавиться от меня не потому, что я трус и предатель, а потому что я могу дать жизнь новому поколению лесных наций? — уловив кивок духа, шепнул Сычён, а потом громче добавил. — Они не хотят возрождения наций! Они одержимы, стихия хочет уничтожить магию их руками! — А ты догадлив, мой мальчик, — оскалился мужчина, а в его глазах огонь стал сильнее. — Я бы давно выжег из тебя твою сучью натуру, если бы не древняя магия. Как ты это делаешь? Ты же всю жизнь был беспомощным уродцем.       Сычён вцепился в руку Юты, что уже хотел было броситься на волка. — Не думаю, что этим твоим защитникам дано победить мой огонь. Мои мальчики растерзают их на твоих глазах. Думаю, что мы и так затянули нашу беседу, пора прощаться! — У тебя хватит совести уничтожить собственного сына? — спросил Джехён, видя, как оборотни начинали приближаться. — Он мне не сын! Эта старая ведьма притащила его из леса и обещала проклясть меня, если я прикоснусь к нему хоть пальцем. Поначалу я смирился, а потом, когда понял, что он не такой, как все, я захотел избавиться от него, вот только старуха всегда была начеку. Слабый щенок в стае — позор и проклятие для оборотней. Правитель обещал помочь. Он обещал, что, избавившись от ребёнка, я смогу принести своей стае удачу. Я медленно травил старуху, пока однажды она, наконец, не околела. Я раз за разом пытался убрать его из своей жизни, но всегда что-то мешало, и вот теперь я готов на всё! Уничтожив тебя и твоих защитников, я стану единственным выжившим лидером наций леса. Проклятие спадёт, хозяин сделает меня своим советником. Мы будем править новым миром! — Ты бредишь, — сказал Юта, пробегаясь взглядом по волкам, что в темноте ночи словно горели изнутри. Волки были, действительно, одержимы, и если Ховон ещё понимал, что делал, то остальные просто стали марионетками, и эльф был уверен, что когда миссия по уничтожению мира будет завершена, огонь избавится от них. — Тао никогда не станет делиться властью. — Правитель силён, благороден и справедлив. Тем, кто ему служит, он дарует новый мир, а все, кто против нас, умрут. Они не достойны быть частью нашей новой жизни. Мы очистим нации от предателей. — Тао — дух. Он уже давно мертв, так как вы собираетесь делить власть? Отдадите свои тела в его вечное рабство, а я до последнего думал, что оборотни — вольный народ, а вы… Вы уже давно на цепи, как дрессированные шавки, вот только не того вы выбрали господином. Да, огонь беспощаден, но нет ничего разрушительнее стихии в гневе. Слепым поклонением Тао, вы предали законы бытия, вы предали свою стихию, что ещё жестоко покарает вас. — Нации леса мертвы! Лес горит и этот огонь непобедим. — Маг леса жив! — ответил Джисон, видя, как оборотни переглядываются, пытаются бороться с мороком, но сила озлобленной стихии не ослабляла оков, сдерживающих разумы своих пленников. — Он слышит вас и покарает за каждое слово, сказанное против него. Вы находитесь на священной территории, где земля пропиталась кровью её защитников. Вам не достать нас.       Дун видел, как с каждым словом друида стена неприкаянных вокруг них становилась плотнее. Жар, что исходил от оборотней больше не обжигал. Сычён понимал, что сейчас для него нет надежнее защиты, чем эта белая дымка и широкая спина Юты, на которую так хотелось опереться. Этот эльф так отчаянно защищал его, боролся за его свободу, что становилось совестно за то, что Сычён ещё вчера сомневался в нём. Юта — самая надежная защита для него, потому что даже сейчас, глядя на врага наполненным яростью взглядом, Юта позволял Сычёну чувствовать себя свободным и важным. Да, волк сделал свой выбор. Он принял эльфа в качестве спутника жизни, он хотел до конца своей жизни быть рядом с этим человеком, чувствовать его заботу и видеть его улыбку, он был готов возродить нацию, что славилась своей отвагой.       Ветер поднялся, деревья под его напором начали склоняться к земле, хлестая ветками по растерявшимся оборотням. Прозрачные воины становились всё чётче, луки были направлены на противника, острия стрел сверкали при лунном свете. — Уходите! — крикнул генерал призрачной армии, посмотрев на Юту. — Мы задержим их! Встретимся на границе!       Оборотни сорвались с мест, нападая, но полупрозрачные воины стреляли в них настоящими стрелами, по лесу разнесся протяжный вой. Джисон, Джехён, Юта и Сычён сорвались с места, петляя между деревьями. — Сычён-а, — попытался остановить младшего эльф, ведь он прекрасно узнал каждого из своих солдат, что когда-то вот так же сражались за свой дом, за свои семьи, за своего правителя. — Потом, всё потом, — покачал головой волк, заметив Чону, что стоял у кромки леса и махал рукой. — Бежим! У нас не так много времени. Маг земли нуждается в нас.       Дун потянул Юту за собой, стараясь не смотреть в его сторону. Он не ожидал, что магия вот так ответил на его признание, что ж, одно радовало, теперь у них была своя бессмертная армия, а значит, теперь они могли сражаться с колдуном на равных.       Джехён и Джисон бежали следом, не задавая вопросов. Чон потому, что был ещё впечатлён появлением призрачных солдат, а Джисон потому, что, кажется, он начинал понимать суть понятия «возродить нацию». Стихия дала возможность вернуть достойных, тех, кто не задумываясь вступил в битву за правду, жертвуя всем. Эльфы были единственной нацией, где не было перебежчиков. Они умирали семьями, защищая свою свободу. И вот сейчас эльфы снова пришли, чтобы сражаться. Вот только чтобы их мир стал прежним, нужно было сделать ещё один шаг, и здесь Юта был прав, дети должны были рождаться в мирное время.       Сычён следовал за Чону, что вёл их лесными тропами в сторону реки, что отделяла их от города алхимиков. Вскоре между деревьями начали появляться небольшие домики, что были покрыты сажей. Здесь когда-то тоже всё было охвачено пламенем. — Это поселение лесных фей, — отозвался дух на вопросительный взгляд волка. — Здесь вы в безопасности. Вам нужно отдохнуть. Утром мы снова двинемся в путь. Отдыхайте, не буду мешать. — Спасибо, — кивнул Сычён. Дух улыбнулся и растворился. — Мне кто-нибудь объяснит, наконец, что здесь происходит? — не выдержал Чон, опускаясь на небольшой пенёк. — Наш Сычён решил, что готов к возрождению нации, — пожал плечами Джисон. — И стихия поощрила его за это, снабдив могучей охраной. Эльфы — лучшие воины, если дело касается защиты своего рода.       Дун почувствовал, как краснеет, когда губы Юты коснулись виска. — Спасибо, малыш, что оказал мне такую честь. — То есть, он мог выбрать любую нацию и сейчас вот так, буквально из ниоткуда могли возникнуть кто угодно? — По сути, да, — отозвался друид. — Но…       Джехён вспомнил слова старой волчицы и в очередной раз подумал о том, что всё в этом мире взаимосвязано и, возможно, кто-то на этом свете знает, чем закончится их путешествие. Вспомнились слова Чэнлэ о сказке, и о том, что сказочникам многое известно и вмешаться в ход сказки почти невозможно, особенно, если сказочник уверен, что сможет довести её до конца. Чэнлэ был добрым сказочником, и Джехён очень надеялся, что и у их истории будет хороший финал. — Нам нужно немного отдохнуть, — сказал Юта. — Я так понял, что твой проводник решил, что до утра нам не стоит соваться к реке? — Откуда.? — растерялся Сычён, он ведь знал, что Чону никто, кроме него, не видел. — Милый мой, ты думал, что я поверю в то, что ты так хорошо ориентируешься в лесу? К тому же, я видел, как ты следил взглядом за кем-то и терялся, когда не находил его среди деревьев. Кто он? Почему не показывается нам? Ты уверен, что ему можно доверять?       Дун бросил взгляд на Джисона, ему не хотелось расстраивать мальчишку, но он должен был немного успокоить насторожившихся друзей. — Он дух. Я верю ему. Знаешь, с моей особенностью влипать в неприятности, мне достался ещё один дар. Я могу видеть неприкаянных и помогать им завершать свои дела на этом свете. Бабушка тоже видела духов, сперва я считал все её слова глупостью, а теперь… Теперь и я вижу их, вижу боль в их глазах. Вижу людей, что привязаны к своим близким. Вижу мужчин и женщин, взрослых и детей. Они не могут покинуть землю, потому что ни Ада, ни Рая как таковых больше не существует. Ты видел, что они всегда рядом. Ты видел, какая армия стоит за твоей стеной. — Я же просил их не беспокоить тебя. — Они выполнили твою просьбу, — улыбнулся Сычён. — Мне, признаться честно, было неудобно смотреть в глаза твоей жене. — Я… — Я помню всё, что ты мне говорил тогда, — кивнул волк. — Просто знаешь, многое могло бы быть по-другому не случись той трагедии. Вы были бы счастливы, а я бы, возможно, умер там, в лесу от клыков братьев. — Но всё именно так, а не иначе, а значит, нужно постараться всё отпустить, — заключил эльф, притягивая младшего к себе и крепко обнимая. — Я отпустил, но… — волк снова бросил взгляд на друида, что сидел рядом с Джехёном, что разводил костер. — Чону сам вызвался нас сопровождать.       Джисон вздрогнул, услышав такое родное имя. — Брат… — Он очень привязан к тебе, — ответил Сычён. — Эта любовь не позволила им с твоей матерью сгинуть в кольце неприкаянных. Этот мир, потеряв контроль, стал притягивать в Ад всех без разбора, и только сильным чувствам удалось удержать души от того безумства, что сейчас твориться в Аду. — Сейчас там выжженные земли, — заметил Джехён. — Сейчас там без лидера твориться зло, — заметил Джисон. — Снэк слишком поздно понял, что совершил ошибку. — Хаос творится сейчас повсюду, — заметил Юта, осматриваясь, ведь в любом месте сейчас их могла поджидать опасность. — Нам нужно связаться с Тэилем, чтобы кто-то встретил нас на том берегу. Не хочется попасть в руки к подручным Тао. — Не переживайте, — кивнул вампир, — я всё устрою, идите лучше отдохните, путь был непростым и все вымотались. — А ты? — спросил Джисон, трусливо прижимаясь к вампиру. — Я отправлю послание и вернусь.       Чон поднялся и, потрепав младшего по голове, скрылся между деревьев, ведь Ренджун научил его, как связываться с воронами, что до сих пор бороздили просторы между мирами. — Ешьте, вам нужно набраться сил. Путь через реку не так прост и даже то, что мир воды поддерживает нас, не уменьшает опасности. Стражи Тао есть повсюду.       Юта достал из котомки, что была переброшена через плечо, небольшой сверток, от которого исходил приятный запах жареного мяса. — И когда ты всё успеваешь? — потер ладони Джисон. — Уметь надо, — улыбнулся Накамото, протягивая Сычёну сразу два куска. — А тебе? — Я переживу, а ты сильно вымотался, воскрешая целую армию.       В полном молчании они доели ужин. — Идите, — кивнул в сторону небольшого домика Юта. — Я подожду Джехёна.       Волк сильнее вцепился в руку эльфа, теперь, зная, что для колдуна он нежелательная персона, было еще страшнее. Юта своим присутствием хоть немного отгонял страхи, но стоило подумать о том, что его не окажется рядом, Дун начинал паниковать. — Маленький мой, я же никуда не денусь, — улыбнулся эльф. — Я приду к тебе, как только Джехён вернётся. Идите, я уверен, что там для вас найдется мягкая постель. — Я посижу с тобой, — ответил Сычён, вспоминая, что ещё совсем недавно одержимые стихией волки чуть не разорвали их на части. Он боялся не за себя, духи непременно защитят его. Он боялся за Юту, за их будущее, за то, что они не смогут закончить ритуал. Сегодня волк понял, что ему очень нравится быть нужным и любимым. — Я тоже, — закивал Джисон, ему было жутко только от одного вида этих обуглившихся домов. Когда-то вот так сгорела и его деревня.       Накамото лишь пожал плечами, поманив младших к себе и обнимая, когда Джисон и Сычён устроились у него по бокам.       Костёр тихо потрескивал, в ночной тишине леса этот звук был слишком громким. Младшие уже успели уснуть, Юте так и не удалось отправить их в дом, поэтому они жались друг к другу на вынесенном из одного из домов матрасе. Джехёна всё не было, это настораживало, но переживать ведь было ещё рано? Где-то послышался шум крыльев. Эльф поднял взгляд, замечая в небе трёх воронов, что разлетелись в разные стороны.       Тяжёлые шаги эхом отразились от заброшенных построек. Юта настороженно схватился за лук, но облегчённо выдохнул, когда на поляне появился потрёпанный Джехён. Он был бледен и, казалось, передвигался из последних сил, заметив Юту, он вымученно улыбнулся. — Не спишь? — хмыкнул он. — Зря. Ты наша единственная защита. Барьеры Тао потрепали меня, вряд ли у меня хватит сил держаться. — Что случилось? — спросил Накамото, наблюдая за тем, как Чон опускается на землю, пытаясь отдышаться. — Я пытался связаться с воронами, как учил меня Ренджун, но моя магия то и дело упиралась в прочный купол, что вытягивал из меня силы. Мне удалось разрушить его лишь с четвёртой попытки, но я не ожидал, что вся боль этого мира свалится на меня через этот канал. Я, наконец, смог почувствовать Тэёна, каждую слезинку, каждый шрам на его теле. Ты даже не представляешь, как же это больно.       Джехён посмотрел на Юту воспалёнными глазами. Эльф почувствовал, как тревожно сжалось сердце. Этот человек был практически разбит, и от этого становилось, действительно, страшно. Мир рушился по-настоящему. Столько лет прячась в своем одиночестве, Юта не до конца осознавал эту тонкую грань, а сейчас он видел её в глазах Чона. — Мы не выдвинемся в путь, пока ты не наберёшься сил, — серьёзно сказал Накамото. — Демон Тэиля будет ждать нас у берега на рассвете, — ответил вампир. — Подождёт. Ты себя видел? Какой из тебя вояка? Ты нужен нам, нужен своему сыну, нужен Тэёну. Ты не должен сдаваться. Вспомни, ты же сам решил побороться, не опуская руки. — Знаешь, за сотни лет своего существования, я впервые чувствую себя таким истощённым. Словно вернулся туда в то время, когда ещё был человеком. На миг мне показалось, что кровь в жилах потекла быстрее, а сердце забилось чаще. Барьеры Тао явно настроены на уничтожение любого вольного огня. Огня, что не подвластен магу. Мне повезло, что кроме огня во мне ещё жива вторая сущность, иначе я бы не справился. Не представляю, как Ренджун выдерживал всё это столько лет. Ты прав, мне нужно держаться. Я справлюсь, у нас ещё есть несколько часов до рассвета. Всё будет хорошо, иди, отдохни.       Джехён посмотрел на прижавшихся друг к другу младших и улыбнулся. Снова поднялся ветер. Джисон прижимался к Сычёну, что укрывал его в своих объятиях, а потом посмотрел в сторону домиков, что были раскиданы по поляне. — Давай перенесём их, там хоть можно ненадолго укрыться от ветра. Джисон только что пережил простуду, не стоит так рисковать. — Иди отдыхай, я справлюсь.       Чон отрицательно помотал головой, поднимаясь и осторожно подхватывая Джисона на руки. — Охраняй свое сокровище, — улыбнулся Чон, направляясь в один из домиков. — Мы с Джисон-и не будем вам мешать.       Юта почесал затылок, несмело улыбнулся и кивнул, поднимая на руки заворочавшегося Сычёна. — Юта? — спросил волк, прижимаясь к сильной груди эльфа. — Прости, разбудил, — коснулся губами щеки младшего Накамото. — Поднялся ветер, и мы с Дже решили, что оставаться на улице — не лучший выход. — Джехён? Он вернулся? Как он? — спросил волк, когда они вошли в дом и Юта опустил младшего на небольшой диванчик. — Джун говорил, что связаться с воронами всегда трудно, потому что никогда не угадаешь, в каком из миров они находятся на данный момент. — Он вымотан, — ответил Юта, — но обещал мне, что хорошо отдохнёт. И нам не мешало бы. Ты посиди здесь, я посмотрю, что тут насчёт кровати.       Сычён улыбнулся и кивнул, потерев глаза и зевнув. Эльф нашёл неповреждённый огнем матрас и несколько одеял, устраивая на полу небольшое ложе. Он не знал, согласится ли младший на то, чтобы лечь вместе, но если что, есть ещё полуобгоревший диван, а ещё можно было уйти и поискать ещё что-то в других домах. — Ты чего завис? — отвлёк от размышлений голос Сычёна, что опустился на сооруженную Накамото кровать. — Идём спать.       Волк взял старшего за запястье и потянул к себе. Эльф опустился на матрас, младший прижался ближе, глядя прямо в такие родные глаза. — Сычён-а, — несмело начал Накамото. — Там в лесу… — Я понял, что без тебя погибну, — ответил младший. — Чувствуя твою силу, я вдруг понял, что нет для меня защиты лучше, чем твоя она и твоя любовь. Я понимаю, что о любви говорить рано, мы… Между нами было столько всего, знаешь, после того, как мы встретились в первый раз, я каждую ночь просыпался, видя во сне, как ты расправляешься с теми волками, видел твой сверкающий взгляд. Мне было страшно, но тогда я не понимал, что не тебя я должен был бояться. Не будь тебя, я бы уже давно был мертв, поэтому я должен бесконечно благодарить стихию, что она направила нас друг к другу. Моя бабушка всегда говорила: «Ищи того, в чьих глазах целый мир». Сперва я увидел мир в Джехёне, но как оказалось, этот мир принадлежал не мне, а вот сейчас, глядя на тебя, я вижу свой мир, пусть неидеальный, но такой прекрасный. Я чувствую всю твою боль, но знаю, пусть мне не дано залечить шрамы на твоем теле, я постараюсь приложить все усилия, чтобы излечить от них твоё сердце. Я пока не знаю, как, но я уверен, что духи и здесь мне обязательно подскажут. — Просто будь рядом, больше мне ничего не надо. Знаешь, сегодня ты сделал для меня очень много. Ты вернул мне часть моей души. Мой народ — это тоже часть моего сердца, пусть он вернулся только для того, чтобы помочь нам выстоять против огня, я благодарен тебе за это.       Сычён помотал головой. — Твой народ будет жить, — ответил волк. — Сегодня стихия даровала тебе защиту, и если мы сможем отстоять своё право на жизнь, она вернет и то, что когда-то забрала. Это древний ритуал, что разделяет тела и души. Это истоки магии, только недавно мне удалось понять всё это. Рядом со мной был человек, что помог мне не потерять себя. Знаешь, иногда мне очень жаль, что жизнь не дала ему больше времени. Он смог бы стать прекрасным и мудрым правителем друидов, вот только он всего лишь дух, что знает очень много старинных легенд. Пока мы шли, Чону говорил, рассказывал о сотворении мира, древних магических обычаях и ритуалах. Его голос помогал мне не сбиться с пути, потому что тёмный лес всегда вызывал во мне множество страхов. Чону сказал, что сегодня мне удалось возродить дух, следующим пунктом моей миссии на этой земле — возродить плоть.       Сычён смущенно опустил взгляд, а потом тихо шепнул. — Как только на этот свет появится младенец хранителя силы и представителя одной из наций, угнетенный и сломленный народ воскреснет.       Юта улыбнулся, видя, как краснеют щеки младшего, и он невольно отодвигается от эльфа. Сычён сам был ещё таким ребёнком, но Юта понимал, что уже не может без него. Не может не думать о нём, не может не бросаться каждый раз на его защиту. Не может не любить. Да, он, кажется, начал понимать, что всё это время, огрызаясь на младшего, он невольно вспоминал его большие напуганные глаза и тонул в них. — Значит, когда ты подаришь мне сына, на этот свет вернуться эльфы?       Сычён кивнул, поднимая взгляд. — Эльфы вернутся, с оборотней спадет проклятие, феи смогут больше ничего не бояться, друиды снова займутся своими травками. Лес оживёт, если этого захочет маг, приняв дар стихии и хранителя, но чтобы всё вернулось на круги своя, нужно победить, нужно изгнать этот смертельный огонь со всех территорий. — Мы обязательно победим, малыш, — кивнул Юта, обнимая Сычёна. — Потому что мне не терпится взять на руки своего сына. Знаешь, это такое волшебное чувство…       Сычён грустно улыбнулся. Он ведь почти забыл, что Юта однажды уже держал на руках своего ребёнка, и, кажется, это было в какой-то другой жизни. Дун боялся, что не сможет стать равным человеку, к которому привязалось сердце. Эльф видел, как тяжело младший воспринимал любые упоминания о прошлом, поэтому молча прижал его к себе, а потом поднял его голову за подбородок. — Ты самое прекрасное существо, что я встречал за всю свою жизнь. Даже эти таинственные ангелы и в сравнение с тобой не идут. Я люблю тебя, малыш. Ты мой подарок, ты тот, кто снова заставил меня жить. Хочешь, я буду говорить тебе это каждый день?       Волк отрицательно помотал головой, он знал, он чувствовал. Зачем слова, если сильные руки сейчас так трепетно прижимают, а чужие когда-то губы касаются его собственных так осторожно и правильно. Поцелуй получается нежным, и Сычён понимает, что наконец-то его жизнь начала обретать смысл.       Они целуются, пока младший, наконец, не засыпает. Юта улыбается, глядя на прекрасного человека. Он бесконечно готов благодарить стихию за этот шанс. Он не понимал, чем он заслужил всё это: Сычёна, любовь, будущего ребёнка и возрождение собственной нации, но он знал, что если бы сейчас ему предложили отмотать время назад и предотвратить ту трагедию, он бы отказался, потому что только сейчас, целуя своё сокровище в макушку, он чувствовал себя снова живым.       Ветер донёс лёгкий шорох с улицы, эльф поднялся, а потом осторожно побрел к выходу, оглядываясь по сторонам, и замечая расположившихся вокруг деревни воинов. Самую сильную армию леса. Его собственную армию.       От деревьев отделилась тень, что покорно склонила голову перед предводителем. Сердце Юты сжалось, он ещё помнил, как этот человек закрывал его собой от прицельного огня демонов. — Мы расположились по периметру, — сказал генерал, всё ещё склоняя голову. — Ни одной твари не дано проникнуть сюда. Вы можете спокойно отдыхать. — Спасибо, Джемин, — сказал Юта, чуть дрогнувшим голосом. Генерал поднял на него свои ясные глаза и улыбнулся заразительной улыбкой. — Всегда к вашим услугам, господин, — подмигнул он старинному другу, с которым они были вместе с самого детства. Сколько раз они вытаскивали друг друга из передряг и вот сейчас, когда один из них был живым, а второй мёртвым, эта встреча вызывала слишком много чувств. — Иди поспи, поговорим завтра. У нас будет время на воспоминания, хотя по мне, сейчас они совсем ни к чему. Зачем ворошить прошлое, если нас ждёт прекрасное будущее, ведь так?       Юта кивнул и улыбнулся другу. Он скучал, только сейчас он понял, как он скучал по шумной жизни своего посёлка, по своим друзьям, дому, вот только одно оставалось неизменно, он хотел бы всё это прожить снова, но только с Сычёном, глядя в его прекрасные, отливающие серебром глаза.