Две вечности

      Джехён медленно погружался в дрёму. Перед глазами начали мелькать различные картинки, пока он не оказался в просторной светлой комнате. На стенах висели красивые пейзажи. На окнах были лёгкие светлые шторки, которые трепал ветер. Над горизонтом поднималось яркое солнце. Здесь было так уютно, и Джехёну вдруг захотелось остаться здесь навсегда. За окном пели птицы. Этот мир ничем не напоминал тот, в котором они жили сейчас. Это место больше напоминало о тех днях, когда в жизнях многих людей ещё не было того отчаяния и страха. Это место было явно из прошлого, вот только Чон был уверен, что до этого момента здесь не был. Приятный запах луговых цветов и свежей зелени доносил ветерок из окна. Так непривычно уже было не чувствовать запах дыма, что, казалось бы, пропитал всё вокруг. — Здесь прекрасно, правда? — голосом, что был дороже всего на свете. Тёплые руки легли на пояс, а горячее дыхание коснулось шеи. — Когда-то я мечтал о том, что так будет выглядеть наш личный рай. Только твой, мой и нашего Хэчан-и, как же я ошибался.       Джехён почувствовал тепло, то, о котором он мечтал столько лет. Слёзы сорвались с глаз, когда вампир развернулся, прижимая к себе такое родное тело. — Тэён, — сорвалось с губ, что тут же начали исследовать любимое лицо. — Родной мой.       Дракон тихо смеялся, позволяя себя целовать. Он тоже скучал до безумия и не мог упустить этой возможности, ведь миссия, возложенная на плечи таких дорогих людей, подходила к своему логическому завершению, он должен был попрощаться. Он должен был убедить их отпустить его. Это было очень тяжело, но сил практически не осталось. Тэён уже чувствовал холодное дыхание смерти за спиной.       Джехён внимательно разглядывал лицо близкого человека и не мог до конца понять, происходит это всё на самом деле или это самый прекрасный сон за всю его жизнь? Лицо младшего было точно таким же, каким он его запомнил, словно не было этих сотен лет между ними, словно не было той боли и молчания, что порой рушило и самые прочные отношения. Вампир чувствовал, что всё сейчас будто пропиталось магией иллюзии. Дракон тратил на это последние силы, Джехён понимал это, потому что видел, как едва подрагивал воздух в комнате. — Я сплю? — всё-таки спросил Чон, касаясь губами ладони младшего. — Технически да, — улыбнулся Тэён, обнимая сильнее и вдыхая полной грудью аромат любимого человека. Для каждого он всегда свой, особенный. Для Тэёна Джехён пах жизнью, счастьем, свободой. — Я не мог не прийти к тебе, потому что ты навсегда моё сердце, Чон Джехён. Я так люблю тебя. Я не мог уйти, не сказав этого. — Уйти? — переспросил Чон, чувствуя, как начинает дрожать тело. — О чём ты? Мы вытащим тебя! Мы уже близко, слышишь?       Мужчина притянул дракона ближе, касаясь губами губ младшего. Поцелуй был наполнен отчаянием, солёный от слёз он заставлял мужчин жаться ближе друг к другу. — Я не отпущу тебя! Не отдам! Я буду бороться до последнего, я… — Вот этого-то я и боялся больше всего на свете, — сказал Тэён, заглядывая в глаза Чону. — Что ты будешь жертвовать собой, что ты будешь подвергать себя опасности. Ты нужен этому миру, Чон Джехён. Я понял это с первой минуты, как увидел тебя, а я свою партию уже отыграл. Остался последний ход, и, я надеюсь, что никто не помешает мне сделать его. — Ты подумал о сыне? Если меня ты уже в расчёт не берёшь, — схватил за плечи дракона Джехён. — Он столько лет жил надеждой встретиться с тобой. — В первую очередь я думаю о вас. О Хэчане и Марке, о Джено и Тэиле, о Ренджуне и Чэнлэ. Я переживаю за вас всех, тех, кто ступил на тропу войны. Я хочу, чтобы для вас наступило светлое будущее. Я хочу, чтобы вы жили! — Ты думаешь, что я смогу жить без тебя? Ты думаешь, что все те, кого ты только что перечислил смогут быть счастливыми, зная о том, чего это им стоило? — Они поняли меня, — грустно улыбнулся Тэён. — Ты и Хэчан-и станут последними, с кем я встречусь сегодня. Я понимаю, что будет трудно, но пойми… — Я ничего не хочу слышать! — Если ты не отпустишь меня, ты умрёшь! — Я бессмертен! — ответил Джехён. — Я — вечность, Тэён.       Дракон лишь хмыкнул: — Огонь никого не щадит. Если мы ничего не предпримем, мир исчезнет. Нам нужно собрать тех, кто встает стеной, защищая свой народ. Нам нужны ангелы и демоны, нам нужны эльфы, тролли, лепреконы, друиды, феи, гномы и другие нации. Нам нужны те, кто в состоянии бороться, а я… Я устал, любимый, я больше не в силах бороться с магией этого жуткого духа. На моём теле нет ни одного живого места, плоть в некоторых местах рассечена до костей, моё тело изуродовано, то, что ты видишь сейчас — это лишь проекция твоих воспоминаний обо мне. Я даже не в состоянии показать тебе свое лицо, потому что знаю, что это сделает тебе больно. Всё это время меня в сознании держало лишь то, что я должен был привести вас к цели, мой дух был силен, пока был нужен вам, но он слабеет с каждым днем, я чувствую, как он медленно растворяется. Смерть уже пришла за мной, позволив лишь маленькую слабость, дав мне шанс сказать всем, кто мне дорог, как я их люблю. Когда-то давно, я был знаком с одним демоном. Он был скользким типом, но справедливым, пока однажды стихия не поработила его сознание. Он боролся до последнего, в конце-концов сумев сбросить с себя чары. Он рассказал мне историю о том, как когда-то предал друга, спокойно смотрел на то, как погибает его любовь. Он сказал, что никогда не сможет себя простить, сказал, что не достоин больше жить на этом свете, что передаст свою силу тому, кому она принадлежала изначально. Вернет её своему создателю, который сможет воспользоваться ей по своему усмотрению. Дух и плоть многие тысячелетия жили отдельно, но в тот миг, когда огонь поглотил дух, вспыхнула и плоть, пряча в себе огромную разрушительную силу, которую способны разбудить лишь сильные чувства. Теперь вы одно целое, просто ты должен до конца принять себя и позволить огню выбраться наружу. — Ты считаешь, что демон внутри меня жаждет твоей смерти? Ты тоже считаешь, что ненависть и отчаяние способны вернуть Снэка?       Тэён отрицательно помотал головой. — Правитель Ада не вернётся, — твердо ответил дракон. — Теперь ты сила! Он прошлое, а вот ты, Джехён — настоящее. Ты должен признать свою силу, ты должен понять её и прочувствовать до конца. Встать во главе своего народа, поощрить тех, кто до последнего был верен Аду и уничтожить тех, кто пошел против законов бытия. — Для этого моё сердце должно сгореть? А ты не думал о том, что любым сильным чувствам дано воскресить праведный огонь? Я люблю тебя, и этого вполне достаточно. Я готов сражаться за тебя, я готов умирать за тебя, так что не смей хоронить себя раньше времени! Да, демоны — создания пороков и ненависти, но у всего есть обратная сторона. Я много думал сегодня, пытаясь связаться с воронами, я потратил много сил, я едва выдержал эту нагрузку, а твой друг общается с ними каждый день. Он очень сильный демон. Тао, действительно, создал существо с очень впечатляющими способностями, а теперь вспомни, как этот демон появился на свет? Он стал плодом не гнева, нет, он дитя безумной любви колдуна, что потерял над собой контроль. Любви, Тэён, не ненависти. Я уверен, что моей любви к тебе, к Хэчану, Сычёну и другим хватит, чтобы выстоять.       Ли улыбнулся, да, он понимал Джехёна. Он знал, что Ренджун и Марк были особенными демонами. Существами, что были созданы для того, чтобы бороться за любовь. Именно поэтому духу, завладевшему колдуном, не дано было избавиться от Ренджуна, как бы слаб сейчас не был Тао, он был не готов избавиться от части себя, ведь в Джуне сейчас было слишком много его самого.       Джехён злился, и Тэён прекрасно его понимал. Он тоже переживал за каждого, кто бросил вызов колдуну и знал, что их усилия обязательно будут вознаграждены. Он не смел упрекать Чона за то, что он не хотел отпускать его, было приятно, что ради него Джехён был готов рискнуть всем, вот только нужна ли была эта жертва магии?       Тэён догадывался, что ни Джехён, ни Хэчан не отпустят его, и возможно, только благодаря им, их любви и преданности он был ещё жив. Вот только силы покидали и оставаться в сознании становилось все тяжелее. Тэиль и Марк очень помогали ему, а теперь, оставшийся совсем один в своей камере, он превратился в беспомощное существо, уже не способное открыть глаза. Создав свою собственную иллюзию, Тэён надеялся хоть немного побыть счастливым.       Джехён стоял у окна, сжав кулаки. Дракон грустно улыбнулся. Он рассчитывал на то, что увидев его, Чон забудет обо всём, позволяя им насладиться последними мгновениями близости, но даже в минуты отчаяния правитель огненной нации не мог не думать о победе и о свободе. Тело человека, кровь вампира, душа демона — вот три составляющие власти. Вот, в чём сила вечности. Три мира: свет, тьма и пламя. Вот, что было до того, как старый дракон впервые поверил людям. Свет — ангелы, тьма — демоны, пламя много лет жило в сердцах драконов, как и другие стихии, разделив их, Владыка хотел получить равноправие, а вышло… Сейчас, чтобы остановить, разбушевавшегося духа, нужно было обратиться к истокам, вот только демон не признавал своей сущности, ангел потерял возможность нести людям вести, лишившись голоса, а дракон боялся собственной тени. Хэчан боролся с собой, у него уже почти получилось, а вот Джехён и Хансоль…       Тэён не много знал об ангелах, хотя когда-то их тоже отнесли к нациям воздуха. Он знал, что ангелами становились неприкаянные, чьи незаконченные дела на этом свете завершались благополучно. Высшие ангелы брали их под своё крыло и обучали основам их работы. Хансоль мог дать начало новому поколению ангелов, но для этого он должен обрести свободу.       Всё сводилось к тому, что ангел, демон и дракон должны были встретиться на священной земле. Их путь будет трудным, но шесть магов, подпитанных высшими силами обезопасят этот путь. Тэён верил и будет верить до последнего, а сейчас… Сейчас очень хотелось, чтобы любимый человек снова улыбнулся.       Дракон осторожно подошел к напряжённому вампиру и, обнимая, уткнулся носом между его лопаток. Джехён вздрогнул, а потом накрыл своими большими ладонями аккуратные руки Тэёна. — Мне тебя так не хватало, — тихо сказал Ли. — Но я верил, что Хэчан-и обязательно поделиться с тобой тем теплом, которое я успел вложить в него. Тебе так повезло, ты мог видеть, как он меняется, взрослеет, принимает себя, а я… Я ведь так и не смог его увидеть. Я могу чувствовать его, говорить с ним, но не могу прикоснуться, не могу обнять. Мне удается призвать лишь тех, кого я видел, а образ моего мальчика так и остался для меня тайной за семью печатями. — Он очень красивый, — улыбнулся Джехён. — Похож на тебя, вот только понял я это слишком поздно. Почему он молчал? — А ты бы поверил? — спросил дракон. — Ты бы поверил в то, что поддавшись отчаянию от увиденного будущего, я нарушил закон, объединив две сущности? Ты бы принял его таким, какой он есть? — Он мой сын! — В первую очередь он сын магии, а потом наш. Она вела его всё это время, оберегала, заботилась, кормила. Она сохранила его для того, кто увидел в нём целый мир. Мы с тобой, к сожалению, упустили время, когда были ему нужны, теперь мы нуждаемся в нём. Теперь он станет нашей защитой. — Мы ведь можем начать всё сначала, как семья, — заметил Джехён, разворачиваясь и глядя прямо в ясные глаза младшего. — Мир нуждается в сильных. Если ангелы и демоны — нации постоянные, то остальным магическим народам потребуется время, чтобы начать жить. Как ты думаешь, магия закроет глаза на то, что мы усиленно займемся восстановлением одной из древнейших наций Вселенной?       Тэён многое слышал за свой столь долгий век, вот только сейчас щеки почему-то запылали, а когда родные губы коснулись шеи, тело задрожало. Он даже мечтать не мог о том, что почувствует эти ласки когда-нибудь снова. Джехён помнил всё: все участки кожи, которых нужно коснуться, чтобы парень в его руках затрепетал. Тэён по своей природе был очень чувствительным, поэтому каждое прикосновение любимого заставляло фейерверки взрываться в сознании. — Ты не представляешь, как я жил всё это время, — шепнул вампир, губами вырисовывая узоры на бледной коже. — Я едва не сошел с ума без тебя. Я был готов броситься на осиновый кол, только бы уйти из этой жизни, в которой больше не было тебя. Что же ты делаешь со мной? Рядом с тобой мне хочется гореть. Рядом с тобой я снова оживаю. Не оставляй меня, слышишь? Никогда больше. — Дже, — улыбнулся Тэён, заглядывая в родные глаза, в которых сейчас можно было заметить страсть, боль, отчаяние, безграничную любовь и языки пламени, что просыпались в когда-то замороженном сердце. Огонь топил лёд, столько лет поддерживаемый кровью вампира. Джехён любил, но он даже не подозревал, что его чувства могут быть в сотни, в миллионы раз сильнее, стоит ему почувствовать единение со стихией. Джехён всё же был пламенем. Снэк очень постарался, и Тэён уже чувствовал жар, исходивший от тела вампира, но страшно не было, сейчас он готов был умереть в этих руках. — Ты же останешься со мной? — покрывая лицо младшего нежными поцелуями, шептал Джехён. — Ты же будешь рядом? Я не смогу без тебя! Я так скучал! Ты моё сердце, Ли Тэён! Смысл моей жизни. Любовь, о которой я не мог даже мечтать! Прикажи и для тебя я сожгу весь мир. — Не нужно, — обнял старшего дракон. — Не нужно всего этого, родной! Я чувствую твою любовь. Я тоже тебя безумно люблю. Я буду держаться. Буду ждать тебя, но только и ты не сдавайся.       Ли чувствовал, что держать иллюзию больше не было сил. Ласки Джехёна лишали разума. В последнее время, чувствуя только боль, он и забыл, что может быть так хорошо, что пальцы на ногах могут вот так резко поджиматься, а по телу может разливаться приятное тепло. Джехён полностью завладел его сознанием, Тэён даже не успел заметить, как старший опустился на колени, уткнувшись ему в живот, только горячее дыхание и слёзы… Тэён не видел их, но он чувствовал каждую слезинку, что стекала по щекам вампира. — Покажи мне… — тихо сказал Чон. — Я хочу видеть тебя, а не красивую иллюзию благополучия. Я хочу почувствовать тебя до конца. — Это очень страшно, Дже… — Не страшнее того, что я видел в выжженном дотла поселении драконов.       Воздух дрогнул, и Джехён видел, как стены упали словно занавес, являя взору вампира тёмные пещеры, что он столько раз видел в глазах родных людей. Здесь было холодно и сыро, здесь господствовала темнота, и лишь чужое хриплое дыхание, доносившееся откуда-то из темноты слегка настораживало. Родное тепло пропало и становилось, действительно, страшно. — Тэён? — нерешительно спросил Чон, оглядываясь.       Где-то сзади послышался звон цепей. Джехён резко обернулся, каменея от ужаса. На противоположной стене висел человек, руки, скованные цепями, что были укреплены на потолке, были раскинуты в разные стороны, на ногах были тяжёлые кандалы. Одежда была разорвана в клочья и пропиталась кровью, тело было покрыто язвами и свежими ранами. Сквозь тонкую, почти прозрачную кожу проглядывались рёбра и тёмные паутины вен. Волосы на голове свалялись и торчали пучками, губы потрескались, щеки впали и только глаза светились такой знакомой любовью. — Тэ… — Жалко выгляжу, да? — прохрипел дракон, тут же закашлявшись. Хрипы, свист и какое-то бульканье вырывалось из практически растерзанной груди младшего. — Я так хотел, чтобы ты не увидел этого, но это было твоё решение, поэтому смотри, вот только плакать не нужно, слёзы мне уже не помогут.       Джехён понимал, что не может даже пошевелиться, он слишком впечатлён, он напуган. Страх постепенно перерастал в ярость, кровь внутри закипала и хотела выплеснуться наружу. — Вот теперь ты должен понимать, что у меня нет шансов. Не осталось больше надежд. Ты, Хэчан, Марк, Тэиль и Джено много лет были моим светом в этой тьме, вот только с каждым днём открыть глаза становится всё труднее. Мне не выжить в новом мире, Дже. Свет убьёт меня, но я не хочу, чтобы вы сдавались… — Поэтому должен пообещать мне, что будешь бороться до конца! — ответил Джехён, делая шаг навстречу дракону. Он всё для себя решил, он не оставит любимого, он спасёт его! Он сможет поставить его на ноги, ведь рядом лучшие представители древних наций, которым дана возможность лечить самые сложные раны. — Дже, — недоуменно начал Тэён. — Ты разве не видишь раны на моем теле? С таким количеством повреждений я не смогу вернуться к нормальной жизни. Я… — Сдался, — кивнул Джехён, подходя ближе и касаясь щеки родного человека, чувствуя тепло.       Тэён прикрыл глаза, он и не рассчитывал на то, что старший подойдет ближе, а сейчас… Ли невольно ахнул, когда истерзанных губ коснулись такие родные и тёплые. Слезы вновь побежали по щекам. Да, сейчас Джехён был всего лишь проекцией и не мог ослабить оков и открыть замки, но он дарил истинные чувства, от которых Тэён не мог отказаться. Воздух снова задрожал, создавая новую иллюзию, ведь Тэён не мог не ощутить родного человека до конца, хотя бы так, в выдуманном мире, за сотни километров от собственных тел они должны были почувствовать друг друга, возможно, в последний раз.       Оказавшись на такой знакомой поляне, дракон потянулся к старшему, целуя. Джехён тут же прижал любимого ближе, отвечая на поцелуй. Воспоминания накрыли с головой, ведь именно здесь они впервые стали единым целым. Именно в этом месте Тэёну пришла в голову мысль о том, что он хотел бы продолжиться в этом человеке. Хотел бы разделить с ним всю свою жизнь. Уже тогда Тэён чувствовал огонь, а сейчас они оба готовы были сгореть. Джехён медленно опускал младшего на траву, ласкал его руками, губами, и пусть сейчас тело дракона выглядело идеальным, Джехён снова и снова уделял больше внимания тем участкам тела младшего, на которых были самые глубокие раны. Неужели он успел запомнить их и теперь извинялся за причиненную боль? Вот только его вины здесь не было. Так было правильно, так было нужно.       Тэён больше не мог сдерживать слёзы, путаясь пальцами в волосах старшего, пока тот доставлял ему неописуемое удовольствие языком. Ли прогибался, не сдерживая стонов, всё-таки эта проекция когда-то была одной из лучших способностей драконов. Тэён успел многое почерпнуть из древних книг. Его всегда привлекали запрещённые ритуалы.       Громкий крик сорвался с губ, когда он почувствовал Джехёна внутри. Он уже и забыл, как это может быть прекрасно. — Прости, — шепнул Чон, ласково целуя младшего. — Все в порядке, — улыбнулся Тэён, слегка подрагивая и прижимаясь сильнее к телу старшего. — Продолжай. Оказывается, я сам до конца не осознавал, как мне тебя не хватало. — Ну вот, а ты хотел отказаться от всего этого, — улыбнулся в ответ Джехён. — Не отпущу, слышишь? — Не отпускай, — ответил дракон, прогибаясь от новых ласк и глубоких толчков. Тэён цеплялся за старшего руками и ногами, глаза закатывались от накатившего наслаждения, а в сознании начали появляться картинки: знакомый алтарь, где в ярком пламени, согреваемые родительским теплом, лежали два драконьих яйца — будущее этого мира.       Тэён улыбнулся, теперь он был уверен, что все обязательно будет хорошо.       Ренджун уверенно поднимался на очередную гору, не выпуская из своей руки руку Чэнлэ. Это была не первая возвышенность на их пути. Горы Ада не были похожи на те, что наполняли мир гномов. В каждой из гор Ада дремал вулкан, готовый проснуться в любой момент, очищая Вселенную от очередной порции грешников.       Ренджун видел, как вымотался его спутник, но останавливаться было небезопасно. — Потерпи немного, — притянув младшего к себе и целуя в макушку, сказал демон. — За этим перевалом должно показаться кольцо неприкаянных, а там и до замка рукой подать. — Всё в порядке, — улыбнулся Чэнлэ. — Я ведь сам вызвался пойти с тобой, и я не сдамся. Я хочу стать достойным тебя. Я слышал, что только сильнейшим дана возможность пересечь земли Ада и остаться в своём уме. Я хочу быть сильным ради тебя. — Для меня ты и так самый лучший. Мы дойдём до конца и будем счастливы, вернёмся в нашу деревню и всё будет как прежде.       Чэнлэ удивленно вскинул брови. Он ведь и не думал о том, что они снова будут жить как обыкновенные люди. Чжон не мог не признать, что уже скучал по той жизни, но он был тем, кто начал эту сказку и должен был довести её до конца. — Мы вернём этому миру магию, и тебе, родной, больше не придётся скитаться по мирам. У нас будет свой дом. Ты будешь рассказывать свои сказки, поддерживая баланс и защищая немагическое население от всплесков ликующей магии.       Чэнлэ было приятно слушать голос Джуна, чем больше он говорил, тем меньше чувствовалась усталость и идти становилось легче. Вершина приближалась, осталось совсем немного и сказочник старался гнать от себя мрачные мысли. Гнать тревогу, что не отпускала его с того самого момента, как они покинули реку. Он ещё помнил, как едва не потерял единственную опору в своей жизни, ведь, по сути, без демона он бы уже давно был никем. Он не выжил бы, хотя у него всегда под боком был Джисон.       Воспоминания о младшем немного приводили в себя, ведь он когда-то обещал защищать этого парня. Стать ему опорой во всём. Чжон вспомнил прекрасные глаза матери Джисона, что смотрела на него с восторгом и преданностью. Чэнлэ никогда не понимал, чем заслужил эту преданность. Он залечивал свои душевные раны подальше от тех мест, где потерял друга, родителей, а получилось, что приобрел ещё одну привязанность. Он помнил, как Чону сидел на его коленях, слушая его рассказы, помнил, как Джисон ползал по комнате, швыряя игрушки, как Джина причитала, поднимая сына на руки, и целовала в макушку. Чэнлэ не понимал, почему люди в деревне так просто смотрели на то, что в доме женщины, что давно не видела собственного мужа, так просто прижился посторонний. Чэнлэ не видел косых взглядов, всё было словно так, как и должно было быть, вот только иногда взгляд Джины замирал на нем немного дольше положенного, а Чэнлэ… Чжон тогда ещё не знал, что в его жизни появится тот, кто заменит ему сердце.       Сейчас почему-то воспоминания о том дне, когда он встретил Ренджуна, снова всплыли в памяти. Шёл дождь, в лавке почти никого не было, Чэнлэ обслуживал единственного клиента, его колотило, он чувствовал, как магия постепенно покидает его. В те дни зарево над лесом не заметил бы только слепой. Люди с опаской смотрели в чернеющее небо и ждали любого сигнала для того, чтобы собрать вещи и покинуть деревню навсегда. Чэнлэ некуда было уходить, поэтому он уже готов был гореть. Сил сопротивляться не осталось.       Когда дверь распахнулась, впуская в помещение промокшего насквозь посетителя, Чэнлэ лишь слегка поднял взгляд, продолжая упаковывать товар. — Скверная погодка, — сказал покупатель, взглянув на вошедшего. — Да, и не говорите. Я как-то не рассчитывал, что в пути меня застанет такое ненастье. — Вы не местный? Что-то я вас здесь раньше не видел, — сказал мужчина, принимая из рук Чэнлэ свою покупку и продолжая сверлить взглядом черноволосого парня, что стряхивал с одежды воду. — Да, сегодня только пересёк границу вашего посёлка. Ищу место, где можно остановиться. Мой друг, когда-то живший здесь, рассказывал о местном гостеприимстве.       Чэнлэ внимательно разглядывал посетителя. Высокий, стройный, светлая рубашка, что прилипла к телу, черная жилетка и того же цвета штаны, заправленные в высокие сапоги, через плечо перекинута небольшая сумка, а в глазах… Сказочник замер, потому что отчетливо уловил пламя в глазах новоприбывшего, а магия, живущая в нём, вдруг потянулась к гостю, чувствуя, что там ей обязательно помогут. Чэнлэ видел, как вздрогнул незнакомец, почувствовав силу сказочника, а потом в его глазах мелькнула растерянность и страх. Только теперь сказочник мог заметить затянувшийся шрам на шее незнакомца, что тот старался спрятать за воротником, но вода утяжеляла ткань, открывая вид на старую рану. — Вы правы, — постарался успокоить гостя Чэнлэ, потому что понимал, что этот человек — его единственный шанс выжить в этом мире без магии. — Наша деревня всегда рада гостям. Вы проделали долгий путь, наверное, устали. Я мог бы предложить вам комнату на сегодняшнюю ночь, а утром, вы сможете, поинтересоваться среди населения о том, где можно найти свободный дом, вы ведь решили задержаться здесь? — Я ещё не решил, — ответил неуверенно брюнет. — Но спасибо за предложение.       Чэнлэ вспомнил, как проводил своего последнего покупателя, закрывая магазин, и как немного позже оказался прижат к стене и острие чужого кинжала, что давило на горло. — Ты кто? — зло сверкнув глазами, спросил гость. — От тебя за километр разит магией. — Могу сказать о тебе тоже самое, — хмыкнул Чэнлэ. Тело по-прежнему дрожало, но страшно не было. Почему-то на этого человека вдруг захотелось смотреть вечно. — Небезопасно разгуливать вот так по границе в одиночестве, разве не знаешь, что происходит там, по ту сторону леса? — Я-то как раз знаю, — ответил незнакомец. — Сам сбежал оттуда, а ты… — Я сказочник, — ответил Чэнлэ. — Потерял всё, поэтому решил, что смогу дожить свой век в дали от того ужаса, что происходит в нашем мире. Я уже почти сдался, магия почти покинула меня, но твое появление… — Хм, считаешь, что можешь безнаказанно подпитываться моей магией? — засмеялся гость, всё-таки опуская нож и внимательно глядя на младшего. — Не боишься, что мой огонь сожжет тебя? Я демон, не лучший экземпляр для восстановления сил. — Знаешь, мне уже всё равно, — ответил Чэнлэ, чувствуя, как дрожат ноги, а колени подгибаются. Огонь действительно обжигал, выматывал, пытал.       Маг начал медленно опускаться на пол, перед глазами всё темнело, а он думал о том, что, возможно, этот демон прав, и его магия только добьет его, вот только умирать в одиночестве гораздо страшнее. — Эй, — подхватил его незнакомец, — я же пошутил. Бери сколько хочешь, мне не жалко.       Чэнлэ натянул улыбку, он понимал, что этот демон даже не догадывался до какого истощения довёл себя юный маг. Сейчас любой вдох причинял боль. Хотелось кричать от переполнявших чувств. Впервые за столь длительный срок он чувствовал, как возрождаются в нём его силы, а сказки в его памяти снова начинают обретать знакомые черты. Дождь за окном только усиливался, барабаня по крыше. Этот стук постепенно терялся на фоне стука сердца сказочника, что снова оживал, веря в свои сказки.       Чэнлэ почувствовал, как сильные руки подхватили его, и демон направился на поиски спальни. — Свалился же ты на мою голову, — причитал старший. — Сычён рассказывал, что чувствовал постороннюю магию в деревне, но мы и не думали, что ты так слаб. Вот же бедолага, совсем потух.       Чэнлэ помнил, как его гладили по голове и укладывали в кровать, помнил горячие руки на своем лбу. Ренджун заботился о нём тогда, когда они ещё были не знакомы, а теперь Чэнлэ знал, что демон готов отдать за него жизнь. Сейчас жизнь, проведенная рядом с Ренджуном, яркими картинками проносилась перед глазами. Чэнлэ проживал каждый поцелуй, каждую близость, каждую ссору и свой каждый страх.       Сейчас он понимал, что без Ренджуна бродил во тьме и этот демон вывел его на свет. Столько лет Чэнлэ жил в своем собственном аду без надежды на спасение, но Ренджун вернул ему веру, и Чэнлэ никогда не отпустит его руки.       Маг вспомнил, как долго они притирались друг к другу, как ссорились, прослыв в деревне кровными врагами, и как мирились, скрывая от всех свою любовь, свою страсть, свой внутренний огонь. Чэнлэ столько лет горел вместе с Джуном, так что теперь ему не был страшен никакой ад с его ловушками. Даже белеющее впереди кольцо неприкаянных больше не вызывало того ужаса. Маг знал, что в этом постоянно движущемся облаке много тех, кого он знал лично, тех, кто захочет заманить его своими речами, но сейчас Чэнлэ понимал лишь одно: его спасение — это Ренджун, что сейчас, крепко сжимая руку младшего, тоже смотрит на белую дымку, что стелется по земле. — Ну вот мы и пришли, — заметил демон, посмотрев на Чэнлэ. — Дальше либо победа, либо смерть. До последнего не верил в то, что души людей можно вот так стянуть в одно место и заставить быть надежной защитой целому замку. Гроты, реки, пропасти, каменные стены, но чтобы вот так…       Чэнлэ видел, что любимый был напряжён. Он и сам не был рад встрече с этим явлением, но у них не было другого выхода, нужно было идти вперед, поэтому маг сильнее сжал руку старшего. — Какой у нас план? — спросил Чэнлэ. — Нам нужно пересечь этот барьер, тогда нас уже никто не сможет остановить, но ты же понимаешь, что неприкаянные — это не просто дымка. Они всё ещё часть этого мира, вот только они давно потеряли способность адекватно мыслить. Те, кого затянуло в этот мир, теряют рассудок. Это уже не те люди, что когда-то жили. Это лишь сгустки энергии не всегда положительной. Они тоже воины, только их цель - не допустить посторонних к замку. Они будут всячески путать тебя, но ты не должен сдаваться. Не слушай их, старайся думать о будущем, не вспоминай о прошлом, не верь их обещанием и тогда, возможно, сможешь выбраться целым. На меня эти твари имеют меньше влияния, ведь я всё-таки часть этих земель, создание мага огня, а ты…       Ренджун прижал Чэнлэ к себе. — Не слушай их, слышишь? Не отпускай моей руки, что бы ты не увидел и не услышал. Я всегда готов был доверить тебе свою жизнь, и надеюсь, что это у нас взаимно.       Чэнлэ кивнул, крепче сжимая ладонь любимого, а потом потянул его вперед: времени медлить не было. Ренджун улыбнулся, следуя за сказочником, что уверенно шёл к цели. Дымка становилась плотнее, подул огненный ветер, что касался кожи, вызывая жар и жжение. Чэнлэ терпеливо шёл вперед. Он знал этот огонь, он был похож на тот, что сжигал его любимого демона ещё несколько дней назад. Чжон уже научился противостоять ему, но вот только стоило им войти в туманный барьер, как со всех сторон послышался крик, смех, плачь, шёпот. Боль и отчаяние навалились на плечи вторгнувшихся в мир неприкаянных. Чэнлэ чувствовал, как жар постепенно сменялся холодом, и чьи-то руки скользнули по телу. Маг сильнее сжал руку демона, оборачиваясь и сглатывая, потому что в плотной дымке не было видно ничего. Сказочник опустил взгляд на переплетенные пальцы немного успокаиваясь, ведь если он сейчас не видит Джуна, это же не значит, что его нет. Он всегда рядом с ним, он в его сердце. — Сынок? — раздается совсем близко. — Это ты, сынок?       Чэнлэ мотает головой, он не должен слушать. Он должен идти дальше, но образы не пропадают, и он видит тех, кого так долго оплакивал. Отец улыбается, а мать смотрит на него наполненными гордостью глазами. — Мы так скучали, — говорит она, протягивая руки к Чэнлэ. — Иди ко мне родной.       Тело просило в дрожь. Образы были настолько реальными, что казалось, что вот-вот он почувствует себя самым счастливым, как в детстве, когда мама укачивала его в своих руках. Стоит лишь разжать пальцы и поспешить в такие родные объятия, но Чэнлэ ещё помнил, для чего они здесь. — Сынок, ты так вырос, — говорит отец. — Ты пришел сюда за нами? Ты заберёшь нас отсюда, знаешь, здесь так холодно.       Чем дольше он молчит, тем нервнее становятся родители, всё больше безумства появляется в их глазах. — Почему ты молчишь? — нервно говорила мать. — Ты тоже продался? Продался тем, кто когда-то избавился от нас? — Нет! — сорвалось с губ сказочника. — Я всё ещё борюсь за мир! — Мир проклят! — отозвался отец, его глаза постепенно наполнялись пламенем. Чэнлэ понимал, что стихия испытывает его, но он не должен был поддаваться, поэтому сделал шаг вперед, всё ещё чувствуя руку Ренджуна. — А ты сбегаешь! Трус! Трус! Ты не достоин быть нашим сыном!       Дышать становилось труднее, тело затрясло. Вокруг начали появляться и другие духи. Здесь были женщины и мужчины, взрослые и дети, были волшебные существа, что смотрели на него с презрением, смыкая вокруг него плотное кольцо. — Нет, я не трус! Не трус, слышите! — кричал маг, хотелось убежать, спрятаться, но только бы не слушать злые слова отца. — Не слушай! — словно через толщу воды голос Хуана. — Не слушай их, родной! Осталось ещё немного.       Истерический смех сорвался с губ матери. Тени поднялись, танцуя вокруг своего «гостя» только им известный танец. Всё это давило на сказочника, снова в голове всплывали картинки прошлого, но тут же он вспоминал слова Джуна о том, что нужно думать о том, что ждёт впереди и не оглядываться назад. Там по ту сторону его ждало счастье. Там был Джун, Джисон, Ёнхо, да и остальные, к которым он успел привязаться. Чэнлэ видел, как плакал над телами родителей, как со слезами на глазах покидал подводный мир. Чужие души вытягивали из него самые горькие воспоминания. Он снова видел, как горел Ренджун, его лицо, покрытое тёмными сетками вен, видел, как кровоточил шрам на его шее, как огонь забирал всё, что было дорого. — Я люблю тебя! — звучало в голове таким родным голосом. — Борись с этим!       И Чэнлэ боролся, делая шаг за шагом, и понимая, что силы кончаются, а конца этой дымке не видно. За своими размышлениями он не замечает, как руки слабеют, разжимая пальцы, тепло уходит и становится реально страшно. Вокруг летают тени, вихрем кружа вокруг человека. Чэнлэ видит лица, перекошенные яростью, но он не сдаётся, он знает, что на той стороне его ждут. Он опускается на колени, но продолжает двигаться, дымка проникает в него, проходит через него, вызывая то жар, то холод, но родной образ, который Чэнлэ столько лет нёс в сердце, поднимается над всем этим безумием, крики и плач становятся тише, смех пропадает, а тело обдает теплым ветерком, согревая изнутри. Чэнлэ чувствует, как падает, но оказывается в родных руках. — Все закончилось, милый! — ласково говорит Ренджун, целуя лицо младшего и прижимая ближе.       Открыв глаза, Чэнлэ не сразу понимает, где находится, потому что это мало напоминает Ад и его выжженные земли. Здесь растут деревья, где-то журчит ручей, а на небольшом холме можно заметить наполовину разрушенный замок. Каменное произведение искусства почти потеряло свою прежнюю форму, и лишь одна башня осталась практически не тронутой, где-то на её вершине сияет звезда, и Чэнлэ понимает, что это знак, что это именно то место, что они искали так долго. — Что это за место? — глубоко вздохнув спросил маг, уткнувшись в грудь Ренджуна, что улыбаясь прижимал младшего к себе, стараясь не выдавать слёз, что скопились в его глазах. Он ведь и не думал, что так испугается, когда рука Чэнлэ покинет его собственную. — Это вход во владения мага огня. Он хоть и управляет пламенем, но тоже относит себя к созданиям человеческим, а значит, и ему не чужда любовь к прекрасному, правда эти сады уже давно заросли, но я думаю, что, когда всё закончится, мы сможем вернуть эту месту былую красоту.       Чэнлэ кивнул, поднимая руку и вытирая мокрые щёки Джуна. — Не знал, что демоны умеют плакать, — усмехнулся маг. — Я тоже, — улыбнулся Ренджун, наклоняясь и целуя младшего. — Но я так испугался, когда подумал, что больше тебя не увижу. — Я никогда тебя не оставлю, — ответил Чэнлэ. — И не рассчитывай.