Сквозь время

Снежинка падала медленно и кружилась, давая рассмотреть все свои грани, и упала прямо на колено, облачённое в синие джинсы, Дин Винчестер даже в преклонном возрасте не изменял своим вкусам. Красивые они всё-таки, создания самой природы, чистые и идеальные. Жаль, что люди не могут быть вот такими — непорочными. И тут же улыбка озарила его лицо. Или не жаль? Возможно именно порок свёл их, склеил их души так сильно, что даже смерти неподвластно разлучить их. Но и времени не подвластно соединить. Воспоминания последнее время всё чаще и чаще посещали его разум, вытесняя реальность и пронизывая душу тысячами иголочек. Боль от разлуки затмевала всё, что было прожито и нажито. Целая жизнь без намёка на встречу, целый мир без его синих глаз и манящей улыбки. Только воспоминания дарили ему луч надежды и вели через года к тому самому моменту, когда их глаза встретятся и сердца застынут на несколько секунд. Миг встречи самый сладкий и самый болезненный, он убивает надежду и дарит её вновь и вновь. 16 век. Англия. Бежать. Бежать, как можно дальше, быстрее. Лучше умереть в лесу, быть растерзанным дикими зверями и сдохнуть от голода, чем терпеть такое. Он не разбирал дороги, стараясь, как можно быстрее укрыться в спасительном лесу. Он не знал хватились ли его уже и есть ли погоня, ветви деревьев царапали лицо и одежду, но он упорно двигался в глубь чащи. Он свободен и больше не дастся живым в руки этого дьявола. Лучше напорется грудью на меч или свернёт себе шею, спрыгнув с высокого дерева. Аластар купил его много лет назад, ещё ребёнком, когда вся семья погибла в огне и он в одночасье лишился всего — родителей, младшего брата, крова и защиты. Дин жил в работном доме вместе с такими же детьми-сиротами. Они делали кучу грязной работы, просили милостыню, воровали, трудились в котельных и сырых подвалах. Он пытался убегать, но его каждый раз находили и возвращали. И Аластар лично порол его, с особым наслаждением приговаривая, что Дин принадлежит ему и скоро он почувствует это, его особенное расположение и покровительство. А вчера он велел отмыть его, подготовить и привести в свои покои. Дин не был дураком и прекрасно знал, что некоторые ребята развлекают их владельца в постели, становясь его игрушками на ночь или чуть больше. Этого он не собирался терпеть и сбежал, когда его прилично одели и оставили в спальне одного. Вылезти в окно, на крышу, по ней на соседние строения и так до края домов. А потом поле и лес. В этот раз он не даст себя поймать, не даст надругаться над своим телом. Лучше смерть. Он не заметил, как стало темнеть и только упав, споткнувшись об очередную корягу, дал себе пять минут, чтобы отдышаться и подумать. Звуков погони он не слышал, как и звуков диких животных. Лес был тих и он сел на землю, переводя дыхание. Его бордовый камзол был порван в нескольких местах, но ему было плевать. Нужно идти дальше, нужно найти что-то, что избавит его от незавидной участи. Он много раз думал о том, чтобы уйти из жизни добровольно, но всегда вспоминал маму, которая рассказывала про рай и ад. Про бессмертность души и ангелов. И про то, что рано или поздно они все встретятся на небесах. Только это останавливало его, он не хотел попасть в ад, потому что знал, что его родители и младший брат ждут его в раю. Он брёл по лесу, спотыкаясь и прислушиваясь, пока не увидел свет. Сердце замерло на секунду и тут же бешено забилось. Неужели погоня и его всё-таки схватят? Он вслушивался в тишину леса, но не слышал множества голосов или ржания коней. Тогда он рискнул и стал приближаться, чтобы выяснить, что ждёт его впереди. Он старался не шуметь и замер за деревом, рассматривая небольшой прогал, на котором расположился какой-то вельможа. Он сидел прислонившись к дереву и ел, отрезая ножом сыр от большого ломтя. Дин тут же почувствовал голод и сглотнул слюну. Рядом пасся привязанный к дереву конь и больше никого не было. Одинокий путник на привале не мог быть погоней. Дин вздохнул с облегчением. Слишком дорогая одежда и попона на коне, говорили, что мужчина у дерева очень и очень богат. Бледная кожа, чёрные волосы и утонченные черты лица, выдавали в нём аристократическое происхождение. Только вот что он забыл в такой чащобе, ночью и даже без слуги? — Ты можешь выйти из своего укрытия и разделить со мной трапезу, — тихий спокойный голос пронизал тишину ночного леса и заставил Дина вздрогнуть. Он хотел было дать дёру, но голод и любопытство пересилили страх. Он робко вышел из-за своего укрытия и предстал перед мужчиной, стараясь храбро смотреть ему в глаза. В свете костра нельзя было понять их цвет, но они показались ему двумя драгоценными камнями, как в мамином ожерелье. Синие, почти чёрные. Мужчина указал ему рукой на тряпицу около себя. Там лежали хлеб, вяленое мясо и бурдюк, наверное, с водой. Он отложил туда же сыр и нож, выглядя при этом словно бы они не в лесу были, а за столом в богатом доме. Дин часто видел таких господ в городе, а вот они его нет. Он был грязью, как и многие другие дети и подростки. — Сядь рядом и представься, — голос не допускал возражений и Дин сделал несколько шагов, чтобы выполнить приказ. Изящные руки взяли хлеб и нож, отрезали большой кусок и протянули его Дину. Он покорно взял и наблюдал, как руки отрезают ему сыр. Он почему-то рассматривал мужчину по частям, внимательно изучая рукава на камзоле и перстень на левой руке. Отметил, что чёрный костюм расшит золотой ниткой и скорее всего бархатный на ощупь. Белая рубашка была слегка распахнута и он рассмотрел выпирающие ключицы. Мужчина был хорошо сложен, не толстый и не худой. Интересно, кто он? — Итак? Как тебя зовут? — мужчина снова заговорил приятным низким голосом и протянул ему сыр. Дин взял и спохватился. — Меня зовут, Дин, милорд. Спасибо, — это всё, на что он был сейчас способен, он с жадностью впился зубами в свежий хлеб и твёрдый, ароматный сыр, стараясь не урчать и не обронить ни крошки. Стоять было неудобно и он бухнулся на колени рядом с незнакомцем. Синие глаза, а они оказались именно такими, когда он увидел их ближе, рассматривали его с любопытством и интересом. Полных губ коснулась лёгкая улыбка и мужчина облокотился на дерево, выражая всем своим видом умиротворение и спокойствие. — Хороший камзол и отвратительные манеры. Ты украл его? Дин помотал головой из стороны в сторону, но даже не смутился. Он умел воровать и не видел в этом ничего постыдного, иногда это спасало жизнь ему и ещё двум мальчишкам, с которыми он спал в подвале. Если они не приносили ничего за день, то их били и морили голодом, поэтому воровать он научился виртуозно. — Хорошо, не хотелось бы проснуться утром голым и без коня, — мужчина усмехнулся и взял в руки бурдюк, откупорил его и протянул Дину. — Выпей, а то подавишься. Выпускать хлеб и сыр из рук он не собирался, поэтому просто наклонился к предложенному сосуду и мужчина, снова ухмыльнувшись, помог ему выпить. Вкус был странный. Он быстро проглотил жидкость и всё, что было во рту, чтобы удивлённо спросить: — Это же вино? — Конечно, ты не знаешь какое оно на вкус? Дин снова покачал головой. — Нет, нам не давали пить, только воду. Бенни, как-то раз притащил откуда-то бутылку, но её отняли и всыпали ему, чтобы не прятал добычу. — Добычу? Ты состоишь в какой-то шайке? И снова мотание головы, Дин набил рот хлебом и смог только промычать ответ, который и сам бы не понял, если бы не проговорил это у себя в голове. — Прожуй, пожалуйста, а потом скажи мне нормально. Дин благодарно кивнул и быстро доел остатки сыра. Ему снова протянули вино и он взял его, чтобы отпить пару глотков. Вкус был странным, но приятным, он бы выпил ещё, но постарался не наглеть. — Я жил в работном доме. — Понятно, — темноволосый поморщился и взял у него бурдюк, чтобы закрыть его и положить на тряпицу. — Ужасное место должно быть. — Да, милорд. — И ты сбежал оттуда? — Сбежал. — Как ты туда попал? Тебя продали за долги или ты сирота? — Сирота. Родители сгорели десять лет назад вместе с братом, домом и всем имуществом. Меня отдали в приют, но скоро продали Аластару, это наш хозяин. — Понятно, — внимательный взгляд немного смущал парня, но он видел взгляды и похуже, от которых собственно и сбежал. — Сколько тебе лет? — Семнадцать, — Дин ощущал некий подъём внутри себя. Это, скорее всего, вино разогнало мрачные мысли и вселило в него какую-то лёгкость и уверенность. Он почему-то с удовольствием разглядывал мужчину напротив и нашёл его симпатичным. Никто в его окружении не носил таких богатых одежд и не пах так вкусно. Вельможа казался ему кем-то нереальным, быть может он лесной дух и показался ему, чтобы заманить подальше в чащу и убить там? Так Дин и не против, лучше так, чем быть разорванным собаками или забитым до смерти, или ещё похуже. Его передёрнуло от внезапно накативших мыслей и он постарался отогнать их. — Что-то не так? — Нет, милорд. Спасибо за еду. Я, наверное, пойду дальше, — он начал вставать, но тонкие пальцы обхватили его за запястье и удержали на земле. — Сейчас кромешная тьма и ты далеко не уйдёшь, тем более в таком состоянии. — В каком? Мужчина улыбнулся и он с каким-то облегчением опустился назад, доверяя этой улыбке. — Ты пьян, мой мальчик. И тебе стоит поспать, раз ты хочешь продолжить свой путь, — он встал и подошёл к лошади, отвязал от седла что-то и расстелил перед Дином длинный и широкий плащ. — Ложись. — Я не смею, милорд. Такой дорогой плащ… Мужчина рассмеялся и странно сверкнул глазами. — Всего лишь кусок ткани, ложись и спи. — А вы? — Я покараулю пока, — он опустился на прежнее место и взял в руки вино, чтобы отпить добрый глоток. Дин перебрался на предложенное ложе около костра и аккуратно прилёг на него, получилось даже накрыться и он с удовольствием вздохнул, втягивая ноздрями обволакивающий его запахи. Пахло костром и лошадью, но отчётливее всего пробивался тонкий и яркий запах. Он знал, что это духи. Мама пользовалась ароматными маслами и духами после водных процедур и от неё всегда вкусно пахло. Воспоминания и усталость сморили его и он уснул, совершенно забыв, что нужно бояться и переживать. И что лесной дух может убить его во сне. Он проснулся, ощущая рядом тепло чужого тела и немного испугался, что его побег был всего лишь сном, попыткой уйти от реальности, и теперь он лежит в постели Аластара, и тот сейчас надругается над ним. Но потом воспоминания ночи всплыли в памяти и он открыл глаза. Костёр потух, а конь около дерева шевелил ушами и губами, жадно втягивая влажный утренний воздух. Мужчина прижимался к нему сзади и обнимал рукой. Странный, не побрезговал лечь рядом с рабом и не лесной дух, судя по тому, что не пропал к утру, как мираж. Дин вылез из-под тяжёлой руки и размял кости. Спать на земле было не в новинку, он с детства не спал в нормальной постели, поэтому ощущал себя бодрым и отдохнувшим. Мужчина заворочался, что-то пробормотал неразборчиво и сел на плаще, протирая глаза. — Плохая была идея заночевать в лесу. У меня болит каждая косточка. — Просто вы никогда не спали на каменном полу, милорд. Синие глаза внимательно рассматривали его снизу и Дину стало неловко. Он ведь даже не знал имени этого мужчины. Тот почему-то не посчитал нужным представиться ему, а Дин и не смел настаивать. — Не спал, ты прав. И надеюсь не придётся более этого делать. Кстати, меня зовут Кастиэль. Ты вчера даже не удосужился спросить. — Я не смел, милорд. — Прекращай это, парень. Мы в лесу, вдвоём, ну втроём, если считать Ветерка, — и он качнул головой в сторону коня. — И меня зовут Кастиэль. Я порядком устал от всех этих званий и титулов в Лондоне. Помоги мне встать. — Он протянул руку и Дин помог, удивляясь простоте общения. — В общем, Дин, я намерен предложить тебе продолжить путь со мной. Тебе идти некуда, как я понял, а мне нужен толковый парень в дороге. Обстоятельства были таковы, что мне пришлось срочно покинуть столицу и вернуться домой. Путь не близкий, а я не очень приспособлен к походной жизни. Что скажешь? — Вы хотите взять меня в услужение? — он поверить не мог такой удаче. — Вроде того, будешь получать шиллинг в месяц. У Дина округлились глаза, ему ещё и платить будут? — Да, милорд. Спасибо. — Вот и отлично. И пожалуйста, милорд — я только при посторонних. Подними плащ и нужно выходить на дорогу. Ты знаешь, что там дальше? — Небольшая деревня. — Сможем купить там еды и второго коня? — Коня? Мне? — Дин был оглушен и не мог поверить в то, что с ним происходит. Мужчина не убил его, не отправил на все четыре стороны, а предложил работу и даже коня хочет дать. — Тебе, так будет быстрее и удобнее. Будешь расспрашивать у местных дорогу и договариваться о ночлеге. А когда доберёмся до моего замка, решишь, что будешь делать дальше. Хочешь оставайся, хочешь езжай дальше. — Я… Спасибо, ми… Кастиэль. Вельможа улыбнулся ему и сам начал убирать следы их ночлега. Дин тогда впервые подумал, что никогда прежде не встречал столь нетипичного господина. Он словно бы не видел огромной пропасти между собой и парнем, который сбежал от хозяина и за которым скорее всего будут охотиться, чтобы вернуть назад. А может быть он просто не понимал, что Дин представляет собой опасность? В любом случае в планы самого юноши не входило просвещать своего нового господина. Он сможет уехать подальше от Аластара, начнёт новую жизнь, может даже чего-то добиться, стать человеком, а не скотом. Они продолжили путь вместе, пешком. Вельможа даже не делал попытки залезть на коня, чем ещё больше удивлял своего нового слугу. Они разговаривали, он расспрашивал про детство, про то, что случилось с Дином и как он стал тем кем стал. И он, недоверчивый к посторонним людям, рассказывал всё без утайки, словно бы облегчал душу. И про жуткий пожар, в котором погибла вся его семья, и даже то, что он до сих пор иногда слышит во сне их крики. Про сиротский дом, куда его привезли на следующий день и оставили, сказав директору только имя. И даже про то, как его выкупил странный господин, улыбка которого не понравилась ему с самого начала, но что он мог сделать, будучи всего лишь ребенком. Кастиэль слушал очень внимательно и сосредоточенно, а он приглядывался к своему спутнику и пытался понять, что же руководит им. Неужели господа бывают настолько добры к низшим сословиям, что готовы идти с ними по одной дороге и так запросто разговаривать? В какой-то момент Дин отважился спросить: — А почему бы вам не нанять карету и слуг, чтобы побыстрее добраться до дома? Это вызвало у вельможи непонятную эмоцию на лице, но он прогнал её и улыбнулся, хотя и не радостно. — Не стоит. Как я уже говорил, мне пришлось покинуть Лондон спешно и без привлечения внимания. Да и потом... — тут он нахмурился, но сразу же отогнал какие-то мысли от себя, встряхнув головой. — Пусть это не тревожит тебя, мальчик. Они шли весь день, устроив привал днём, чтобы доесть запасы. От вина Дин отказался, помня, как оно подействовало на него. К ночи они вошли в небольшую деревеньку, как и говорил Дин. Кастиэль велел ему для начала купить одежду и расспросить про покупку коня, что он и сделал, а потом быстро нашёл постоялый двор и устроил своего нового хозяина на ночлег. Сам же устроился на сеновале и спал, ощущая внутри себя какую-то смутную надежду. Этого чувства в нём не было уже лет десять, это настораживало и в тоже время грело. Он давно перестал мечтать и ждать от жизни чудес, но что-то такое случилось и его судьба решила круто измениться, послав ему хорошего хозяина. Второй день совместного путешествия прошёл уже верхом. Дин не был искусным наездником, но он был очень способным. Они отошли немного от деревни, и милорд показал ему, как правильно держаться в седле, как отдавать приказы коню и не вылететь на землю, если лошадь понесёт. Дин схватывал на лету, жадно ловя фразы и жесты. Ему впервые в жизни объясняли, что-то и учили, не считая того, как учили его родители. И внутри него росла огромная благодарность. К незнакомому вельможе, который практически спас его от смерти в лесу. Он всё ещё думал, что тот нереальный. — Ничего, через неделю будешь управляться с конём не хуже меня, — Кастиэль подбадривал его и показывал своим примером, что всё легко и просто. К вечеру у Дина ломило всё тело с непривычки и сеновал показался ему раем. Он зарылся в душистые травы, даже не успев ничего подумать. А подумать было о чём. Он за два дня стал доверять человеку, которого видел впервые в жизни и о котором ничего не знал, кроме того, что он дико богат. Он бы мог нанять карету, много слуг и попасть домой намного раньше, чем выходило сейчас. Сегодня половину дороги он учил Дина сидеть в седле и они преодолели не так уж и много миль. Но судя по всему вельможа не сильно торопился в родной замок. На третий день Дин отметил, что от него несёт. Милорд пах чистотой и духами, в то время, как от него самого смердело. Пришлось устроить себе небольшую помывку в корыте для лошадей. Он разделся по пояс, поплескался и натянул назад одежду. Стало получше. Они немного разговаривали, жизнь Дина не была такой уж интересной и всё что можно было он уже рассказал, а Кастиэль не торопился делиться с ним своими переживаниями, которые безуспешно прятал под маской спокойствия. Дин умел читать людей, это спасало его от порки и пришлось выучить, что Аластар чем тише, тем рассерженнее. А если он смеётся и при этом смотрит прямо в глаза, то жди беды. Читать Кастиэля было не просто, но было заметно, что он не хочет ехать туда, куда они держат путь. На четвёртый день Кастиэль предложил заночевать пораньше, потому что уже неделю в пути и хочет нормально отдохнуть. Дин не был против, он и сам порядком устал. Прикидывая в уме, что лучше — идти пешком или ехать в седле, он пришёл к выводу, что пешком ему было бы спокойнее. А так, чёртов мерин сводил его с ума. Он то норовил свернуть с дороги в лес, где его манила сочная трава, то пристраивался к дереву, почесаться. Кастиэль в такие минуты откровенно смеялся и потешался над своим слугой, успокаивая его тем, что лошадка просто не приучена к таким долгим прогулкам. Дин снова договорился на счёт покоев для господина. Он занёс в комнату снятое седло, как делал всегда, опасаясь кражи, и собирался пойти поискать сеновал, как тонкие пальцы остановили его. — Мне будет нужна твоя помощь, Дин. — Конечно, милорд. Пальцы исчезли намного быстрее, чем их успел заметить кто-то из посторонних. Хозяин гостиницы услужливо ждал распоряжений и Кастиэль велел ему подготовить ванную, чтобы принять её как можно быстрее. Дину же было велено прислуживать при этом. Такого в его жизни ещё точно не было. Они мылись с ребятами под дождём и в реке, зимой прятались в котельной и обливались полухолодной водой, которую сами же и натаскивали. Мыться в ванной ему довелось не так давно, но вспоминать для чего и как это происходило, он не хотел. Унизительная процедура, хоть он и стал намного чище, но то что должно было последовать за омовением, до сих пор повергало его в отвращение. Он помог служке наполнить медную купель горячей водой, принял от него несколько белых и чистых простыней, две из которых по совету того же служки расстелил прямо в купели, чтобы милорду было приятно сидеть. Кастиэль появился через пару минут после всех приготовлений. На нём была только длинная рубашка до колен, а в руках он держал пузырёк. — Влей это в воду, — он осторожно передал сосуд и Дин послушно вылил половину в кипяток. Когда же он повернулся, то мужчина стоял абсолютно голый и Дин почувствовал, как краска заливает его лицо. Он и раньше видел нагие тела, но это были такие же парни, как и он сам. Тощие голодранцы, с синяками и следами побоев на теле. Тело же Кастиэля было идеальным и словно бы вылепленным из белого мрамора. Во дворе у Аластара стояли скульптуры, так вот Кастиэль был словно бы такой скульптурой. Белая кожа, идеальные пропорции тела, плоский, но мускулистый живот. Дин невольно опустил взгляд вниз и оторопел. На мужчине практически не было волос, там где у него самого уже давно завивались крупные и жесткие кудряшки. — Нравлюсь? — усмешка в голосе отрезвила парня и он опустил взгляд в пол. — Простите, милорд, я… Я… Это было непозволительно… — Прекрати, Дин, — вельможа прошёл мимо и залез в ванную, со стоном погружаясь в горячую и благоухающую воду. — Ты никогда не видел обнажённых людей? — Видел, милорд, — он посмел робко поднять глаза и столкнулся взглядом с улыбающимся господином. — Тогда прекрати вести себя как девственник. Намыль мочалку и потри мне спину. Дин спохватился и бросился исполнять свои обязанности. На нём самом были рубашка и нижние штаны, потому что в комнате было хорошо натоплено и влажно. Он воспользовался тазом с водой, намылил мочалку и подошёл к Кастиэлю. Тот отодвинулся от края купели и повернулся к нему спиной. Дин тут же шмякнул ему мочалку на плечи и начал усердно тереть ею. Кастиэль засмеялся. — Ты мне так шкуру сдерёшь, парень. Я же не лошадь. — Простите, милорд. — Прекращай, Дин, я серьёзно. У нас был уговор, что наедине мы обходимся именами. Как ты там вчера меня назвал? — Кас, — и Дин снова отчаянно покраснел. Такая фамильярность случилась с ним, когда он чуть не упал с лошади и Кастиэль подхватил его, а он поблагодарил и сократил до неприличия его имя. — Мне нравится, зови меня так. По лицу парня расползлась улыбка и он провёл мочалкой по плечам гораздо мягче. — Хорошо, я постараюсь. — Уж постарайся, а то высеку. Дин резко замер и снова услышал смех. — Боже, ты как зверёк, Дин. Намыливай меня дальше, у тебя стало хорошо получаться. И мужчина откинулся спиной на бортик и позволил омывать себя по груди и животу. Дин недоумевал — неужели богатые сами вообще ничего не умеют? Кас вот не умел платить за гостиницу, хотя денег у него было полно. Он не умел чистить и стирать свои вещи, это в принципе и понятно — в городе за него всё слуги делали. Но неужели даже помыться он не мог сам? Хорошо хоть в туалет без Дина ходит. Как он вообще выжил в лесу два дня? — Ты такой сосредоточенный, мальчик. Расслабься. Ты всё делаешь правильно. Звуки уже знакомого голоса и правда позволили Дину немного расслабиться и он поднял глаза. Кастиэль смотрел на него из-под опущенных ресниц и мягко улыбался. — Ты отличный слуга, Дин. И я буду рекомендовать тебя, когда мы приедем в мой замок. — Спасибо, Кас. — Пока не за что, — и он вытянул руку, чтобы Дин помыл и её. Тот с готовностью намылил конечность, перешёл на вторую, а потом отвлекся, чтобы намылить мочалку получше. Кастиэль сидел с прикрытыми глазами и улыбался. — Всегда в дороге мечтаю о горячей воде и возможности помыться. Дома у меня огромная ванная комната с мраморной купелью, в ней так хорошо. Дин кивнул соглашаясь не зная с чем, но Кастиэль уловил его движение и открыл глаза. — От тебя дурно пахнет, мой мальчик. Раздевайся, — всего одно слово и Дин замер как изваяние и уставился на своего господина. Он серьёзно? — Не заставляй меня угрожать. Я давно понял, что только так ты делаешь всё беспрекословно, но мне бы не хотелось давить на тебя. Давай, пока горячая вода, залезай. — И он махнул рукой, показывая, куда Дину следует залезть. — Я же грязный. — Я это заметил, поэтому и велю тебе помыться. Корыто для лошадей не может смыть весь пот, Дин. — Вы видели? — он смущенно опустил глаза. — Не важно, просто разденься и полезай в воду. Мочалку только намыль посильнее. Дин бросился исполнять приказ под смешливый взгляд синих глаз. Он смущённо отвернулся, когда снимал с себя рубаху и стягивал исподнее. И услышав удивлённый возглас сзади, резко обернулся. В глазах Кастиэля было что-то такое, что он никогда прежде не видел в глазах людей. — Господи, кто этот изверг? И Дин понял, что мужчина увидел шрамы на его спине. — Аластар, он любил пороть нас до мяса. — Ужасный человек, — Кастиэль поджал немного ноги и жестом велел Дину залезть в купель. — Я узнаю кто он и чем занимается. Это отвратительно — бить слуг. Дин пожал плечами и залез в воду, стараясь как можно быстрее опуститься и спрятать свою интимную часть тела. Спасибо, Касу, что отвлёкся на другое и не стал больше его разглядывать. — Намыливайся и начни с головы. Не хотелось бы развести паразитов на столь симпатичной части твоего тела, — Кастиэль снова улыбнулся, откинулся на спину и закрыл глаза. — Правда хорошо? — Очень, — Дин послушно намыливался и тер себя похлеще, чем лошадь. Ему было неловко, что его уличили в плохом запахе и сейчас заставили залезть голышом в ванную. Он старательно поджимал ноги, но всё равно соприкасался в воде с ногами хозяина. Внезапно тот, вытянул свои ноги и устроил их прямо по бокам Дина. Тот замер и испуганно уставился на мужчину, а затем зачем-то опустил взгляд вниз и полностью перестал дышать. Рука Кастиэля двигалась по его члену вверх-вниз, в весьма понятном каждому юноше жесте. Мужчина ублажал себя и Дин стал невольным свидетелем того, что считалось позорным и осуждалось пасторами в церквях. Он, конечно же, не был набожным дурачком и постоянно рукоблудствовал, вспоминая мясистых девок с кухни, но чтобы вот так, зная, что кто-то может увидеть… Он смущенно прикрыл глаза и продолжил аккуратно мыть себя. — Тебе понравилось то, что ты увидел? — голос Кастиэля как всегда оказался спокойным и внезапным. — Я… я ничего не видел, милорд. Мужчина вздохнул и согнул одну ногу в колене, задевая при этом Дина. — Значит, открой глаза и посмотри. — Не нужно, — он отчаянно замотал головой и дернулся, чтобы выбраться из купели. — Думаешь, что я причиню тебе вред, как хотел этого твой хозяин? Дин резко открыл глаза и уставился на невозмутимого Кастиэля. — Я не знаю… — Нет, Дин. Я никогда не делал этого насильно и презираю тех, кто пользуясь властью и деньгами, берут всё без разрешения. И уж тем более, я презираю тех, кто избивает себе подобных получая от этого удовольствие. Твои шрамы не просто след твоих провинностей, не так ли, Дин? Он ведь делал это по особенному, говоря тебе что-то полушёпотом и лаская там, где мужчины не должны трогать других мужчин? Дин словно бы впал в транс и согласно кивнул, удивляясь откуда Кастиэль всё это знает. — Твой хозяин плохой человек, Дин. Могу пообещать тебе только одно, — он открыл глаза и серьёзно посмотрел на замершего юношу. — Я никогда не причиню тебе вред. — Он убрал от себя руки, свесив их через борта и поджал ноги, сводя их вместе. — Я позволил себе лишнее и прошу за это прощение, более подобное не повторится. Смой с себя мыло, выйди из воды и обмотайся в простынь. Твои вещи нужно постирать. Затем подай простынь мне и можешь быть свободен. — Вам понадобится ужин… — Ничего не нужно. Сделай запас на пару дней и ложись спать. Для разнообразия не на сеновале. Можешь лечь в моей комнате, там есть удобная лежанка. — Я не смею… — Считай это платой за недостойное поведение с моей стороны, — тон не терпел возражений и Дин принял приказ, кивнув головой и быстро начал приводить себя в порядок. Сердце билось в груди как бешеное и он мечтал побыть один хоть немного. Кастиэль закрыл глаза и отрешился от него, очнувшись только, когда Дин покашлял, привлекая его внимание и подавая простынь. Мужчина молча укутался и вышел в ту же дверь, что и пришёл, не глядя на своего слугу. Дин остался стоять, тяжело дыша и смотря на закрытую дверь. Ему было и стыдно и страшно. Всего несколько дней назад он сбежал от человека, который хотел надругаться над его телом. И этот человек был мужчиной. Жестоким и злым, порочным, словно бы демон из ада. Кастиэль был другим, но он показал, что желает того же. Дин запутался в своих ощущениях и мыслях и очнулся только когда к нему заглянул служка и поторопил. Вспомнив, что он по-прежнему гол, Дин бросился к своему камзолу и напялил его на голое тело. Затем застирал исподнее в остывающей купели и понес сушиться на задний двор. Солнце ещё не село и мягкий сумрак царил во всём городке. Отчего-то ему не хотелось убегать от Кастиэля, хотя сейчас был отличный шанс. Он одет, у него есть конь и небольшой запас провизии в сумках. Но какое-то чувство благодарности и благородства заставили его вернуться назад в гостиницу и войти в комнату к своему господину. Тот спал, опустив балдахин над кроватью и Дин нашёл небольшой удобный топчан, застеленный стеганным одеялом и покрывалом. Кастиэль верил ему, знал, что он вернется, и даже позаботился о нём. Сердце защемило от такого открытия. Мужчина отчего-то добр к нему и даже не заставил разделить с ним ложе, хотя мог. Принудить, указать на его место, ведь он по-прежнему раб без гроша за душой. Дин устроился с удобством и тут же погрузился в сон, забывая обо всех тревогах и переживаниях. Во сне ему привиделся Кастиэль и он мягко улыбался ему, словно бы обещая защиту и помощь. Пробуждение было резким и неожиданным. Хозяин стоял по середине комнаты полностью одетым и хлопал в ладоши. — Пора в путь, мальчик. Дин скатился на пол, путаясь в покрывале и пытаясь продрать глаза. Кастиэль смеялся и не выглядел рассерженным, чего Дин очень сильно боялся. — Умыться, поесть, запрячь коней и в путь. Мне пока нужно написать пару писем, надеюсь мы справимся за час. Как думаешь? Дин только кивнул головой и бросился вон из комнаты, подхватывая седло. Раз господин в хорошем настроении, то и ему хорошо. Они продолжат путь вместе, а потом он получит свою плату и попробует устроиться на новом месте. А, быть может, Кастиэль устроит его в замке кем-нибудь. И быть может даже личным помощником? От этого дерзкого пожелания внутри все замерло на мгновение. Неужели ему хочется и дальше быть подле такого, как его господин? Он ведь желает возлечь с мужчиной, а это грех. Он такой же как Аластар. И Дин тут же отдёрнул себя. Ничего подобного. Кастиэль совсем другой. Он спокойный, не грубый, он даже попросил прощение за своё поведение. Пальцы уже привычно застегивали ремешки на животе лошади, пока их хозяин отчаянно пытался понять самого себя. Раньше он не сильно копался в собственных чувствах, понимая, что они никому в этом мире не важны. Он воровал, работал, ел, что дадут и был рад каждому дню без порки. Он мечтал вырваться из рабства, но после пятого побега и наказания, понял, что его всё равно не отпустят и смирился что ли… Сейчас же всё было так ново, так волнительно. И перед глазами предстал образ расслабленного мужчины, трогающего себя в воде. И не было в этом ничего отвратительного и заслуживающего отвращение Дина. Быть может, у богатых просто такие привычки и они не считают слуг теми, кого нужно стесняться? Кто в сущности Дин такой? Просто слуга, которому так или иначе выпала доля помогать своему господину. А что, если у знатных господ это нормально и он просто не должен обращать внимание на причуды господина? На этом он и успокоился. Они позавтракали, Дин набил сумки провиантом и налил вина и воды в бурдюки. Его лошадь была хоть и глупой, но весьма выносливой и очень красивой. Чёрный с отливом жеребец будил в Дине чувство гордости и превосходства, то что казалось давно выбил кнут Аластара. До новой деревеньки ехать было значительно дольше одного дня и им пришлось заночевать в лесу. Дин развел костер, согрел хлеб и мясо, нарезал сыр и накрыл стол, соорудив его из плоского камня и салфетки. Кастиэль всё это время читал какую-то книжицу и не обращал на него внимания. Они обменялись парой слов перед трапезой и ели молча, думая каждый о своём. Дин тяготился этим молчанием, всю дорогу вельможа был спокоен, даже бодр и весел, но сейчас отрешился и стал неприступным. Что-то тяготило его и Дин боялся, что сам стал причиной его плохого настроения. — Ложись первым, я дочитаю, пока костёр горит ярко. — Хорошо, — Дин послушно расстелил специальный плащ около костра и лёг, укутываясь в него. Кастиэль сидел напротив и снова читал ту же книгу. Дин знал грамоту на самом простом уровне. Мама обучала его буквам и словам, показывала, как они пишутся, но со временем знания подзабылись и Дин помнил только самое простое, что можно было прочитать на вывесках их городка. Кастиэль же читал что-то на иностранном языке, которого Дин вообще не знал. Он рассматривал напряженное лицо мужчины и ловил каждое изменение его мимики. Судя по всему Кастиэль очень сильно проникся написанным. Он то хмурил брови, то кусал нижнюю губу, то тяжело вздыхал и сильнее сжимал пальцами книжонку. Он словно бы полностью погрузился в тот мир, забыв, что рядом с ним есть другой человек. И Дин пользовался этим временем, чтобы получше узнать своего господина. Он никогда прежде не видел, чтобы кого-то так увлекало чтение. В их городке образованными были только самые богатые люди и ростовщик. Остальные перебивались наукой ни шатко ни валко, а такие как он, сироты, вообще не знали грамоту и понятия не имели, что такое книга. Воспоминание подсунуло ему один из вечеров, когда были живы родные. Мама читала им с Сэмом на ночь сказку, выделяя голосом важные моменты. Он и не помнил толком о чем была та сказка, но образ матери согревал его изнутри. И сейчас, в эти минуты ему отчаянно хотелось, чтобы не было того пожара. Чтобы мама научила его читать и не только по-английски, но и другим языкам. И чтобы они встретились с Кастиэлем на равных. Чтобы он мог прочесть эту книгу с ним вместе и понять, что так сильно тревожит мужчину, что он со вздохом закрывает фолиант и откидывается на дерево спиной. — Ты умеешь читать, Дин? Он вздрагивает каждый раз, когда вопрос застигает его врасплох. А Кастиэль просто обожает спрашивать именно в такие моменты, когда Дин расслаблен и думает, что незаметен для хозяина. — Можно сказать, что нет. Я знаю буквы и некоторые слова, которые запомнил из детства и выучил на улице. — Если хочешь, я научу тебя. Читать это потрясающе, Дин. Мир так многообразен, а история обширна, что мы не проживаем и малой толики того, что могли бы прожить. Книги открывают нам другие миры, чужие жизни и чувства. Я читал сейчас произведение испанского поэта и это было прекрасно. Ты обязательно должен прочесть, мой мальчик. Дин слушал и улыбался, видя, что к его господину вернулись и хорошее настроение, и желание общаться. — Я не знаю испанский. — Я научу тебя, если захочешь. Испанский прекрасен, как он звучит, как переливается на языке. Это словно бы песня говорит с тобой. Дин слушал и впитывал в себя чужие эмоции и восхищение. И эти чувства вызывали в нём ответную реакцию. Никто прежде не желал делить с ним что-то хорошее и личное, а тут знатный человек, обещает простолюдину, рабу, научить его грамоте. Чудеса. Кастиэль не стал откладывать дело в долгий ящик и принялся учить своего подопечного сразу же, как они позавтракали и отправились в путь. Ехать можно было разговаривая и тренируясь произносить звуки, что они и делали, пугая птиц и кроликов. Потом Кастиэль не удержался и достал книгу. Тыча пальцем в буквы, он произносил их и соединял в слова. Дин напряг всю свою память и все свои способности, чтобы не подвести учителя. До деревни оказалось ещё дольше, когда путешественники отвлекаются на что-то другое от дороги. Им снова пришлось заночевать в лесу и Дин порадовался, что сделал запасы посущественнее. Они поужинали и Кастиэль продолжил свой урок, зачитывая Дину фразы из пьесы и объясняя каждую букву, каждый нюанс испанского. — Ты слышишь меня, мой мальчик? — Да, Кастиэль. — Ты хочешь спать, — мужчина улыбнулся и закрыл книгу. — Прости мне моё воодушевление, но учить кого-то новому так же прекрасно, как и учиться самому. Мы продолжим завтра. А сейчас, если ты не против, я прочту вслух кое-что из понравившегося мне. — Конечно, — Дин устроился около ног хозяина на своём плаще и прикрыл глаза. Тихий и низкий баритон зазвучал в лесной тиши и Дин, не понимая большинства слов, просто наслаждался интонацией и той магией, что обладал Кастиэль, читая о любви. Его пронизывали тоненькие иголочки удовольствия и он медленно уходил в мир грёз, унося туда этот голос, этот шелест листьев и это мягкое прикосновение к своим волосам тонких и нежных пальцев. Он заметил странное внимание к себе, когда покупал новые масла и духи для хозяина. Мужчина старше него долго и хмуро смотрел, как он выбирает флакончики, принюхиваясь. Кастиэль доверил ему такое важное дело, прибавив, что полностью полагается на его выбор. И Дин старался изо всех сил. Ему нравились цветочные нотки и он выбрал три бутылочки, заплатил за них и отправился в сторону харчевни, где ждал его хозяин. Второй раз он заметил этого же мужчину, когда они рано утром седлали коня Кастиэля и прикрепляли провизию к седлу. Мужчина стоял по другую сторону улицы и смотрел на них. Дин сделал вид, что не замечает этого интереса, но внутренне напрягся. Он знал всех ищеек Аластара и этого человека среди них не было, но его бывший хозяин мог нанять кого-нибудь постороннего для слежки и поиска. И хоть они ушли уже очень далеко, Дин всё равно боялся, что его догонят и поймают. Ему вообще повезло наткнуться на Кастиэля неделю назад и то, что тот помог ему, но везение имеет обыкновение заканчиваться. И как знать, что несёт им этот хмурый взгляд неприятного мужчины. Они выехали из городка и продолжили свой путь, разговаривая о той книге, что читал Кастиэль. Он перевёл ему несколько глав, чтобы Дин лучше понимал, о чём вообще идёт речь. И с воодушевлением рассказывал о той, что пожелала себе слугу, приревновав к служанке. Дин слушал очень внимательно. Ему, не искушенному в делах любви, было весьма интересно понять, что это вообще такое — любовь. Он помнил заботу и любовь матери, помнил строгость отца и то, как вкусно пах Сэмми, пока был младенцем. Он любил их и бережно хранил в своём сердце воспоминания. Но любовь к женщине никогда не трогала его сердце. Он засматривался на красивых и ухоженных дам, разъезжающих в каретах, но это была скорее зависть. Он глазел на выпуклые груди и голые лодыжки прачек, но они будили в нём похоть. А вот страсть, желание обладать кем-то, дарить себя всего без остатка. Такого в его недолгой жизни ещё не было. — Тебе интересно, мой мальчик? — Да, милорд. То есть, Кастиэль. Очень интересно. Я за всю жизнь не узнал бы столько, сколько за эту неделю. — Ты сможешь продолжить обучение, когда мы доедем. Я с удовольствием отдам тебе всю библиотеку нашего замка в полное распоряжение. Отец очень любит читать и из всех странствий привозит много книг. От него эта любовь передалась и мне. Как и всегда воодушевление сменилось грустью, стоило Кастиэлю заговорить про дом. Дин не понимал, что может так сильно печалить его господина, ведь он едет к родным. Это должно приносить счастье, но хозяин грустно замыкался в себе и о чём-то думал. И думы его были тяжёлыми. Через четыре дня Дин поймал себя на мысли, что рассматривает своего господина в те моменты, когда тот погружён в чтение или свои мысли. Рассматривает и пытается запомнить его черты лица, его жесты и странную манеру наклонять голову чуть на бок. И ловил трепет внутри себя, когда господин хвалил его за правильно произнесенное и прочитанное слово. И он смущался, когда синие, как сапфиры глаза, смотрели прямо на него, в то время, когда их хозяин словно бы был далеко отсюда. Кастиэль часто витал в облаках и задумывался. Он больше не приглашал Дина принять с ним одну ванную, хотя принимал её сам дважды и оба раза Дин прислуживал ему. Он мыл его тело, затем оборачивал в простынь и помогал выйти из купели. После этого быстро мылся сам, стирал их вещи и развешивал где-нибудь на заднем дворе постоялого двора или гостиницы. Кастиэль держал слово и больше не смущал его рукоблудием, но ещё через несколько дней Дин отметил, что разглядывает не только лицо своего господина, но и тело. Идеальное тело с белоснежной кожей и точёными рельефами мышц. Оно почему-то заставляло Дина глазеть и украдкой разглядывать совсем неприличные места. Он смущался, но ничего не мог с собой поделать, ему был интересен Кастиэль со всеми своими загадками и тайнами. Морозный ветер прогнал несколько снежинок и Дин вынырнул из воспоминаний. Он любил это место в центре города, где можно было всегда затеряться подальше от толпы и остаться наедине с природой. Всё, конечно, изменилось за сотни лет. Нет больше разбитых дорог среди лесной чащобы. Нет постоялых дворов с купелями и ушлыми хозяевами. Нет страшных эпидемий и кровопролитных войн. Но Дин не скучал по прошлому, он не роптал на то, как сильно изменился мир, а принимал его таким новым. Вот только разлука давалась ему слишком тяжело. Он потер заветное местечко около сердца и вздохнул поглубже. Оно часто болит последнее время, словно бы намекает ему, что близится тот миг, когда последний его вздох оборвётся и даст новый шанс на встречу.