Сквозь время

Дин резко очнулся и огляделся, мимо пробежала стайка ребят разного возраста. Они шумно и задорно кричали что-то и старались обогнать друг друга, вырваться вперед, словно бы где-то там их ждал финиш и награда. Мягкие и нежные пальцы, которые так изящно переворачивали листы книги совсем недавно, прикоснулись к щеке юноши и он замер. Господин смотрел на него своими синими глазами и что-то говорил, но Дин не мог разобрать слов. Он отдался без остатка ласковым пальцам, а затем и нежным губам, что рисовали цветы на его лице и они распускались ароматными бутонами, оплетали всё его тело стеблями и листьями ласкали его мужское естество. Он ощущал дивные прикосновения к пенису и мягко стонал, поддаваясь касаниям и объятиям. Ему хотелось, чтобы мужчина открылся ему навстречу, как он открывается сейчас. Как он льнёт к хрупкому на первый взгляд, но такому сильному телу. Пробуждение вышло громким, потому что Дин стонал, когда кончал прямо в исподнее. С некоторых пор он стал спать в одной комнате с хозяином. Это случилось на второй день, как его стали учить читать. Он уснул прямо за книгой и господин милостиво укрыл его одеялом, а на утро сказал, чтобы Дин всегда ставил какой-нибудь топчан в комнате и спал нормально, а не на сеновале с лошадьми. Сейчас же было дико стыдно открыть глаза и увидеть презрительный взгляд тех самых синих глаз, что довели его до разрядки прямо во сне. — Так и будешь прикидываться спящим? — насмешливый голос раздался совсем рядом и Дин поплотнее укутался в одеяло. От стыда пылали уши и он хотел провалиться сквозь землю. — Будет тебе смущаться. Ты взрослый парень со своими потребностями, я всё прекрасно понимаю. Как давно ты не делил ложе с женщиной? Естественно, что тебе снятся сны и ты хочешь плотских утех. Кастиэль отошёл от него, Дин понял это по громкости голоса, тот стал тише. Он посмел приоткрыть один глаз и тут же увидел, как его хозяин что-то ищет в сумке с вещами, склоняясь над ней. Затем он резко выпрямился и достал оттуда кальсоны. Дин зажмурился и отчаянно застонал. — Вставай, мальчик. Смени исподнее и принеси нам завтрак. Я после твоих стонов дико проголодался, — и в парня полетела одежда. Дин несмело высунул голову, ожидая смеха или гнева, он ещё не понял в каком настроении находился его хозяин. Но тот молча сел за стол и потянул к себе лист бумаги, на котором Дин вчера выводил буквы, больше похожие на коряги в лесу. Дин, смущаясь и стараясь изо всех сил не краснеть ещё больше, скинул с себя исподнее и рубаху, которая тоже оказалась в его семени. Он быстро, так, как только мог, надел кальсоны и завязал их дрожащими от волнения пальцами. Подобного конфуза с ним в жизни не происходило и он понятия не имел, как теперь смотреть в глаза хозяину. Захочет ли тот и дальше держать подле себя такого нерадивого слугу. И это он ещё понятия не имел, что являлся причиной такого яркого и мокрого сна своего слуги. Он быстро оделся в верхнюю одежду, запихнул испачканное в дорожную сумку и стремглав выбежал из комнаты за завтраком. Внизу уже вовсю хлопотала жена трактирщика и он спросил об оговоренном ещё с вечера завтраке. Ему выдали две тарелки с жареными яйцами, мясом и хлебом, а также кувшин молока и булочки. Кастиэль любил свежую выпечку и просил приносить её на завтрак. Уместив всё на поднос, Дин поскорее понёс наверх свою ношу. Ему не хотелось злить хозяина, а тот вполне мог быть рассержен его поступком. Но Кастиэль всего лишь убрал бумагу и чернила в сумку и ждал, читая книгу. Дин поставил поднос, схватил тарелку и хотел было сбежать куда-нибудь, но был остановлен ровным голосом. — Прекрати метаться и сядь за стол, — Кастиэль взял булочку и разломил её пополам. — Ты стыдишься своего тела, Дин? — Нет, но... — говорить о таком было стыдно и греховно, он знал. — Я уже сказал тебе, что понимаю. В твоём возрасте я страдал утренними эрекциями и это нормально. То, что ты избавился от избытка семени тоже нормально. Я не считаю это постыдным. Чего ты боишься? — взгляд проницательных глаз остановился на юноше и тот послушно сел на соседний стул. — Скажи мне. Разве за эти дни я не заслужил твоего доверия? Дин кивнул и с надеждой выдержал взгляд. — Я испугался, что вы рассердитесь. Вы пустили меня спать в свою комнату, а я… — Если ты помнишь, то в первый приём ванны, я собирался ублажить себя при тебе. Думаешь, что это сильно отличается? От воспоминаний у Дина побагровели уши и он опустил взгляд. Невозможно было смотреть в глаза тому, чьё тело он так хорошо запомнил и искренне восхищался. А после такого сна, он успел пожалеть, что так необдуманно и поспешно отказался от всего, что хозяин хотел ему продемонстрировать. — Я не знаю. — Хорошо, что я знаю, — Кастиэль отщипнул кусочек сдобного и ещё теплого от жара печки теста и отправил его в рот. — Мы вынуждены пребывать вместе много времени, поэтому будем вынуждены вольно или невольно видеть друг друга в разных ситуациях. Мы оба мужчины, что упрощает наше совместное проживание в гостиницах. Будь ты девушкой, это было бы неприемлемо и нас осудили за столь тесное общение. Ты же мужчина, а значит мне вполне понятны все особенности юношеских потребностей. Говоря это хозяин поглощал сдобу и изучал его своими невозможно синими глазами. Дин подумал в какой-то момент, что никогда прежде не видел столь чистых и ясных глаз у людей. И снова мысль о том, что Кастиэль лесной дух посетила его. Он согласно кивнул и уткнулся в свою тарелку. Чтобы не говорил ему мужчина, неловкость не могла пройти вот так просто. Они выехали чуть позже запланированного, но Кастиэль не высказал по этому поводу недовольства. Вообще от него шёл какой-то подъем и хорошее настроение, в то время как Дин ушёл в свои мысли и волей-неволей вспоминал свой сон. Ему и раньше снились сны, но по большей части это были кошмары. Про пожар, про то, как мама кричала ему бежать. Про отца, который схватил Сэмми из люльки, но не успел дойти до порога и на них упала горящая балка. А потом были сны о крысах, о побоях, о противных руках Аластара. Дин не любил свои сны и порой боялся их, но не в эту ночь. Сегодня он впервые за много лет получил небывалое удовольствие и втайне даже от самого себя хотел бы повторения. Он прокручивал в памяти запомнившиеся кадры и пытался вспомнить свои ощущения, когда пальцы и губы прикасались к нему. Когда то, что он посчитал растениями, трогало его внизу… — Ты не расположен сегодня учиться, мой мальчик? — низкий голос вывел его из раздумий и снова предательская краска залила его лицо. — Что же такое тебе приснилось, что ты до сих пор переживаешь свой конфуз? — Ничего, я… э… не помню, — и он отвёл глаза, будто в них можно было увидеть все сцены развратного сна. — Что ж, весьма убедительно, — лёгкая улыбка прошлась по пухлым губам, но продолжать Кастиэль не стал. Они продолжили путь молча и только после полудня дали лошадям и спине Дина отдых. Он растянулся на плаще и прикрыл глаза, не замечая, как синие глаза пробежались по его фигуре и их хозяин снова улыбнулся. Это была удобная комната, Дин правда с сожалением отметил, что никакого топчана или скамьи не было, зато ванная стояла прямо тут же и это облегчало его хозяину весь процесс купания и отхода ко сну. Он натаскал горячей воды и застелил дно простынёй, налил душистого масла и размешал его рукой. Кастиэль меж тем раздевался и одобряюще кивал на все его действия. Дин был очень рад, что так быстро научился этой нехитрой процедуре. Он неловко отвернулся, когда хозяин сбросил с себя рубаху, но успел поймать её и заметить стройное белое тело, погружающееся в воду. — Ммм, ты выбрал чудесное масло, Дин. У него такой тонкий аромат пиона, мне очень нравится. — Я старался найти что-то подходящее для успокоения. Кастиэль кивнул и прикрыл глаза, погружаясь снова в себя и свои мысли. Дину внезапно очень сильно захотелось почувствовать то, что было во сне. Как это, когда тебя так целуют? За всю его жизнь, никому особо не хотелось целоваться с голодранцем, хотя многие и отмечали, что он симпатичный. Те мерзкие посягательства Аластара он вообще старался забыть всеми правдами и неправдами. Сейчас, глядя на своего хозяина, он хотел верить, что ничего плохого в его жизни уже не будет. Он намылил мочалку и присел около ванной, чтобы намылить руки и грудь Кастиэля. — Ты о чём-то задумался, мой мальчик. Что-то плохое случилось? Ты так хмур. — Просто вспомнилось, — Дин постарался перестать думать о плохом и действительно забыть точные удары по спине и противные руки на члене и заднице, которые лезли в штаны после порки. Аластар не заставлял целоваться, слава Богу, но смотрел такими глазами, что хотелось провалиться сквозь землю. — Не стоит жить прошлым, храня плохие воспоминания. Храни только счастье и радость, — Кастиэль провёл пальцами по мыльной руке Дина, держащей мочалку и мягко ему улыбнулся. — С каждым в этой жизни случалось плохое, с каждым оно ещё случится. Нужно просто уметь не нести этот груз на своих плечах. — Вы умеете? — Дин замер, чувствуя как по телу пробежала теплая волна дрожи. Он так сильно хотел ощутить нежность вместо боли, ласку вместо хлыста, что сам того не заметив, опустил руку чуть ниже по животу своего хозяина. — Нет, но я стараюсь. Мне хочется верить, даже зная свою судьбу, что я всё равно буду счастлив, — он с улыбкой прошёлся пальцами по предплечью юноши, мягко провёл ими вдоль всей руки и посмотрел в зеленые глаза, горевшие сейчас неясной надеждой. — И я надеюсь на твоё счастье, мой мальчик. Оно где-то там впереди и ждёт тебя. Дин не удержался и поддался вперед, прикрывая глаза и сближая их лица для первого робкого поцелуя. Кастиэль не оттолкнул его. Он позволил припасть к своим теплым и чуть влажным губам, а затем ласково вплёл свои пальцы в русые волосы и не дал Дину всё испортить. Он приоткрыл рот и провёл языком по сжатым от страха губам, помассировал голову и обхватил её, не давая отстраниться. Его мягкие губы медленно, но настойчиво просили расслабиться, раскрыться и Дин внял его немой мольбе, приоткрывая рот и впуская горячий язык. Нежность сменилась напором стоило только господину почувствовать согласие. Язык обласкал мягкие губы, проник сквозь них и настойчиво вылизал девственный рот, добиваясь глухого урчания, что рождалось из недр юношеского тела. Он давал Дину передохнуть немного и снова брал его рот в плен, лаская язык и нёбо, даря несравнимые ни с чем ощущения, и Дин плавился, понимая, что ничего подобного нет и не будет в жизни. Только этот поцелуй вознёс его на небеса и подарил что-то совершенное. Кастиэль отстранился, отпустил голову Дина и дождался пока тот откроет глаза, чтобы улыбнуться и увидеть смятение, испуг, смущение. Дин вскочил на ноги, упуская мочалку в воду и рванул из комнаты, как перепуганный кролик в лесу. Он бежал в сторону конюшни и спрятался там, уткнувшись в гриву своему гнедому коню. Сердце отчаянно билось в груди и ухало вниз, от ощущения безумной смелости и страсти, что проникла в каждую клеточку его тела. Он опустил руку на пах и понял, что ещё немного и он снова испачкает исподнее семенем. Целоваться оказалось так хорошо, так правильно, так приятно. Он дотронулся пальцами до своих припухших губ и улыбнулся, чувствуя как они горят, как хранят след чужих губ. Он украл греховный поцелуй у мужчины, но впервые за долгие годы ощущал себя самым счастливым человеком на свете. Он вернулся в комнату, когда уже перевалило за полночь. Кастиэль спал в своей постели, а он совершенно забыл, что сегодня тут ему не место. Нужно было остаться с лошадьми, в пустом стойле как раз лежало свежее сено. Он хотел было уйти, но его остановил голос. — Ты в порядке, Дин? — Да, милорд. Кастиэль тяжело вздохнул и повернулся к нему лицом. — Тебе настолько не понравилось, что я снова милорд? — Ох, простите. Нет, совсем нет, — Дин сделал шаг в сторону кровати и замер, не зная, что сказать и что сделать. — Сними сапоги, вымой ноги и ложись рядом. — Я не смею… — Здесь больше негде лечь, а кровать большая. Ложись, я не собираюсь завтра весь день ловить тебя с лошади, — с этими словами он снова отвернулся и укрылся одеялом по самую макушку. Дин не стал перечить, он и так сделал, что-то не то, раз Кастиэль одарил его таким прохладным взглядом. Ах, да, он же назвал его милордом, хотя господин просил называть его по имени. И он совсем забыл об ужине, оставляя и себя, и, скорее всего, господина голодными. Он тяжело вздохнул, проклиная свою глупость и зашел за кровать, чтобы воспользоваться остатками воды и быстро помыться. Он бы не посмел лечь в чистую постель после конюшни, провоняв лошадьми и навозом. Кастиэль даже не пошевелился, когда рядом с ним прилёг его слуга. Дин понадеялся, что хозяин спит, лег на самый край, не смея залезть под одеяло и укрылся своим камзолом. Сон сморил его на удивление быстро и он не заметил пальцы в своих волосах, что нежно и ласково прошлись по голове. — Мы остаёмся? — Да, на два дня. Я устал, я не привык путешествовать так долго верхом. Обычно я ехал в карете, это намного удобнее и быстрее, тем более, что и дороги мы выбирали не такие лесные. — Хорошо, милорд, — Дин кивнул и поставил рядом с хозяином его завтрак. Налил крепкого чаю, придвинул булочки поближе. Кастиэль что-то читал и он позволил себе заглянуть ему через плечо, ища уже знакомые буквы и слова. Мужчина прошёлся пальцами по буквам и Дин вспомнил, что вчера эти самые пальцы сжимали его голову, пока… От воспоминания краска прилила к его лицу, а от уже знакомого запаха тела, устремилась ниже. Он резко выпрямился и отошёл от господина, усаживаясь чуть подальше, потому что завтракать пришлось в трактире под гостиницей. Посетителей было мало, но привлекать внимание хозяина трактира фамильярностью было опасно. Он ел какое-то рагу из крольчатины и посматривал за рассеянным вельможей. С Кастиэлем точно что-то произошло. Он встал раньше Дина и сходил вниз, заказать им завтрак. После он прошёлся по улице вниз и купил там бумагу, чернила и перья. Дин проснулся от звука закрываемой двери, а потом заметил, что спит на постели один, заботливо укрытый одеялом. После завтрака Кастиэль попросил отнести в их комнату небольшой стол и два стула, изъявив желание писать письма. Что, впрочем, оказалось правдой и, пока Дин упражнялся в написании букв, хозяин писал кому-то. После обеда Дин сходил на конюшню, покормил двух жеребцов, предварительно расседлав своего, раз уж они тут на два дня остались. А после вообще решил помыть их, чем и занимался до заката. Служка пришёл к нему, когда он натягивал рубашку, а два породистых рысака благодарно фыркали и ржали ему в спину. — Эй, парень. Твой господин запросил снова горячей воды, я натаскал полную ванну, но мыть его не нанимался. Дина словно бы ушат ледяной воды окатил, он так увлёкся лошадьми, что совсем забыл про свои прямые обязанности. Это же хозяин снова не поел? Он опрометью бросился во двор, а затем наверх и вбежал в комнату, когда Кастиэль уже был полностью раздет и стоял в ванной, собираясь сесть. — О, ты всё-таки вспомнил о моём существовании? — Простите, милорд. Я решил искупать лошадей, — Дин вспыхнул, видя такое желанное с некоторых пор тело и запнулся. — Повезло им, — господин со вздохом опустился в воду и откинулся на бортик. — Можешь вернуться к ним, если их общество тебе приятнее моего. — В его голосе сквозило явное неодобрение и даже обида. Дин прошёл ближе, чтобы взять мочалку и намылить её в тазу с горячей водой. Он почувствовал какую-то неясную грусть от такого к себе отношения. За эти дни, он незаметно и быстро привык, что Кастиэль относится к нему благосклонно и даже дружески. Что он не видит или не желает видеть той пропасти, что лежит между ними. Но сейчас весь его вид говорил о том, что Дин зарвавшийся слуга и его стоит наказать, а не хвалить за купание двух лошадей и вообще уход за ними. Он приблизился, стараясь не шуметь и не раздражать хозяина ещё больше. Он никогда ещё не видел того в гневе и боялся, что случай представится с минуты на минуту. — Прости меня, — Кастиэль открыл глаза именно в тот момент, когда Дин оказался рядом и протянул руку с мочалкой. — Я просто нафантазировал себе всякий вздор, пока тебя не было. Дин глупо хлопал ресницами, пока слушал и не понимал, что происходит. Знатный вельможа, с изысканными манерами и дорогими одеждами, способный купить слуге коня и добротную одежду, извиняется сейчас перед этим самым слугой? — От тебя смердит, Боже. Разденься и залезай в воду, — Кастиэль поморщил нос и перевёл разговор. Кончики ушей покалывало от прилившей к ним крови и Дин словно бы во сне пытался снять с себя одежду. Ослушаться или попытаться спорить он не смел. Он старался не смотреть на мужчину, пока снимал рубаху и исподнее, но жадно вглядывался в его лицо с прикрытыми веками, когда залезал в ванну, боясь, что глаза откроются и увидят его абсолютно голого. Это было глупо, ведь он уже раздевался при господине. Он сел, поджав ноги, и боялся шелохнуться, как и в тот, первый раз. Только тогда Кастиэль пообещал ему, что не тронет, а сейчас именно Дину хотелось, чтобы обещание было нарушено. — Мойся. Я вообще-то со вчерашнего дня не успел сильно запачкаться, — и мужчина открыл глаза, смотря пронзительно и в самую душу. Дин протянул руку к мочалке, оставленной в тазу на стуле, и начал намыливаться, боясь отвести взгляд. — Ты пропустил левую подмышку. — Кастиэль словно бы издевался, но парню было всё равно. Он чувствовал, как начинает крепнуть его ствол и только сильнее свёл ноги, пряча срам. Почему возбуждение охватывало его, он не понимал. Ему было нестерпимо стыдно за своё поведение, за то, что он, как маленький ребёнок исполняет приказы старшего, а ему даже не пытались угрожать розгами. Что-то во взгляде Кастиэля подчиняло его чужой воли и рождало волну возбуждения. Он пытался избавиться от зуда под кожей, растирая её мочалкой, но с отчаянием понимал, что всё дело в жарком взгляде его господина. Кастиэль смотрел, но ничего не делал, свесив руки по бортикам. — Тебе спинку потереть? Дин от этой фразы чуть не упустил мочалку и замер, словно бы испуганный оленёнок. — Давай, я сегодня добрый, — и мужчина с улыбкой отобрал у него мочалку и жестом велел развернуться. Выбора не было и парень развернулся, сел на колени, подложив ступни под ягодицы, и опустил голову. Его спина, разукрашенная хлыстом, должна была оттолкнуть хозяина. Напомнить ему кто Дин такой и кем должен был стать, если бы не убежал. Но вместо двух-трёх резких движений, коих ожидал Дин, по его спине прошлись пальцами. Он задохнулся, осознавая, что сидит спиной к мужчине, который возбуждает его, но было уже поздно что-то менять и протестовать. Ему хотелось чего-то большего, всего что захотел бы дать ему хозяин. — Останови меня, если почувствуешь, что я перехожу границы, — хриплый шепот прямо около уха, заставил Дина облиться потом, а через секунду он понял, что его член слишком возбужден и самый его кончик торчит из воды на уровне живота. Кастиэль мягко и спокойно, как казалось юноше, намыливал его спину, специально или нет, задевая кожу пальцами. Через несколько минут его манипуляции опустились ниже и Дин задохнулся, когда эти же самые пальцы скользнули между его ягодиц, по расщелине и ниже, чтобы притереться подушечкой к чувствительной звездочке. Он судорожно всхлипнул и мужчина остановился. Они оба тяжело и громко дышали. Дин понял это через несколько секунд, когда к нему вернулся слух. — Ты боишься меня? — шёпот раздался снова около уха и Дин закусил палец на руке зубами, чтобы не закричать, не всхлипывать так постыдно. — Я не хочу, чтобы ты думал… Ты не должен терпеть это, если не хочешь, Дин. Я не прогоню и не причиню тебе зла. Я не тот человек, что оставил на тебе эти шрамы… Дин всё-таки всхлипнул и попробовал обернуться. Кастиэль смотрел на него так жадно, но так нежно и воодушевленно, что сердце забилось с удвоенной силой, хотя и так было неспокойно. — Нет, я не боюсь. Пожалуйста, Кастиэль, — он скользнул взглядом вдоль мраморного идеального тела и замер, видя, что левой рукой его хозяин держит себя за естество. Он сглотнул и позволил себе дотронуться до себя, ощутить жар собственного желания. — Я… — Скажи мне, мальчик, — мужчина прижался к его спине и припал губами к бьющейся жилке на шее. Он нежно и медленно провёл по ней кончиком языка и обвил Дина за тело рукой, опуская её ниже, чтобы вымыть между ног. Когда же он понял, что юноша возбужден не меньше него самого, то по комнате пронёсся его вздох желания. — Ты хочешь, чтобы я продолжил? — Да, пожалуйста. Кастиэль откинул мочалку на стул и взял кувшин с чистой водой. Он отстранился, чтобы облить Дина водой и смыть с него мыльную пену. Его мягкие руки оглаживали загорелую кожу на плечах, спускались по спине, приглаживая шрамы, словно бы в попытке убрать их. Дин чуть не плакал, понимая, что так его никто и никогда не касался. Нежно, трепетно, заботливо и мягко. Он трогал себя за член и попутно смывал с него мыло, затем обмыл мошонку и запустил руку туда, где совсем недавно касался его хозяин. Эти прикосновения были такими желанными сейчас, что все плохие воспоминания и страхи медленно, но верно таяли в его памяти. Он снова ощутил, как чужие пальцы скользнули по расщелине и поспешил убрать свои, стыдясь тех желаний, что возникли в нём так поспешно. — Дин... — горячий язык облизал ушную раковину и юноша почувствовал, как что-то твердое и горячее уткнулось ему чуть ниже поясницы. — Мой мальчик, ты так желанен, так чист и невинен. Позволишь ли ты сделать тебе хорошо? Он не знал, что на это ответить и просто кивнул головой. Он хотел, сам не понимая чего именно. Тело окутывала страсть и желание быть ещё более обласканным. Его познания в части плотских утех говорили ему, что если Кастиэль продолжит, то будет больно и, возможно, завтра утром он пожалеет о согласии, но чувствуя на себе мягкие губы, он не мог отказаться. Он хотел, чтобы его всегда трогали именно так — трепетно и мягко. — Встань и повернись ко мне лицом. Дин схватился за края ванной, чтобы не потерять равновесие. Ноги немного затекли от такой позы, а он не хотел свалиться хозяину на голову. Он медленно повернулся, пряча лицо в ладонях и демонстрируя господину свой грех. У того вырвался сдавленный вздох и бедра Дина коснулась его рука. — Посмотри на меня, мой мальчик. Дин покачал головой — слишком стыдно, он весь горит. Даже будучи полуголым, в подвале, получая очередную порцию наказания — ему не было так жгуче стыдно. Он терпел боль, терпел чужие руки на своём теле и старался не думать, не чувствовать. Сейчас же он понимал, что всем телом, всей душой стремится к этому странному мужчине. Он хочет от него то, чего никогда бы не захотел от Аластара. — Пожалуйста. Я хочу, чтобы ты видел. Он покорно, но медленно убрал руки от лица, опустив их вдоль тела, и разлепил веки. Кастиэль стоял перед ним на коленях и трогал себя за мужское достоинство, которое было таким большим, что Дин судорожно сглотнул. — Ты само совершенство, Дин. Скажи мне сколько красавиц ты свёл с ума? — мягкая улыбка располагала к себе, но Дин покачал головой и завёл руки за спину, чтобы не поддаться искушению прикрыться. — Ты ни разу? Снова отрицательное покачивание и на лице Кастиэля расплылась счастливая улыбка. — Мой… Только мой, — он провёл ладонью вверх по бедру, дотронулся до пениса кончиками пальцев и посмотрел, как вздрогнул и смутился Дин. — Неискушенный. Дин смотрел в ответ, жадно слушал и молился сам не зная о чём. Он хотел, жаждал, чтобы его потрогали ещё и можно посильнее. Но Кастиэль делал что-то невообразимое — он облизал губы и склонился над его чреслами, а затем Дин ощутил что-то горячее и мокрое на своём члене. Он задохнулся, когда понял, что оказался во рту у своего хозяина и судорожно схватился за деревянную перегородку между ванной и кроватью, чтобы не упасть. — Боже, Кастиэль… Что… что… Но Кастиэль молчал и только его черная макушка двигалась напротив паха Дина. Он ощутил давление и трение, которое чуть не свело его с ума. Он никогда прежде и представить себе не мог, что может быть так хорошо, так приятно. От переизбытка чувств он начал несдержанно стонать, ощущая близость извержения, и отчаянно кусал губы, не зная, как его предотвратить. — Боже, Боже… Пожалуйста, милорд. Прошу вас, пожалуйста. Я не выдержу, — Дин закусил костяшки на пальцах и всхлипнул, ощутив свой член в плену умелых рта и пальцев. Они трогали, лизали, сжимали так жарко и горячо. Он чуть не закричал в голос, когда понял, что больше не может контролировать своё тело, и семя выплеснулось из него в чужой рот. Он даже не испугался расплаты за свою дерзость. Потому что парил где-то в небесах и ему было так хорошо, что он позволил кому-то сильному обнять себя, припасть к пересохшим губам и принял свой вкус, мыча в эти самые прекрасные губы на свете. Кастиэль укутал его в простынь и вытащил из ванны. Он уложил его на постель, укрыл одеялом и мягко поцеловал в висок, затем в щёку, в губы. Дин с полузакрытыми веками подался на все эти поцелуи и потянулся к ним, прося ещё. В какой-то момент всё прекратилось и он провалился в забытье, но вынырнул из него, стоило кровати просесть немного. Хозяин лёг рядом и попытался выпутать его из кокона простыни. Дин помог ему, прильнул к его рукам и ощутил их на своём теле. Это успокоило его, подарило ощущение правильности и заботы, и он прижался к господину, как котёнок к кошке, чтобы уткнуться ему в подмышку и засопеть. Уже на краю сна он почувствовал мягкие касания на своей голове и улыбнулся им. *** — Доброе утро, мой мальчик. Дин проснулся от прикосновения пальцев к своему лицу, а затем почувствовал губы на щеке. Воспоминание очень быстро вытеснило недоумение и он резко открыл глаза. Кастиэль рядом как-то грустно выдохнул и отсел подальше. — Снова сбежишь к лошадям? Давай, я не буду мешать. Дин покачал головой и сел, кутаясь в одеяло. — Простите, я не хотел вас обидеть. — Я подумал, что тебе не понравилось целовать меня. Или того хуже, ты счёл непотребным целовать мужчину, — он смотрел на Дина и словно бы извинялся. — Но потом ты пришёл и позволил… Мне нужно знать кое-что, Дин. Юноша кивнул с жаром, боясь снова расстроить своего хозяина. — Ты позволил мне ночью… потому, что находишься у меня в услужении? — Нет, — ответ был ещё более жарким и Дин дёрнулся к Кастиэлю. — Нет. Я бы не стал… — Он запнулся и опустил глаза. — Я бы не стал такое из страха. Скорее бы сбежал. Кастиэль улыбнулся и расслабился, протянул руку и Дин поспешно вылез из-под одеяла, совершенно не думая, что полностью обнажён. Он прильнул к одетому мужчине и тот провёл рукой по его спине, вызывая целый вихрь приятных ощущений. — Прости мне мои подозрения, мой мальчик. Когда-то ослеплённый чувством и желанием обладать человеком, я не заметил его зависимости от меня, от моего положения в обществе. Мне было больно узнать, что ответные действия были продиктованы страхом впасть в немилость. Ты должен знать, что ты свободен. Если тебе захочется, то я дам тебе рекомендательные письма и деньги, чтобы ты мог начать новую жизнь. Я дам тебе новое имя и сделаю всё так, что ты никогда не будешь ни в чём нуждаться. — Я уже начал её, Кастиэль, — Дин внимательно слушал и не мог поверить в своё хрупкое счастье. — Две недели назад, когда встретил в лесу тебя. — Мы встретились не случайно, Дин. Я уверен в этом, — он немного отодвинулся и заглянул в зелёные, как свежая трава глаза. — У тебя глаза лесного эльфа, мой мальчик. Колдовские глаза. Как хорошо, что ты не женщина и святая инквизиция не сочтёт тебя ведьмой, заслуживающей костра. Дин захлопал ресницами на такое и услышал смех, а затем мужчина наклонился и мягко поцеловал его закрытые губы. — Ты само очарование и искушение, мой мальчик. Оденься и принеси нам завтрак. Ты лишил меня ужина, — тут господин лукаво улыбнулся и провёл пальцами по красной щеке. — Но подарил мне чудесную ночь. Ты ведь останешься со мной? Дин кивнул и уткнулся лбом в камзол на груди. — Пока не прогонишь меня. — Никогда. Одеваться под жаркие и похотливые взгляды оказалось весьма смущающим, но возбуждающим занятием. Дин находил все свои переживания чем-то, что происходит вроде бы с ним, но в тоже время с каким-то другим Дином. Словно бы он попал в сказку и это затягивает его в свои сети, кружит в иллюзии, манит и обещает несбыточное. Завтрак рассеял часть его сомнений, потому что хозяин усадил его себе на одно колено и кормил со своей тарелки, а потом поил чаем с булочками. Периодически его руки гладили Дина по коленкам и бедрам, но ничего более себе не позволяли. Заниматься буквами и словами в таком состоянии было неудобно и категорически непродуктивно, а уезжать Кастиэль не спешил. — Мне нужно дождаться одного письма. Почтовые кареты намного быстрее нас с тобой, поэтому я надеюсь, что завтра утром мне доставят ответ. — Мы могли бы запастись свежей одеждой. Давай, я постираю. — Мне совсем не хочется отпускать тебя из рук. — Кас, — Дин серьёзно посмотрел на мужчину и почувствовал, как тот напрягся. — Я не сбегу, честно. Мне хорошо с тобой, надёжно впервые с тех пор, как не стало родителей. И я хочу продолжить с тобой путь. Кастиэль улыбнулся и кивнул в знак согласия. — Прости мне мою слабость. Я всё ещё думаю, что ты лесная нимфа. — Я думал, что ты дух леса. — Вот как? Выходит мы схожи в мыслях. Он улыбнулся и позволил Дину заняться делами. А тот почистил седла, просушил всю одежду и походные сумки. Сбегал в магазин и купил прошлогоднее вино в дорогу, а затем завернул в лавочку и купил там новые масла и соли для ванн. Будучи неискушённым в том, что любят знатные вельможи, он довольно-таки быстро освоился и сам полюбил чистоту своего тела. Он боялся только одного — проснуться в том лесу и понять, что сказка была сном. Ужинали они в своей комнате, куда Дин принёс еды и вина, что давали в таверне. Молодая девка с кухни попыталась разведать, кто они такие и пригласить Дина погулять после под луной, но тот с улыбкой отказал ей. У него и раньше не было большого желания залезть какой-нибудь красавице под юбку, а сейчас и подавно это не было ему нужно. Только нацеловавшись и насытившись, он прильнул к своему господину, лёжа на кровати и позволил себе задуматься. Какая-то смутная тревога терзала его сердце и предчувствие не отпускало, не позволяло расслабиться и принять всё, что дарил ему мужчина. А тот в свою очередь медленно раздевал его, обнажая грудь и целуя её так невесомо и нежно, что Дину невольно вспомнился его сон. — Ты устал, мой мальчик? — Нет, Кас. — Тогда, что тревожит тебя? — Кастиэль приподнялся на локте и заглянул ему в глаза. — Ты сдержан и витаешь где-то. Что-то случилось? — Не знаю, на душе неспокойно. Кастиэль вздохнул и лёг рядом, не решаясь больше трогать и целовать его. За это Дин удостоил себя крепким словцом и повернулся на бок, чтобы видеть глаза мужчины. — Прости, я и сам не знаю, что со мной. Быть может, не могу поверить, что всё происходит наяву. Что ты почему-то так добр ко мне, хотя я всего лишь воришка из подворотни. — Ты больше, чем думаешь, Дин. Ты очень умный, ты легко учишься и схватываешь всё на лету. Ты много лет не слышал хороших слов о себе, поэтому поверил, что ты отребье и грязь. Но вспомни, у тебя были хорошие родители, они были умные и образованные, ты сам говорил. Ты не можешь быть хуже их только, потому что их больше нет. Дин слушал и верил. Этому хриплому, но такому тёплому голосу. Этим рукам, что гладили его немного робко, словно бы прося разрешение. Верил и сердце наполнялось счастьем. — Спасибо, Кас. — Тебе спасибо, Дин. Я ехал домой, желая умереть по дороге, но встретил тебя и мир изменился. Дин сосредоточенно и немного взволнованно посмотрел в глаза напротив. Умереть? — Теперь всё хорошо, всё будет так, как мы этого захотим. Вопреки всему, Дин. Ты со мной? Он утвердительно кивнул и переплёл пальцы с Кастиэлем. Мужчина придвинулся чуть ближе и мягко дотронулся губами до его губ. Он тут же раскрыл их, впуская умелый язык и уже через несколько секунд стонал в поцелуй, позволяя чужим рукам раздевать себя. Он чувствовал, как быстро возбуждается и наслаждался этим ощущением, предвкушая ласки своего господина. То, что произошло ночью, манило и заставляло трепетать от предвкушения. Дин по-прежнему краснел, но уже жадно отвечал и даже посмел провести рукой по бедру Кастиэля. Тот замер, боясь спугнуть его робкую попытку и Дин шумно выдохнул. — Я сделал, что-то не так? — Ты делаешь всё прекрасно, мой мальчик. Не бойся трогать меня, это приятно и я жажду твоих прикосновений, как и ты моих, — с этими слова он откинулся на спину и заложил руки за голову. — Раздень меня. Дин заполошно заморгал и сглотнул ставшую внезапно вязкой слюну. — Я… — Пожалуйста. Я не люблю спать в одежде и пока у нас есть возможность спать вместе, я хочу делать это будучи полностью обнаженным. Дин кивнул и потянул шнурок на рубахе, развязывая узелок. Кастиэль смотрел ему прямо в глаза, но он в смущении прятал их. Эта небольшая и сладкая мука — смущаться и делать что-то, что должно закончится лаской, страстью. Дин вошёл во вкус, когда добрался до шнуровки на штанах и осмелел, оставив лёгкий поцелуй на тонкой коже в области паха. Господин так сладко застонал от этой нехитрой ласки, что Дин приободрился и, стянув бархатную ткань пониже, оставил ещё один поцелуй прямо по середине живота. — Дин… Он поднял взгляд и столкнулся с желанием в синих сапфирах. Собственное желание сводило его с ума и он поспешил избавить хозяина от одежды. Штаны, гольфы, исподнее и Дин краснея понял, что смотрит на большой и налитый желанием пенис, а Кастиэль смотрит на него и улыбается. — Потрогай его. И рука сама потянулась, пальцы обхватили член за основание и они оба томно вздохнули, а Кас застонал так тягуче, так пошло. — Ди-и-ин… Поводи по нему рукой, прошу тебя. И Дин словно бы околдованный, начал делать то, что ему сказали. Он ласкал чужое естество и ему нравилось то, как оно дергается в его руках, как пульсирует венка, бегущая по всей длине. Он с наслаждением впитывал в себя эти новые и яркие ощущения, гладил, сжимал, водил рукой вверх-вниз и наслаждался стонами, что вырывались у такого опытного Кастиэля. Ему стало интересно и он поднял глаза, чтобы посмотреть на лицо любовника. Тот смотрел на него и в его глазах было желание. Этот взгляд Дин поймёт и узнает из сотен других непонятных ему эмоций. Он резко испугался и почувствовал неприятный холодок по голой спине. Так смотрел на него Аластар, перед тем, как велеть слугам отмыть Дина. — Дин? — Кастиэль заботливо обнял его, забившегося в дальний угол кровати. — Прости меня, я не должен был… — Всё хорошо, — он кивнул, понимая, что поступил глупо, испугавшись того, чего и сам хотел. Кастиэль не будет делать с ним что-то насильно, он давно это понял, но какая-то частица него всё равно боялась близости. — Я испугал тебя? — Нет, не ты, — он потянулся за лаской сам, поддался на неё и потянулся к губам. Кастиэль не отказал ему и увлёк в теплый и нежный поцелуй. — Ты только мой, Дин, — холёная рука опустилась на опавший пенис юноши и начала мягко ласкать его. — Забудь обо всех, мальчик. Есть только ты и я сейчас. И я хочу подарить тебе всё, что умею. С этими словами Кастиэль опустился поцелуями по груди Дина, уложил его на спину и взял в рот его окрепший ствол. Дин расслабился и отдался своему повелителю, доверяя и тело, и душу. Движения на члене стали более жадными, Кас страстно заурчал и огладил Дина по бедрам, а затем развёл их в стороны и начал массировать упругие ягодицы. Дин был так погружен в наслаждение, что не сразу понял, что и зачем касается его дырочки. А когда осознание накрыло его, то он только шире развёл ноги в стороны и неосознанно толкнулся в рот. — Пожалуйста, Кас, пожалуйста. Кастиэль помог себе рукой и довёл его до оргазма, принимая весь его сок и глотая его. Дин словно бы распят и высушен. Он отпустил покрывало, которое судорожно сжимал во время извержения и принял горячий поцелуй со своим вкусом. — Попробуешь сделать тоже самое? — шепот был таким вкрадчивым, искушающим. Дин не очень хорошо соображал в этот момент, но согласился и тогда мужчина встал над ним и дотронулся большой и сочащейся влагой головкой до его губ. Дин послушно приоткрыл рот и вытянул язык, чтобы лизнуть бархат кожи. Он был немного сонный после пережитого оргазма и его клонило в сон, но желание доставить удовольствие своему господину было сильнее. Кастиэль надавил большим пальцем на подбородок Дина и заставил его открыть рот посильнее. — Просто соси, как леденец, не кусай. Дин помнил, что такое леденец. Он сосал их в детстве, когда мама покупала сладость на праздники. Только он давно забыл, как это делается и первым делом провёл зубами по краю головки. Кас зашипел и застонал одновременно. — Чуть тише, мой мальчик. Не торопись, — он сам придерживал себя за член и управлял им, то толкаясь в рот юноши, то вынимая его. И Дин старался. От усердия вся сонливость слетела. Он начал посасывать крупную головку и прислушивался к стону вельможи, считая её музыкой. Внезапно Кастиэль резко достал член у него изо рта и начал яростно водить по нему рукой, а буквально через несколько секунд в рот Дина упали первые капли семени. Он не был готов принять это и отвернулся, но Кастиэль кончал, крепко закрыв глаза. — Я не мог больше терпеть, прости. — Всё хорошо, — Дин сел на задницу и попытался стереть сперму с лица рукой. Получилось грязно и липко и тогда Кастиэль подал ему полотенце. — Спасибо. — В следующий раз я постараюсь быть сдержаннее, но ты слишком соблазнителен, мой мальчик. — Я всё делал правильно? — Даже не сомневайся, — Кас привлек его к себе и поцеловал в алые уже губы. — Ты всё сделал лучше, чем правильно, Дин. Ты так открыт всему новому, что это вызывает во мне трепет. Прямо в груди. — Тут он взял его за руку и положил её себе на грудь. — Чувствуешь? Дин кивнул, чувствуя, как под его рукой заполошно бьётся чужое сердце. — Ты сейчас здесь, Дин. Сердце бьётся так сильно, так страстно. Оно давно так не билось и он боится поверить и обмануться. Плач он слышит, когда идёт к небольшому мостику. Ребёнок стоит под ним и осматривается, словно бы ждёт, когда кто-то выпрыгнет из-за укрытия и рассмеется над его слезами. Дин Винчестер подходит ближе и ребёнок поворачивается к нему лицом. Это мальчик лет восьми, в тёплой куртке и смешной шапочке с мордочкой какого-то животного. Дин смотрит в его глаза и медленно оседает рядом на парапет. На него смотрят синие сапфиры, обиженные и расстроенные глупой игрой.