Сквозь время

Синие глаза смотрели с такой преданностью и доверием, что у Дина ёкнуло сердце. Кастиэль, даже будучи ребенком, будил в нём те самые чувства, которыми он пропитался изнутри. Нежность к ещё несмышлёному человечку переполняла всё его существо и он старался не плакать, чтобы не пугать ребенка. Но как же это несправедливо, что им отведено в этот раз так мало и Кас даже не помнит его. А когда вспомнит, то испытает жутчайшую боль потери и утраты. Он провёл рукой по смешной шапке с мордочкой обезьяны, смахивая снежинки, сбившиеся в комочки. Ещё немного, совсем чуть-чуть времени. Дорога была пыльная и жаркая. Сегодня припекало так, как ещё никогда прежде за это лето. Кастиэль даже перестал проговаривать с Дином буквы и тоскливо рассматривал унылый пейзаж перед глазами. Они проезжали поля, и лес со своей спасительной тенью остался далеко позади. — Ты пить хочешь? — Немного, — Дин повернул голову к вельможе и отметил, что тот плохо выглядит. — Попей, я потерплю до города. Кастиэль кивнул в знак согласия и отвязал бурдюк с водой, чтобы осушить его до дна тремя большими глотками. — У меня всё. — Возьми мой, он почти полный, — Дин тут же начал отвязывать свой сосуд. — Не нужно, я утолил жажду, а пополнить запас мы сможем не известно когда. Я вообще не помню этих мест. Похоже мы заблудились. — Ничего страшного, — Дин привязал бурдюк на место, отметив тоскливый взгляд мужчины, Кастиэль обожал воду, это он давно заметил. — Как только доберемся до поселения, я расспрошу, где мы и как ехать дальше. Тут все поля засеяны, так что скоро что-то появится на горизонте. Держись, Кас. — Так мило, что ты поддерживаешь меня, хотя я старше, а значит выносливее. Дин рассмеялся, чем весьма озадачил своего спутника. Тот даже нахмурился. — Что смешного? — Кас, ты избалованный, богатый вельможа, ты не можешь быть выносливее меня. Это я могу голодать неделю, пить воду из лужи и не мыться месяц, — Дин веселился ещё больше, видя как его слова задевают Кастиэля и тот начинает дуться. — Я, может, и не знаю буквы и слова, да и книг никаких не прочитал за всю жизнь, но что касается выживания, то мне нет равных. — Хвастун, — фыркнул собеседник и демонстративно пришпорил коня. Дину пришлось отмахиваться от дорожной пыли и тоже поторопить свою лошадку, чтобы нагнать разобиженного Каса. Это придало их путешествию необходимую скорость и сняло апатию, в которую впал вельможа из-за жары и отсутствия леса. Они мчались по дороге, переглядываясь и улыбаясь друг другу, словно бы это было развлечение. Домики стали появляться всё чаще и чаще, появлялись и сады с густой тенью, и плетёные заборчики. Они не сговариваясь перевели лошадей на неспешный аллюр и стали вглядываться в даль. Небольшой городок встретил их распахнутыми воротами и заходящим за холмы солнцем. Дин, повинуясь инстинкту, сразу же определил, где тут постоялый двор и уверенно направился туда, оставляя Каса немного позади. Они спешились и Дин постучался в добротную дверь, пока мужчина привязывал лошадей к жердине и те начали жадно пить, после такой гонки никто их не винил за это. Ему отворила миловидная девушка и улыбнулась, мило краснея и прикрывая глаза. — Добрый вечер, сударыня. Нам бы ночлег. — Проходите, — она впустила их в помещение и улыбнулась теперь уже Кастиэлю. — Я сейчас позову отца и скажу брату отвести лошадей в стойло. — Не нужно, я сделаю это сам, — Дин слегка склонил голову и девушка кивнула в ответ, делая легкий реверанс. Через несколько минут появился её отец и они договорились о комнате, ванне и ужине. Кастиэль, присев на стул, счастливо смотрел, как Дин умело договаривается об их отдыхе и расплачивается из полученного утром кошелька. Он упорно не хотел брать его перед дорогой. Было страшно обладать такой кучей денег и Дин отнекивался, как мог, но пришлось сдаться под чужими доводами и признать, что так действительно удобнее. Вельможа доверял ему и он не мог и не хотел обмануть этого доверия, поэтому первые несколько часов постоянно проверял на месте ли тугой мешочек. Кас находил это забавным и посмеивался. А у Дина на душе теплело и пело от счастья, что они вот так на равных путешествуют, общаются и прикипают друг к другу. Раньше, после многих жестоких уроков Аластара, он старался не доверять людям, зная, как больно быть обманутым и преданным, но с Кастиэлем было спокойно. Он не знал, что ждёт его впереди, как примут его при дворе отца Кастиэля, да и примут ли вообще. Он до сих пор мало что знал о своём возлюбленном, но заботливые руки и жадные губы ночью, а поддержка и доверие днём — говорили ему, что всё у них может получиться. Они смогут жить рядом, видеться, общаться. А если Дин перестанет бояться и чинить преграды, то и больше. Он сможет принадлежать Касу и душой, и телом, нужно только выбросить из головы кошмар прошлой жизни и принять то, что происходит с ним сейчас. Он впервые в жизни может доверять другому человеку настолько, что ему и страшно, и приятно внутри себя. Это пьянит его разум, вызывает улыбку и тепло в области сердца. Он хочет написать для Каса поэму, в которой будет восхвалять его синие глаза и коралловые губы. Где он сможет расписать ему, как много значит эта забота, эти ласки, этот хриплый до дрожи голос. Он бы хотел быть поэтом, образованным человеком, чтобы уметь рассказать это всё своему господину. Ну, а пока он этого не может, его удел обеспечить им удобный ночлег и обязательно горячую ванную. Кастиэль любит чистоту. Они раздевались вместе. Дин расседлал лошадей и перенёс их вещи в комнату, а теперь они готовились к омовению. Кастиэль странно улыбался ему и рассматривал, но не пытался дотронуться или встать поближе. Он даже не полез первым в воду, уступив это право ему. — Ты в порядке? — Конечно, мой мальчик. — Ты странно на меня смотришь. — Тебе неприятны мои взгляды? — Кас не выглядел расстроенным и Дина это успокаивало. — Нет, просто ты странный. — Я счастливый, всего лишь, — он присоединился к юноше в купели и они уселись друг напротив друга. — Сегодня был трудный и длинный день, но мы вместе и это греет мне душу. — Я тоже рад быть с тобой, — Дин неловко улыбнулся и провёл пальцами по чужой лодыжке в воде. Отпустить свои страхи, позволить себе расслабиться и отдаться в вихрь чувств и эмоций. Он чувствовал лёгкие покалывания в области живота. Это как прыгнуть из окна второго этажа, спасаясь бегством, но здесь не нужно бежать от человека, здесь хочется бежать к нему. — Ты много значишь для меня, Кас. — Как и ты для меня, — мужчина расслабленно откинулся на бортик и развёл ноги в стороны, демонстрируя свой полувставший член. Дин сглотнул, то ли от пошлости намёка, то ли от собственного желания. — Мне давно, очень давно не было так хорошо с кем-то. И это при том, что мы знакомы всего с месяц. Почему-то с тобой мне спокойно, я не терзаюсь больше сомнениями и отчаянием, которые наполняли меня долгие месяцы. Я бежал от них, но только с тобой стало легче. Ты так юн, мой мальчик, но так силён и храбр, что мне действительно надёжно рядом с тобой. Дин краснел от таких хвалебных речей и смотрел в воду, но там постоянно маячил касов пенис и он краснел ещё сильнее. А когда в воду опустилась рука и взяла член в руку, то он ощутил мощный прилив желания в собственном паху. Он и сам не знал, что может так быстро и сильно возбуждаться от действий мужчины. — Тебе нравится то, что ты видишь? Сил хватило на кивок и посмотреть в глаза. Кастиэль улыбался, гладил его пальцами ног по бедру в воде и ласкал своё достоинство. Так развратно и так просто, открыто, соблазнительно. И Дин вдруг внезапно понял, что так сильно подкупало его в мужчине. Кастиэль доверял ему с самого начала. Он не боялся быть убитым или обворованным, он отчего-то увидел в Дине честного парня и доверился. Это было странно, волнительно и так необходимо в тот момент. Словно бы кто-то послал ему спутника жизни, человека, которому можно доверить свою жизнь и получить точно такое доверие обратно. Никого после смерти семьи, он не любит так сильно, как любит сейчас Кастиэля. — Мне всё в тебе нравится. — А мне нравится, что ты носишь мой подарок, — и Кас посмотрел на кулон на шее, который Дин не стал снимать и залез прямо в нём мыться. — Тебе он подходит на мой взгляд. — Мне тоже нравится, спасибо. — Что бы ты хотел сделать? Помоемся, поужинаем и ляжем спать? Или... — тут рука оставила член в покое и взметнулась вверх. Кастиэль зачерпнул воды и полил себе на грудь, чтобы омыть её и ущипнуть свой сосок. Дин следил, как завороженный, и гулко сглотнул. — Скажи мне, пожалуйста. Чего тебе хочется? — Всего, — желание распаляло его, оттесняя стыд и смущение. Он видел своего господина и хотел обладать им. Хотел ласку, что тот дарил ему уже так много раз. Хотел откровенности, немного похоти и страсти. Чтобы запомнить на себе только эти руки, эти губы. Он хотел напитаться запахом, от которого сходил с ума. Так пах только Кас, и Дин впервые в жизни понимал, что сходит с ума, слыша именно эти нотки пота, ароматного масла и чего-то неуловимого, чего он никогда прежде не ощущал. Он сам опустил свою руку между ног и дотронулся до своего достоинства. Места в ванной было не так много, поэтому развести ноги он не мог и только слегка потёр пальцами оголившуюся головку. — Хочу почувствовать тебя, Кас. — Вот как? Разве ты сейчас меня не чувствуешь? — он с улыбкой снова потрогал Дина под водой пальцами ног. — Мы достаточно близко, тебе стоит протянуть свою руку и ты сможешь приласкать меня, как я только что сам себя ласкал. Тебе ведь нравится трогать меня в этом месте? Дин согласно кивнул и облизал пересохшие губы. Ему нравилось. Возможно, потому что Аластар никогда не заставлял его трогать себя. Он распускал руки, лапая Дина во время порки и это было отвратительно, но с Касом всё не так. Ему хочется касаться тела мужчины, хочется прижиматься к нему и получать ответные ласки, растворяться в них и запоминать каждый миг. — Очень нравится. — Хорошо. Мне тоже нравится твой пенис, малыш. Ты прекрасен, ты юн и соблазнителен для меня. Мне стоит огромных усилий сдерживать свои желания, но я вижу твой страх и хочу бороться с ним. Ты же позволишь мне? Дин кивнул в знак согласия и снова облизал губы. Нужно что-то сказать в ответ, но как назло все мысли покинули его голову. Он смотрел, как Кас трогает себя, моет, рассматривает его реакцию и ждёт. Он ведь действительно старше, он силён и властен, но почему-то ждёт, что Дин сам разрешит ему или даже сделает первый шаг. И тогда он делает его. Сам. Он двигается, немного резко, но так он отсекает все сомнения. Он прижимается к мужчине, чтобы поцеловать его, губы мажут по приоткрытому рту и он стонет от досады. В ванной слишком тесно, слишком узко для них двоих. Но Кастиэль обнимает его, прижимает к себе и впивается в губы, не давая одуматься, усомниться в чём либо. Так хорошо, так правильно, залезть к нему на колени, притереться своим достоинством к его и застонать в поцелуй, чувствуя властные руки на своём теле. Его пробирает озноб, когда пальцы проникают между ягодиц, но они не давят, не разрывают нежную плоть и не пытаются проникнуть. Они мягко ласкают, нежно дотрагиваются до дырочки и Дин громко охает. Эта та грань, что не пускала его дальше. Он боялся этих ласк, боялся боли и унижения, но их нет. Кастиэль сцеловывает его страхи и забирает их себе. Он шепчет ему на ухо, как он прекрасен, как красив и желанен. И Дин знает, что его душа распахнута сейчас для одного человека, в плен к которому хочется сдаться до конца жизни. Он смутно помнит, как они выбрались из купели, и Кас укутал его в огромную простынь, чтобы довести до постели. Им повезло, что в этом постоялом дворе и ванная, и спальня были вместе, не пришлось далеко ходить. Кастиэль уложил его на постель и лёг рядом, прикасаясь сначала вполне невинно и даже невесомо, но Дин уже решил для себя, что он хочет большего, и начинает сам дотрагиваться до мужчины так, как ещё не трогал его. Юношеские пальчики оглаживают твёрдый ствол и подныривают под него, чтобы приласкать мошонку. Сам же Дин прижимается к вельможе и требовательно припадает к губам. — Я хочу, Кас. Хочу, чтобы ты… — Дин, — язык облизывает порозовевшие от поцелуя губы и глаза смотрят с тревогой и заботой. — Ты уверен? — Да. Теперь точно уверен. — Если передумаешь, я остановлюсь. — Не передумаю, — Дин смотрит прямо в глаза, видит в них искреннее участие, но он упрям. Если он решил что-то, то нет смысла отступать и прятаться. Он хочет отдаться Кастиэлю и он сделает это. — Я знаю, что будет больно, Кас. Я уже не ребенок и мне было больно много раз за мою недолгую жизнь. Но сейчас я хочу именно этой боли, только с тобой. — Ты доверяешь мне? — Да, только тебе. Кастиэль кивает и отстраняется, Дин немного растерян, но понимает, что мужчина встал не для праздного удовольствия. Он идёт к дорожным сумкам и выуживает из своей ароматное масло. — Оно нам пригодится, — он ложится обратно в постель и нежно целует сначала щёки, потом в губы, а затем по подбородку перемещается на шею и вот уже покусывает трепещущую жилку, вызывая сноп искр в паху молодого любовника. Дин откликается, доверчиво и открыто, он выгибается и чувствует, как истекает его пенис, как становится жарко от каждого прикосновения. Вельможа трогает его весьма откровенно, закидывает его ногу себе на талию и прижимает своим весом к постели. Дину тяжело, он чувствует лёгкую панику, но старательно пытается удержать себя на месте. — Ничего не бойся. Я никогда не причиню тебе боль, никогда не унижу и не оскорблю тебя, мой мальчик. Ты — луч надежды в моём сумраке жизни и я буду хранить тебя вечно. Он целует около кулона и немного теребит свой подарок, а затем опускает руку на ягодицу и немного оттягивает её. Дин замирает, почти не дышит, когда нежная подушечка на пальце обводит его вход по кругу, ещё и ещё раз. Кастиэль не торопится, он продолжает утягивать его в ленивые поцелуи и нежничает, ласкает сжатое колечко. Когда же Дин перестаёт сжиматься, мужчина берёт масло и капает себе немного на пальцы. — Будет удобнее, если ты встанешь на колени и наклонишься. Это очень откровенная поза и может быть уязвима для тебя, но так моё вторжение будет менее болезненным. Дин соглашается, он верит всему, что говорит ему Кастиэль и, когда его звездочки касается масляный палец, он судорожно выдыхает и сжимает простынь. — Расслабься, я хочу сделать тебе хорошо, просто верь мне. Верить совсем не просто, но Дин старается. Он отпускает себя, даёт Касу возможность надавить на вход и проникнуть туда. Боли нет. Небольшой дискомфорт, но не более того. Он даже удивлен, ведь готовился терпеть, сжав зубы. — Как ты? — в голосе столько заботы, что Дин нервно хихикает. Вот ведь глупость, он столько раз испытывал настоящую боль, иной раз даже намеренно, чтобы спасти кого-то слабее, а тут боится потерпеть и доставить удовольствие любимому человеку, а ведь он любит Каса, совершенно точно любит. — Всё хорошо, продолжай. — Останови меня, если будет больно. Дин кивает, но знает, что не остановит, что потерпит, если боль всё же настигнет его. Палец двигается в нём осторожно и как-то неуверенно, Дин даже успевает подумать, что он не так хорош для своего господина, как он сам себе успел нафантазировать, но тут происходит нечто такое, от чего он вскрикивает и дёргается. — Что… Что это было? — Понравилось? Дин собирается с мыслями, когда из него их выбивает новая волна ни с чем несравнимого наслаждения. Он никогда прежде не испытывал ничего подобного. Ноги и руки становятся какими-то слишком расслабленными, а ему хочется, чтобы вельможа трогал его ещё и ещё. Стыд заливает его лицо, но он стонет и вздергивает свой зад повыше, прося продолжить то, чем бы Кастиэль там не занимался. — Пожалуйста… Палец внутри него снова крутится и ласкает какую-то волшебную точку, отчего у Дина круги перед глазами и он стонет уже совершенно откровенно и пошло. Ему хочется сказать что-то восторженное, но мыслей по прежнему нет и он просто насаживается на палец, хныча, если тот уходит от движения. — Потерпи, мой мальчик, скоро будет немного лучше. Кастиэль смазывает дырочку маслом и начинает растягивать её большим пальцем, в то время как его губы ласкают и целуют бледную кожу на ягодицах. Дин старается выровнять дыхание и не стонать так откровенно, но получается плохо. Его ведёт от ласк и чужих рук, он продолжает сравнивать с ощущениями от рук Аластара и счастлив, что всё совсем не так. Кастиэль не груб и не беспощаден, он действует нежно и осмотрительно, он дарит удовольствие и Дин радостно и открыто принимает его. Внезапно что-то большое и горячее начинает проникать в дырочку и Кастиэль шепчет на ухо о прощении, о счастье, о чувствах. Дин уходит с головой в свои ощущения и часто дышит, пытаясь принять в себя весьма внушительное достоинство хозяина. Он чувствует каждой клеточкой, как растягиваются складочки, как раздвигаются стеночки прохода и его заполняет возбужденная плоть. Он дёргается, когда становится больно и господин останавливается. Он гладит Дина по пояснице и не двигается, держится, хотя предельно ясно, что это нелегко. — Вот так, мой хороший, потерпи немного. Я почти полностью вошёл, ты такой податливый, такой мягкий, — пересохшие губы целуют в ухо и соскальзывают на шею. Кастиэль держит его под грудью и за бедро, а потом начинает снова двигаться. Дин молча сжимает зубы и терпит. Это ощущение. Оно странное и непривычное, он хочет избавиться от чужого члена в своём проходе, но отчего-то терпит, старается. Его мысли путаются, когда Кастиэль начинает выходить и внезапно желание быть снова заполненным накатывает из недр его естества. — Кас... — его голос дрожит, потому что он боится всё испортить. — Всё хорошо, мой мальчик, ты молодец, всё просто идеально, — Кастиэль возвращается и их тела соприкасаются на мгновение, а затем всё меняется. Дин отчётливо понимает, что ему нравится. Он хочет движения внутри себя и он выгибается, чтобы получить его. Он не умеет просить, не любит умолять и поэтому молча подставляется под чужой член. — Господи, Дин. Они оба стонут, Кастиэль от того, как легко и быстро Дин принял его, а Дин потому, что точка внутри него зазвенела и запела, стоило только проскользить по ней твёрдому пенису. Они начинают двигаться навстречу друг другу, забыты и боль, и смущение. Дин стонет в простынь и кусает край подушки, до которого смог дотянуться. Он принимает толчки, выдерживает ритм, который становится быстрее и только поскуливает, когда тело звенит от не испытываемого доселе счастья. Он не знает, почему ему так хорошо, за что это волшебство, но он шепчет имя своего господина и кончает, не прикасаясь к самому себе. Это диковинно и восхитительно, он чуть не плачет, когда орошает постель белыми струйка семени и в отчаянии зовет Кастиэля. Тот покидает его тело и через несколько мгновений на потную кожу летят горячие капли чужого извержения. Кастиэль громко и низко стонет, а Дин понимает, что он теперь грязный и ему не повредит помыться. Снова. Они приходят в себя, обнявшись на постели и вслушиваясь в трель сверчка где-то за печкой. Вокруг пахнет их семенем и Кастиэль гладит своего юного любовника по животу, затем по груди и ласкает затвердевшие сосочки. — Тебе было хорошо со мной, Дин? Юноша кивает и добавляет, чтобы не осталось никаких сомнений. — Да, Кас. А тебе? — Я бы ждал тебя всю жизнь, мой лесной эльф. Ты чудесен и необычайно вынослив. — Я делал всё правильно? — Конечно, даже не сомневайся. Всё было идеально, так словно бы, мы давно друг друга знаем. И я рад этому, — он наклоняется, чтобы припасть к губам и Дин с радостью принимает томный поцелуй. Ему немного неловко, ведь он вспотел, его тело запачкано чужим семенем, но он заставляет себя не убегать, а насладиться этой нежностью. — Теперь мы всегда будем вместе, Дин. Чтобы не случилось, как бы сильно не испытывала нас судьба, мы справимся. — Люди не примут нас, — он знает это так же хорошо, как и Кастиэль, и он боится, что это разрушит всё. — Люди многое не могут принять, мой мальчик. Когда-то все думали, что Земля плоская и стоит на трёх черепахах, а за горизонтом можно упасть в бездну. Мы уже не те дикари, но всё ещё не можем принять тот факт, что чувствам совершенно всё равно, они появляются или не появляются независимо от наших желаний, — тут он тяжело вздохнул и откинулся на подушки. — Мне так многое нужно тебе поведать, но как же это тяжело, ты бы только знал… — Что поведать? — О моей жизни, о выборе, который давно за меня сделали, о судьбе, которую я не смог переписать. На сердце как-то сразу похолодело и Дин сел. Что-то в голосе мужчины подсказало ему, что скрываемая правда не понравится и станет плохо, очень плохо. — Быть может, не сейчас? — Ты прав, — Кастиэль провёл ладонью по обнажённой спине и сладострастно вздохнул. — Не нужно портить эту ночь глупостями. Ты подарил мне себя, а это самый ценный дар судьбы, за него я готов вытерпеть что угодно. Вельможа тоже сел и обнял юношу, прижимая спиной к своей груди. Дин погладил его руки, поцеловал запястье правой руки и потёрся об него щекой. — Мы всё преодолеем, Кас. — Я знаю. *** Дину пришлось долго расспрашивать трактирщика о дороге к замку Кастиэля. Оказалось, что они действительно сбились с пути и теперь им придётся несколько дней выбираться через лес, в обход от городов и даже небольших поселений. Дин занялся запасами в дорогу, пока Кас писал письма своему другу и отцу. Дочка хозяина постоялого двора с удовольствием помогала ему и расспрашивала о большом городе, о моде, о дворцовых интригах. Дину приходилось выкручиваться и на помощь пришли те рассказы, что читал ему Кас. Он понятия не имел какая сейчас мода у дам и что за интриги плетут недруги короля, но вдохновился и врал от чистого сердца. Девушка хлопала глазами, переспрашивала и охала, выглядя при этом совершенно счастливой. Вот дурёха. Она убежала, стоило только её отцу выйти во двор и Дин подозревал, что скоро весь город будет судачить о его выдумках. Они остались ещё на одну ночь, чтобы выехать засветло и успеть добраться до спасительного леса. Дин предлагал нанять карету, это ускорило бы их путешествие, но Кастиэль по-прежнему не желал этого. Рассвет застал их в лесу и это было именно то, что улучшило настроение его господина. Дин старался изо всех сил, чтобы тот не хмурился. Ночью он сам дотронулся до его пениса. Без просьб и намёков, сам опустился на колени и взял его в рот, слушая низкие вздохи. А затем сам развернулся и предложил своё тело, раскрываясь так откровенно, что душа уходила в пятки, стоило только задуматься. Ему хотелось стереть эту хмурую складочку на лице Кастиэля и он ластился к нему, вёл себя совсем не так как привык, был чутким и открытым, доверчивым, как несмышлёный котенок. Он думал, что Аластар давно выбил из него эту глупость, но всё равно раскрылся перед этим удивительным человеком и понимал, что больше не будет прежним. Что-то сломалось и изменилось в нем до неузнаваемости. Он хотел быть всегда рядом, дарить заботу и свою любовь, внимать этому чарующему голосу и дрожать от предвкушения ласки. Кастиэль был щедр на нежность, он трогал и целовал его в таких местах, что у Дина поджимались пальцы на ногах и он пытался не кричать, не кусать губы в кровь и не кончать так позорно быстро. Но что он мог сделать, если было так хорошо? — Так ты расскажешь мне? Кастиэль улыбнулся и ослабил поводья, а затем вздохнул и заговорил. — Ты ведь знаешь, как устраиваются браки в высших слоях общества? Дин пожал плечами, он никогда об этом не задумывался. Ему было не до господ и их браков, выжить бы. — Понятно, тогда мне стоит объяснить всё с самого начала. Видишь ли, очень часто брак заключается, как выгодный договор. Две семьи решают, что они готовы породниться, объединить имущество или наоборот, помочь обедневшему роду вернуться к нормальной жизни. Причин много, но суть в том, что часто помолвка случается, когда будущие муж и жена ещё совсем дети. До юноши начал доходить смысл того, куда ведёт Кастиэль. И это ему категорически не нравилось. Он закусил нижнюю губу и смотрел на дорогу, по которой они сейчас ехали. Смотреть на мужчину было нестерпимо больно. — Мне было двенадцать, а ей два, когда наши родители посчитали будущий брак удачной сделкой. Она из древнего, хоть и почти разорившегося рода. Для неё это даже больше мезальянс, ведь они происходят от самих Ланкастеров, но семья обнищала и готова отдать единственную дочь за отпрыска богатого и знатного рода. Мне не перейдет её титул, но мне это и не нужно, — он посмотрел на своего спутника, но Дин делал вид, что дорога крайне интересная. Теперь он понимал всю эту таинственность своего господина. Он обручён и едет на свадьбу, а Дин… Что Дин? Он просто удачно подвернулся тому, кто предпочитает видеть в своей постели мужчин, нежели юных дев. — Я… Я понимаю, что это неожиданно, но я не мог рассказать раньше, прости меня. — Зачем же рассказал сейчас? Мы могли бы доехать до замка и ты бы отправил меня назад или вперед. Не важно… — Но я не хочу отказываться от тебя только потому, что сыновий долг велит мне стать мужем чужой для меня девушки. Я хочу разделить жизнь с тобой, но как ты сам сказал — люди не примут нас. — Я стану твоим фаворитом? — Дин невесело усмехнулся. Видимо на роду ему написано быть любовником вельможи. Пусть Кастиэль и не Аластар, пусть он испытывает к нему чувства, но всё будет фальшью. Он станет постельной игрушкой, а когда от него устанут, то укажут на дверь и захлопнут перед носом. На что он надеялся, глупый котенок? — Не говори так, пожалуйста. — Любовником, тайным увлечением, игрушкой в твоей постели. Какая разница как это называть, Кас? Кем я буду для тебя? — он не выдержал и посмотрел в грустные глаза. — Любимым. Дин… Ты не понимаешь… Моя жизнь была чернее самого чёрного склепа. Я еду домой, чтобы лечь в постель с ребенком. Ей всего пятнадцать и я буду вынужден лишить её девственности в первую брачную ночь. Господи, да у меня руки и ноги отнимаются, как и всё в штанах, когда я думаю об этом. Она для меня ребенок, а её родители считают, что всё нормально. — Почему бы вам не подождать тогда пару лет? — Потому, что я оступился. Этот скандал в столице, это дошло до моего отца и он повелел мне вернуться. — Но ты мог ослушаться его, ведь мог? Остаться в столице, жить как прежде, — Дин искренне не понимал, что заставляет такого рассудительного человека, как Кастиэль, принимать волю отца. — Дин, я простой учитель. Весь мой доход в столице стоил нескольких книг в твёрдом переплёте и этого седла. Без наследия отца я никто. Я нищ и гол, как церковная мышь. Но я сам выбрал эту стезю, сам заключил договор с отцом и принял его условия. Мне не нужен был этот брак, я хотел учиться, учить других. Я уехал в столицу, получал самое лучшее образование, но моё желание учить других странное. Дети вельмож не становятся учителями, это нонсенс. — И что за договор ты заключил с отцом? — Что если не смогу прижиться в столице, добиться там успеха, то вернусь и заключу брак с этой девочкой. Как ты знаешь, мне пришлось срочно уехать из-за дуэли. И вернуться назад я не смогу пару лет точно. У меня просто нет выбора. Бальтазар хотел предложить мне свой замок, но я не могу так стеснять друга, тем более, что у него сестра на выданье. Пойдут слухи и это испортит ей жизнь. — Я понимаю, — он и правда всё прекрасно понимал. Как и свою роль в судьбе хозяина. — Ты не понимаешь, Дин. Ты думаешь, что я воспользовался твоей наивностью и влюблённостью, но это не так, — он натянул поводья и остановил лошадь, Дину пришлось сделать тоже самое. — Ты подарок судьбы, Дин. Я и надеяться не смел, что встречу кого-то кого смогу полюбить вот так. — Он смотрел открыто и прямо в глаза. — Я люблю тебя и хочу разделить с тобой жизнь. Но я не принадлежу себе и мне придётся исполнить волю отца. Прости, что я так долго скрывал это от тебя. — Я… Кас, я тоже люблю тебя, — это всё что пришло в голову в данный момент и Дин расслабился. От него не отказываются, не гонят, не указывают на разницу в положениях. Глупо обижаться. — Мы обязательно будем вместе, клянусь тебе. Скажи, что веришь. Он посмотрел в эти глаза и определил для себя исход своей жизни. Он верит ему. Верит так сильно, что готов на всё, что предложит ему господин. Он будет врать, выкручиваться, добиваться любой поставленной цели и станет самым лучшим. Он всегда будет рядом, как бы это потом не обернулось для него. Только с Кастиэлем он испытал счастье, только его руки подарили ему заботу и любовь, и только этот человек спас его от неминуемой смерти. — Верю. Мне страшно, но я верю тебе, хочу быть с тобой. — И в горе, и в радости, мой мальчик. Пока смерть не разлучит нас. — И даже после неё я буду любить тебя, — зеленые глаза смотрели открыто и упрямо. — Я сделаю всё, чтобы мы были вместе. От меня требуется только один наследник, а потом я буду свободен и смогу заниматься чем-то вдали от дома. — Тебе придётся… — Мне не хочется этого, Дин. Но да, придётся. Прости мне это, если сможешь. Дин покачал головой, он не хотел думать, что ему придётся делить возлюбленного с его женой, он вообще хотел заснуть и проснуться в нежных объятиях и узнать, что всё, что он сейчас услышал, было во сне. Но увы, ему придётся быть сильным и мудрым, начиная с этого дня. — Касси, Касси, — долговязый подросток подбежал к мальчику и обнял его, прижимая к себе. — Ты чего потерялся? Идём, а то Наоми будет ругаться. Дин с улыбкой узнал в пареньке того самого Бальтазара, что был другом его господина. Как хорошо, что и в этой жизни они снова вместе. Быть может, мальчику будет легче пережить то открытие, что ждёт его через несколько лет. — Я пойду, мистер Винчестер? — Кастиэль посмотрел своими преданными глазами и Дин кивнул. — Береги себя, малыш. — До свидания, — мальчик побежал за другом и помахал рукой, обернувшись перед резными воротами. — Прощай, мой господин.