Сквозь время

Кастиэль приходил в себя медленно, просыпаясь несколько раз, но не открывая глаза и снова проваливаясь куда-то. Ничего не было. Ни мыслей, ни образов. Или они так ловко ускользали от него? Когда он смог разлепить глаза, то за окном была ночь и горело только дежурное освещение. Он огляделся — палата на одного, мигает аппаратура и рядом спит кто-то знакомый. Он пригляделся и дернул губами в попытке улыбнуться. Мэг. — Эй, — он смог разлепить губы только со второй или третьей попытки. — Мэгги, проснись. Девушка зашевелилась и вдруг резко дёрнулась, приходя в себя. — Касси? Что-то болит? Врача? — Тише, малышка, тише. Пить. — Да, сейчас, — она тут же взяла стаканчик на тумбочке слева и налила воды из графина. Затем встала и аккуратно поднесла ему, давая наконец-то живительную влагу. — Как ты себя чувствуешь? — Как пережёванная губка. Давно я после операции? — Нет, всего сутки прошли. Пулю извлекли, тебя починили, зэков поймали. — Живьём? — Нет, — она села назад и отвела взгляд, ей как и ему было тяжело говорить об этом. — Один сам себя застрелил, второго полицейские. — Ясно. Как мальчик? — на самом деле всё, о чем он мог думать — это Дин. Он ощущал пустоту внутри, словно бы у него вынули душу и она больше не тянется к любимому. Наверное, это последствия наркоза, который он всё ещё ощущает в как будто пьяной голове. — Хорошо. Прилетел его отец, хотел увезти домой, но парень не захотел. Упёрся и Сингер за него заступился. Они пока живут в твоей комнате, мистер Винчестер не спускает с него глаз, да и младшего к себе забрали. Это против правил, но им пошли на уступки. Друзья, да и ситуация нестандартная. Кастиэль улыбнулся и кивнул. Хорошо, что теперь у мальчика есть тот, на кого он сто процентов может положиться. У него было столько вопросов, что он не знал с какого начать. Больше всего, конечно, хотелось говорить о Дине, но он понимал, что вряд ли Мэг сможет рассказать что-то ещё. — Как полицейские так быстро оказались в лесу? Мэг странно посмотрела на него и вздохнула. — Они приступили к поиску на рассвете, всего через три часа после того, как ты ушёл. Сингер рвался за тобой, то ли придушить, то ли помочь, но вынужден был ждать полицию. Народу пригнали со всего штата, наверное. Я рацию уже потом Бобби отдала, мне-то в лагере она ни к чему была. Мы с Эллен остались на хозяйстве, пытались веселить ребят, но сам знаешь, как слухи расползаются. На младшего Винчестера смотреть было страшно, парень просто серым стал. Зато ты теперь герой, Кларенс. Не зря я тебя так всю жизнь называю, — она улыбнулась и вытянула ноги. — Шериф произнесла речь, когда всё улеглось, а я после этого отпросилась и к тебе поехала. — Надеюсь, ты не отбила телеграмму Бальту и… — Не надейся, они в курсе. — Мэ-э-эг, — Кастиэль застонал и хотел ударить себя по лбу, но не дали провода. — Зачем? Они ведь приедут и будут… Господи, даже представить не могу, что здесь будет. — Увы, Касси. Я перенервничала, да и они должны знать, ты их брат и они тебя любят. — Габриэль притащит сюда столько сладкого, что у меня начнётся кариес и диабет, а Бальтазар будет вдалбливать, какой я безответственный и вообще я его спектакль пропустил. Вот спасибо, удружила. — Обращайся, — она подмигнула ему и зевнула. — Ты себя как чувствуешь? Врача не звать? — Нет, мне нормально. — Тогда давай поспим. — Давай, только может ты на диван ляжешь? Мэг открыла один глаз, оценила предложение и с радостью перешла на диванчик, где и засопела через минуту. Кастиэль прикрыл глаза и перед ним тут же возник Дин. Вот он лежит на гальке, в ужасе смотря, как преступник пытается стянуть с себя штаны, при этом мерзавец просто пожирает парня взглядом. Он бы не удивился увидеть на месте этих уголовников Аластара и Азазеля, очень уж ситуация была похожая. И какое счастье, что он послушал себя и пошёл искать Дина. Он провёл рукой по груди и вспомнил, что кулон у него забрали полицейские. Нужно попросить вернуть его, пока не затерялся. Сон постепенно сморил его и он с облегчением закрыл глаза, давая себе это право на отдых. Обо всём он подумает завтра. *** — Касси, ну только ты мог попасть в такую переделку, — Бальтазар поправил ему подушку и отодвинул столик, на котором стояло бесконечное количество пудингов, желе и, кажется, сахарного сиропа. — Ему нужна глюкоза. — Мясо ему нужно, а не твои сладости, — блондин строго посмотрел на Габриэля, но тому его взгляды ещё в приюте были не помеха. — Ему вводят глюкозу внутривенно, а зачем, если тут всё натуральное и вкусное? — Габриэль снова придвинул столик и взял в руки пудинг. — Вот, Кас, давай, это вкусно. Я сам делал. Кастиэль смотрел на братьев и старался не улыбаться. Он, конечно, знал, что они будут вот так препираться, пытаться учить его уму разуму и настаивать на своём, но как бы он не выглядел хмурым, внутри он был счастлив видеть их. Они были самой дружной командой в приюте. Сколько он себя помнил с детства, Бальтазар водил его за собой за ручку, помогал одеваться и умывать по утрам. Габриэль тоже помогал, потому что он был самый младший на тот момент и мальчики заботились о нём так, будто они действительно были братьями. Их всех подкинули в приют святого Михаила практически сразу после рождения и всё, что они знали о себе — это то, что родителям их жизнь была в тягость. Монахини заботились о них, воспитывали, давали образование, но дать всем тепло и любовь не могли даже они. Кастиэль всегда считал, что ему очень повезло в жизни, ведь судьба свела его с достойными ребятами, а Бальтазар был именно такой, как в той жизни. — Я не съем столько сладкого. И вообще, как ты это сюда протащил? Ты с врачом разговаривал? — Зануда, — Габриэль сел в кресло и начал есть пудинг сам. — Неблагодарная зануда. Я бросил ресторан, примчался в эту дыру, опустошив все полки в кондитерской, а он не ест. — Прости, Гейб, я, конечно же, всё это попробую. Просто сейчас не хочется есть. — Это плохо, — Бальтазар тут же начал трогать его лоб. — Тебя не знобит? — Нет, прекрати, — Кастиэль вздохнул и слабо улыбнулся. — Со мной всё в порядке, просто потерял слишком много крови и нужно время на восстановление. — Боже, кто бы мог подумать, что ты такой отчаянный герой, — сладкоежка облизал ложку и взял второй стаканчик. — Ты всегда был самым тихим из нас, а получается оказался самым смелым. — В тихом омуте, — закивал Бальтазар. — Ну, ничего. Как только тебя выпишут, ты поедешь со мной. — А почему не со мной? — возмутился Габриэль. — Потому, что у тебя дома кроме сахара и леденцов ничего нет. — А вот и есть. Я купил огромный фондю, теперь у меня дома несколько сортов шоколада, — Габриэль выглядел настолько счастливым, что ни у кого из них не повернулся язык спросить про гонорары стоматолога. *** — Добрый день, шериф, — Кастиэль немного приподнялся, но Джоди тут же велела ему этого не делать. — Ещё не хватало, чтобы швы разошлись, — она улыбнулась и присела около кровати. — Ну, как вы тут, скучаете? — Вот уж нет, — рассмеялся больной. — Ко мне приехали братья и я уже мечтаю поскучать пару дней. — Это хорошо, что есть кому веселить в больнице. Помню, когда я лежала после огнестрела, ко мне только на два часа пускали мужа и сына, — она снова приятно улыбнулась. — Вы молодец, Кастиэль. Вот. — Тут она взяла холщовую сумку с пола около кресла и передала её. — Это меня ребята попросили передать вам. Кастиэль с интересом засунул руку и нащупал там листы. Он начал доставать их и по его лицу расползалась счастливая улыбка. Дети нарисовали ему кучу рисунков с пожеланиями скорейшего выздоровления. Кто-то изобразил его Суперменом, кто-то верхом на коне, а кто-то с розовыми сердечками. — Они все запомнили вас и очень скучают. — Удивительно, я ведь пробыл там всего дней десять. — Дети любят тех, кто их слушает. А вы ещё и спасли Дина. Он просил передать вам вот это, — и она протянула ему конверт. — Его отец зайдет к вам на днях, как только будут улажены все формальности. Дин ведь несовершеннолетний и даёт показания в присутствии отца. — Как он? Я имею в виду Дина, — он принял конверт немного подрагивающими пальцами и положил его поверх рисунков. — С ним беседует психолог после каждого похода в участок. И он держится очень хорошо. Вы предотвратили ужасную вещь, Кастиэль, мальчик благодарен вам за это, но винит себя в чём-то, — женщина заинтересованно смотрела в глаза. — Он обвинил меня в том... — Кастиэль сглотнул ком в горле. Было сложно сказать это вслух, да ещё и представителю закона. — В общем, он принял моё дружелюбие за нечто иное. — Понятно, — она сочувствующе кивнула. — Не принимайте близко к сердцу. — Я постараюсь, — он слегка улыбнулся. — Я тоже был семнадцатилетним подростком, мне казалось, что я всё знаю. Это быстро проходит. — Увы, слишком быстро. Вы отдыхайте, Кастиэль. Мэг собрала ваши вещи и передала мне на хранение. Если что-то нужно, то они в багажнике. — Да, будьте добры. В коридоре может быть Бальтазар. Это высокий… — Я знаю, Бальтазар Милтон, видела его. — Мой друг оказывается очень популярен. — Весьма. Я тогда пойду, у меня ещё куча бумажной волокиты из-за этих отморозков. Спасибо ещё раз, — она встала и поцеловала его в щеку. — Вы отважный человек, я этого никогда не забуду. *** — Как ты тут, парень? — директор присел в кресло и крякнул, устраиваясь поудобнее. — Кормят одним желе, да? Помню, когда я лежал после аппендицита, то просто умолял Карэн принести мне бекон и отбивную. Кастиэль улыбнулся и согласно кивнул. — Да, местная еда просто ужас, хорошо, что есть Габриэль. Он уже снискал себе славу на нашем этаже. Сначала он накормил меня, но потом его доброе сердце не выдержало и он теперь кормит всех подряд, а ещё рвётся на местную кухню. — Ого, отважный малый. Ну, а рана как? Заживает? — Да, потихоньку. Рука только плохо слушается. — Вот, — тут Бобби полез в карман и достал оттуда какую-то игрушку зеленого цвета. — Это эспандер, очень помогает разрабатывать моторику. Держи. — Спасибо, — Кастиэль принял неожиданный подарок. Вообще его уже задарили всем чем только могли. Даже цветы появлялись на столике около постели с завидным постоянством. — Как там в лагере? Справляетесь? — Да, всё в порядке. Деверо оклемался после аварии и уже приехал тебе на смену. Ворчит, что первый раз в жизни пропустил смену и, естественно, произошло что-то стоящее в нашем болоте. — Да уж, — усмехнулся Кастиэль. — Ну, Фрэнк вообще странный у нас, ворчит ещё больше, чем я. Ты давай, поправляйся, и если будет желание, то ждём тебя всегда. Дети тебе снова кучу всего нарисовали, но я оставил пакет в коридоре, — тут он неожиданно улыбнулся. — Ты спас нас всех, парень. И меня, старика, наверное, больше остальных. Я бы не простил себе, если бы с Дином что-то случилось. Своих детей у нас с Карен нет и эти два мальчика мне как родные. — Как Дин себя чувствует? — Нормально, стал меньше улыбаться правда, — мужчина серьёзно посмотрел в глаза. — Он рассказал нам с Джоном, как всё было и я рад, что этих двоих больше нет на земле. Джон бы убил их голыми руками. Просто мрази, надеюсь они горят в Аду. А Дин справится, он парень сильный, да и Джон присмотрит за ним. — Передайте Дину, вот это, пожалуйста, — он взял со столика конверт и протянул его Сингеру. — Он написал мне письмо и я хотел бы ответить. Он сильный мальчик, вы правы, но ему нужна поддержка не только от отца, но и от других людей тоже. — Спасибо, Кас, храни Господь тебя и таких как ты. Передам, обязательно передам. *** Это уже вошло в привычку. Он доставал белый конверт с подписью «Кастиэль», вытягивал из него сложенный листочек в клеточку и проводил пальцами по кривым буковкам. Дин даже писал некоторые буквы, как тогда в Англии. Значило ли это, что его характер был схож с тем или нет, Кастиэль не знал. Но прикоснуться к частичке любимого было для него самым важным, после того, как он получил назад их амулет. Он скучал по Дину и видел его во снах. Сердце просилось к нему, стучало каждый раз, когда он совершал этот нехитрый ритуал и читал выученное письмо. «Уважаемый мистер Новак. Это Дин. Как вы? Все говорят, что вы хорошо себя чувствуете, но мне бы хотелось, чтобы вы уже были здоровы и вернулись к нам. Я натворил столько глупостей, что впервые в жизни испытываю такое огромное чувство вины. Простите меня, пожалуйста. И не только за лживые слова, но и за то, что вы теперь лежите из-за меня в больнице. Надеюсь, что мы увидимся и я смогу ещё раз попросить у вас прощение. Искренне ваш, Дин». Кастиэль плакал. Впервые с того дня, когда боль пронзила его шею и он, умирая и воскресая снова и снова, переживал боль разлуки и осознание того, что никогда не увидит Дина в этой жизни. Тело истерзанное болью и рыданиями отзывалось глухой болью ещё несколько дней, но он словно бы не хотел больше жить. Он сжимал в руках амулет, целовал его и поливал слезами, шепча как сильно он любит, как хочет уйти вслед за Дином. Через два дня он пришел в себя, взял в руки и велел не раскисать. И вот теперь это детское наивное письмо. Он хотел обнять своего мальчика, успокоить и утешить, сказать, что простил и вообще никогда не злился на него. Но Дин, каким бы он ни был, сейчас он другой и его нельзя ни трогать, ни желать. А после того, что он пережил, Кастиэль вообще сомневался, что воспоминания будут сейчас уместны. Внутри было так больно, что Бальтазар и Габриэль сразу же это почувствовали. Они не спрашивали, не лезли в душу и не пытались выведать какие-то факты. А он был благодарен им, и старался как можно быстрее придти в норму, но рука действительно не слушалась. Он писал, придерживая лист одним пальцем левой руки и это было жутко неудобно. «Здравствуй, Дин. Мне действительно лучше и я очень быстро иду на поправку. Надеюсь, что и ты чувствуешь себя хорошо. То, за что ты просишь прощение больше не существует. Забудь об этом и тебе сразу станет легче. Я не сержусь на тебя, правда. Жизнь очень странная штука и тебе только предстоит узнать её со всех сторон, так вот одна из граней — это умение прощать и не держать зла на того, кто просто не до конца разобрался сам в себе. Я очень надеюсь на встречу, хочу подарить тебе то, что однажды принесло успокоение мне. Уверен, тебе сразу поможет. С уважением, Кастиэль». *** Дин изменился и Кастиэль сразу же это отметил. Сердце сжалось от нехорошего предчувствия, но он улыбнулся и ему, и Сэму, и мистеру Винчестеру, который долго и крепко пожимал ему руку. — Я действительно очень рад познакомиться с вами, мистер Новак. — Можно просто Кастиэль или Кас. — Тогда Джон, договорились. Жаль Мэри не смогла прилететь, но она просила передать вам, что мы всегда будем рады вас видеть у нас дома. Вы ведь из Нью-Йорка? Кастиэль отметил, что Дин отреагировал на эту информацию и перестал выглядеть смущенным, а поднял глаза и с интересом присмотрелся к нему. — Да, я вырос в Нью-Йорке, в приюте святого Михаила, но потом переехал в Кембридж и по сей день живу там. — Если соберетесь в гости, то можете остановиться у нас, мы будем только рады. Да, парни? Сэм закивал головой, а Дин просто улыбнулся. Кастиэль посматривал за ним. Ниточки связи натянулись, как только Винчестеры вошли в больницу и он знал, что Дин чувствует это. Ему было интересно состояние мальчика, ведь там на берегу реки они были так близки друг к другу, всё было настолько правильным, что Дин уснул у него на груди, не брезгуя и не испытывая неловкость. — Спасибо, я обязательно это запомню, — он улыбнулся и заметил в дверях Бальтазара. Тот показал ему что-то знаками и испарился. — Не хотите пудинг? Габриэль готовит столько вкусного, что мы всей больницей не можем это съесть. Винчестеры расселись на диване и с удовольствием принялись за предложенное угощение. И тут Кастиэль понял, что за знаки подавал ему Бальт. В дверях возник Габриэль с подносом. — Ого, сколько вас, а я с новыми дарами. — О, Господи, — Кас закатил глаза, но увидев, что остальные приняли десерты с воодушевлением, расслабился. — Это Габриэль, знакомьтесь. Джон, Дин, Сэм Винчестеры. — О, так вот вы какие, — Гейб поставил поднос на столик и пожал всем руки, улыбаясь и просто светясь от удовольствия. — Очень рад. Как вам мой пудинг? — Вкуснота, — Сэм облизал ложку и посмотрел щенячьим взглядом, прося ещё. — Тогда тебе понравятся мои меренги с орехами и карамельным соусом, — он даже причмокнул от удовольствия и выдал парню стаканчик с ложечкой. — Только осторожно, они сверху хрупкие. Кастиэль, пока длилось это представление Габриэля и его сладостей, рассматривал Дина. Мальчик выглядел осунувшимся и бледным, но говорить об этом не хотелось, тем более в присутствии кого-то ещё. А вот обнять и поддержать хотелось так сильно, что кончики пальцев начало покалывать, и он сжал одеяло посильнее. Они расстанутся и очень скоро. Дин уедет домой, там ждёт мама, которой нужен уход и покой. Там его дом и семья. А Кастиэль вернется в своё холостяцкое жилище и будет тосковать, ждать и надеяться. Дин поймал задумчивый взгляд и повернул голову, всматриваясь в глаза мужчины. Ему было плохо все эти дни. Снились кошмары, после которых он просыпался липким и грязным. Ему слышались голоса этих людей, как тот, что нёс его, бормотал мерзость и шептал на ухо, какой Дин сладкий и красивый. Ему хотелось взять в руки нож и исправить это упущение. Хотелось изменить себя, но он понимал, что тем самым причинит боль родным и близким. Психолог говорил с ним несколько раз, но он не мог довериться чужому мужчине, он испытывал иррациональный страх от его вкрадчивого голоса. И, когда тот это понял, то пришла женщина и стало полегче. Он рассказал ей больше и от её участия во взгляде, в голосе, в позе, ему захотелось домой. После больницы они улетают к маме. Папа сказал, что она немного приболела и мечтает обнять своих мальчиков. Дин тоже хотел снова обнять маму и испытать облегчение, снова почувствовать себя защищенным. И тут он осознал, что рядом с Кастиэлем чувствует покой и умиротворение. Он не боится, и только какие-то струнки внутри подрагивают и насыщают его разум непонятным ощущением счастья. Наверное, это та признательность, о которой говорила психолог. Но вот странно, он же чувствовал нечто подобное и перед похищением. Через полчаса в палате был такой балаган, что врач вмешался в ситуацию и разогнал всех. Кастиэль попросил Дина остаться и тот с согласия отца подошёл поближе. — Я обещал тебе подарок, — Кас правой рукой расстегнул замочек на шее и снял с себя кулон. — Вот. — Тот перешёл в руки Дина и мальчик с удивлением посмотрел ему в глаза. — Эту вещь подарил мне один человек, которого я встретил в детстве. Я принял его за ангела и всегда считал, что амулет защищает меня от невзгод. Скорее всего так и было, потому что я вырос, выучился и приехал сюда, где смог спасти тебя. Дин вздрогнул и опустил глаза. — Не позволяй этому сломать тебя, — Кастиэль сжал руку юноши и заставил этим посмотреть ему в глаза. — Всё, что произошло было кошмаром и я знаю, как тебе непросто сейчас. Но ты сильнее, чем думаешь, ты справишься, я верю в это. — Да, сэр, наверное. Просто… Мне иногда становится так страшно, снится, что вы не пришли и не спасли… — Но я и пришёл и спас, — Кастиэль улыбнулся и притянул мальчика к себе. — Надень этот амулет, Дин. Надень и поверь ему, как поверил я. Он теплый, чувствуешь? — Парень кивнул и прижался к нему, положив голову на грудь. — Он поможет тебе справиться со всеми страхами. Я всегда брал его в руки, когда мне снились плохие сны. Он помогал мне прогнать их и успокаивал. Он отводил от меня плохих людей и невзгоды. Я верю, что многое было с его помощью. — Зачем же вы отдаёте его мне? — прошептал Дин. — Потому, что ты нуждаешься в защите ангела. Я вырос и мне легче переносить капризы судьбы, я готов к ним, а тебе только предстоит научиться этому. Амулет поможет. — Спасибо, — Дин как-то сонно вздохнул и втянул воздух ноздрями. — Только мне теперь кажется, что это вы ангел. Кастиэль улыбнулся и поцеловал его в макушку. — Считай, что так и есть. В дверь заглянул Сэм, немного шокировано округлил глаза и прокашлялся. — Эм, Дин, там папа попросил тебя поторопить, скоро самолет, — и тихо вышел. — Да, спасибо, — Дин неловко отстранился от вожатого и сжал амулет в руке, словно бы кто-то хотел отобрать его. — Спасибо вам, Кастиэль. И всего хорошего. — Всего доброго, Дин. Отпускать его было больно и неправильно, но что он мог поделать, ведь он старше, намного старше, а Дин даже не помнит его. И тут мальчик совершил неожиданный поступок, он резко приблизился и оставил на губах мужчины практически невесомый поцелуй, а потом выбежал за дверь и Кастиэль остался со всем этим один на один. Дин поцеловал его! *** Он рвался домой, понимая, что здесь его больше ничего не держит. Мэр вручил ему медаль, прямо в палате в присутствии прессы и шерифа Миллс. Он долго тряс ему здоровую руку и говорил о том, что таких людей должно быть больше. А Кастиэль вынужденно улыбался и думал, что не нужно такого счастья. Он никогда раньше не задумывался, если ли в этом мире кто-то ещё похожий на него и Дина. Двое несчастных влюбленных, что перерождаются и ищут друг друга, мечтая о каждой минуте близости. Сейчас они встретились для того, чтобы жить вместе, и Кастиэль уверен в этом так же, как и в том, что он дождётся своего мальчика. Габриэль и Бальтазар подкинули монетку, чтобы не подраться с кем Кас поживет первое время. Вообще он должен был уехать в экспедицию на раскопки, но из-за ранения попросил отправиться туда свою коллегу. Ханна, конечно же, с радостью ухватилась за эту возможность, но пожелала скорейшего выздоровления. Монетка оказалась благосклонна к Габриэлю и тот даже попрыгал от восторга и показал блондину язык. Бальтазар закатил глаза и пожал плечами. — Зато на Гавайи он поедет со мной. — Эй, — сладкоежка тут же успокоился. — Какие ещё Гавайи? — Ему нужен курс реабилитации после таких потрясений, — невозмутимость Милтона всегда выводила коротышку и он хмуро прищурился, думая как отомстить братишке. — Тогда я повезу его в Париж, у меня там мастер-классы осенью. — Эй, а вы меня спросить не хотите? Я вообще-то вернусь к работе в сентябре. — А, точно. Оба брата как-то сразу успокоились и они смогли нормально выписаться. Около больницы дежурили несколько журналистов и Кастиэлю пришлось дать небольшое интервью, перед тем как сесть в такси. Жутко хотелось наплевать на всё и купить билет в Нью-Йорк, но разум брал верх и готовился к длительному ожиданию. *** У Габриэля действительно был просто огромный фондю и такое количество шоколада, что Кастиэль всерьёз стал опасаться за его здоровье. — Ты ведь не собираешься это всё съесть? — Не сразу, братишка, и не один. Ты вот поможешь. И вообще, — тут Габриэль стал как-то серьёзен и без тени улыбки посмотрел на него. — Может расскажешь, что с тобой? Ты и раньше был замкнутым и молчаливым, но после всей этой истории бьёшь даже собственные рекорды. Ты оживаешь только, когда речь заходит об этом мальчике, которого ты спас. И мне, как и Бальтазару, кажется сомнительным твоё умение находить людей в незнакомой местности в такие сжатые сроки. Что это было? Как ты их обнаружил, Кас? — Ты всё равно не поверишь, — ответил он устало и опустился на стул в кухне. Огромной кухне, которая просто сверкала чистотой и кучей бытовой техники. У него дома кроме микроволновки и блинницы ничего особенного не было. — Почему это? — упер руки в бока хозяин всего этого великолепия. — Потому, что я нашел его сердцем. У Габриэля просто отвисла челюсть и он сел напротив? Всем своим видом сообщая, что не сдвинется с места, пока не получит ответы на все вопросы. — Это ведь именно то, о чём я сейчас думаю? Ты гей? — Гей, — Кас пожал плечами, не отводя взгляда. Ему давно нужно было признаться братьям, но он не хотел лезть к ним со своими проблемами, да и чтобы это изменило, кроме того, что они могли отвернуться от него. — И как давно? — Разве это имеет значение? — Да в общем-то нет. И сказать по правде, я что-то такое и подозревал после вашего развода с Мастерс. Вы были слишком дружны для тех, кто разводится после такой всепоглощающей любви. И хотя мы с Бальтом всегда были против, ты-то её любил и это было заметно. А потом что-то резко изменилось. Тебе не понравился секс с женщиной что ли? — Меня всегда радовала твоя прямолинейность, Габи. Нет, дело было не в сексе, хотя я и предпочитаю заниматься им с мужчинами. Дело было во мне. Я изменился и дело не в том какую роль сыграла во всем этом моя жена. Скажу больше — никакую! Она своеобразная женщина, но я действительно любил её и до сих пор люблю, но уже как близкого человека. — А теперь значит ты влюблен в этого юношу? — Это ещё сложнее понять, но да. — Мне нужно выпить, — Габриэль встал и пошёл к шкафчику, который оказался баром с большим количеством напитков. — Тебе налить? — Нет. Габриэль, — начал он, но брат остановил его жестом и налил себе немного виски, залпом выпил и налил снова. — Теперь можно? — Да. — Он тот самый понимаешь? Тот самый человек, которого многие ищут всю жизнь. Я после приюта думал, что нашел его в Мэг, это был фейерверк эмоций и восторга, она казалась мне воплощением всего того, что я боялся даже пожелать. Но потом… Я понял, кто я на самом деле, что уготовано мне судьбой и смирился. А теперь… — А теперь ты ебанулся и влюбился в ребенка? Касси, когда что-то пошло не так? Как мы с Бальтом могли не заметить, что ты катишься в пропасть? — он чуть ли не рвал на себе волосы и от этого было физически больно, так сильно, что хотелось кричать. — Думаешь, что я педофил? Как тот, что хотел надругаться над ребенком, потому что смог украсть его? Да? — он и сам не знал, что так разозлится. И ведь непонятно на кого больше — на себя, за то, что потянуло на откровенности, или на Габриэля за то, что он думает о нём так плохо. — Не кричи, пожалуйста. Я ничего такого не говорил, но ты должен понимать, как всё выглядит со стороны. — Понимаю, но хочу, чтобы и ты понял. Я ничего ему не сделал и не собирался. Он ребенок и он не гей, но я нашёл его в лесу, в незнакомой для меня, городского жителя, местности, просто потому что искал его сердцем. Я не знаю встретимся ли мы с ним снова, не знаю узнает ли он меня и захочет ли общения, но знаю, что он значит для меня отныне всё. Только он. — Чёрт возьми, — Габриэль снова выпил и налил себе, продолжая стоять около шкафчика. — Ты всегда был странным мальчиком, детка, но сейчас ты мегастранный. Просто нет слов. — Мне выметаться из твоей квартиры? — Нет, конечно. Просто, если тебе станет холодно или страшно, то пожалуйста оставайся в своей кроватке. — Идиот, — Кастиэль робко улыбнулся. — Я же только что сказал тебе, что моё сердце принадлежит другому. — Сердце, ага, а член у мужиков принадлежит обычно сам себе. Так что держи свою штуковину при себе. Тут Кастиэль рассмеялся и был рад услышать смех в ответ. — Так всё нормально? — Да, я привыкну. Интересно, а Бальтазар догадывается? — Про Дина вряд ли, а про ориентацию да. — Опять опередил меня актрисулька, — Габриэль решил, что хватит алкоголя и достал конфеты. — В общем ты решил записаться в монахи и ждать этого мальчика? — Да. — Не кажется, что это попахивает идиотизмом и вообще попахивает? — Нет. Это сложно объяснить, Габи, правда. Но мне больше никто не нужен. — А если он никогда не ответит тебе взаимностью? Что если он вообще забудет со временем о тебе, как и обо всех этих событиях? Человеческий мозг всегда старается убрать из воспоминаний плохое. — Я знаю, но… Это не столь важно. — Точно тебя аист принёс, от людей такие как ты не рождаются. Они снова рассмеялись и Кастиэль благодарно кивнул старшему брату, получая в ответ такой же кивок. На душе стало легче и спокойнее, хотя он и не собирался откровенничать на такую щекотливую тему в ближайшее время. *** Кастиэль полюбил подарок, подаренный директором Сингером и разрабатывал кисть, даже во время лекций. Рука, покоящаяся на бандаже привлекла внимание студентов и пришлось рассказать им о своих приключениях, что сразу же прибавило ему очков. Девушки приободрились и стали строить глазки ещё активнее, а некоторые парни даже пригласили его на вечеринку в честь начала учёбы. Он вежливо отказался и провёл весь вечер с Ханной, сортируя и раскладывая по контейнерам находки с раскопок. Университет давал гранты на подобного рода изыскания и теперь они вдвоем разыскивали следы древних стоянок человека в Мексике, но заодно находили и динозавров. Кастиэль любил свою работу, он собирался отдать ей всё своё время и жизнь. Примером для этого послужил Дин, который прожил до старости, храня верность ему и ожидая свой смертный час. Сейчас же, зная, что Дин всего в двух сотнях миль, было очень трудно усидеть на месте и сохранять невозмутимость. Ханна это сразу заметила и помимо рассказов о раскопках, засыпала его вопросами и том, что же случилось во время отпуска. Кастиэль отвечал неохотно и всеми силами увиливал от тех вопросов, что задавал ему Габриэль и после чего он всё выложил. Раскрываться так перед коллегой не хотелось, тем более, что она ещё в конце семестра делала ему неоднозначные намёки. Всё это было неважным и далёким, потому что отдав Дину амулет, он словно бы отдал ту часть себя, что сохраняла в нём твердость характера и рассудок. Он пытался удерживать себя от опрометчивых поступков, зная, что ничего хорошего не произойдет, если он внезапно уволится и переедет в Нью-Йорк. Бальтазар будет, конечно, в восторге и это сравняет их с Габриэлем счёт по опеке непутёвого младшего братца, но давать себе слабину было нельзя. В уголовном кодексе есть совершенно определенная статья за совращение малолетних, а жить рядом с Дином и не предпринимать никаких шагов, он не сможет. Поэтому только так можно сдерживать себя и свои желания. Работа, работа и ещё раз работа. Ханна вроде бы успокоилась и перестала пытаться вывести его на разговоры о личном, и он расслабился настолько на сколько это могло быть в его ситуации. Он скучал по Дину ежедневно, ежечасно и ежеминутно. От того, наверное, сердце ёкнуло, когда он, разбирая почту на кафедре, наткнулся на неровные буквы на белом конверте. Дин сам нашёл его.