***
— Дорогая, ты сегодня дома? — макушка отца выглянула из дверного проёма. Порыскав глазами по комнате, мужчина задержал взгляд на диване и улыбнулся. Девушка плашмя развалилась на мягкой мебели и уткнулась лицом в подушку. — Да, — еле доносились звуки из-под герметичной мягкой зоны, — ты куда-то идёшь? — Угу, — кивнул собеседник, а Ми Ён наконец-то соизволила поднять взгляд на отца. Этого вполне хватило, чтобы понять, куда именно он собрался в свой чуть ли не единственный выходной за неделю. Мужчина перед ней стоял в чёрном строгом костюме, в том самом, который был изъят из глубин шкафа совсем недавно впервые за многие годы. — Ты к маме? — и так зная ответ, спросила девушка, принимая сидячее положение. На немой кивок собеседника брюнетка слегка опускает взгляд. — Мне пойти с тобой? — Не нужно, — отрицательно качает головой мужчина, пытаясь поправить галстук, который с непривычки казался ошейником на шее, — лучше отдохни. Ты и так много работаешь в последнее время. Выглядишь неважно. Случилось что? — С чего ты взял? — девушка поднялась на ноги и подошла к отцу. Ми Ён стала поправлять галстук, за что мужчина был явно благодарен, ведь сам он никак не мог справиться с этим элементом гардероба. — Ты часто витаешь в облаках, иногда не реагируешь, когда к тебе обращаются, — господин Шин пожал плечами, — не знаю, что там произошло, но что-то точно не даёт тебе покоя в последние дни. Ми Ён вздохнула. Не было смысла отрицать, что отец был прав. Конечно, ей не хотелось его волновать, поэтому девушка всеми силами пыталась скрыть собственную тревогу, но, увы, скрытность всегда была её не самой сильной стороной. Благо, она прекрасно знала человека перед собой. Отец, в отличие от мамы, никогда ни о чём не допрашивался, даже видя странности в поведении дочери. Он покорно ждал, когда та соизволит сама всё рассказать или попросить помощи. — Да всё хорошо, — отмахнулась девушка, чувствуя явную фальшь в своих же словах и голосе, — просто небольшие проблемы. Тебе не стоит переживать. — Ну, хорошо, — пожал плечами мужчина, понимая, что ещё не пришёл тот момент, когда дочь решится ему всё открыть, — но ты же знаешь, что я всегда готов тебя выслушать. — Я знаю, — слабо улыбнулась Шин, — и я тебе за это благодарна. И пяти минут не прошло, как отец покинул дом, отправившись на кладбище. Он часто туда ходил. Даже слишком. Как минимум раз в неделю. Ми Ён понимала, что это будет длиться не вечно, и скоро мужчина смирится со случившимся, и ему будет куда проще жить дальше, не заставляя себя посещать это мрачное место так часто. Но пока Ми Ён не пыталась как-либо этому воспрепятствовать. Нужно было просто переждать. Девушка вернулась в комнату и снова завалилась на диван. Каждый её выходной последние два месяца проходил именно так. Она просто валялась на диване весь день и ничего не делала. Ей было просто нечем заняться. Если в Сеуле она ещё могла найти чем себя занять, да и Джун была под боком, то тут ей было до безумия скучно. Ещё и Ли Хён, как назло, очередной раз свалил в столицу. Зачастил он туда, ничего не скажешь. Брюнетка прекрасно понимала причину и не осуждала брата, хотя и помогать придумывать отмазки для отца ей уже порядком надоело. Дружно сев и подумав, троица друзей пришла к выводу, что господину Шину пока не стоит знать об отношениях сына и лучшей подруги дочери. И дело было даже не в том, что отец был бы против. Он любил Джун Хи, как и вся его семья. Как-никак, эта девочка ещё с детства крутилась возле его детей, и с годами воспринимать её как свою собственную дочь стало вполне нормально. Он был бы явно рад. Но не сейчас. Пока прошло слишком мало времени после смерти его жены и матери его детей. Слишком много потрясений за один раз никому ещё добра не приносили. Что же касается самой Ми Ён, то всё лаконично просто. Время шло, ей не легчало, а только наоборот. Прошло всего шесть дней с того случая в аэропорту, и было ясно даже идиоту, что за это время группа, скорее всего, уже успела сделать всё запланированное в Америке. Премия прошла, весьма удачно, причём. Что несказанно радовало Ми Ён. Но огорчало её начальника, который несколько раз ловил девушку, смотрящую её в прямом эфире прямо на рабочем месте. Ох уж эта разница во времени! Что для Америки шесть вечера в воскресенье, то десять утра в понедельник для Кореи. Неудобно жуть! Девушка знала, что их поездка не могла занять больше недели, поэтому могла смело предположить, что парни вернутся совсем скоро. Буквально со дня на день. Ждала ли она этого? Очень. Боялась ли? Ничуть не меньше. Вспоминая их разговор с Юнги, брюнетка имела представление, о чём именно он хотел поговорить, и она искренне не знала, как к этому относиться. «Он думал, что я избегаю его из-за того, что случилось в его день рождения, — Шин стала раскладывать все свои мысли и познания в данном вопросе по полочкам, — в таком случае, он постарается всё разрешить и объяснить. Даже несмотря на то, что я сказала, что дело вовсе не в том случае. Он слишком долго накручивал себя… Эх, придётся выслушать». Ми Ён легла на спину и стала разглядывать протянутые вверх руки, попутно сдувая запутавшиеся волосы с лица. Девушку одновременно веселил и огорчал тот факт, что Мин думал о чём-то подобном. Веселил, потому что она попросту не ожидала подобного от этого холодного парня, из-за чего случившееся казалось ещё более забавным. А огорчал… наверное, по той же причине. Почему он так подумал? Почувствовал себя виноватым?! «Как глупо, — Шин усмехнулась и прикрыла глаза, формируя в голове образ друга, — ему стало стыдно за то, чего мне так хотелось… Ми Ён, даже не думай об этом!» Мысли о произошедшем волной смущения снесли девушку с вполне серьёзных раздумий. Ей было даже думать стыдно о подобном. Она развернулась на бок и уткнулась лицом в подушку, будто бы стараясь спрятать от кого-то своё смущение. И её совсем не волновало, что в квартире она находилась одна. Хотя и этого было достаточно. Она сама этого видеть и ощущать не хотела, поэтому спрятать слегка покрасневшие щёки даже от себя было неплохим вариантом. Прошло не так много времени, но за эту неделю Шин успела кое-что осознать. Пусть и с трудом. Практически уговаривая себя в своей же правоте, но всё же она смирилась со своими чувствами. Но вот что с ними делать она решительно не знала. «Надо же было мне втюриться в айдола, — брюнетка бурчала в подушку, будто бы злясь на саму себя. Хотя, почему будто бы?! Она действительно злилась. Буквально кипела от ярости, когда задумывалась о том, какое у неё, оказывается, мягкотелое, но при этом коварное сердце. За столько лет впервые влюбиться в человека, который просто проявил доброту к его хозяйке, пусть и своеобразную доброту, но всё же. Будто бы до этого таких людей не было?! Ми Ён была не настолько пессимисткой, чтобы отрицать существование хороших представителей человеческого вида в современном жестоком мире. Так почему тогда именно он? Почему не какой-то простой, никому неизвестный парень, со значительно более лёгким характером, но всё же обычный и ничем непримечательный, как и многие другие миллионы таких же по всему миру! Как же так вышло, что ей становится тяжело дышать и смотреть в глаза именно этому человеку? Теперь ещё более известному после Биллборда! Брюнетка буквально негодовала, желая вырвать предавший её жизненно-необходимый орган из груди и выкинуть в окно. Так она была на него обижена, — ещё и в такого противного! Я мазохистка, что ли?! Я же буквально собственный смертный приговор подписала». Как бы там ни было и что бы себе Ми Ён не думала, это ничего не меняет. А если конкретнее, то не отменяет предстоящего разговора. Девушка была на все сто процентов уверена, что Юнги просто извинится перед ней или как-то по-другому — в своём стиле, попробует загладить вину. Но также она была непреклонна во мнении, что, помимо этого, парень, скорее всего, постарается оправдать своё поведение… и вот от этой мысли ей становилось неуютно и крайне паршиво. Выслушать тираду от человека, к которому ты хорошо относишься о том, что всё произошедшее ошибка или просто часть его привычного стиля общения и на свой счёт принимать всё не нужно — это одно. Но когда подобные слова прозвучат с уст парня, в которого, как оказалось, ты влюблена — это совершенно другое. Брюнетка не была дурой и понимала, что если не последует её признания, то и такие слова отказом не будут считаться. Но это всё равно совершенно не меняло того, что она до дрожи боялась их услышать. Короче — полная безысходность. «Единственное, на что я надеюсь, — Ми Ён снова перевернулась на спину, наконец-то уняв мимолётное смущение, — так это на то, что я не расплачусь перед ним». А могла ли она? О… Это вопрос весьма сложный. Ранее девушка попросту ни разу не испытывала чувства предстоящего отказа или его самого. Но это совсем не значило, что она вот такая распрекрасная всегда получала всегда то, что хотела, и любой парень, которому она открывалась в чувствах, отвечал ей тем же. Всё было немного по-другому. Оглядываясь в прошлое, Ми Ён с некой иронией и грустью осознавала, что, в принципе, никогда никому не признавалась в любви. Ни разу. Только она не могла вспомнить, почему это происходило. Из-за того ли, что девушка трусила и оставляла всё на самотёк, а вскоре забывала и о чувствах, и об субъекте, их вызванном… или просто потому, что никогда не влюблялась ранее. Хотя, в действительности, это не играло важной роли и сейчас казалось совершенно одинаковой причиной, хотя бы потому, что, ну какая же тогда это была любовь, если сейчас она и не помнила ничего?! И опять-таки, этот факт вовсе не означал, что у Ми Ён не было отношений. Они были. И в Корее, ещё в школе, пусть сейчас это казалось той ещё глупостью. И даже в Англии… ну это тема вообще больная, поэтому Шин пыталась не вспоминать и не зацикливаться на ней, ведь мысль о том, что её лучший друг, любивший её столько лет, наблюдал за… вроде двое их было, расстраивала. Да, за те годы Шин успела сойтись и расстаться с двумя парнями, лиц которых она сейчас даже вспомнить не могла, что возвращало её к предыдущей мысли об отсутствии в её жизни настоящей любви или хотя бы влюблённости. Все её отношения завершались одинаково, и только сейчас девушка это поняла. Все три парня, которые когда-то сами предложили ей встречаться, бросали её, объясняя свой поступок лишь одной фразой: «Я вижу, что ты не любишь меня». Ми Ён усмехнулась, вспоминая это, в частности Дрейка, который оба раза дико смеялся с этого. Да, ему было весело. Теперь-то ясно, почему он так радовался. Что же до неё самой, то Ми Ён была только рада поддержать смех друга, ибо других эмоций просто не ощущала. Разбитое сердце?! Что угодно, но не это. Не то чтобы ей было всё равно, но какой-то ужасной обиды, грусти и тому подобного девушка не испытывала ни разу. Она просто первое время начинала копаться в себе, пытаясь понять, что именно сделала не так. Ведь она старалась быть хорошей девушкой. Но и эти копания не длились долго, и в итоге она просто, не найдя ответа, мирилась с настоящим положением дел и продолжала жить дальше. Зачастую она даже продолжала общаться с бывшими парнями, пусть не как с друзьями, но просто с хорошими знакомыми, ведь как ни крути, ни один из разрывов не был удостоен аккомпанемента в виде криков-воплей, недовольства, скандалов и взаимного грязеобливания. Ей не было за что обижаться на них. Соответственно, уже после Англии, а в особенности, после случившегося с Дрейком, девушка и вовсе забыла о такой штуке, как отношения, полностью закрывшись от мира и не подпуская к себе даже «друзей», чего уж там говорить об ухажерах. Сейчас же Ми Ён понимала, что причина, по которой эти слова звучали каждый раз, когда очередной парень уходил, была до ужаса простой. Она не была им хорошей девушкой. Она слишком сильно старалась ею казаться, но не более. Человек, не любящий лицемерия и фальши, сам не замечал того, как умудрился обмануть себя же. При этом заставив себя поверить в собственную искренность. «Дожила… — выдохнула девушка, разочаровавшись в самой себе, — двадцать два года, а так ни разу и не влюблялась, убеждая себя в обратном. Я просто уникум». Возвращаясь к Шуге и его оправданиям, Ми Ён снова заходила в тупик, ведь именно из-за отсутствия опыта в отказах ей и казалось, что услышав что-то подобное от Юнги, который даже не будет подозревать о том подтексте, который для себя вынесет из его слов Шин, она попросту разревётся. И вот тогда уже точно всему придёт конец, так как объяснить подобное девушка однозначно вразумительно и с толикой хоть какой-то логики не сможет. «Ладно, будь, что будет, — неожиданно брюнетка воспылала уверенностью, правда неизвестно насколько её хватит, — самое главное — не выдать своих чувств. Не хочу его испугать и потом самой сидеть и думать, не избегает ли он меня».Глава 29 «Любовные треволнения»
9 октября 2017 г. в 17:25
Пейзаж за иллюминатором не менялся вот уже несколько часов, чего просто не смог не заметить напряжённый, задумавшийся и слегка взъерошенный парень. К удивлению всех тех, кто хорошо знал Юнги, Мин решил не спать во время перелёта обратно в Корею из США. Он безразлично пялился в окно и изредка лениво перелистывал песни в плеере на телефоне. Хотелось ли ему спать? Вполне возможно. Смог ли бы он это сделать? А вот это вряд ли.
Прошла почти неделя после его последней встречи с Ми Ён. За это время успел произойти вагон и маленькая тележка событий, которые дружной кучей выбили парня из былых раздумий. В принципе, выбора-то, у него в любом, случае не было. Международная музыкальная премия любому устроит переворот глобального масштаба в голове, действиях, мыслях и жизни в целом. Там, в Лос-Анджелесе, после головокружительной победы, знакомства со многими мировыми звёздами и просто человеческого отрыва после награждения, да и несколькими днями спустя так же, всё, что роилось в голове Шуги до этого, попросту выветрилось и полностью отошло на второй план. Они ехали за победой — они её получили. Хотя бы одна галочка в списке дел была поставлена, а значит, можно было хотя бы на время перевести дух.
Увы, долго это длиться не могло по вполне понятным причинам. Рано или поздно заграница помахала бы группе ручкой и вскоре дружелюбным пинком запихнула уставших, но довольных парней в самолёт обратно до Кореи. И именно здесь, в просторном салоне, на удобных, в первые часы полёта так точно, креслах, все ранее забившиеся в самые дальние закутки разума мысли и тревоги с ехидненьким оскалом и «дружелюбной» фразой: «Вы не ждали, а мы припёрлись!», табуном пробурили подкорку мозга и крепко-накрепко заселились в пустующие от беззаботного времяпровождения отсеки, без прописки или даже приглашения.
Юнги понимал, что скоро всё решится. Не меняющийся пейзаж из облаков пока успокаивал парня, давая понять, что высота пока приличная, а значит, и земля далеко… и Родина в том числе. Он не мог собрать мысли в кучку и просто прожигал крепчайшее стекло маленького окошка-иллюминатора, пока все остальные согруппники отсыпались, желая прибыть в место назначения бодрыми и хотя бы немного похожими на людей. Ибо папарацци в аэропортах, как известно, не дремлют, а количество плохих снимков парней и так можно было в отдельный альбом собирать и продавать по завышенной цене.
Шуга был крайне спокоен и отрешён от всего мира. Но и такое крайне безалаберное отношение к делу скоро сменилось на нарастающую тревогу, а через пару минут и вовсе — панику. Да, зона турбулентности не только лишала пассажиров возможности пользоваться техническими средствами, но и давала понять, что посадка не за горами. Вот это пугало Юнги больше всего.
Конечно, абсолютно никто не заставлял Мина сразу после посадки звонить девушке и вызывать ту на рандеву. Он это мог сделать даже на следующий день, ведь, благо, в Инчхоне они пробудут, как минимум, сутки, и только после этого вернутся в Сеул. Но это мало успокаивало парня в сложившейся ситуации. Ему надо было продумывать план действий. Причём как можно скорее и, желательно, заранее, ведь, как уже убедился Юнги — импровизировать у него получается крайне скверно. Хотя нет. Фристайл, что в рэпе, что в жизни, Шуга выдавал неслабый, только вот последствия его были крайне плачевными, да такими, что их приходилось разгребать уже не один месяц. Снова рисковать юноша не хотел, поэтому, прикинув примерное время до посадки и рассчитав, сколько сможет отдохнуть в гостинице, он начал усиленно думать. Одновременно молясь, чтобы вдруг, не дай Боже, не встретить Ми Ён снова в аэропорту. Ибо это было бы чревато его скоропостижной капитуляцией в загребущие ручищи Мистеру Случаю и Госпоже Судьбе. Что не радовало абсолютно, учитывая, какими коварными они были по отношению к нему.
«Что мне ей сказать? — первое, о чём подумал Юнги, и первое, что поставило его в тупик. — В любом случае, сначала надо извиниться. Но… ещё раньше нужно сформулировать, за что именно я буду просить прощение».
Парень опустил голову и встряхнул ею. Вряд ли это помогло ему собраться с мыслями или придумать что-то. Но хоть чем-то отвлечь себя Юнги был не против. Он провёл ладонью от лба до макушки, зачёсывая назад спадавшую на глаза чёлку. Надежда умирает последней. Вдруг какой-нибудь божественный луч ниспошлёт ему решение прямо в открытый лоб, прямиком в мозг, который уже кипел от перегрузки. Конечно, ничего подобного не произошло, поэтому парень недовольно выдохнул, обессиленно опустив руки, и сполз спиной по креслу, протягивая ноги вперёд, насколько это позволяли габариты салона самолёта.
Юнги вяло стал поворачивать голову в разные стороны, расстроенно морщась при виде спящих друзей. Им хорошо. Они спят. И ничто их не грызёт. Мин однозначно им завидовал. Причём, настолько, что еле выдерживал, чтобы не щёлкнуть по лбу сидящего рядом Чимина, который спокойно сопел, уткнувшись щекой в своё плечо.
«Может, у них совета спросить?! — как-то с опаской подумал Юнги, оглядывая ворочающихся друзей, но поняв, что такие мысли слишком экстремальны и радикальны даже для него, сразу же передумал. — Ну уж нет! Тогда им придётся рассказывать всё. Абсолютно всё! А я ещё не готов к таким душевным беседам».
Сам вляпался — сам выбирайся. Приняв это как должное, Мин стал дальше перебирать варианты. Как-никак, что-то, но должно было рано или поздно родиться в его голове. Конечно, лучше если бы это было не каким-то неубедительным и эфемерным «чем-то», а вполне себе продуманным планом с отсутствием в нём побочных эффектов. Но сейчас Шуга был рад всему, что хоть временно давало ему надежду.
«Хорошо… — парень закинул голову назад и вперился взглядом в обшивку на потолке, — тогда идём от обратного. Если я не знаю, за что извиняться перед ней, то надо понять, за что Ми Ён могла на меня обидеться. Хотя бы теоретически, раз уж она уничтожила мою теорию на корню. Тоже мне… телефон потеряла».
На подсознательном, да и на вполне осознанном, уровне Мин знал ответ на свой же вопрос. Который также отвечал и на первоначальный. Он знал, за что ему извиняться. Но вот незадача… ему этого не хотелось. Вот категорически! Обычно люди просили прощения тогда, когда провинились и осознавали свою вину. Тогда, когда сделали что-то резко и не думая, тем самым обидев другого человека. Что же касалось Юнги, то он не считал свой поступок чем-то… необдуманным. Возможно, тогда в нём и взыграли эмоции, но ведь в итоге он не ощущал своей вины и совершенно не жалел о содеянном. Во второй раз так и вовсе. Он не хотел ничего менять, даже если бы предоставилась такая возможность. Мин был уверен, что повторил бы всё в точности заново.
В этом и была главная проблема. Он попросту не раскаивался. Да, Шуга понимал, что для Ми Ён это могло быть неудобно, неприятно, неожиданно, да и просто мерзко, но это было единственной причиной, почему он ощущал себя виноватым. Именно за то, что чисто теоретически могла испытать его подруга, а не за сам свой поступок. Понимание того, что, не имея неподдельного раскаяния, он не сможет извиниться искренне, обрушивало все планы. Это будет попросту лицемерно. Ведь он не жалел ни о чём.
«Кажется, я схожу с ума, — шумно вздохнул парень, сопя себе под нос, — или же… Мин Юнги, идиот, ну вот скажи мне, как ты умудрился влюбиться в эту дуру?!»
Ни сам парень, ни его такое же насмешливо-опечаленное отражение в иллюминаторе, ответа на этот вопрос не знали. Но сам факт того, что он прозвучал, пусть и не в голос, давал какую-то надежду. Ведь самое важное — было разобраться в самом себе, а потом уже пытаться залезть в голову другому человеку.
Смирение с этим фактом, причина возникновения которого так и не была найдена, слегка облегчило ношу Мина. Ему правда стало легче. Заметно тревожнее, но всё же легче. За эти чуть меньше десяти месяцев, эта дурёха неведомо как влезла в голову парня и не собиралась выкарабкиваться оттуда, напоминая заевшую в сознании мелодию, которую и выкинул бы с радостью, но и понимаешь, за что именно удосужился такой чести нашёптывать её каждую свободную минутку. Она цепляла. Так и Ми Ён. Эта девушка без особых усилий обратила на себя внимание Шуги, а потом и вовсе завладела им полностью, не давая ещё чему-либо затуманить разум растерянного юноши, который откровенно не понимал, что с ним происходит.
Сейчас же он наконец-то всё понял. И это понимание лишь вызвало невесомую и еле уловимую улыбку на его губах, которые всё ещё будто хранили тепло губ девушки, так неожиданно разорвавшей все слои реальности их обладателя и лишив того сна и покоя.
Юнги просто устал бороться с фактами, которые ему буквально тыкали под нос. Поэтому-то парень и решил всё принять и смириться, ибо что-что, а отдыхать он любил. А принятие именно этим самым отдыхом и было. Что, естественно, не отменяло того факта, что Мин всё равно не имел понятия, как действовать дальше, особенно, теперь, когда сам поставил точку в своих терзаниях.
«В таком случае… — Юнги прикрыл глаза — спать бы он уже не стал, но просто расслабиться хотелось жутко, — что же мне остаётся? Извиниться и исчезнуть?! Я больше не имею права заниматься самодеятельностью. Это только сильнее усугубит ситуацию. Не хочу… просто не хочу потерять её окончательно».
Закончив эту мысль, Мин неожиданно распахнул глаза, в которых отразилось то ли удивление, то ли практически нескрываемый шок, который, к счастью, никто не увидел, в силу дружного сопения на соседних креслах. Ещё раз перебрав свои же мысли, парень удивился. Он не ожидал, что судьба окажется такой жестокой с ним. Ведь эти слова, пусть и в другой форме, он уже когда-то слышал от самой же Ми Ён.
Шуга криво усмехнулся, стараясь не засмеяться в голос. Ему и правда стало смешно. Увы, но смех бывает не только радостным.
«Мы всё-таки с тобой похожи, — подытожил брюнет, — мы оба трусы, боящиеся, что признание угробит отношения… В таком случае, я действительно не имею права даже говорить об этом. Ты не должна испытать этого чувства второй раз и снова вспомнить Дрейка».