Дочь Баттосая

      — Отото*, не переживай за меня. С тобой останется моё дитя. Ты найдёшь Кеншина, и всё будет хорошо, — шептала умирающая девушка, слабо сжимая окровавленной ладонью руку младшего брата. Женщина крепилась изо всех сил, чтобы не умереть и дать свет новой жизни, которая, несмотря на страшную рану, ещё теплилась в ней.       — Томоэ-онээ-сама. Ты будешь жить… Не оставляй меня и своего ребенка, — со слезами на глазах тихо ответил мальчик, крепче сжимая руку любимой сестры, — С минуты на минуту должен прийти доктор. Он поможет тебе! Он вылечит тебя!       — Отото, какой же ты глупый, — бледно улыбнулась Томоэ, прикрывая глаза. — Будь сильным, Эниси, и позаботься о Акаруи, о моей девочке…       Слова Юкиширо прервал звук открывшейся сёдзи. В комнату вошла хмурая женщина, судя по всему, врач. Позади неё семенили ещё несколько молодых девушек. Едва бросив на мальчика свой холодный взгляд, она кивком указала ему на выход:       — Тебе не стоит этого видеть, поэтому не приходи, пока не позову. Эниси на это только глухо шмыгнул носом, но повиновался.       Выйдя во двор и усевшись на поваленное дерево, мальчишка глубоко задумался, его мысли уходили куда-то глубоко и далеко. Снег, танцующий на его волосах, оседающий белыми хлопьями на ресницах и скрывающий кровавые следы на истоптанной земле, навевал странное умиротворение. Он чувствовал рождающуюся в самом сердце решимость, ту самую, о которой говорил отец, цитируя кодекс воина. Увы, Эниси тогда был слишком мал и не понимал чудаковатых фраз о долге и чести. Тем временем на улице стемнело. Озноб, пробивший всё тело, заставил мальчика вынырнуть из этого состояния, и его мысли тут же приняли другое русло…       Более мрачное. И более реальное. Что он будет делать, если чудо всё-таки не свершится? Что он, черт всех побери, будет делать, если сестра…?! Нет, нельзя об этом думать. Он должен надеяться на лучшее. Он должен… Отчаянные крики Томоэ, рвавшие ему сердце, подогревали слабую надежду на лучший исход.       Так прошла ночь.       От легкого потряхивания за плечо Эниси вздрогнул и вскочил на ноги. На небе брезжил огненный рассвет.       — Доктор, как моя сестра?       — Мне жаль, — сухо ответила женщина, отводя взгляд. Смотреть, как угасают полные надежды глаза, всегда было тяжело. Но, увы, люди умирают, и единственное, что можно сделать — спасти тех, у кого есть хотя бы крохотный шанс выжить. У её пациентки этого шанса не было.        — Можешь взглянуть на племянницу, Эниси-кун.       Когда мальчишка вошёл в комнату, в нос ударил застоявшийся запах крови. Тело Томоэ было накрыто белой тканью, но Эниси старался не смотреть, полностью концентрируя своё внимание на маленьком свёртке. Его бережно прижимала к груди одна из помощниц доктора. С немого позволения приблизившись ближе, мальчишка вздрогнул, неприязненно отшатываясь. У ребёнка был лёгкий пушок волос, отдававший ненавистным рыжим цветом, и смотрящие с интересом сиреневые глаза; девчонка была до отвратительного похожа на своего отца.       — Что это за уродина? — прошипел Эниси, вскидывая гневный взгляд на девушку. Та растерянно улыбнулась и проворковала:       — Все новорожденные так выглядят. Зато её глаза… Они цвета вечернего неба. Жаль, что у большинства детей цвет глаз меняется с возрастом. Вздохнув, помощница запела тихую колыбельную, убаюкивая ребёнка.       Эниси не знал, сколько простоял здесь, бесстрастно глядя на заснувшего младенца. Акаруи***. Томоэ ведь так ждала этого ребёнка, с таким трепетом и восторгом выбирала имя, словно точно зная, что её дочь унаследует кровь Баттосая.       Эниси невесело хмыкнул. Он дал обещание Томоэ, а это значит, что он должен позаботиться об этом ребёнке так же, как когда-то онэ-сан, заботилась о нём самом. Когда мальчик взял племянницу на руки, беззаботно спящая девочка даже не проснулась. Бросив прощальный взгляд на покрытое саваном тело, Эниси тихо прошептал, сглатывая подступающий к горлу комок солёных слез:       — Онээ-сама, я клянусь, что защищу Акаруи, и обрушу свой меч возмездия на голову человека, убившего тебя. Сказав эти слова, мальчишка с лёгким поклоном передал новорождённую племянницу сиделке и вышел из помещения. Теперь он — глава семьи. И он сделает всё возможное, чтобы исполнить последнюю волю сестры.