Скорбь — часть II.
Не всё так просто, как кажется.
«Сломанная рука срастётся, разбитое сердце — нет»
В Конохе всё потихоньку приходило в норму. Ирука всю ночь провёл в квартире блондина, не сумев смириться с его смертью. Он крепко сжимал цветочный горшочек, который являлся будущим подарком для Умино. Мужчина взял фотографию Наруто с собой, положив себе в карман, вытирая слёзы, он направился в сторону двери. Мир для него в одночасье стал серым, грустным и пустым. Мир потерял все краски, а лицо его нельзя было назвать миловидным. Не было оно и красивым и не страшным, но оно было незабываемое, трагическое. Скорбь изливалась из него также естественно, незамутненно и бесконечно, как вода из лесного родника. В нём не было ни фальши, ни лицемерия, ни истеричности, ни притворства, а главное — ни малейшего признака безумия. Безумие было в пустом море, в пустом горизонте, в этой беспричинной скорби, словно родник сам по себе был чем-то вполне естественным, а не неестественным было лишь то, что он изливался в пустыне его души. Ирука направлялся в свой дом, проходя переулки и улицы, он замечал детей, которые веселятся и родителей, которые с улыбкой смотрели за ними. В голову Умино лезли образы и воспоминания, как Узумаки также бегал и резвился. Вспоминал его улыбку. Вспоминал… Вспоминал и сам невольно улыбался, но это были лишь воспоминания…. Дойдя до дома, Ирука спокойно достал из кармана ключи и открыл дверь. В доме звучала гробовая тишина и лишь изредка были слышны щебетания птиц. Поставив фотографию Наруто и цветок на стол, Ирука достал маленькую лейку. Набрав в неё немного воды, Умино бережно начал поливать цветок. Тот впитал в себя живительную воду и потянулся вверх. Красивый алый цвет сразу бросался в глаза. В сказаниях храма Огня говорилось: Алый цвет олицетворяет могущество, прорыв к победе, достижение заданных целей. Алый цвет всегда в движении, всегда источник энергии. — «Прям как Наруто». — С улыбкой на лице подумал Ирука и немного поник. Убрав лейку в сторону, он сел в угол и полностью ушёл в свои мысли. Слёзы падали на простынь, впитываясь и растворяясь. Хатаке Какаши вошёл без стука и заметил своего товарища в плохом состоянии. Он посмотрел на фотографию Наруто, но не обратил внимания на цветок, его взгляд переместился на товарища, ему стало его жалко. — Ты в порядке? — Заботливо спросил Хатаке, подходя поближе. — А разве может быть в порядке отец после смерти сына? — Наруто не был твоим сыном. Тебе не стоит так убиваться, находясь в этом бессмысленном трауре. — Ты хоть думаешь, о чём говоришь?! — Недовольно высказался Ирука, подняв свой взор. — Ты считаешь трауром лишь то, что в тёмной одежде? — Сердито начал он. — Траур в сердце. — Умино уверенно ткнул большим пальцем руки себе в грудную клетку. — А не в одежде…. — Эх, Ирука. — Вздохнул Хатаке. — Блажен в утрате тот, кто, потеряв близкого, выплачет все слёзы по своей покинутости, пустоте, сиротстве. — Выразительно начал говорить беловолосый. — Ибо страшней ваши слезы, какими вы стараетесь возместить былой недостаток заботы. — Немного повысив тон, он продолжил. — Уже ничего нельзя искупить, ничего нельзя изменить. Не только жестких слов, обдуманно злых ответов, несправедливых укоров, вспышек гнева, но и едких мыслей, не облекшихся в слово, скорых приговоров, тайных пожиманий плеч, кривых улыбок исподтишка, и все они возвращаются, как отравленные стрелы, и глубоко вонзают тебе в грудь наконечники, тупые наконечники, ведь острие сломалось в сердце, которого уже нет. — Развёл руками Хатаке. — Он и моим был учеником. Но это естественно людям умирать! Нет, нигде нет, и ничего, ничего нельзя поправить. Теперь-то в тебе достанет заботы, да поздно. Ступай же к холодной могиле со своими чувствами! — Крикнул Хатаке, не сдерживая эмоций. Развёл он руками в стороны и сказал — Ну что? Сажай цветы, плети венки, много ли мертвому от этого пользы? Ирука не выдержал, его боль в сердце, скорбь была выше всех остальных эмоций. Он встал и с криком побежал на Хатаке. Какаши заметил это и поставил блок, но не там где надо было. Ирука нанёс сильный удар ребром ладони по челюсти «зазнавшегося» гения Конохи. Сквозь маску можно было заметить капли крови, которые текли с губы Хатаке. Беловолосый тоже решил ответить, но его руку схватил Ирука и заломал за спину, а другую руку положил на затылок и со всей силы устремил в пол. Отличный звук был при знакомстве лица Хатаке и пола. — Да. Он был твоим учеником, но не ты был с ним всё время. Не у тебя забрали так рано родителей. Ты всегда был гением и благодаря влиятельному клану смог прославится. — Крепко сжимая руку Хатаке и держа его лицо у пола, Ирука со злостью в голосе высказывался. — Он был мне сыном. Единственным родным после всего этого. — Слёзы потекли с глаз парня. — Не ты был с ним всё время и не ты смотрел, как он рос. Как делал первые шаги в академии. Как первый раз сломал себе ногу. Не вы лежали сутками у его кровати. — То, что нельзя исправить, не следует и оплакивать. — Скрипя зубами, сказал лежавший Хатаке. Он не мог пошевелиться и ведь чувствовал, как чакра Ируки сжимала ему руку и ноги. — Может где-то я и ругал Наруто, но лишь ради того чтобы он вырос достойным и сильным человеком. Он желал стать Хокаге и защищать всех. Ему было без разницы, что будем с ним. Главное защитить своих любимых и дорогих людей. — Слёзы текли с его глаз, и он почти ослеп от них. Ирука отпустил Хатаке и сам упал на пол. Схватившись за голову, он сказал. — Что увидишь ты, посмотрев в глаза мои? — Покрасневшие от слёз глаза Ируки направили свой взгляд в глаза Какаши. — Ответь. Почему люди войны предпочтут, чем любви, добру к себе? — Мир жесток, Ирука. — С поникшей головой говорил Хатаке, поправляя свою челюсть. — Ты прав, я не смогу тебя понять. — Хатаке повернулся и начал уже уходить, но на последок посмотрел на часы и сказал. — Через полчаса начнут судить человека, который виновен в том, что Наруто попал на поле битвы. Если хочешь, можешь прийти. — После этих слов Хатаке ушёл. Ирука вытерев слезы, посмотрев на алый цветок. — Посмотрим на этого виновного! Через полчаса началось слушание дела на счёт Кодже Котэ. Собралось много народа. Там были и джоунины, а также другие члены Анбу. Совет решил выслушать Кодже Котэ и дали ему слово. Котэ стоял в чёрном одеянии и в наручниках. — Совет. Джоунины. Товарищи. Я признаю свою вину в содеянном. В связи смерти ребёнка на поле битвы. Я не выполнил свою главную задачу — защита мирных жителей. Я не могу спокойно спать после этого. Я готов понести самую высшую кару за смерть ребёнка — Громко, чётко и выразительно сказал Котэ. Совет сразу же начал перешёптываться, а Ирука и все остальные, наблюдали. — Совет решил меру наказания. — Надменно произнёс один из Даймё. — Кодже Котэ, вы лишаетесь звания командира отряда АНБУ восемнадцать. Вы лишаетесь не только звания, но и изгоняетесь из АНБУ. — Продолжал Даймё. — Я понял. — Спокойно произнёс Котэ. — Это не всё, заключённый. — Строго произнёс Даймё. — Тебе запрещается пользоваться чакрой — навсегда. Ты лишаешься возможности создавать техники, даже самые простые. — Даймё кивнул двоим из стоящих АНБУ, они подошли к Котэ и шёпотом произнесли. — Нам очень жаль, командир. Признайтесь, что это не вы. — Он не признается. — Спокойно произнёс Котэ. — Но кто-то должен понести наказание за это. — Но почему именно вы?! — Я командир этого отряда. — Спокойно и строго произнёс Котэ. — Если я не смог научить его простым правилам, то значит я виноват. Пусть будет для всех вас уроком. Дабы вы знали, что поступая в АНБУ, вы не за свои жизни опасаться должны, а за жизни невинных. Двое из АНБУ были друг на друга похожи. На них находились маски, на которых была изображена морда ястреба. Обведённые прорези глаз фиолетовым цветом, означали, что эти оба уже не новички, а сержанты. У обоих была полная луна фиолетового цвета на лбу. Это означало, что они специализировались на запечатывании. Синий клюв означал, что они способны запечатать потоки чакры в теле противника, дабы тот не смог использовать свою чакру. — Простите нас, командир. Мы подвели вас. — С поникшей головой проговорили они. — Выполнять. — Крикнул Даймё. Двое из АНБУ начали складывать печати и, по окончанию, ударили ладонями по животу Котэ. — Шестигранная печать чакры! — Выкрикнули они. Котэ упал на землю и начал корчится от боли, но потом он встал и сдерживая боль по телу, начал гордо смотреть на народ. — Также вы лишаетесь свободы на шесть лет в тюрьме Хозукиджо, другое её название «Крепость демонического света». — Даймё последний раз посмотрел на Котэ и перевёл свой взгляд на публику, — Суд закончен. Стража, увести заключённого в Хозукиджо. Спустя час Хатаке подошёл к Умино и спокойно произнёс. — Слишком строгий приговор, но я надеюсь, ты хоть немного успокоился после этого? — задумчиво смотря на небо, спрашивал Хатаке. — Шесть лет это совсем не так долго, в самом деле. Даже не достаточно долго, чтобы можно было без боли вспоминать его смех, его доброту и веру в людей, звук его голоса, — поникший Ирука смотрел на небо, — Ты ждёшь смирение? — Можно и так сказать. Смирись, что его нет и всё. — сказал Хатаке и посмотрел на Ируку. — Для большинства последним после скорби идёт смирение, но для меня скорбь это пожизненное заключение. Я никогда не смирюсь и никогда не прощу, даже когда убийца моего сына будет лежать у моих ног. — Грозно сказал Ирука и направился к своему дому. — Скорбь может заставить тебя вести себя так, что ты сам удивишься. — в след сказал Хатаке. Ирука больше не плакал. Его скорбь была выше слез. Он шёл через кладбище и заметил там свою бывшую ученицу. Хината Хьюга сидела у могилы Наруто и тоже была поникшей. Вся в чёрном одеянии и с венков в руках. Она плакала у могилы и даже не заметила Ируку. Умино подошёл к Хинате, и та вздрогнула от неожиданности и стала вытирать слёзы. — Ничего страшного, Хината. Искренна скорбь того, кто плачет втайне — Ирука посмотрел на могилу Наруто и поник — Ты ведь любила его, так? — Спросил он. — Откуда вы узнали, Ирука-сенсей? — Грустно переспросила она. — По глазам было видно. Видно было, как ты смотрела на него, как радовалась за его успехи и грустила, когда ему было грустно. — С улыбкой сказал Ирука. — Из вас бы вышла отличная пара. — Но он не замечал этого. — Хината уставила свой взгляд на надгробье. — Он не специально не замечал. Пойми, он не мог и подумать, что к нему будут что-то чувствовать. С самого детства он познал лишь боль, грусть, но оставался светлым и добрым, искренне желая защитить всех своих любимых, когда станет Хокаге. — С улыбкой ответил Ирука. — Спасибо, Ирука-сенсей. — Произнесла Хината, направляясь в своё имение. Умино был около двух часов у могилы Наруто. Он разговаривал с ним. — Сегодня было слушание на счёт человека, который недоглядел за тобой. — С улыбкой произнёс Ирука. — Почему же ты нас покинул? — Опустив голову и взявшись за неё руками, Ирука тихонько начал плакать, но позже вздрогнул и соскочил. Его глаза широко раскрылись, он произнёс лишь одно слово. — Наруто?! — Ирука был шокирован, его удивлению не было и границ. — Наруто?! — Умино посмотрел на восток и произнёс. — Ты жив?! — Он упал на колени и слегка улыбнулся. — Нет, нет, нет, нет! — Словно что-то ловя в воздухе, Ирука на коленях полз к востоку. — Не уходи! — Произносил он плача. — Ты жив, они врали мне! — Грозно шипел Умино.***
А где-то вдалеке, на востоке. Глубоко под землёй. — Кабуто! — Кричал недовольный змей. — Что ты сотворил с ним?! — Господин Орочимару! — С лёгким испугом воскликнул Кабуто. — Я не знал…. Я не знал, что он не будет реагировать. Я просто… просто решил проверить его стойкость. — Проверил?! — Кричал змей. — Ты его видел?! ТЫ ВИДЕЛ, ЧТО СДЕЛАЛ С НИМ?! С ТОБОЙ МОЖЕТ ТАКОЕ ЖЕ ПРОВЕРНУТЬ?! Якуши положил свою ладонь к себе на левую часть лица. Стиснув зубы, он прошептал. — Нет, господин. — Принеси ему маску… Пусть теперь ходит в ней. — Недовольно рявкнул Орочимару. — Потом решим эту проблему. — Орочимару внезапно раскрыл свои глаза. — Орочимару-сама. — С улыбкой произнёс Кабуто. — Вы тоже почувствовали это?! Орочимару со своим приспешником сразу же пошли к монитору, посмотреть, что произошло. Они заметили, что по коридорам чисто и лишь в тренировочном поле было шумно. На земле лежал Джиробо, грудная клетка которого была разорванной. Кабуто и Орочимару с изумлением наблюдали за блондином, руки которого были в крови. Кидомару с удивлением смотрел на него и активировав свою печать, произнёс. — Ты мне никогда не нравился. — С улыбкой ответил он. — Но я докажу, что ты полнейшее ничтожество. — Интересно. — Грустно произнёс Наруто, по телу которого начали распространяться жёлтые линии, он потихоньку выходил из тени. — А если я оторву тебе лапки, то как ты запоёшь? — У меня есть ещё четыре руки, так что… — Но тут он замолчал. Кидомару, увидев Узумаки и его лицо, раскрыл свой рот от удивления. — Что… Что с тобой случилось?! — Он отвлёкся и этого хватило блондину. Блондин быстренько сократил расстояние, ударив коленом в грудную клетку. Разворот и удар ногой в лицо, после чего использование шуншина. Наруто оказался за спиной противника и схватил того за голову. — Скажи мне, что чувствуешь, когда тебе отрывают голову? — Глаза блондина сияли. Один глаз был ярко золотого цвета, а второй алого. Оба зрачка приняли хищный вид, словно пожирая свою добычу. Резкий взмах руками и голова Кидомару отсоединилась от тела. Орочимару с изумлением наблюдал за этим событием. Он запрещал кого-либо убивать из приспешников, но в то же время, был приятно удивлён кровожадности и силе блондина. Он видел обезглавленного Кидомару, разорванного Джиробо, а также задушенного Сакона и Укона. Видимо, блондин покрыл их своей чакрой, а после задушил, не дав возможности что-либо предпринять. Таюя с ужасом наблюдала за всем происходящим и увидев, что Узумаки перевёл свой взгляд на неё, быстро же схватилась за флейту. — Со мной ты не сможешь так поступить! — Недовольно произнесла она, запев свою мелодию. Она широко улыбалась, считая, что парень парализован. Орочимару же с изумлением наблюдал и уже не злился на Кабуто. Узумаки лишь широко улыбнулся, чем расстроил девушку. Та активировала свою проклятую печать до второго уровня, начиная трансформироваться, принимая ужасающий внешний вид. — Знаешь ли, Таюя. — Спокойно произнёс Наруто. — Демона нельзя остановить, но здесь я пришёл по твою душу, ибо ты согрешила. Грешница. — С этими словами печать распространилась по телу мальчика, покрыв и его руки. Резкий рывок, девушка и не успела среагировать, как мощная хватка блондина сжимала её горло. Её печать деактивировалась, она лишь продолжала шипеть, сжимая предплечье парня. — Н…Наруто! — Прошипела она, её глаза уже начали слезиться. Узумаки вырвал из рук девушки флейту. — Менма. — С этими словами резким движением руки, Менма нанёс два удара флейтой в живот девушки, та от боли раскрыла рот, выпустив последний воздух. Дульце было окрашено в алый цвет, глаза девушки покраснели от боли, слёзы сами собой полились ручьём. — Ты думала, что твой грех все забудут и ты останешься чистой? Но всё прекращается, девочка моя. — С улыбкой на лице, Узумаки крепче сжал флейту. — И вот солнце святое горит. — С этими словами, его волосы потихоньку начали светиться золотым цветом, от чего были удивлены не только Орочимару с Кабуто, но и Таюя. — Так спой же мне песню, в последний раз. — С этими словами, парень со всей силы воткнул флейту в глотку Таюи. Та зашипела, захлёбываясь кровью. Кабуто же схватился за горло. — Жестоко. — Да. — С улыбкой ответил Орочимару. — Его потенциал, его сила. Он экземпляр получше Итачи. — Несомненно, Орочимару-сама. — Подтвердил Кабуто, с интересом наблюдая, как Наруто.… Нет, как Менма уходит в свою комнату, оставив трупы четвёрки звука. — Как бы нам не вышло это боком. — На твоём месте, я бы побыстрее подготовил маску для мальчика. — Недовольно посмотрел Орочимару, от чего по спине Кабуто прошлась дрожь. Сероволосый мигом пошёл добывать подходящую маску. — Мощный всплеск…. Надеюсь, что рядом не было сенсоров, а то нас могли бы и раскрыть. — Прошептал Орочимару, наблюдая за мёртвыми телами.