Ангелы с пистолетами

Удивленные лица заставили меня ухмылиться в ответ и округлить глаза. Невольно сердце быстрее застучало, в висках кровь больно пульсировала, а я лишь хмурю брови и понимаю, что и мои слова звучат слишком дерзко, открыто и громко. Да каждый, сидящий по ту сторону двери, это понимает. И уверенность в том, что я правда смогу это сделать, равна круглому жирному нулю, который, возможно, прибавится всего лишь на одну миллионную часть, когда мы придумаем хоть какой-то план, более или менее разумный для того, что я решила сделать, и о чем так смело сейчас заявляю в сторону своих друзей. С губ срывается тяжелый вздох, а я прижимаюсь своим огненным лбом к холодной металлической двери. Мысли быстрой рекой текут по всей голове, затапливая каждую извилину, но ни одна из них не является какой-то слишком правильной и нужной, что беспокоит меня больше всего сейчас. — Я… Я не знаю, как мы собираемся это делать, если честно, — отвечаю я негромко после долгого молчания с двух сторон, слушая собственное дыхание приглушенное. Мне, почему-то, очень не хотелось расстраивать свою настоящую семью, хотя, скорее всего, они понимали, что мне это будет стоить собственной жизни, ведь если у нас не получится, то в первую очередь люди Нигана убьют меня, как главного предателя, даже разбираться не будут. А Ниган будет лишь доволен, что сможет уничтожить еще одну шайку, что так и не смогла принять его правила. От этого у меня все сжимается внутри, а я сама хватаюсь за голову. На моих хрупких плечах лежат жизни тех, кого я так сильно люблю и надеюсь спасти. Но с каждой секундой уверенность уходит из моих пальцев. — Ты справишься, слышишь? — чужой голос раздается рядом, отчего мне приходится поднять глаза на Карла; для меня признавать то, что я справлюсь, было очень и очень тяжело, а он так глупо улыбается, словно на кону не стоят наши жизни. И как бы мне хотелось сейчас поцеловать его, извиниться за то, что была такой дурой своенравной, думая, что я справлюсь, а в итоге еще и по голове получить, чтобы здесь оказаться. От воспоминаний нога неприятно жгла. Рана останется глубоким шрамом после того дня. — Элиссон… Только не сдавайся. Ты не такая. Ты сильная. Я много раз киваю, прежде чем слышу голоса на поверхности. Пальцы легонько касаются нежной ладони через маленькую решеточку, глаза пускают пару слез по впалым щекам, прежде чем моя тень скрывается из взора других выживших, выползая на холодную и мокрую от ливня улицу. На стенах мирно посапывает охранник; его голова была откинута назад, а ноги и руки вальяжно разбросаны в разные стороны. Лужи, влажные листья и асфальт поблескивают в свете полной луны, поэтому вся улица была хорошо освещена. Только главное, чтобы меня не раскрыли за возвращением домой. Дорога обратно оказалась более легкой, что, несомненно, меня напрягало самым сильным образом. Молчание природы, ни одного охранника, темнота в окнах — все это в какой-то мере давило на мои нервы, натягивая их, как струны. Мой взгляд бегает от куста к кусту, от одной смотровой башни к другой, а волнение зашкаливает. Сердце в груди разгоняется до третьей космической скорости, готовое вот-вот вылететь из груди самой шальной пулей, пальцы подрагивают, ноги становятся тяжело переставлять. В этот же момент чувствую на себе взгляд, а после и направленное оружие, прежде чем что-то холодное и мокрое касается меня, затаскивая в куст. Мужчина, стоявший дальше по стене от того, что мирно и сладко сопел, недоверчиво хмыкает на самого себя, сбивая такие галлюцинации на сонливость и действие наркотических препаратов в крови. А я в это время пытаюсь понять, кто же это был, сейчас так нагло прижавший меня к земле, держа руки в районе запястья над головой. Свет исходит из-за спины незнакомца, отчего глаза, по всей видимости, юноши остаются в темноте. Мне приходится перестать проявлять сопротивление, потому что ловкие пальцы некто лишь сильнее сдавливают мои запястья. — Какая умница, — шепчет тот у самого уха, отчего мои глаза машинально закрываются. Страх заполняет каждую возможную клетку в моем теле. Ладони и лоб покрываются испариной. — Если ты и вправду решила убить своего дядю, то я помогу тебе, только с одним условием бросить этого придурка Карла и его группу. Я дам тебе гораздо больше, только попроси. Этот голос кажется слишком знакомым. Монотонный, низкий и грубый. Он записан где-то под коркой мозга, только вот вспомнить лицо у меня все еще совершенно не получается. Но теперь запоминаются лишь эти холодные руки, это тело, этот напор. А после незнакомец издает странный звук, словно шипит от боли, а после стремительно поднимается на ноги и исчезает из поля зрения, как будто его никогда и не было. Я ошарашено принимаю сидячее положение, оглядываюсь по сторонам, стараясь понять, что же только что произошло.

***

Проходит еще несколько дней с того момента. Тот юноша, что прижал меня к земле в ту самую ночь, больше не появлялся, а я больше не смогла пробраться к своей группе, потому что Ниган установил надо мной слишком строгий контроль, да еще и Булыжника приставил, чтобы я точно никуда не ушла, что уж там говорить о единственном шаге. С каждой минутой становилось все сложнее и сложнее, поэтому я просто запиралась в своей комнате, чтобы быть хоть где-то в полном одиночестве. Там, на отсыревших со временем бумагах, появлялся план побега после того, как я убью Нигана и освобожу Рика с остальными. Только вот вопрос, как же мне придется убить, не имея оружия, оставался открытым по сей день. Еще в один день, я вспоминала одну из своих прогулок, как только появилась здесь. Если я раздобуду топор или другой предмет, где можно будет сломать забор, а к тому же и хорошо пошуметь, то можно навлечь кучу ходячих. В городе будет хаос и паника, а мы сможем удрать под шумок. Осталось только предупредить своих. Только вот как?.. — О чем думаешь? — Спрашивает Ниган, что взялся, кажется, совершенно из ниоткуда, положив свою тяжелую руку мне на плечо. — Вспоминаешь родителей? Давит на жалость. Знает, что это заставит меня чувствовать боль, потому что в большей своей части, в их смерти виновата я. Та самая слабая девочка, которая не спасла никого из них. Я крепко сжимаю ладони в кулаки, ноготками впиваясь в кожу и пытаясь не поддаваться тем эмоциям, которые мужчина хотел во мне поселить. Глаза прячу в пол, а сердце бьется от волнения. — Ни о чем, — тут же нахожусь в ответе я, легко дергая плечом. Нигану такая вольность, конечно же, не нравится, но он продолжает лишь смирно стоять рядом, смотря в окно и наблюдая за тем, как дети играют в салочки, а взрослые снуют туда-сюда, словно забыв, что творится за забором. — Дядя, я хотела спросить. Нужна ли какая-то помощь? С оградой, например? Но Ниган продолжает молчать, что напрягает еще больше. Я поворачиваюсь, чтобы посмотреть на него, как понимаю, что в комнате уже никого не осталось, лишь чуть приоткрытая дверь. Видимо, я так сильно погрузилась в свои мысли, что даже не услышала, как он ушел. Но то, возможно, то оно и лучше. Я спускаюсь вниз по скрипучей лестнице, одними кончиками пальцев касаюсь рваных обоев, а после выныриваю на улицу. Яркие солнечные лучи ударяют мне прямо в глаза, словно меня пытаются ослепить. Холодный воздух дразнит открытую кожу плеч, шеи и лица, отчего я немного поеживаюсь, но решаю не слишком останавливаться на этом, лишь медленно следую дальше, к цели, которую изначально преследовала. Мои ноги несут меня к одному из ограждений, где еще недавно я оставляла отверстие от моего собственного ножичка, которого теперь у меня не было. — Эй, Фили! — Зову я мужчину лет сорока, что сегодня был на патруле; его глаза всегда были наполнены особенной добротой, но до этого пообщаться хорошо нам не удалось. Теперь этот человек мог стать для меня отличным шансом на спасение. — Не нужна помощь? Могу приготовить доски для забора. А то смотри, тут, вон, дырка! Из меня получается просто отвратительная актриса, но, на удивление, это все равно работает на часового, что вмиг спускается, желая оценить размер повреждений. Он качает головой, дает мне ключи от склада с инструментами, еще и объясняя дорогу довольно четко, поэтому через пару минут я нахожусь у небольшого сарая, выкидывая замок на землю. Во мне ликуют сотни тысяч невидимых копий меня, а я понимаю, насколько легко было провернуть это все. Я вытаскиваю топор, который прячу в кустах рядом, еще и для пущей скрытности накладываю веток с соседнего кустарника, после туда же убираю молоток, отвертку, ломик, добираясь и до нужной пилы. Осталось только предупредить Карла, чтобы они были готовы к побегу. Казалось, все было так идеально, только вот меня все еще волновал тот незнакомец, что мог следить за мной даже сейчас.