Исповедь кукловода

      Никогда не считал себя психопатом, и после произошедшего тоже так не считаю. Люди привыкли делить друг друга на хороших и плохих, вешать различные ярлыки. Хорошие – те, кто следует правилам изо дня в день, жертвует своими мечтами и желаниями во имя всеобщего благополучия и спокойствия. Плохие – это те, кто идет против системы, кто готов оступиться, кто верен своим принципам, не боится осуждения и насмешки, не боится податься искушению. Разве можно назвать мои поступки плохими, если я получал от них истинное удовольствие? Разве есть зло в наслаждении? Может быть, я себя оправдываю? Тогда я оправдываю и всех тех, кто не побоялся заявить о себе миру. Многих из них нашли и подвергли наказанию, некоторых найти так и не удалось. Может быть, следующий черед – мой. Я не знаю. Но точно знаю, что ни о чем сделанном не жалею.

***

      С Хейзел я познакомился при довольно неприятных обстоятельствах. В субботу я заехал в торговый центр, чтобы купить новый медицинский халат и пару перчаток. Мое внимание привлекла толпа между магазинчиками: люди стояли полукругом, шумно перекрикиваясь, мечась, восклицая… Я мог бы легко пройти мимо, но один вопль инстинктивно заставил меня нырнуть в эту растерянную взволнованную массу тел: - Врача! Здесь есть врач? Расчищая себе путь руками и ни с кем не церемонясь, я кое-как пробился к центру столпотворения. Молодая девушка лежала на полу, все ее конечности были неестественно выгнуты, напряжены, скрючены. Голова сильно откинута назад, из-под век блестели белки глаз. Рот плотно сомкнут. Все тело напряжено и трясется в конвульсиях. Мне хватило одного взгляда, чтобы понять причину – эпилепсия. Я опустился на колени рядом с девушкой и засунул свою куртку под ее голову, а лицо взял в ладони. В такие минуты мой мозг работает как нельзя точно и холодно. С живыми возиться гораздо приятнее, чем с мертвыми. Толпа выплюнула на место действия маленькую женщину. Та, раскинув руки, ринулась к пострадавшей. - Хейзи, Хейзи, - она упала рядом с девушкой и принялась дергать ее за руки. - Пожалуйста, не трогайте ее, - твердо попросил я. – У нее судороги, можете нанести травмы. Через пару минут придет в себя. Женщина закивала головой, вытирая свои слезы и начала тараторить оправдания: - Я отошла всего на несколько минут, в магазин специй. У нее такой недуг. А я ее бросила. Бросила свою дочь в таком состоянии. Бедная моя... - Вы же не знали, что это может с ней случиться именно здесь и сейчас. Вашей вины нет, - сказал я стандартную фразу. Еще истерики мне не хватало. - Да-да, но все-таки. Никогда больше ее не брошу. Никогда не оставлю одну. Хейзел, моя Хейзел! Тем временем девушка успокоилась и потихоньку стала приходить в себя. Когда она чуть повернула голову направо, я почувствовал что-то липкое на своей руке. Кровь. Она разбила голову при падении. - Скорую кто-нибудь вызвал? – обратился я к толпе. Со всех сторон раздались непонятные бормотания и встречные вопросы. - Кто вызвал скорую? – громче спросил я, требуя ясного и четкого ответа. - Вызвали, вызвали, парень, - похлопал меня кто-то по плечу. Кто-то от кого несло сигаретами. - Вы же доктор? Доктор? – донималась до меня заботливая мама. Она напомнила мне мышку: в круглых очках, с серым облаком кудрей на голове, в абсолютно бесформенной одежде, с маленькими лапками, которые она то и дело заламывала в волнении. – Вы поможете моей Хейзел? Я так рада, что тут оказался доктор! - Ей не требуется более моя помощь, - отрезал я. – Дождитесь скорую, они обработают рану. Она сейчас придет в себя и дальше сможет справиться самостоятельно. В конце концов, на этот раз вы будете рядом. Мамаша побледнела, усердно закивала, а на ее глазках снова навернулись слезы. Я посмотрел на пострадавшую и получил в ответ рассеянный взгляд бирюзовых глаз. С этого момента она перестала быть для меня «пострадавшей», «пациенткой», и просто «девушкой с эпилепсией». Она превратилась в прекрасную Хейзел.