Как умолкнет песнь

Джен
PG-13
В процессе
26
автор
Magic Mashka бета
Пэйринг и персонажи:
Размер:
планируется Макси, написано 165 страниц, 19 частей
Описание:
Посвящение:
Примечания:
Публикация на других ресурсах:
Уточнять у автора/переводчика
Награды от читателей:
26 Нравится 62 Отзывы 8 В сборник Скачать

Пролог

Настройки текста
Максим Созонтович прикрыл глаза, откинув голову на спинку кресла. Минуту просидев в таком положении, он глубоко вздохнул и потёр виски. «Гораздо легче было бы написать ещё один концерт», — подумал он, нахмурившись, и снова открыл тетрадь, лежавшую у него на коленях. Конспект по музыкальной композиции никак не желал запоминаться. Вроде бы ничего сложного: заучил — и гуляй. Но нет же, музыка не так проста, как многие думают. Уж кто-кто, а Максим это знал. Недостаточно просто запомнить правила гармонии и определённые законы её построения. Нужно ещё и понимать всё то, о чём хочет сообщить музыка, зарождаясь где-то далеко отсюда и находя отклик в сердце композитора. Максим поднялся и стал прохаживаться по небольшому классу Болонской академии, глядя в пол и что-то бормоча. Маленькое помещение навевало невесёлые мысли. Обшарпанные стены производили гнетущее впечатление, пустота комнаты не давала расслабиться. Старый клавесин едва ли настраивали за последний год, потому что звучал он, по мнению Максима, отвратительно. Спину неприятно холодил прокравшийся сквозь щели в оконных рамах ветерок. Майское солнце уже давно не показывалось из-за туч. Максим остановился и поднял взгляд. С портрета на стене на него хмуро взирал Бах. Внезапно дверь в класс распахнулась, и Максим вздрогнул. В комнату ворвался мальчишка лет пятнадцати. Захлопнув за собой дверь, он прислонился к ней спиной, перевёл дыхание и коротко хихикнул. Проведя рукой по и без того взлохмаченным светлым волосам, он наконец заметил Максима, который вежливо рассматривал внезапного гостя. — Оу, прошу прощения, — пробормотал парень, склонившись в шутливом поклоне. — Не думал, что кто-то может оказаться в этом классе. — Как видите, — слегка нахмурился Максим, — я предпочитаю уединение. Позвольте узнать ваше имя, юноша. — Вольфганг Моцарт, синьор, — парень снова нелепо раскланялся. — К вашим услугам. — В его льдисто-синих глазах загорелся огонёк любопытства. — Судя по вашему произношению, могу сделать вывод, что вы не итальянец. — Хм, а я полагал, что полностью избавился от акцента, — покачал головой Максим. — Я Максим Березовский, родом из Украины, — представился композитор. — А вы наблюдательны, Вольфганг. Наслышан о вашей гениальности. И от кого же вы бежали? Мне показалось, будто вас преследует по меньшей мере стая голодных волков — с такой силой вы толкнули дверь. — О, нет, — ухмыляясь, ответил Моцарт. Он пересёк комнату и уселся за клавесин. — Боюсь, я бежал только от самого себя, — пафосно изрёк Вольфганг и заливисто рассмеялся. — Хотя, думаю, падре Мартини будет недоволен, — тихо пробормотал он себе под нос, но Максим всё равно услышал. Он вернулся к недавно покинутому креслу и устало опустился в него. «Надо бы вернуться к повторению гармонии, — подумал Березовский. — А с этим мальчуганом сосредоточиться будет сложновато». Тем временем Вольфганг принялся изучать ноты, оставленные Максимом на клавесине. Сегодня утром тот пытался записать новую мелодию, однако в этот раз мотив постоянно ускользал от композитора. Бросив это бесполезное занятие, Максим решил повторить материал для сдачи завтрашнего экзамена. Необходимо было выучить законы старинной музыкальной композиции, чтобы грамотно написать антифон*. Моцарт начал наигрывать мелодию Березовского. Максим заметил, как любопытство на его лице сменяется удивлением и даже озадаченностью. — Скажите, Максим, — обратился он к композитору, — как именно вы сочиняете свою музыку? Вопрос звучал странно и даже нелепо, но композитор немного напрягся. Все же знают, как пишется музыка. Ну, или хотя бы догадываются. Березовский не ожидал такого вопроса от пятнадцатилетнего парня. Даже такого одарённого, как Моцарт. Подбирая слова, он попытался ответить: — Изначально выбираю тональность, сочиняю лейтмотив, позже добавляю новые голоса и аккорды... — Вы лжёте, — внезапно перебил его Вольфганг. Максим ошарашенно уставился на мальчишку. Тот с вызовом глядел прямо в глаза композитора. Пальцы юноши нервно постукивали по крышке клавесина, будто он наигрывал какой-то быстрый этюд. — И, пожалуй, я могу это доказать, — заявил Моцарт, разворачиваясь лицом к клавишам. Максим осторожно перевёл дыхание и пригладил вечно взлохмаченные чёрные волосы. Этот парень интересовал его всё больше. «Либо он превосходно чувствует ложь, — мелькнула мысль, — либо...» Вольфганг яростно взял первый аккорд. В руках юноши клавесин звучал не так ужасающе, как раньше. Березовский с удивлением обнаружил, что тот начал играть его недописанное произведение. Моцарт с лёгкостью сыграл стремительный пассаж. Поражаясь его мастерству, Максим отметил, что ещё несколько тактов — и мелодия оборвётся, дальше он пока не сочинил. Однако, закончив играть написанное, Вольфганг продолжал импровизировать. Холодный пот прошиб Березовского, когда он понял, что Моцарт не просто импровизирует — он играет именно ту мелодию, которую Максим слышал утром у себя в голове. — Остановись! — воскликнул композитор, не заметив, что обратился к новому знакомому на ты, и вскочил с кресла. Вольфганг послушно убрал руки с клавиш и с победным блеском в глазах уставился на Березовского. У того пересохло в горле. — Как? — хрипло спросил он. — Как ты это сделал? Откуда ты знаешь, что за музыка звучит у меня в голове?! — Как я уже говорил, вы лжёте, — спокойно заметил Моцарт, однако по лихорадочному блеску в глазах парня Максим понял, что тот возбуждён не меньше его самого. — Вы не сочиняете музыку, вы её слышите, не так ли? Причём постоянно. Волшебную музыку, которая исходит откуда-то издалека, из самых глубин космоса, пожалуй, и прочно цепляется за ваше подсознание. — Березовский хотел было задать вопрос, но Вольфганг не дал ему этого сделать: — Откуда я это знаю? Право же, это очевидно: я тоже её слышу. Ту же музыку. На несколько минут в комнате повисло молчание. Максим обдумывал сказанное Моцартом и пытался уместить в голове понимание: не он один слышал эту музыку. А ведь было время, он считал себя сумасшедшим. Благо, к двадцати пяти годам он научился не рассказывать всем подряд об этой незаурядной способности. Музыку, которую он слышал с рождения, Березовский привык переосмысливать и дополнять, и лишь потом — записывать. Но откуда ему было знать, что этот неуёмный мальчишка, гениальный Моцарт, тоже слышал эти неземные звуки? И как так получилось, что никто до сих пор не замечал схожести их произведений? А ведь она, схожесть, несомненно, была... — С другой стороны, это всё просто невероятно интересно! — внезапно воскликнул Вольфганг, заставив Максима вздрогнуть. — Вы же не думаете, что это простое совпадение, синьор Березовский? — В глазах юноши зажглись озорные огоньки. — Мы должны понять, почему слышим одну и ту же музыку. Неплохая загадка, а? — Моцарт даже вскочил с места от возбуждения. — И она грозит вылиться в потрясающее приключение! Вы со мной, Максим? Березовский хмуро глянул на Вольфганга. На этот вопрос и правда стоило найти ответ. Но и завтрашнего экзамена никто не отменял. — Полагаю, это и впрямь может быть захватывающе, — осторожно заметил он. — Если в итоге не окажется, что мы оба — обыкновенные сумасшедшие. — О, думаю, не всё так просто, — смеясь, ответил юный композитор. — В любом случае, — продолжил Максим, позволив себе слегка улыбнуться, — мы начнём не сейчас. У меня завтра важный экзамен, и лучше бы мне повторить конспект. — Не сомневаюсь, что вы справитесь блестяще, — серьёзно сказал Моцарт. — Я сдавал его полгода назад — ничего сложного. Но не буду вам больше мешать, — Вольфганг приоткрыл дверь в класс. — До встречи, Максим, — в последний раз шутливо поклонившись, Вольфганг исчез так же стремительно, как и появился. Березовский усмехнулся. Этот парень определённо ему нравился. После появления Моцарта в этом кабинете он уже не казался таким уж угнетающим. Даже Иоганн Себастьян хмурился не так строго. Вздохнув, Максим вернулся к своим записям. *** На следующее утро Максим Созонтович проснулся от ярких солнечных лучей, бивших прямо в глаза. Взглянув на часы, он отметил, что у него есть ещё достаточно времени до экзамена. Потянувшись, он с наслаждением подставил лицо нежному свету: впервые за последнюю неделю солнце показалось из-за туч. На душе было спокойно. У Максима появилась стойкая уверенность, что экзамен он сдаст. Что сложного в том, чтобы написать антифон? После завтрака, не изменяя своим привычкам, Березовский взял скрипку и принялся наигрывать незамысловатый мотив. Композитор снова задумался о дивной музыке, которую, как оказалось, слышит ещё и Моцарт. В этой музыке было нечто чарующее, и, несмотря на её необычность, она подчинялась всем известным ему законам. Идеальный звук, будто даже осязаемый, проникающий в самые глубины сердца и задевающий самые тонкие струны души. Максим отложил инструмент и решил отправиться в Болонскую академию. Погода была чудесной, так что можно было не спеша пройтись тихими улочками, наслаждаясь долгожданным теплом. Кроме того, вчера композитор забыл в классе свои наброски и намеревался забрать их перед экзаменом. Маленькое помещение встретило его оглушающей тишиной и прохладой. Максим поёжился. Глянув на стол, Березовский не обнаружил забытые нотные листы. «Возможно, кто-то их подобрал», — пришёл к выводу композитор. Однако, наклонившись, он нашёл свои наброски разлетевшимися по полу. Подобрав листы, Максим поднял взгляд и наконец заметил, что окно класса разбито. «Наверное, ноты сдуло сквозняком, — мелькнула мысль. — Но кто тогда разбил окно?» Осколки разлетелись чуть ли не по всему кабинету. Вероятно, кто-то из мальчишек бросил камень. «Но какого же размера должен быть этот камень!» — удивился Максим. Он принялся внимательно осматривать комнату в попытке найти предмет, которым разбили окно. Композитор замер, заметив слабое свечение, исходившее из-под кресла. Отодвинув достаточно тяжёлый предмет мебели в сторону, Березовский поднял с земли зеленоватый камень. Размером он был примерно с ладонь композитора, идеально гладкая поверхность приятно холодила кожу. Правда, создавалось впечатление, что камень, бывший ранее идеально овальной формы, разломили надвое. И одну половину Максим сейчас держал в руке. Наспех оглядевшись, он не нашёл второй части. Внезапно камень слегка засветился, и Березовский чуть не выронил его от неожиданности. Однако спустя несколько секунд загадочный минерал снова принял мутновато-зелёный оттенок. «И что это было?» — недоуменно моргнул Максим. Он ещё немного покрутил камень в руках, но с ним больше ничего не происходило. Бросив взгляд на стол, куда он положил поднятые наброски, Березовский вспомнил об экзамене. Быстро сунув камень во внутренний карман фрака, Максим поспешил в концертный зал академии. *** Распахнув дверь, Березовский нос к носу столкнулся с Моцартом. — Добрый день, синьор Массимо, — с ухмылкой приветствовал его Вольфганг. — Как прошёл экзамен? — Рад вас видеть, юноша, — кивнул композитор. Он ожидал того, что Моцарт будет здесь, в академии. — Должен признать, вы были правы: у меня пятнадцать белых**. — Как я уже говорил, блестяще, — пожал ему руку Вольфганг. Композиторы неспешно двинулись по коридору. — Поздравляю, маэстро. Тема была интересной? — О да, — удовлетворённо ответил Максим. Он усмехнулся про себя, заметив то, что юный гений поинтересовался не сложностью мотива, а его звучанием. — И стоит отметить, что музыка мне помогла: загадочные гармонии чудесно вдохновляют. — О, понимаю, — согласился Моцарт. — Однако в своё время, когда я сдавал этот же экзамен, мне оказал помощь один предмет. Загадочно подмигнув Максиму, Вольфганг достал из-за пазухи обломок зеленоватого камня. Березовский поперхнулся вдохом: вот уже в который раз этот мальчишка умудряется его удивить. — И каким же образом? — поинтересовался Максим, стараясь, чтобы его голос звучал спокойно. — Странная вещь, — задумчиво произнёс Моцарт. — Я всё ещё не понял почему, но когда я сдавал экзамен, этот камень вдруг согрел мою ладонь. Я вертел его в руке, раздумывая над тем, как лучше преподнести репризу. И это тепло каким-то образом помогло мне вспомнить мелодию, которую я слышал несколько дней назад. А между прочим, нашёл я этот камень чуть ли не перед самым экзаменом. Проснулся утром в гостинице и обнаружил, что окно разбито. А этот камень закатился под кровать. Странно, да? Максим решил, что с него хватит. За последние два дня с ним произошло больше странностей, чем за всю жизнь. Если, конечно, не упоминать о той музыке. Прислонившись спиной к холодной стене коридора, Березовский устало прикрыл глаза. Вольфганг озадаченно на него уставился. — Неужели экзамен был настолько выматывающим? — поинтересовался он с насмешкой в голосе. Вместо ответа Максим вытащил из внутреннего кармана найденную утром половину загадочного зелёного камня. Моцарт поражённо замолчал. Березовский про себя удовлетворённо отметил, что наконец и ему удалось удивить юного композитора. — Вот и нашлась вторая половина, — попытался пошутить тот. — Боюсь, вся эта история перестаёт быть забавной и начинает пугать. — Да, — согласно кивнул Максим. — События развиваются так быстро, что я уже совсем сбит с толку, честно признаться. — Березовский с некоторой опаской взглянул на обломки камня. — Ещё вчера моей единственной заботой было успешно сдать экзамен. — Ага, — нервно хихикнул Моцарт. — А сейчас у вас появился гениальный мальчишка, претендующий на неземную музыку, и расколотый камень, который вроде как с этой же музыкой связан. — Глаза мальчишки загорелись. — Предлагаю начать расследование с того, чтобы починить этот камень. Здесь неподалёку есть один ювелир, говорят, мастер своего дела. Можем отнести обломки ему. Если повезёт, он сможет даже что-то рассказать о самом минерале... — Неплохая мысль, — согласился Максим и взял вторую половину камня из рук Вольфганга. Внезапно обе части окутало мягкое сияние, и они, будто намагниченные, притянулись друг к другу, соединившись. На секунду что-то ярко вспыхнуло, и композиторы зажмурились. Открыв глаза, Максим Созонтович обнаружил, что держит в руках идеально гладкий овальный камень изумрудного цвета, приятно согревающий ладони. Моцарт поражённо застыл рядом. — Колдовство какое-то, — пробормотал мальчишка осипшим голосом с нотками восторга. Но на этом странности не закончились. Не успел Березовский что-либо ответить, как вдруг за их спинами послышался странный звук, похожий на сиплое скрежетание — только такие слова смог подобрать композитор, чтобы описать услышанное. Максим обернулся, ожидая увидеть что угодно, но только не большую синюю будку, появившуюся из ниоткуда прямо посреди коридора Болонской академии. — Что... — опять попытался высказать мысль Моцарт, но закончить ему не дал скрип синей дверцы. Из будки даже не вышел — скорее, выбежал высокий человек в песочного цвета плаще, а за ним — молодая девушка с иссиня-чёрными растрёпанными волосами и горящим взглядом. Заметив камень в руках Березовского, мужчина воскликнул: — Ха! Получилось! — и с торжествующей улыбкой обернулся к своей спутнице. Та несмело усмехнулась, словно и сама не до конца понимала, что происходит. Березовский покосился на Вольфганга, который во все глаза рассматривал внезапных гостей. — О! Добрый день, — обратился к композиторам мужчина в плаще, будто только сейчас их заметил. — Не подскажете, где мы? — Кхм... В Болонской академии, — ответил Максим, прочистив горло. «Ну, этот вопрос ещё не самый странный», — подумал композитор. И словно в ответ на его мысли мужчина невозмутимо поинтересовался: — А какой сейчас год?
Примечания:
Отношение автора к критике
Приветствую критику в любой форме, укажите все недостатки моих работ.
Права на все произведения, опубликованные на сайте, принадлежат авторам произведений. Администрация не несет ответственности за содержание работ.