Как умолкнет песнь

— Ты ведёшь себя абсолютно непозволительно! Это уже четвёртый сорванный урок за неделю. Я уже молчу о прошлом месяце. Твои выходки не только мешают классу получать знания, но и подрывают эмоциональную стабильность учителей. Ты ведь уже не ребёнок, пора повзрослеть. Ты хоть понимаешь... И так далее, и тому подобное. Таня выслушивала пламенную речь директора с вежливым интересом в глазах, но все слова, произнесённые им, разбивались о стену, за которой девушка уже давно прятала свои мысли. Виктор Михайлович в который раз вызывал её, чтобы отчитать за очередную проделку. Эти гневные тирады она знала почти наизусть, и в какой-то момент Тане даже стало интересно, не скажет ли он что-нибудь необычное. Но увы, фантазия Виктора Михайловича упорно не желала подбирать новые эпитеты и метафоры, а вдохновение отказывалось подать свежую идею для пространственных речей. Приходилось довольствоваться бурной жестикуляцией директора и монологом, повторяющимся каждый раз, когда она заходила в этот кабинет. Таня вздохнула. Скорее бы он отпустил её домой. Там она хоть сможет отдохнуть от повседневного школьного гула и послушать музыку. Таня отвлеклась от своих мыслей, когда заметила, что директор больше не говорит, а лишь пристально на неё смотрит. Она уставилась на него в ответ, приподняв бровь, словно ожидая вопроса. Который незамедлительно прозвучал: — Почему ты всё это делаешь? — Вы прекрасно знаете, почему, — невесело усмехнулась девушка. — Да, но почему? — Виктор Михайлович выделил последнее слово. — Потому, — последовал упрямый ответ. — Не выводи меня из себя, — начал терять терпение директор. — Просто ответь. — А если я не хочу отвечать? — дерзко воскликнула ученица. — Только не начинай снова, — хмуро произнёс Виктор Михайлович. — Неужели так сложно хотя бы раз нормально ответить на вопрос? Без дерзости, без увиливания. Просто ответить. — Вам нужен ответ? — вспылила Таня. Она вскочила со стула и, упрямо глядя в глаза директору, тихо сказала: — Мне скучно. Не произнеся больше ни слова, девушка развернулась и стремительно вышла из кабинета, оставив ошеломлённого директора за громко хлопнувшей дверью. *** Татьяна вошла в квартиру, которая встретила девушку знакомой тишиной. Таня разулась и, повесив ветровку в шкаф, для полной уверенности крикнула: — Мам, я дома! Как и ожидалось, ответа не последовало. Девушка возвела глаза к потолку и прошла в гостиную. Мягко-сиреневые стены комнаты украшали дорогие картины современных художников (хотя у самой Татьяны язык бы не повернулся назвать это картинами). Таня плюхнулась на кожаный диван, отбросив школьную сумку куда подальше, и уставилась на выполненный в каком-то непроизносимом современном стиле портрет своей матери, который гордо взирал на неё с противоположной стены. Девушка фыркнула и прищурилась. — Сегодня пятница, а значит, ты работаешь полдня, — обратилась она к портрету. — Но полдня прошло, а тебя дома нет. Так что я могу сделать вывод, что ты опять нашла себе какого-нибудь смазливого красавчика из отдела кадров. Мне бы порадоваться за тебя, — Татьяна хмыкнула, — да вот только мне уже жаль парня — он-то не знает, что ты с ним только развлечения ради. Какой он по счёту за полгода? Шестой? Седьмой? — Девушка вскочила на ноги, с укором глядя на портрет. — А о папе ты забыла? Видимо, да. А что тот парень? Он ведь наверняка на деньги твои повёлся — а тебе большего и не надо. Ты вообще всё в этой жизни пытаешься решить деньгами, — обвинительным тоном сообщила Таня портрету. — Я вот сегодня опять у директора была. Четвёртый раз за неделю — рекорд! А знаешь, почему меня всё ещё из гимназии не выперли? Потому что у тебя есть деньги, — невесело подвела она итог. — Иначе Виктор Михайлович не посмотрел бы на мои успехи в математике и физике, а просто исключил бы. Вот так вот, — развела руками девушка, заканчивая отчитывать портрет. Он, впрочем, оставался безразличен к её словам. Татьяна поморщилась и поспешила в свою комнату. Спальня девушки разительно отличалась от изысканной гостиной. Стены украшали обои цвета пожелтевшей от времени бумаги, будто исписанные вырезками из газет, чьими-то стихами или письмами. Явно недешёвый синтезатор с кучей непонятного назначения кнопочек был завален одеждой, тетрадями и всякими бумагами. Зато на пюпитре стоящего у окна старого пианино ожидали своего часа ноты одной из сонат Бетховена. Таня растянулась на уютной кровати и потянулась к небольшой книжной полке, достав оттуда потрёпанный блокнот, обложка которого была выполнена в старинном стиле. В отличие от матери, приходящей в экстаз от современного искусства, Татьяна предпочитала наслаждаться творчеством гениев прошлого. Вот и сейчас плеер проигрывал симфонию №40 Моцарта, а девушка вносила записи в свой дневник. 17.04.2015 Время продолжает свой бег, проносясь мимо меня и заставляя неимоверно скучать. Ровно пять лет назад погиб мой отец. А боль ощущается так, будто лишь вчера я весело смеялась над его шутками, слушала, как он играет на фортепиано, хвасталась написанными стишками и вместе с ним гуляла по живописным окраинам родной Сходницы. Кажется, после того, как его не стало, я потеряла не только любящего папу, но и смысл дальнейшего существования. Одинокая одиннадцатилетняя девчонка, которая постоянно слышит то, чего никто другой не слышит, — разве не достойна она была иметь хотя бы отца? Какого лешего меня унесло в этот сопливый пафос? Сегодня я снова сорвала урок литературы. Потому что нефиг мои оценки за сочинения занижать. Или это вышло по привычке? Или всё та же скука? Снова пришлось выслушивать нотации Виктора Михайловича. Мужик умный, но скучный. Честно говоря, плевать я хотела на его мнение. Он думает, что понимает причины моего поведения — детская психическая травма, «эмоциональная нестабильность». Пф... Настроение ужасное. Кажется, сегодня музыка громче, чем обычно. Такое иногда случается, и я даже люблю эти дни. Появляются новые аккорды и последовательности. Но сегодня они печальные. Будто музыка тоскует вместе со мной. Странно... *** День выдался на удивление солнечный и тёплый. В городском парке неспешно прогуливались уставшие от зимних холодов люди. Татьяна сидела на скамейке под ветвями размашистого клёна. На коленях у неё лежала нотная тетрадь, в руках девушка держала простой карандаш и время от времени выводила им ноты, которые складывались в причудливую мелодию. Слабый ветерок ласково трепал её иссиня-чёрные волнистые волосы; зелёные, цвета молодой листвы глаза внимательно исследовали нотные строки. С самого детства Таня слышала музыку. Она не знала, откуда брались эти звуки, ведь никто из близких или знакомых их не слышал. Мать, переживая за психическое здоровье дочери, часто водила её к врачу, однако тот лишь разводил руками. Некоторые и впрямь считали Татьяну сумасшедшей, некоторые старались не обращать внимания на эту странность. И только отец, которого девушка потеряла пять лет назад, искренне поддерживал свою дочь, внимательно слушая её рассказы об услышанном. Когда ей исполнилось семь лет, он отвёл её в музыкальную школу, которую она с отличием окончила год назад. Музыка стала не просто хобби для неё — теперь Таня не представляла своей жизни без этого искусства. Музыка, которую она не переставала слышать всю свою жизнь, теперь стала неотъемлемой частью её существования. Ноты появлялись на листе бумаги, воплощая услышанную сегодня Татьяной мелодию. Девушка с головой погрузилась в написание музыки, не заметив, что за ней уже некоторое время наблюдают. — В этой сонате ошибка, — произнёс голос за спиной девушки. Подпрыгнув от неожиданности, она резко обернулась. Позади неё, облокотившись на спинку скамейки, стоял высокий мужчина лет тридцати пяти. На нём был коричневый костюм в полоску, каштановые волосы были взлохмачены, а карие глаза смотрели устало, но внимательно. — А вас не учили здороваться? — раздражённо спросила Таня. Она ненавидела, когда её вот так прерывали. — Что ж, — хмыкнул мужчина, перемахнув через скамейку и усевшись рядом с девушкой. Он состроил преувеличенно серьёзную мину и торжественным тоном произнёс: — Здравствуй, незнакомая мне жительница Земли. Позволь заметить, что в записанные тобой ноты закралась непозволительная ошибка. Ну что, так лучше? — приподнял бровь незнакомец. Татьяна усмехнулась. — Определённо, — ответила она. — И где же, по-вашему, ошибка? — Здесь, — мужчина указал на один из последних написанных тактов. — Ты записала квинту, видишь? Хотя на самом деле здесь определённо звучит кварта. Девушка перевела взгляд на ноты. Нахмурившись, она прислушалась к музыке. Такт, на который указывал незнакомец, для неё звучал неотчётливо, но теперь, если, поверив словам мужчины, написать кварту, всё становилось на свои места. — Действительно, — задумчиво произнесла Таня, зачёркивая одну из нот и записывая рядом другую. — Квинта и кварта звучат очень похоже. К тому же, в этой музыке нет определённой тональности, что мешает... — девушка осеклась и с удивлением и подозрением уставилась на незнакомца. — Подождите, вы сказали «определённо звучит». Но как вы могли знать, что за музыка звучит у меня в голове? Разве что... — в её глазах мелькнула догадка. — Нет, нет, это невозможно! Неужели вы тоже её слышите?! — Вопрос не в том, что слышу я, — задумчиво ответил мужчина, — а в том, почему ты слышишь эту музыку. Как тебя зовут? — Татьяна. Можно просто Таня. А вас? — Я Доктор. — Доктор кто? — Просто Доктор, — улыбнулся он. Девушка недоверчиво приподняла бровь, заглядывая в глаза собеседника, словно пытаясь понять, шутит он или говорит всерьёз. Но вместо того, чтобы найти ответ на этот вопрос, в его взгляде она увидела то, что нередко замечала в своих глазах, смотря в зеркало. Это была боль. Она затаилась где-то в глубине карих глаз, спрятанная за другими, светлыми воспоминаниями. «Как будто так просто забыть о потере», — невесело усмехнулась про себя девушка и вдруг поняла, что попала в точку. За искренней улыбкой этот Доктор прятал те же чувства, которые одолевали её с самого утра. Слова сами сорвались с языка: — Кого вы потеряли? — задала она вопрос, только после этого подумав, что, наверное, это было бестактно с её стороны. Улыбка медленно исчезла с лица Доктора, уступив место удивлению и болезненной печали. — Как ты узнала? — спросил он. — Я тоже потеряла того, кого любила, — просто ответила девушка. — Ровно пять лет назад погиб мой отец. — О, мне очень жаль, — сочувственно произнёс Доктор. На некоторое время воцарилось молчание. Таня уже собиралась попрощаться и уйти домой, как вдруг он сказал, смотря куда-то мимо неё: — Её звали Роуз. Она была замечательной. Мы путешествовали вместе. Я думал, что никогда с ней не расстанусь. А теперь её нет. И я больше никогда её не увижу... — Вы любили её, — произнесла Таня, и это был не вопрос. — Я тоже очень любила папу. Он был ярким солнцем в моей маленькой Вселенной, — она грустно улыбнулась, вспомнив эту фразу из детства. — А потом он уехал в командировку. И не вернулся. — В глазах у девушки защипало. Когда она была совсем малышкой, она любила задавать отцу вопросы, которыми рано или поздно интересуется каждый. Почему трава зелёная? А почему дождь идёт? Папа, а меня тоже аист принёс, как и Лену из соседнего двора? А зачем ты носишь очки? Почему небо голубое? А почему ночью темно? Солнце? И что, оно никогда-никогда не остановится? А почему оно так далеко?.. Когда отец, привычным жестом поправив очки на носу, начал объяснять ей о Солнце и планетах, она долго хмурилась и не могла понять. Тогда он, тепло улыбнувшись, посоветовал ей представить, что Солнце — это папа, а планеты — его дети, которые так полюбили его свет, что всё время крутятся вокруг и (отец весело подмигнул Тане) часто-часто задают ему сотни вопросов. Тогда девочка снова нахмурилась, но тут же широко улыбнулась и сказала: «Тогда, папочка, ты тоже будешь моим Солнцем, а я — твоей надоедливой планетой», — а потом обвила маленькими ручонками шею смеющегося отца... — Постой, — вдруг сказал Доктор, заставляя её вынырнуть из тёплого воспоминания и снова взглянуть в его глаза. — Какой сейчас год? Такого вопроса Таня точно не ожидала. Но всё же ответила: — Ну, утром был 2015-й. А что? Что-то изменилось во взгляде Доктора, он будто бы по-новому посмотрел на неё. — Повтори, как тебя зовут? — переспросил он. — Таня. Таня Березовская, — ответила девушка, уже ничего не понимая в поведении этого странного человека. — Ну конечно! — воскликнул мужчина, словно получив ответ на вопрос, который мучил его уже очень давно. Татьяна отметила про себя, что начинает опасаться этого человека. — Что? — недоумевающе произнесла она. — Объясните наконец, что происходит? Но Доктор, будто не слыша её, развернулся и торопливым шагом направился вдоль аллеи, что-то бормоча себе под нос. Секунду, не больше, Татьяна продолжала неподвижно сидеть на скамейке. Потом она вскочила с места, уронив на землю нотную тетрадь и карандаш, и поспешила за мужчиной. Обогнав его, она преградила ему путь. Со стороны это, наверное, выглядело забавно: хрупкого телосложения девушка, уперев руки в бока, пытается не дать пройти взрослому мужчине. Особенно если учесть, что ей приходилось сильно задирать голову, чтобы смотреть собеседнику в глаза. — Что всё это значит? — требовательно спросила девушка. Доктор взглянул на неё со странной печалью в глазах. — И почему вам, людям, обязательно нужно всё знать? — вздохнув, спросил он и быстро обошёл Таню, которая застыла, словно каменное изваяние. Очнувшись, она хотела вновь побеждать за Доктором, чтобы узнать, что он имел ввиду, сказав «вам, людям». Как будто он сам не человек! Дойдя до того места, где аллея сворачивала направо, девушка только и смогла вновь застыть на месте с широко распахнутыми глазами. На обочине дороги стояла синяя полицейская будка ХХ века, в которой и скрылся этот странный мужчина. — Псих, — буркнула Таня себе под нос и, развернувшись, медленно поплелась к своей скамейке. Подняв упавшую тетрадь, она нагнулась за карандашом... и нос к носу столкнулась с недобро рычащей маленькой собачонкой. Таня не очень хорошо разбиралась в породах собак, но в этом существе признала пекинеса. От неожиданности девушка резко выпрямилась и коротко вскрикнула. Видимо, именно это и спровоцировало дальнейшие действия собаки. Пекинес, громко тявкая, набросился на Татьяну, норовя ухватить её за ногу. Взвизгнув, девушка попыталась бежать, но скорости собаке было не занимать. И когда от безысходности она уже подумывала о том, чтобы влезть на ближайшее дерево, совсем рядом раздался голос: — Зак, ко мне! Иди сюда, несносное ты животное! Ко мне! К Таниному облегчению, Зак послушно умолк и шустро засеменил к хозяину, виновато махая хвостом. Переведя дыхание, девушка обернулась, чтобы взглянуть на своего спасителя. Им оказался парень примерно её лет. Он был где-то на полголовы выше неё, тёмные волосы забавными кудрями спадали ему на лоб, что заставляло его смешно хмуриться. Он приветливо улыбнулся Татьяне, и в его карих глазах заиграли отблески ярких солнечных лучей. — Привет, — сказал он. — Прости, не уследил за этой вездесущей мордой. Ты в порядке? — Кажется, да, — ответила Таня. — Если не считать того, что твой пёс до смерти меня напугал, — саркастично добавила она. — Неужели так сложно держать его на поводке? — Эм, ну я же извинился, — заметил парень. — К тому же собаки — живые существа. Им необходимо хоть иногда почувствовать себя свободными. Немного побегать, лапы размять. Как говорят, жизнь — в движении. — Что ж, твой Зак не только свои лапы размял, — ответила девушка. — Ладно, проехали. Как тебя зовут? — Я Никита. Для друзей — просто Ник, — снова улыбнулся парень. — Так мы что, уже друзья? — хмыкнула Таня. — Ну, не враги же, — парировал Никита. — А твоё имя можно узнать? — Нет конечно, это же засекреченная информация, — закатила глаза девушка. — Ну, разумеется, можно. Приятно познакомиться, Татьяна. Для друзей, — подчеркнула она, — просто Таня. — Хорошо, Таня, — произнёс Ник. — И кто же испортил тебе настроение? — Хм... Дай подумать... Наверное, твоя псина? — Я не об этом, — отмахнулся парень. — Обычно так, как ты, люди ведут себя после встречи и разговора с кем-то, кто им не особо приятен. — А ты что, великий психолог? — вздёрнула бровь Татьяна. Но, наткнувшись на пристальный взгляд Никиты, сдалась: — Ладно. Да, я встретилась с одним человеком. Не сказать, что эта встреча была неприятной. Просто он очень... странный. Всё началось с того, что он исправил ошибку в моих нотах... — Так ты музыку пишешь? — восхитился парень. — Ну... да, — польщённо ответила девушка. — Но это не важно. Потом у нас с этим человеком завязался разговор. Он даже имени своего не назвал. Сказал, что он Доктор. А дальше... — Таня задумалась над тем, стоит ли говорить Нику о смерти отца. Помедлив секунду, она решила опустить этот момент. — А дальше он внезапно спросил, какой сейчас год. Это было, мягко говоря, неожиданно. Потом этот Доктор снова переспросил моё имя, воскликнул «Ну конечно!» и полез в синюю телефонную будку. Это вообще нормально? — Таня заметила, что Никита едва сдерживает смех. — Что? — спросила она. — Ничего, — ответил он и всё-таки расхохотался. — Просто... Ты себя слышала? Это же бред. — Ты мне не веришь, — констатировала девушка, впрочем, не особо обижаясь. К тому же смеялся Никита заразительно, и вскоре они уже вместе весело хихикали. Откуда-то снизу донеслось обиженное тявканье Зака, который будто жаловался на то, что хозяин совсем о нём забыл. Татьяна наклонилась и осторожно погладила собаку, на что та весело завиляла хвостом. «И вовсе он не страшный», — умилённо подумала девушка. — В том-то и дело, что верю, — вдруг перестал смеяться Ник. — Скажи, этот Доктор... Он такой высокий, у него тёмные волосы и карие глаза? — Да, — удивлённо ответила Таня, посерьёзнев. — А ты его откуда знаешь? — Я тоже его встречал однажды. Это было прошлой осенью, в этом же парке. Я гулял с Заком, как вдруг заметил его. Причём он не просто прогуливался — он определённо шёл ко мне. И знаешь, в его взгляде я заметил осуждение. Он смотрел на меня так, будто я по меньшей мере убил человека. Он остановился в двух шагах от меня и спросил: «Зачем ты это сделал?» «Что сделал?» — непонимающе переспросил я. «Ты знаешь, о чём я», — ответил он. «Простите, но мне кажется, что вы меня с кем-то путаете», — осторожно возразил я. Тогда он пристально посмотрел мне в глаза, кивнул своим мыслям и спросил... угадай, что. — Без понятия. Разве можно угадать, что скажет этот псих? — Девушка задумчиво наматывала на палец локон волос, впрочем, внимательно слушая собеседника. — Он спросил, какой сейчас год. Когда я ему ответил, он пробормотал что-то об ошибке в расчётах и ушёл. Странный он. — Не то слово, — согласилась Татьяна. — Знаешь, перед тем, как уйти, он сказал ещё одну странную вещь. Когда я его спросила, что всё это значит, он произнёс: «И почему вам, людям, обязательно нужно всё знать?» Это звучало так, будто он сам не человек. — Инопланетянин? — хмыкнул Никита. — Да что тут голову ломать? У него просто не все дома. — Пожалуй, ты прав, — ответила девушка. Глянув на часы, она удивилась тому, как быстро пролетело время. — Ладно, мне домой пора. Рада была знакомству, — улыбнулась она. — Взаимно. Может, ещё увидимся, — махнул рукой Ник, цепляя поводок к ошейнику Зака. Пёс упрямился, норовя убежать в сторону милого мопса, который обнюхивал соседнее дерево. В конце концов Никите удалось справиться с непослушным питомцем, и Татьяна улыбнулась. — Пока. Удачи тебе. — И тебе. Таня подняла со скамейки нотную тетрадь с карандашом, улыбнулась Нику на прощание и быстрым шагом направилась домой.