Глава 19
Выражаясь фигурально
Только посланник
Может передать тебе
Мои слова.
Если б я мог, то пришел
И сказал бы тебе: «Прощай».
Фудживара Мичимаса
___ Бесполезно. — Прошу вас, Орочимару-сама. Наш новорожденный сын. Все бесполезно. — Он наш первенец, и мы бы сочли за честь, если бы вы благословили его. Он возвышался на своих подушках, пока мужчина стоял на коленях. Алебастровая статуя с каменным лицом, бесстрастно взирающая на орущего младенца в руках матери. На мгновение Орочимару представил, как протягивает руку и сжимает пальцы вокруг раскрасневшегося лица… (Какой уродливый ребенок). … до тех пор, пока не послышится хруст костей, а меж пальцев не потечет смесь мозга и крови. (Игра не стоит свеч). Орочимару перевел взгляд на мать, тщательно оценивая ее и понимая, откуда младенец получил столь омерзительный взгляд. Она была страшилищем — на теле висела кожа, блеклые ониксовые глаза сияли от обожания и преклонения. Будь другой день, Орочимару бы оценил. Однако сейчас подобное идолопоклонство лишь раздражало. Сегодня он не был способен на добрые дела. Ему хотелось успокоения… думать… строить планы. Но это была жертва, которую он приносил в обмен на общественное мнение, такое нужное после того «нападения» на национальное достояние Бьяку-Синкё. Поэтому сегодня и была столь редкая встреча с желающими… (Используй их сочувствие… стань жертвой случая). Орочимару перевел взгляд на хиляка отца. От него несло алчностью и похотью до других женщин. Он жадно смотрел на других сучек в окрестностях. Видя ту, что мужчина взял в жены, Орочимару не мог винить его. Но в священных стенах храма он не собирался терпеть похоть и страсть. (Если бы я был в настроении, то отправил бы его тушу печься под палящим солнцем в назидание остальным) — Передайте мне дитя, — раскрывая объятия, вслух произнес Орочимару. Актерские способности были оценены и женщина с радостью передала пеленованный зачаток жизни. Лишь секунду Орочимару смотрел ему в лицо, а потом устремил взор к тысяче собравшихся перед собой. — Мы приносим этого ребенка во славу Великих святых! — с благоговением объявил Орочимару. Его мысли были в сотнях миль отсюда. — Мы молимся за то, чтобы его жизнь была долгой и счастливой, не опороченной грехами и беззаконием… Стояла вонь. Вонь огня, пепла и смерти, что задержалась в воздухе даже спустя три дня после катастрофы, в которую обернулся Гудан. Если прислушаться, то можно услышать звуки непрекращающейся стройки — жалкой попытки в кратчайшие сроки восстановить кое-какие здания. Больше четверти грешников… сбежали. Западные и Восточные подземелья превратились в пепел. Хуже всего дела обстояли с ареной, предназначенной для священного ритуала. Она была гордостью и слабостью Орочимару, поэтому сердце сжималось, когда он видел лишь тень былого величия. Он едва мог смотреть на руины, когда оценивал ущерб. «Прекрасная» идея с кольцом огня для зрелищности поединка вышла боком. Учитывая пожар снаружи, неконтролируемый огонь внутри превратил происходящее в инферно. Пожарные даже не решались тушить, ожидая пока пламя само потухнет, а потом уже принялись расчищать завалы. Какой беспорядок. Несчастные, затоптанные до смерти (около двух сотен человек), а также несколько офицеров и стражников превратились в пепел и угольки. Некогда крепкая стальная клетка, где происходила кровавая бойня, теперь больше походила на обглоданный скелет, держащийся на честном слове. Никто не мог бы выжить, поэтому Орочимару считал, что Саске и тот блондин встретили свою пышущую огнем смерть… … пока Кимимаро не сообщил, что с ним произошло. Все еще жив. Бежал. Но жив. Саске… Не замечая, как сильно он сжимает ребенка в руках, какое выражение застыло на лице, пока присутствующие монотонно воспевали молитвы, Орочимару вновь переживал те же самые эмоции: гнев, ярость и даже что-то еще, когда услышал новость. Облегчение? Наверное. Хотя он не единожды убеждал себя, что во всем видит лишь свою выгоду, а смерть Саске была крайне удачной для его и Данзо планов, малая часть его существа глубоко сопереживала юноше. Конечно, Орочимару приложил руку к убийству его родителей, разрушил счастливую нормальную жизнь, которая могла быть у мальчика, но попытался сделать все, чтобы из него вырос настоящий воин. Именно с ним Орочимару желал прожить до конца своих дней. Саске был идеальным выбором, он должен был стать куда сильнее, чем Кимимаро, и он хотел сделать мальчишку впоследствии своей правой рукой (во всех смыслах). Орочимару прикусил губу, чувствуя как неожиданный прилив горечи переполнил его. Возможно, если бы он был строже с мальчишкой… он стал бы покорным, а не поступал так, как ему заблагорассудится. Орочимару хотел стать ему «другом» и «отцом». И хоть ребенок никогда особо не питал особой нежности к нему, временами он впитывал каждое слово, не ежился от неожиданных объятий или поцелуя в лоб. Когда все изменилось? Когда он позволил гребаному предателю Сарутоби сбить мальчика с пути. Кимимаро позаботился об офицере, избавив Орочимару от еще одной проблемы. Он полагал, что отношения Сарутоби и Саске чисто профессиональные и отстраненные, и не мог предположить, что ублюдок все эти годы настраивал Саске против него. И словно этого было мало, Кимимаро сообщил, что Учиха Итачи и Шисуи все еще были живы, и скорее всего были ответственны за нападение. Орочимару был обескуражен. Он гордился тем, что всегда мог предугадать действия своих врагов и уничтожить их до того, как они успевали сделать первый шаг… но этим двоим удалось обманывать его все эти годы. Стоило отдать им должное. Но разве не это была черта Учиха, вгоняющая других в ужас? Умение вести дела в тени делало из Учиха опасных врагов. И все же, разве Учиха Шисуи не должен был прислуживать Данзо? Данзо не говорил ему о проблемах, хотя делал вид, что между ними «нет секретов». Выходит, старый хрен снова солгал! Он делал вид, словно понятия не имел об Учиха, сбежавших из-под его опеки. Каким же я был глупцом. Но не теперь. Он больше не станет полагаться на обещания Данзо. Тот лежал в больнице, и Орочимару знал, что следовало действовать быстро, чтобы вернуть контроль над ситуацией, поэтому принял решение о проведении фиктивных похорон и совершил сделку с действующим кумитё синдиката Бакуфу. Откровенно говоря, Орочимару всем сердцем ненавидел якудза. По его мнению, это не больше чем головорезы обрядившиеся в костюмы, что желали использовать свои нечистые способы контролировать Японию. Наркотики, контрабанда алкоголя и ценностей, работорговля, проституция, взяточничество, коррупция, алчность, растраты… одна мысль заставляла голову раскалываться и вызывала желание помолиться. Поэтому решение взять телефон и позвонить Рёити Икегами сопровождалось приступом ужасной мигрени. — Удивлен, что великий лидер Орочимару-сама снизошел до такого человека как я, — последовало протяжное, полное сарказма приветствие. Орочимару бы с удовольствием убил собеседника прямо через телефонную трубку. — Мы оба весьма умны, Икегами-сан… — равнодушно, как мог, ответил Орочимару. — И, возможно, могли бы быть полезными друг для друга. — Умны? Достаточно одной команды Данзо, и пуля… по-крайней мере, он считает, что этого достаточно, — почти мрачно добавил Рёити. Даже Орочимару улыбнулся от этих слов. Многие годы Данзо считал, что контролировал Бакуфу, но огоньки протеста вот-вот готовы были превратиться в пламя неповиновения. Прекрасно. — Почему ты думаешь, что я захочу работать с таким человеком, как ты? — с раздражением продолжил Икегами. — Два ебанутых ублюдка — не самое лучшее сопровождение для бизнеса. — Забыл, что я закрываю глаза на многие ваши преступления? — последовал жесткий ответ. — И вынужден закрывать глаза на твои грехи, Икегами-сан, потому что не желаю, чтобы общественность осознала, насколько ты «заслуживаешь доверия». Как, например, идет твоя торговля автомобилями… Орочимару усмехнулся, он буквально слышал, как поджались губы его собеседника. — Я тебя понял, — сквозь зубы процедил Рёити. — Ты хочешь прикрыть импорт моих автомобилей… — … напичканных парой тысяч килограммов героина… — Что ты хочешь? — коротко прервали его. — Ничего невозможного, — с холодной улыбкой ответил Орочимару. Его взгляд был устремлен на потрескавшийся символ клана Учиха, нарисованный на стене его подземного логова. Ему всегда хотелось закрасить его… но он пошел на поводу у Саске, который не желал этого делать. Блять. — Твой синдикат самый могущественный в стране… если не во всей Азии… и я хотел бы, чтобы ты направил всю свою мощь на поиски группы отщепенцев, которые доставили мне несколько проблем. — Хах. — Чего смешного? Кумитё все еще смеялся на том конце провода. — С твоим дорогим Бьяку-Синкё случился несчастный случай? Пальцы сжались на телефонной трубке. Орочимару сосчитал до десяти, прежде чем как ни в чем не бывало ответить. — Значит, ты имеешь представление о том, кто они, не так ли? — Возможно. — Значит, ты знал об их существовании? — раздраженно рявкнул Орочимару. Интересно, знал ли Данзо? Возможно, Данзо планировал все с самого начала? Конечно, в него стреляли, и он потерял правую руку, но цена не столь велика по сравнению с тем, что понес Орочимару. Ах, сукин сын!.. — Удивлен, что тебе не удалось поймать одного из них, — продолжил Икегами. «Почему не смогли?» — раздраженно подумал Орочимару. Потому что несколько ублюдков были застрелены недалекими офицерами, которые даже не думали схватить их для допроса, или покончили с собой, когда оказались загнаны в угол. Желание действовать согласно своим устоям буквально восхищало Орочимару. — Твоя задача, — с раздражением сменил тему Орочимару, не желая больше разговаривать о своих неудачах. — Смогут ли твои люди найти их. Могу ли я на тебя рассчитывать? Под твоим началом более трехсот кланов, так что вряд ли это будет тяжело, даже с условием того, что придется искать по соседним странам. Просто найдите их! — Ты же знаешь, что я не пойду против китайских триад, — зевая от скуки заявил Икегами. — К тому же, сомневаюсь, что за такое короткое время они смогли бы уйти так далеко. И чьи же головы тебе нужны? Лидеров или мы можем принести голову любого, кто отдаленно знает об их шайке? — Мне нужен один или два живыми, чтобы подвергнуть допросу… желательно тех, кто занимает высокий пост, но подойдет и тот, кто находится в центре событий. И пока вы будете искать, убейте каждого Учиха, что встретится у вас на пути. Слишком долго они доставляли мне неудобства. — И как же мы, блять, сделаем это? — раздраженно спросил Икегами. — Я знаю о той херне с их глазами, и не могу рисковать людьми, чтобы те подвергали себя опасности. Орочимару потер висок. — Отлично. Тогда сосредоточьтесь на членах Акацки и уничтожьте их! Пытайте их так, чтобы они потеряли всю свою волю и молили о смерти. И держите меня в курсе всего, ясно? — Да-да… — Орочимару мог поклясться, что слышал, как Икегами тихо добавил «заноза в заднице», но благоразумно проигнорировал это. Пришло время воспользоваться козырем. — А я бы мог предложить кое-что интересное в обмен. — Чего еще? — Икегами явно был не в настроении спорить с властолюбивым и безумным ублюдком. — Помнишь убийство одного из твоих членов… Масатака Кодзима из Нагасаки. Его убил парнишка, что вам задолжал. Икегами напрягся. Как он мог забыть? Членов синдиката убивали ежедневно, и это зачастую приветствовалось, особенно когда те были проблемными. Но смерть Кодзимы ударила в слабое место, потому что этот безответственный сукин сын был единственным ребенком в семье его покойной сестры. Кодзима имел все шансы стать вакагашира (первым лейтенантом), но постоянные пьянки, разврат и беспорядочные убийства не позволяли получить ему высокий титул. Икегами потерял счет, сколько раз ему приходилось вытаскивать недоумка из тюрьмы. Икегами часто ставил в укор Кодзиме его образ жизни, и, возможно, то было проявлением своеобразного бунта. Но несмотря на это, он до сих пор любил Кодзиму. Известия о его смерти стало большим ударом, и Икегами поклялся сделать все, чтобы найти убийцу, несмотря ни на что. Потребовалось какое-то время, прежде чем найти виновника. Какой-то безродный мальчишка, не умеющий даже обращаться с оружием. Икегами готов был уже придать парня ответу по всем законам якудза, но контролеры перехватили его и отправили в Бьяку-Синкё. Оставалось надеяться, что мальчишку будут пытать, а потом снесут голову с плеч, как и другим грешникам. Справедливость должна восторжествовать. — Что с ним? — наконец спросил Икегами. — Скажем так, этому молодому человеку удалось бежать во время нападения, — Орочимару лениво растягивал слова, — и прямо сейчас, человек, который убил твоего любимого племянника, гуляет на свободе. Но какое тебе до этого дело? Икегами почувствовал, как кровь закипела в жилах и схватился за край стола с такой силой, что руки побелели подобно бумаге. — Разве ты не должен был избавиться от него? — Ты видел, что произошло во время Гудана, — напомнил Орочимару. — Так или иначе, он похоже стал членом Акацки. Или они желали освободить его с самого начала. — Что… — Прекрасно. Рад слышать, что у тебя появилась достаточная мотивация для поисков. — Мне нужна его голова, — прорычал Икегами. — Хочу лично с ним расквитаться. Я поверил твоим контролерам, что они разберутся с ним, но вы не смогли сделать даже этого. Смотри, как надо работать. Орочимару пожал плечами. — Как скажешь. Если найдешь его, то он весь твой. Хотя… — Что еще? — Если выяснится, что он с братьями Учиха… — Орочимару замолчал. — Те самые братья Учиха? — с недоверием спросил Икегами. — Мне казалось, что вся семья мертва. — Те самые, — кивнув, ответил Орочимару. Не было смысла обсуждать подробности с этим отребьем. — Твоя задача в том, чтобы найти членов Акацки и того блондина… Узумаки Наруто. Делай с ним, что пожелаешь. Но не смей трогать тех, кто будет с ним рядом, их я оставлю себе. Тебе ясно? — Плевать. Он единственный, кто мне нужен. — Прекрасно… но хочу предупредить, что он может оказаться сложным. — Это почему? — Полагаю, что его отец когда-то состоял в вашей группировке. Он был прекрасным убийцей и должен был стать следующим кумитё — занять твое место, но покинул синдикат почти двадцать лет назад. — О чем ты… — Прими это к сведению, Икегами-сан, — издевался Орочимару. Один Бог знал, как ему нравилось добавлять ложку дегтя. Одну за другой. Никогда не знаешь, когда пригодится случайное знание. — Он был твоим товарищем… или, выражаясь фигурально, «младшим братом», в то время как ты уже много лет был лейтенантом и ждал своей очереди, чтобы стать оябуном. А потом пошли слухи о том, что юноша обладает таким талантом и потенциалом, что его считали следующим кумитё. Веришь в это? Видимо, твой отец не слишком-то верил в тебя, я прав? — Сукин ты сын… — послышалось озлобленное рычание на другой стороне провода, но Орочимару еще не закончил. — Естественно, тебе это не слишком нравилось, и если не ошибаюсь, то было предпринято несколько попыток лишить его жизни … с твоей подачи… — Заткнись! Ты ничего не знаешь! И ударил кулаком по столу, а паническое и тяжелое дыхание заполнило уши. Орочимару знал, что попал в самое больное место, манипулируя воспоминаниями Икегами, но предпочитал сохранять спокойствие. — А что я? — скучающе зевнул Орочимару. — Это тебе пришлось умолять о помощи Данзо, что достаточно странно, ведь этот старый мудак весьма сильно ценил молодого человека. Но, полагаю, сыграло то, что он не слишком любил тех, кто ставит под сомнение его авторитет, как это делал Минато. В любом случае, вам вместе удалось устранить величайшую угрозу… жаль, что жена и ребенок сумели бежать. — Что ты хочешь этим сказать? — рявкнул Икегами. — Хочу сказать, что ты полный идиот, раз не понял, что мальчишка, за которым ты сейчас охотишься, сын Намикадзе Минато, законного наследника твоего места. Твой отец уже все решил, но ты и Данзо немного подкорректировали ситуацию, устранив всех, кто знал о необходимости передачи власти, не так ли? И если мальчишка наконец прознает про то, кто виноват в смерти его семьи, и о своем настоящем наследии, то не сомневаюсь, что месть не заставит себя ждать. По его жилам течет кровь Сенджу, так что не думай, что все будет так просто. Навыки, продемонстрированные Наруто на арене, будоражили разум Орочимару. Ощущение животной агрессии и похотливой ярости светловолосого заставляло мороз бежать по коже. А если над этой силой взять контроль… — Сын… Минато… кхм… невозможно! — Возможно. Так что постарайся как можно скорей найти его и уничтожить, идет? Ответом стало тяжелое молчание. Орочимару хотелось рассмеяться, стоило представить перекошенное лицо седовласого мужчины. Из немногих встреч с Рёити Икегами, он запомнил его как человека-медведя, с ростом в шесть с половиной футов и телом, когда-то вызывающим зависть у бодибилдеров всего мира. Ему шестьдесят, и он все еще был в состоянии внушить страх просто зайдя в комнату, но прямо сейчас, Орочимару знал точно, «великий» был не больше, чем испуганным ребенком. Некогда идеальная жизнь разбилась вдребезги. (Он это заслужил). — Икегами-сан?.. — Почему?.. — и собеседник откашлялся, чтобы попытаться еще раз, придавая голосу твердости. — Почему ты уверен в этом? Он не женился! Не имел жены! Мы бы узнали, если бы дела обстояли иначе! — Ты тупица! — зашипел Орочимару. — Если бы такие идиоты, как вы, не спешили праздновать победу, то поняли бы, что он думал на десять… тысяч шагов вперед! Не по этой ли причине он должен был стать следующим главой Бакуфу, а не ты? Он куда лучше тебя обдумывал каждое решение, которое собирался принять. Именно он сделал синдикат таким, какой он сейчас, а ты лишь пожинаешь плоды. Сейчас тебе стоит лишь поддерживать огонь в камине. Другими словами, постарайся не проебать то, что у тебя есть, кумитё. — Не говори мне, что делать! — Я устал от этого разговора, — взглянув на часы, перебил собеседника Орочимару. — Возможно, мы поговорим снова, когда появятся новости… хорошие новости. О, и прежде чем я отключусь, запомни, что наш разговор никогда не должен достигнуть ушей Шимура Данзо. Считай это моим личным поручением, все ясно? На другом конце послышался раздраженный вздох. — Ясно. Но что… — До связи, Икегами-сан. Было приятно тебя слышать. Орочимару не дал шанса собеседнику вставить и слова, а потом повесил трубку и поднялся на ноги. Ему было известно, что у Икегами возник миллион и один вопрос, особенно в связи с упоминанием братьев и ожившего сына Минато. Но кумитё был человеком слова, и лорд не сомневался, что все пойдет по плану. Орочимару-сама… (Пусть сами решают, что делать с новостями о Минато). — … чимару-сама? Он моргнул и вернулся в реальность. Один из священников буквально касался его великолепных одежд. Все в храме смотрели на Орочимару со смешанными чувствами: начиная от шока, заканчивая беспокойством. Молитвы закончились минутой ранее, и, видимо, все ждали пока будет сказано последнее слово. Орочимару делал это на автомате, практически не понимая того, что говорил, а потом передал благословленного ребенка обратно в объятия матери и завершил последние молитвы. — Слава богу, этот фарс закончился, — себе под нос пробормотал он, проходя мимо стражников и священников в свои покои. Кимимаро молча следовал за хозяином. Выражение его лица было непроницаемым даже для Орочимару, но они были знакомы достаточно долго, чтобы понять, что слуга все еще сокрушается по поводу произошедшего на днях. — Предательство было неизбежно, — поморщился Орочимару. — Я знал, что этот ребенок доставит неприятности. Стоило оставить его умирать в снегах. Кимимаро внутренне сжался, но ничего не ответил. Рассеянно рука коснулась скрытого под одеждами шрама на теле, болезненном напоминании о решении Хаку. И хотя он делал вид, что ему все равно, Кимимаро видел, с какой тяжестью далось юноше решение нанести ему травму. И чувство было взаимным. Хотя за многие годы их отношения охладели, Кимимару все еще чувствовал, что подарил Хаку жизнь, и видимо ожидал от него благодарности. — Желаете, чтобы я приготовил вам ванную, мой Лорд? — наконец тихо спросил он. — Нет… пока нет, — ответил Орочимару и выдохнул. — Я… я хотел бы сначала прогуляться… а потом, возможно, пошлю за тобой кого-нибудь. Кимимару кивнул, извинился и оставил Орочимару стоять словно изваяние посреди спальни. Прошло некоторое время, прежде чем ему удалось стряхнуть грезы. Выйдя через заднюю дверь, Орочимару направился вдоль личного сада. Запах азота, наполнивший легкие, вызывал кашель. Еще одно напоминание о том, что несмотря на все попытки, годы все же берут свое. Он знал, что уже не столь быстр, как в то время, когда его друг и соперник Учиха Фугаку прозвал его «Вспышкой». Ах, Фугаку… даже отойдя в мир иной, ты все еще донимаешь меня. Тебе удалось воспитать двух умных и красивых сыновей, но, к сожалению, их существование большая проблема для меня. Прости за то, что обеспечу вашу скорую встречу. Орочимару остановился, когда понял, что забрел во двор Саске, который на самом деле был домом главы клана Учиха. Это было меньшим, что он мог сделать для мальчишки. Себе он построил теперешний экстравагантный дом. С тем количеством денег, что были у него, это не было большой тратой. Древесина, используемая для строительства, была лучшей из тех, что можно было купить за деньги, хотя со стороны и не казалась особенной. С тоской в сердце, Орочимару отодвинул седзи и тут же ощутил аромат юноши, которого потерял. Словно время остановилось, не было едкого смрада дыма и смерти, заполнившего все снаружи. Он ходил медленно, рассматривая каждую деталь, словно был лишен этой возможности. Орочимару не любил заходить в дом Учиха, потому что чувствовал там присутствие духа Фугаку. Кончики пальцев погладили низкий древний стол, на котором были разложены бумаги (формы с нескончаемым списком грешников, которые должны быть приняты и отпущены), хрустальное пресс-папье в форме ястреба, что подарил Орочимару несколько лет назад на день рождения. Он не желал признаваться, но это грело душу. Тут было его перо и чернильница… его печать… потрепанный молитвенник, который Орочимару пролистал и понял, что Саске не слишком-то легко принял его религию. Мальчишка подчеркивал почти каждую страницу и делал заметки на полях, выделяя интересующие разделы. Подобное же наблюдалось и в книгах, что стояли на нижних полках. Мальчишка явно не был любителем «обычного» чтения. Большинство книг посвящались вере, религии, философии и психологии — всему, что так или иначе касалось жизни и смерти. Как интересно. Слева висела одежда, которую Саске собирался надеть, если Гудан завершился бы успешно. Орочимару коснулся черной ткани, представляя, что под ней было красивое тело. Он закрыл глаза и почти жалобно простонал, обнимая форму и вдыхая уникальный аромат, который мог принадлежать только Саске. Увидеть тебя еще раз, прежде чем убить… прошу лишь об этом… коснуться тебя и увидеть… услышать прекрасный стон, прежде чем жизнь покинет тебя… почувствовать вкус твоей сладкой крови на языке, терпкой… все, что мне когда-либо хотелось. Но сегодня он может лишь ждать отчетов об их местонахождении. Он сомневался, что придется долго ждать. Так как кланы, подконтрольные Икегами, и его контролеры охватили достаточно, чтобы найти шайку сбежавших мальчишек. Этим ублюдкам просто негде спрятаться. ____ Наруто официально провозгласил это «автобусом-едущим-в-ад». Этот день был не просто хреновым, так еще и мистер Тормоз застрял в ванной почти на час, заперев дверь из-за своих сраных убеждений. Не важно, как долго Наруто бил в дверь, Саске делал вид, что не слышал. Что там можно надраивать целый ебаный час? Сколько нужно времени, чтобы ополоснуться? Так было до тех пор, пока старший братец не вмешался и Саске не поковылял наружу. Он что, даже не извинится за то, что заставил остальных ждать? Спорю на очко, что нет. Он шел так, словно последние полчаса Наруто не орал ему и не выкрикивал его фамилию (да даже взглядом не удостоил, равно как и своего брата), а потом захлопнул дверь к себе в комнату. Кое-кто напрашивался на хороший хук справа. Теперь, когда они были не связаны субординацией, кулаки у Наруто зудели сильней обычного. Он смотрел на черные лохмы и едва сдерживался, чтобы не дернуть за волосы. И все же, сегодня Саске сторонился Итачи, сидя дальше положенного. Все утро казалось, что он старался даже не смотреть в сторону брата. Что, черт возьми, случилось ночью? Они подрались? Наруто ничего подобного не слышал. Во всяком случае, он был уверен, что между ними отличные отношения. К тому же Итачи был слишком крут, чтобы затевать пустые споры. Что же не так? Итачи, казалось, тоже был озадачен. Он сидел рядом с водителем (тем самым корейцем, что привез их к жилому комплексу прошлой ночью) и смотрел в зеркало заднего вида, чтобы еще раз увидеть угрюмое лицо Саске, смотрящего в окно. Итачи не мог понять, что случилось. Шисуи сказал, что Саске был у их двери, когда он проснулся, но при попытке заговорить, тот только стрельнул взглядом и заперся в ванной. Даже во время быстрого завтрака из растворимого рамена, любезно предложенного Дже, где были обрисованы планы на этот день, Итачи ощущал флюиды «холода» исходящие от Саске. Любая попытка заговорить с Саске сводилась к «хм» и «нх», или вовсе разбивалась о решительное молчание да безразличное пожатие плечами. Подобное поведение раздражало (да он вел себя словно ребенок). Итачи считал, что тот уже вырос из этого возраста, но видимо ошибся. Есть вещи, которые не меняются. С помощью или без помощи Саске, но было решено, что Итачи сам отвезет их в больницу, пока Карин, Хаку и Шикамару пройдутся по магазинам и купят необходимые продукты и кое-какие вещи. Шисуи имел свои «дела», а именно — узнать, что за слухи ходят у моря. В итоге они должны встретиться и обсудить происходящее, чтобы решить, что необходимо делать. — Эй, Итачи! — не вставая с заднего сиденья прокричал Наруто. — Через сколько мы доедем до места? — Минут пять или около того, — обернувшись в салон с тихой улыбкой ответил Итачи. — Как твоя рука? Наруто попытался было согнуть ее, но бинты были уж больно тугими. — Не очень. Наверное, я спал на ней, поэтому такие странные ощущения. Наруто надеялся, что опять не вывихнул ее. Хотелось как можно скорей залечить это дерьмо, а потом сбежать от странной компании и продолжить «прерванные» странствия до того, как его поймают. К такому решению Наруто пришел в предрассветные часы. Технически, он все еще был преступником, находящимся в розыске, да и вообще был приговорен к смерти, но это было куда лучше, чем таскаться с этими парнями. Для чего? Чтобы его схватили за руку и обвинили еще и в нападении? Лучше уж снова стать бродягой, не задерживаться в одном месте и продолжать свой путь. Конечно, болезненно, но лучше чем ничего. — А твоя нога, Саске? — спросил Итачи. Наруто тоже затаил дыхание, чтобы услышать ответ. Прошла целая вечность, прежде чем Саске пробормотал под нос что-то вроде «нормально». Итачи коротко кивнул и принялся говорить с водителем. Я неодобрительно покачал головой, а потом уставился в окно. Чувак… если бы у меня был брат, я бы никогда не позволил себе относиться к нему вот так. Не важно, что он сделал. Ему же, блять, просто повезло, найти потерянного брата! А у меня никого нет. Мысли вернулись к разговору с Шисуи об отце. Наруто понял, как сильно ему хотелось узнать об этом человеке и о матери. А что, если отец действительно был членом синдиката… и бросил их с матерью умирать? Наруто казалось, что даже преступники заботятся о своих семьях. Разве Кодзима не твердил ему каждый раз, когда напьется? Но тогда что? Почему отец бросил их в трудную минуту? Что случилось с ним много лет назад? Если бы не твоя смерть… я бы не оказался так глубоко в заднице, и мы были бы настоящей семьей, жили в большом доме… я пошел бы в хорошую школу…. или может даже колледж… Что же пошло не так? Может, стоит еще поговорить с Шисуи, чтобы понять каковы были мотивы отца? Нельзя двигаться вперед, так и не разобравшись с прошлым и… — Угх! Резкий толчок заставил едва не свалиться со своего места. Моргнув, Наруто с легкой паникой посмотрел вокруг. — Что за ху… — Всё нормально, — на ломанном японском произнес водитель. — Я должен быть осторожен с теми, кто не знает правил. Подвинься! — последнее он крикнул водителю грузовика, набитого курами. Потребовалось долгих полчаса, чтобы наконец свернуть с проклятой дороги. Тяжелый смрад куриного помета, сена и летающие пух да перья, заставляли нас желать чтобы поездка как можно скорей закончилась. К счастью, микроавтобус быстро остановился у двухэтажного комплекса. Вокруг не было ни единого знака, разве что табличка с надписью: «자비의 클리닉 우리의 레이디». … что переводится примерно как «Клиника пресвятой девы Марии». Наруто показалось, что место выглядело несколько заброшенным, и он понял, что они не должны появляться в крупных больницах. Оставалось надеяться, что у Итачи здесь был хотя бы один знакомый ебаный доктор! — Знаю, выглядит подозрительно, — произнес он, словно читая мысли Наруто, когда они вышли из автобуса и оказались залиты лучами утреннего солнца. — Местный врач мой хороший друг. Я сказал бы один из лучших в своем деле. — И что же лучший делает здесь? — с ухмылкой спросил Наруто. Итачи усмехнулся и посмотрел на их автобус, в надежде, что ему придется помочь брату. — Он из тех, кто предпочитает работать за идею, а не за деньги. Редкий вид. Саске, тебе помочь? — Уже помог, — хмыкнул Саске и продолжил на протяжении полуминуты бороться с костылем, прежде чем смог вытащить себя из автобуса, не рухнув лицом в пыль. Как и прежде, он проигнорировал протянутую руку и поковылял впереди всех. Наруто закатил глаза и сунул руки в карманы брюк, следуя за Итачи, который наконец-то снял свой плащ и надел нормальную человеческую одежду. Наруто догадался, что умение привлекать внимание — отличительная черта всех Учиха. Медсестра за стойкой регистрации глотала слюни, пока Итачи разговаривал с ней, а остальные медсестры (и некоторые пациентки в зале ожидания) глазели на Саске, пока тот, хромая, пытался найти себе кресло. Единственное внимание, которое досталось Наруто, — пятилетний ребенок, который показывал на него пальцем и спрашивал маму, почему у того на лице такие странные шрамы. В Японии он часто встречался с подобным, так почему сейчас все должно быть иначе? Он попытался улыбнуться и поиграть с ребенком, но тот лишь со страхом вцепился в платье матери, пока та извинялась за поведение сына. — Итак, — сообщил Итачи, подойдя к парням, что сидели буквально на разных концах зала. Он вздохнул про себя. — Нас ждут. На этот раз Саске шел позади и это его совсем не радовало. Наруто превесело болтал с его братцем, и это был не первый раз, когда Саске почувствовал укол зависти от того, как легко мальчишка мог начать разговор с кем-то едва знакомым. Так или иначе, чего ты расстраиваешься? Это ты вел себя все утро, как угрюмый мудак. Итачи пытался разговорить, но ты оттолкнул даже его. Как же ты собираешься начать разговор о том, что видел? Такими темпами будет удачей, если он хотя бы посмотрит в твою сторону. Саске поджал губы. Они свернули в тихий коридор. Тут был небольшой зал ожидания и сестринский пост, что сейчас пустовал, несколько закрытых дверей и пара скамеек вдоль стен. — Подождите здесь, — посоветовал Итачи, пока спутники (как и ожидалось) выбрали противоположные скамейки. Такое чувство, что сидение рядом заставит их снова вступить в бой. Если так будет продолжаться, то как Саске впишется в нормальное общество? Оставшись с ним, Итачи возможно бы удалось преподать тому пару уроков, объяснить, что за пределами Бьяку-Синкё течет обычная жизнь, но Шисуи торопился, и их план был в приоритете. Поэтому Саске придется жить (по крайней мере первое время) без его помощи. Итачи наивно полагал (и надеялся), что Наруто поможет брату, потому что похоже, что светловолосый видел мир и мог бы поделиться своими знаниями. И все же, пропасть между ними лишь росла… Быстрее рак на горе свистнет. Итачи снова вздохнул. — Доктор Сун Ву скоро выйдет, — продолжил он. — Его кабинет за дверью справа. Ему известно о том, что случилось, так что он не будет задавать лишних вопросов. Я буду ждать вас в центральном зале. Когда оба закончите, то найдите меня там, идёт? — No problemo, — кривляясь произнес Наруто. Саске же ничего не ответил. Он закрыл глаза и откинул голову назад, касаясь затылком стены. На лбу выступил пот, признак того, что его нога либо сильно болела, либо ковыляние выбило из него куда больше сил, чем ему хотелось признать. В любом случае, Итачи надеялся, что Сун Ву обеспечит им адекватное лечение. Это было им просто необходимо. Тик-так. Тик-так. Когда Итачи ушел, тишина между Наруто и Саске стала гнетущей. Саске продолжал сидеть с закрытыми глазами, хотя он не мог не знать о парне сидящем напротив. Волнуется… слишком уж волнуется. Наруто не мог сидеть спокойно дольше минуты. Ритмично скрипела лавка, нога ударялась о ножку или пальцы барабанили о дерево. Вздох был протяжным и театральным. Наруто то бубнил себе под нос, то чесал голову, то. — Хватит, — наконец не выдержал Саске. Он распахнул глаза и раздраженно посмотрел на спутника, который выгнул бровь и неспешно усмехнулся. — Несмотря ни на что, он жив. Восхвали Господа нашего. — Заткнись. — Заткни меня. — Не собираюсь играть в твои детские игры, — ответил Саске и вновь закрыл глаза. — Ты слишком раздражаешь. — Сказал господин Великий и Ужасный, он же первоклассный мудак. Саске снова открыл глаза. — Что ты сказал? — Что слышал, — словно в расстройстве Наруто вскинул руки. — Не понимаю. Что не так-то? В чем твоя проблема? «В тебе!» — про себя проревел Саске, но не позволил себе произнести ни слова. — У тебя есть брат, который волнуется о тебе, а ты относишься к нему, как к кучке говна. Думаю, пощечина на лодке была не достаточной причиной для обиды. Да и если бы я был на его месте, то давно бы перевалил тебя через колено и отшлепал бы. Саске вспыхнул, когда красочный образ возник перед глазами. Пришлось гнать его как можно дальше. — Не говори со мной так, ты… — Я — что? Грешник? Ты это собирался сказать? Эй, чувак, — усмехнулся Наруто, — повторяешься. Кроме того, мы уже не там, помнишь об этом? Саске прищурился. — И? — И что? Теперь мы здесь. Никаких офицеров и грешников, — Наруто поднял палец и сделал в воздухе «кавычки». — Теперь мы беглецы, и пора бы к этому привыкнуть. Если мою задницу поймают, то твою тоже порвут на кусочки. — Может мы и беглецы, но я никогда не встану на одну ступень с тобой. — Потому что считаешь себя лучше меня? — мрачно спросил Наруто. — Потому что я не родился среди ебучей элиты? Ты это хочешь сказать? — Я говорю не о том, элита ты или нет, — последовал резкий ответ. — У меня есть цель и она означает прикончить Орочимару и Данзо, а потом вернуть то, что по праву принадлежит мне… нам. После того, как дело будет сделано, то я, не колеблясь, закончу с тобой, Узумаки Наруто. Не забывай, ты все еще убийца… — Говорит человек, который убивал во имя какого-то ебучего ритуала. Саске глубоко вздохнул и попытался взять эмоции под контроль. — Слушай… — Так говори, — и Наруто внезапно щелкнул пальцами, словно его голову посетила отличная идея. — Как насчет того, что когда закончишь с Орочимару и Данзо, убить и себя? Харакири или что-то еще. Будет справедливо. Ты же хочешь убить их из мести, не так ли? За то, что они сотворили с твоей семьей и подружкой, да? — он наклонился вперед и усмехнулся. — Прямо как я тогда. Я убил Кодзима из мести. Так что, так ли сильно мы отличаемся? Действительно. Наруто ждал, орехового цвета линзы поблескивали от понимания того, что сердце Саске застучало от правоты слов. Что отличало его желание убить этих двоих от решения Наруто избавить мир от мужчины, убившего единственного человека, которого он любил? Сколько еще можно врать? — Видишь? — Наруто оперся спиной о стенку с самодовольным выражением лица. — Ты ведь задумался, не так ли? Прекрасно. Рад знать, что ты не собираешься вновь извергать свою религиозную и праведную чушь. Столь же внезапно самодовольство сменилось на задумчивость, а потом Наруто обратил свой взгляд к потолку. — Слушай… я не люблю тебя, ты не любишь меня. Давай попытаемся справиться с этим, пока все не устаканится. Так что… — он опустил взгляд и посмотрел на Саске. — Как насчет своего рода перемирия? Постараемся не цепляться друг к другу и вести цивилизованный разговор, а? Клянусь, это так мучительно стараться вот так нормально говорить с тобой. — Взаимно, — сухо ответил Саске. — Я слишком устаю от одной мысли, что с тобой надо общаться. — Ну так то… перемирие? — пожалуй это впервые, когда Наруто искренне улыбнулся. Каждая клеточка его существа кричала, чтобы Саске отклонил предложение. Казалось, Наруто лишь издевался над ним, и будет смеяться за спиной из-за доверчивости. Позволение устанавливать их отношения сделало бы Саске слабее, и он с трудом боролся с желанием контролировать ситуацию. Слишком долго Саске был ответственен за остальных. Никогда прежде он не знал, как обращаются с людьми за исключением приказов и указаний, так как, черт возьми, ему реагировать на Наруто? Как должен выглядеть нормальный разговор? Как те, что случались с Асумой? Но даже тогда Саске выстраивал определенный барьер между ними. Наруто же… был почти одного с ним возраста. О чем им вообще можно было говорить? Улыбка парня была нерешительной, неопределенной и несколько нетерпеливой. Саске знал, что стоит принять решение как можно скорее, особенно если он хотел «попробовать» быть простым гражданином, как Наруто. Но сначала надо было, чтобы долбанное сердце не билось так быстро. Попробуй… попробуй… попробуй… … он открыл было рот, чтобы решить свою судьбу, как дверь в кабинет врача распахнулась, и в них появился мужчина лет сорока. — Ах, вы должно быть мои пациенты, — на безупречном японском произнес доктор Ву. — Что ж, тогда… кто будет первым? — Он, — неожиданно для Саске произнес Наруто. Ему казалось, что именно светловолосый захочет оказаться первым, кто получит помощь. — Он весьма вспотел. Думаю, нога не дает ему покоя. Глаза Саске округлились. Откуда он?.. — Хм… поразительная наблюдательность, — ответил Ву, смотря на взволнованные черты лица Саске. — Ну, молодой человек. Давайте все осмотрим. Идемте. После того, как Саске оказался в смотровой, которая оказалась весьма современной для такого захолустья, он все еще не мог смирится с заявлением Наруто. Ему казалось, что он замаскировал свои страдания ото всех, а удар о раковину утром в ванной вызвал крик боли, который заглушил укусом своего предплечья, но слезы все равно подступили к глазам. Он чуть не повалился на грязный пол, что было бы весьма негигиенично. Это было одной из причин, по которой Саске так долго оставался в ванной. Потому что минут двадцать он не мог даже пошевелиться и в ужасе наблюдал, как расцветало кровяное пятно. А это значило, что заживление было не так близко, как хотелось бы. — Ну, можно похвалить за первую помощь, которую оказали, — сказал доктор Ву, пока вместе с медсестрами удалял грязные бинты. Укол обезболивающего сквозь ткань должен был сделать процедуру осмотра безболезненной. — Никаких признаков омертвения тканей, и ты же можешь сгибать пальцы? Попробуешь? Циркуляция не нарушена. Саске выполнял все, что ему говорил врач, и тот удовлетворенно кивал. Ву задавал вопросы насчет обмороков, но Саске волновало, когда он снова сможет нормально ходить. — Ах, это, — когда вопрос наконец был озвучен, сказал Ву. — Для начала мне хотелось бы взглянуть на рентгеновский снимок, чтобы понять масштабы повреждений. Хотя то, что я видел, не похоже на то, что ты в смертельной опасности. По крайней мере, не стоит слишком нагружать себя ближайшие дни, а потом начнем восстанавливающую терапию. Поэтому ты расстанешься с этой вещью… «Этой вещью» был костыль. — … примерно недель через восемь… может чуть меньше. Восемь недель? Это же целая вечность! — Итак. Давай ляжем, сделаем рентген и закончим перевязку, м? Пока Саске смирялся со своей судьбой, Наруто ждал снаружи с глухим чувством унижения и неверия в то, что случилось ранее. О чем он, черт возьми, думал, предлагая этому мудаку перемирие? Конечно, Саске не скажет: «О, круто! Давай подружимся! А теперь пожмем друг другу руки и споем песенку, чтобы скрыться в закате!» Это было не в стиле парня, который знал только такие слова, как «Гудан!» и «Делай так, как я тебе говорю, или я отрублю тебе голову!» Глупец. Глупец. Глупец. Надо было остановиться, когда взгляд Саске насторожился, прочитать язык тела, то, как он напрягся предложению. С этим парнем вообще нельзя быть добрым. Он никогда не шутил и скорей всего не врал, когда говорил, что даже «думание» вызывало у него головную боль. — Он внутри? — послышался внезапный вопрос, заставивший поднять удивленный взгляд. Итачи прислонился к стене в углу, ведущему к основному залу. Яркий полуденный свет оттенял напряженное лицо старшего брата, и по какой-то причине сердце сжалось от жалости к нему. Наруто понятия не имел, что тот пережил, но… он был уверен, что Итачи хотел быть в кабинете вместе со своим младшим братом, чтобы поддержать его или что-то еще. Но, судя по поведению Саске… — Да, уже на приеме, — с улыбкой ответил Наруто. — Сядь. В ногах правды нет. — Спасибо за предложение, — с взаимной улыбкой ответил Итачи. В отличие от Саске, он без раздумий сел рядом с Наруто. Долгую минуту они сидели в молчании, хотя Итачи наклонился вперед и плотно вцепился руками в колени. Он все так же был напряжен. — Надеюсь, что уже скоро он сможет нормально ходить, — наконец тихо признался Итачи и Наруто поморщился от этих слов. С технической точки зрения, это была его вина, но у него тоже было повреждено плечо. Где его порция жалости? — Надеюсь, твое плечо тоже заживет, — у Итачи дрогнула губа. Наруто внезапно залился краской. Словно мысли прочитали. — Вы действительно неплохо потрепали друг друга, я прав? — Мы должны были, — с гримасой отвращения сказал Наруто. — Один из нас должен был умереть, помнишь? — Верно. Абсолютно верно… и я рад, что ты пощадил его, Наруто. Действительно благодарен тебе. Наруто чувствовал, как горят щеки от искреннего благодарного взгляда. Он смущенно почесал переносицу и попытался перевести взгляд хоть куда-то, но темные глаза смотрели словно в самую душу. — Нхех… я не видел смысла, — неуверенно пробормотал Наруто. — Хотя, технически, мне стоило прикончить его и свалить. Но клянусь, что этот Змеиный хрен… бррр! Наруто вздрогнул при воспоминании о том, как Орочимару прикоснулся к нему в додзе; о темном взгляде, излучающем истинное зло. — Я понимаю о чем ты говоришь, — согласился Итачи. — Вкусы Орочимару достаточно…специфичны. — Это точно. И снова тишина… только на этот раз наполненная множеством вопросов, которые надо было задать друг другу, но никто не знал, с чего именно стоит начать. Тогда Итачи взял на себя инициативу. — Можно ли поговорить с тобой откровенно, Наруто? — Что? — Задам пару вопросов, если ты не против. — Эм-м… ну да… Итачи вздохнул и осторожно коснулся виска. — Скажи честно… ты подумывал сбежать от нас? Наруто застыл, словно в воду опущенный. Глаза распахнулись от удивления, а потом взгляд опустился, а нижняя губа была зажата меж зубов. Что же ему ответить? Да, планировал, но никак не ожидал, что Итачи заметит это. Пф-ф! Парень уж слишком проницательный. — Можешь не отвечать, я уже понял, — последовал тихий ответ. — Я поступил бы точно так же, будь на твоем месте. Поверь мне. Я понимаю, откуда ты и куда собираешься. Это не твой бой, и тебе нет смысла торчать здесь, верно? — Ну типа того… — Чем займешься, когда уйдешь? Ты думал об этом? — Займусь тем же, чем и всегда, — пожав плечами сказал Наруто. — Стану бродягой. Буду слоняться туда-сюда, пока не накоплю достаточно, чтобы свалить куда-нибудь в Европу, к примеру. Знаю, Орочимару все еще хочет мою голову, ведь я беглый грешник… — И не забывай о Бакуфу. — Что?.. У меня больше нет с ними дел. Итачи снова улыбнулся. — Если Орочимару не сможет найти тебя, то не думаешь ли, что он использует их, чтобы добраться? Когда они узнают, что ты все еще жив, они без сомнения захотят найти тебя и отомстить за смерть Кодзима. — Ты знал Кодзима? — с сомнением спросил Наруто. — Не лично, но Асума рассказал о том трагическом случае. Прими соболезнования о смерти твоей девушки. Наруто нервно пожал плечами. Интересно, Асума каждого встречного посвящал в подробности его личной жизни? — Все нормально. Это было давно. Три года, и тем не менее… кажется, что это было вчера. — Я сделал запрос на Масатака Кодзима и выяснил кое-что интересное. — И что же? — Похоже, он племянник Рёити Икегами, — но Наруто не было знакомо это имя, тогда Итачи пояснил. — Он нынешний кумитё синдиката Бакуфу. Кровь отлила от лица Наруто. Сердце с тяжестью взорвалось в груди. Блять… нет… невозможно! — Ты серьезно? — неуверенным и далеким голосом спросил он. — Ты уверен, что это тот самый Кодзима? — Никакой ошибки. Он сын младшей сестры Икегами, которая умерла во время родов. Икегами воспитывал Кодзима как собственного ребенка и надеялся, что тот займет место первого лейтенанта, но как тебе известно… Кодзима шел своим путем… — Именно поэтому он никогда бы не «стал» им, — пробурчал Наруто себе под нос. Он вспомнил пьяные разговоры, когда Кодзима проклинал своего дядю, который не видел в нем потенциала. Сейчас слова обретали новый смысл. — Так что… ты забрал жизнь не просто какого-то там члена Бакуфу, а «сына» его главы. Если они узнают, что ты все еще жив и здоров… — Тем больше у меня причин съебывать отсюда. Причем чем быстрее, тем лучше и… — И всю оставшуюся жизнь провести в бегах, Наруто? — последовал тут же вопрос, заставив искать ответ. — Ты так хочешь жить? Прятаться, не зная, поймают тебя или нет? Я жил так почти десять лет, Наруто, и понял, что это скорее приносит вред, нежели пользу. Посмотри, что моя трусость сделала с братом… то, кем он стал. Пальцы сжались сильней, а взгляд Итачи был устремлен теперь в пол. — Именно поэтому я наконец выбрал борьбу, а не ожидание чуда. Вот почему я снова должен покинуть его, чтобы он смог наконец обрести свободу. Именно поэтому я собираюсь тебя попросить кое о чем весьма эгоистичном, Наруто. — … о чем? — осторожно спросил Наруто. Он не хотел встречаться взглядом с умоляющими глазами Итачи. И когда тот открыл рот, Наруто уже знал, о чем пойдет речь. — Ты же хочешь, чтобы я остался с твоим братом… и, выражаясь фигурально, защищал его? Ты об этом хочешь попросить? — Брат ничего не знает о мире и своем месте в нем. Ты наверное уже и сам это заметил, — ответил Итачи. — Его мышление и принципы архаичны и искажены влиянием Орочимару. Асума делал все возможное, чтобы раскрыть его человечность под толстыми слоями самодовольства и уверенности в своих пониманиях греха и искупления. Я не смогу находится с ним достаточно долго, чтобы помочь Саске привыкнуть к нормальной жизни… и мне нужен кто-то, кто займет мое место. Как ты понимаешь, Хаку вряд ли справится с этой работой, так как слишком лоялен к Саске. Шикамару может и мог бы помочь, но связь между ними практически отсутствует, и если бы хоть кто-то еще… — Хочешь, чтобы это был я? Я, грешник, который чуть было не убил его и не отправил к праотцам, теперь должен стать его нянькой? Итачи улыбнулся. — Вы оба будете нянчить друг друга. — Что? — Если вы сработаетесь… все вы… то разве шансы на то, чтобы одолеть врагов, не станут куда выше, чем если бы ты был один? Кроме того, полагаю, что в глубине души… мы все желаем найти кого-то близкого и значимого. Даже если таким человеком не станет мой брат, то ты сможешь найти его в Хаку, Шикамару или даже Карин. Любом члене нашей новой семьи. По крайней мере, я очень надеюсь. Наруто вздохнул и рассеянно взъерошил волосы. — Гхах… а ты ставишь меня в трудное положение, парень. Мне правда не хочется торчать здесь, но после всего, что ты мне рассказал о Кодзима и его дяде… — он снова вздохнул и мотнул головой. — Я соглашусь с твоими домыслами. Но только до той поры, пока дело не будет сделано… пока он не отомстит или что-то еще. Потом я смогу уйти, ладно? Улыбка Итачи стала шире. — Согласен с тобой, Наруто. К тому времени… надеюсь, Саске смилуется и вычеркнет твое имя из списка грешников, и ты станешь свободным. — Что? — Наруто вскинул бровь. — Так ты не хочешь встать во главе контролеров? Итачи покачал головой. — А ты думаешь, я достоин им стать? — Ну… ты старший брат… — Верно, но Саске смыслит в этом куда больше, чем я. Кроме того, не сомневаюсь, что, когда придет время, он станет великим лидером. Он прошел через ад и вернулся, и заслуживает того, чтобы продолжить дело отца и наших предков, — на скептический взгляд Наруто, Итачи лишь усмехнулся. — Бьяку-Синкё всего лишь тюрьма для неисправимых преступников, а не то, что создал Орочимару. Мы никогда не проводили Гудан. Заключенных либо ждал электрический стул, либо смертельная инъекция, в зависимости от постановления суда. У нас не было камер пыток или бойцовской арены, где бы обезглавливали грешников. Несмотря на наличие тюрем, Бьяку-Синкё было прекрасным местом, где много веков жили и процветали Учиха. Но Орочимару опорочил первоначальную идею, и Саске должен вернуть былую славу. И если я еще буду жив, то готов оказать посильную помощь, конечно, если он захочет. — Что… что значит «если буду жив»? — шевеля пересохшими губами, спросил Наруто. — Ты собираешься умереть? Ты выжил после всего, и что должно измениться сейчас? — Потому что я был бы глупцом, если бы считал, что все пройдет гладко. Я не строю иллюзий, Наруто. Кроме того, на моих плечах лежит большая ответственность — ловить пули, направленные в спину брата, и сделать все, чтобы он достиг своей цели. Наруто с трудом проглотил ком, проклиная себя за то, что так близко принял сказанное к сердцу. Не то чтобы Итачи был его братом. У него вообще не было оснований так расчувствоваться из-за тех, кого едва ли знал… и все же, он не мог с собой ничего поделать. Мысль о том, что этот парень… самый приятный парень из тех, кого он встречал… умрет во имя такой чуши. — Не понимаю, — прошептал Наруто. — Не понимаю, почему хорошие люди должны умирать лишь потому… что кто-то… всего-то облажался. Итачи протянул руку и коснулся волос Наруто. — Временами жизнь — дерьмовая штука, да? Наруто всхлипнул и кивнул. — Ага… и не говори. Я бы мог написать об этом целую книгу. — И я бы подписался под каждым словом. Они тихо засмеялись, в то время как послышался тихий скрежет и щелчок замка кабинета доктора Ву. Саске вышел в сопровождении врача и медсестры. Парень выглядел немного рассеянно. — Я дал ему обезболивающее, так что какое-то время он будет таким, — смеясь, пояснил доктор Ву. Итачи протянул руку и подхватил брата. Врач принялся давать старшему Учиха краткие описания ситуации, а также небольшой прогноз на будущее. Саске, который чувствовал себя чертовски странно, не находил сил сказать Итачи, чтобы тот свалил или оставил его в покое. Он опустился на скамью и откинул голову назад, стараясь привести мысли в порядок. Где-то в другом мире послышалось: «Моя очередь!». Такое чувство, словно там раздавали конфеты. Неестественный смех готов был разорвать Саске изнутри, если он не позволит ему вырваться. Конфеты… чушь какая. К сожалению, чувство быстро прошло, и Саске вновь откинулся назад, стараясь взять себя в руки. — Расслабься… — послышался знакомый приятный голос, звучащий за миллион миль. — Дыши глубже и все пройдет. Итачи, не так ли? Этот голос… он мог бы узнать его из тысячи. Это вновь напомнило о том, что хотелось спросить весь день. Что я видел?.. Почему? Снова картина двух тесно прижавшихся мужчин, лежащих на сдвинутых футонах почти в обнимку. Почему? Не понимаю… — … Почему? — Хм? Ты о чем, Саске? — Почему? — печально пробормотал он. Рот словно набит ватой. Он едва мог слышать собственную речь. — Почему… ты… Шисуи… — Все хорошо, Саске. Ты просто бредишь от лекарств. Просто попробуй… Саске ударил по руке, что пыталась прикоснуться ко лбу. Он покачал головой и попытался сосредоточить взгляд на брате, но вместо этого видел двух братьев. Ему следовало прояснить сознание… думать… чтобы понять, который из братьев — настоящий. Кроме того, зачем они здесь? О чем говорят? Ах да, точно. Им надо поговорить. Как говорят братья. — Ты… Шисуи… — Саске закашлялся и сделал глубокий вдох. Лекарство приносило та-акое удовлетворение. Никакой боли… вообще ничего. — Обнимались… почему?.. Кажется, Итачи смутился подобной темой. — Ты о чем, Саске? — неужели таблетки имели столь явный эффект. Он глянул на белый бумажный пакетик, что передал ему Ву, наполненный болеутоляющими, что должны были помочь брату. Если здесь были те, что вызывали галлюцинации, то он убьет Сун Ву… — Ты и Шисуи спали в одной постели… — наконец-то Саске удалось сформулировать предложение. Он пытался изобразить злость, но эмоции запутались и, кажется, только сбили с толку. — Почему? Почему вы спали… вместе? Тьма внезапно разверзлась. Кусочки пазла собрались в единую картинку. Шисуи говорил, что, проснувшись, утром увидел в дверях Саске. А тот вел себя все утро словно его укусила не та муха. А это значило только одно… Дерьмо. — Сейчас не время это обсуждать, — тихо сказал Итачи, думая, как бы объяснить и не вызвать целую бурю. — Когда действие лекарства пройдет, и ты сможешь нормально мыслить. Тогда я буду рад объяснить все, что ты видел. — … грех… — невнятно пробормотал Саске, а его голова опала, словно стала слишком тяжелой. — Это… грех… вы двое… омерзительны… Итачи внутренне сжался и снова проклял Орочимару за то, что сделал с сознанием брата. — Мне жаль, что ты чувствуешь это, Саске. Я… — Не прикасайся ко мне… никогда… вновь… ты… грешник… — Саске… Все мы грешны… ты и я… — Ненавижу тебя… и Шисуи… Имя было больше похоже на шипение, а потом Саске поддался воздействию лекарства и, повалившись на колени брата, потерял сознание. Итачи только и мог, что смотреть в искусственную безметежнось лица, пока сердце выстукивало высокий ритм. Одинокая слеза выступила в глазу Саске, и он вытер ее, ощущая горечь. Итачи поклялся всем сердцем, что сделает все от него зависящее, чтобы его брат понял, что любовь и верность не обязательно идут бок о бок с болью и страданиями. Любовь не была омерзительной или греховной. Сейчас самое время, чтобы Саске узнал, как красива, искренна и чиста она может быть. Кумитё — старший начальник, глава якудза Оябун — глава группировки якудза (фактически тоже самое, что кумитё) 자비의 클리닉 우리의 레이디 — Клиника Пресвятой девы Марии