Глава 21
Отцовские корни
Из этого мира
Я скоро уйду, но, чтобы в грядущем
Было вспомнить о чем,
Еще одну встречу хотя бы
На прощанье мне подари.
Изуми Сибику
Наруто: — Знаю, ты не просил, но я чувствовал, что ты хочешь узнать. Считай это нашим с Итачи подарком тебе. Прежде чем я успел открыть рот и спросить, что за чушь Шисуи нес, он сунул мне в руки папку. На его лице была странная улыбка. Мы были единственными в коридоре. Карин «утащила» Хаку к себе в комнату, в то время как Шика скрылся за дверью, не дожидаясь меня. Осторожно я сжимал бежевый картон, на котором не было никаких надписей, чтобы понять, что же внутри. Да оно даже казалось относительно легким. И все же, я ощутил тяжесть, свалившуюся мне на плечи. В папке могло быть только одно, и Итачи дал понять это еще в клинике. — Когда Асума рассказал нам о тебе, то мы заинтересовались твоими шрамами, — тихо продолжил Шисуи. — В твоей жизни было не так уж много шрамов. Так что я немного поискал, и вот результат, — он кивнул на папку. — Как ты знаешь, меня не было рядом, когда твой отец был активен, но мне удалось найти бывшего члена синдиката, согласного вести диалог. Оказалось чертовски тяжело заставить этих парней делиться секретами, но Джирайя-сенсей был готов… в конце концов, он был наставником твоего отца в течение многих лет, прежде чем официально ушел в отставку. Кроме того, он считает это некоторой справедливостью — что ты наконец узнаешь правду о себе. Улыбка на лице Шисуи несколько поблекла. — Так вот, все, что ты прочитаешь там, было написано самим Джирайей-сенсеем. Какое решение ты бы не принял после этого… надеюсь, оно будет правильным. Шисуи нежно сжал мое плечо и уже собрался уходить, когда я остановил его, больше для того, чтобы отсрочить неизбежное. И хотя я говорил, что сгораю от желания узнать о своей семье, часть меня все еще твердила, что не стоит будить спящую собаку. Хотелось вернуть папку обратно Шисуи и сделать вид, будто этого разговора никогда не было. «Помнишь, ты обещал распрощаться с прошлым…» Это да, но опять же… насколько легче может стать от осознания того, что ваш отец был членом самого страшного клана якудза в мире? — А где сам этот Джирайя-сенсей? — спросил я. — Кто знает? — последовал растянутый ответ. — Дела обстоят еще запутанней, чем с тобой, когда дело доходит до путешествий. Лишь по счастливой случайности мне удалось застать его в Осаке. Насколько мне известно, сейчас он, возможно, находится в России, — Шисуи пожал плечами и махнул рукой, словно не желая развивать мысль. — Лучше не вдаваться в подробности. Если ему захочется тебя увидеть, то он непременно сам найдет тебя. В этом не сомневайся. — А… Но Шисуи исчез прежде, чем я успел произнести новый вопрос. Теперь я стоял посреди коридора с судьбоносной папкой в руках. — Ладно, Наруто, — самому себе прошептал я и сделал глубокий вдох, лишь бы успокоить громыхавшее сердце. — Шоу вот-вот начнется. Я понимал, что не могу пойти в комнату с Шикамару, поэтому посмотрел в сторону узкого прохода между хозяйственным шкафом и входом в ванную. Шика и я нашли его буквально пару дней назад, когда слонялись и изучали наш скучный этаж. Нет, за дверью не было несметных сокровищ (как бы нам ни хотелось этого). Проход вел в тесный душный коридор длиной в пять-шесть шагов и снова сталкивал с дверью, за которой простиралась крыша жилого комплекса. Размером с футбольное поле, она была заставлена десятками резервуаров с водой, извивалась трубами систем отопления и вентиляции (из некоторых шел дымок), а низкие бетонные плиты создавали иллюзию секций. Кто-то пытался поставить забор или что-то подобное в дальнем конце крыши, но теперь там не осталось ничего, кроме старой голубятни и засохшего птичьего помета. Стальные столбы, используемые когда-то для растягивания веревок с бельем, теперь оголились и поскрипывали на ветру. Как и тогда, ворон или два похаживали по крыше, выискивая невидимое зерно, а потом снова принимались прыгать от места к месту. Я перепрыгивал через ограждения, стараясь добраться до другого конца крыши, где мог бы погрузиться в тень самого большого бака для воды. Стоял прекрасный полдень, жара еще не разыгралась на полную мощь, но и холодно не было. Ветер доносил запах реки, уезжающего мусоровоза, влажной одежды и готовящейся еды. Отсюда был прекрасный вид на крыши других домов, где хлопало на ветру постиранное белье. Отсюда можно было увидеть и балконы некоторых соседей: на одном брился мужчина, из другого доносился плач ребенка, на третьем старушка выбивала палас. В общем, люди занимались повседневными делами. Ничего необычного. Рядом с комплексом извивалась речка, блестящая на ветру своим спокойным течением. Двое детей бежали рядом и не осмеливались перебраться через нее. Там же была строительная площадка (возможно, там будет другой комплекс), кишащая бульдозерами и грузовиками, которые выглядели игрушечными с такого расстояния. Недалеко играли в бейсбол. В горле все встало комом. Стало обидно от осознания того, что есть люди, которые просто живут, не зная забот, в то время как мы заперты в этом Богом забытом месте. (Но это лучше, чем сидеть в подземелье и молить о смерти) Приглушенные возгласы победы заставили мотнуть головой и сосредоточиться на настоящем. Нет времени сидеть и хандрить. Я глубоко вздохнул и открыл папку, откуда на меня тут же посмотрел молодой мужчина, примерно моего возраста или может старше года на два. Даже если рядом не было бы написано его имени, все равно ясно — он похож на меня. Ми-на-то На-ми-кад-зе… (мой отец) Ком вырос в размерах. Я протянул руку и дрожащими пальцами погладил фотографию. Старая, но все еще хорошо сохранила изображение лица, что выглядело дружелюбным и открытым, совсем не похожим на прожженого убийцу, каким он стал казаться в последнее время. Его волосы были как и мои: взъерошенные и светлые, и хотя на его щеках не было шрамов, у нас были одинаковой синевы глаза… и улыбка («во все тридцать два зуба», говорила Сакура). Он был похож на простого парня! Расслабленный и совершенно не собирающийся позировать перед камерой. Его улыбка вызывала желание улыбнуться в ответ, и я бы смог…если бы не заметил, что за главной фотографией было прикреплено еще несколько. На одном из снимков он стоял рядом с чертовски крутым мотоциклом, счастливый как ребенок. На другой читал какой-то журнал, прикусив зубочистку зубами — скорее всего случайная фотография. Следующая — и вот Минато ест рамен из гигантской чашки (я тоже обожаю его!), смеясь в объектив. Я не знал его, но все эти фото заставили меня чувствовать себя подавленным. На них был парень, который может и был убийцей, но знал, что бывает нормальная жизнь. Он выглядел клевым… добрым… просто удивительным… и тот факт, что наши жизни не пересеклись… Блять. Нам было бы так хорошо, если бы он был жив, понимаете? Зло я растер слезы, упавшие на фотографии, зажмурился и откинул голову назад, стараясь взять контроль над эмоциями. Черт. Если я уже плачу, хотя только открыл первую страницу, то что будет, когда закончу читать то, что написал Джирайя-сенсей о жизни моего отца? Когда слезы наконец остановились, я вновь сосредоточился на документах. Так… одну минуту… Была еще одна фотография, чуть меньше размером. Точнее — чуть больше паспортной. Это был старый снимок девушки с необыкновенно длинными красными волосами, как у Карин, и пленящими зелеными глазами, что напомнили о Сакуре. Она не улыбалась… то есть, была лишь легкая официальная улыбка. На ней была школьная форма старших классов. Опять же, без всяких надписей, я знал, что это моя мама, потому что видел в себе ее. И хотя воспоминания о ней были не более чем блеклыми, размытыми картинками, было то, что осталось в памяти, например, эти волосы. Наверное, это были очень старые воспоминания, но, когда я был ребенком, мне нравилось укрываться ими, словно одеялом. Я перевернул фотографию и прочитал едва заметные слова: «Прошу прощения, но это единственная фотография Кушины, которую я смог найти. Будь уверен, она была намного старше, когда встретила твоего отца ;)» Хах. По крайней мере, хорошо, что мой отец не имел педофилических наклонностей. Не то чтобы я винил его в том, что ему нравилась Кушина на фотографии. Она действительно привлекала взгляд. На такую цыпочку нельзя не обернуться, если она пройдет рядом. Фотографии были отложены в сторону. Я сосредоточился на печатных листах (Слава богу! Не уверен, что смог бы разобраться в каракулях). Хм. «Для Узумаки Наруто. Если это дойдет до тебя, а я надеюсь, что все же дойдет, потому что доверяю Шисуи и тому, что он может обеспечить безопасность, то начни читать мое письмо с осознанием того, что твой отец был хорошим человеком, которым ты можешь гордиться. Мы все принимаем решения — хорошие или плохие — и пускай твой отец не во всем был прав, он сделал все от него зависящее, чтобы достигнуть лучшего. Думаю, ты унаследовал эту черту его характера и короткий рассказ Шисуи лишь подтвердил это. Честно говоря, я был весьма удивлен, когда он рассказал мне о тебе, потому что я понятия не имел, что у Минато был сын. Должно быть, он пытался защитить тебя любой ценой. Знаю, у него с твоей матерью, Кушиной, была настоящая любовь, но я давно видел их. Прости, что отвлекся от разговора. Возможно, мне стоит начать с самого начала… с того самого момента, как я узнал о твоем отце, и почему у него появилось так много врагов. Как должно быть тебе рассказал Шисуи, я больше не член синдиката. Я слишком стар и предпочитаю путешествовать и писать, познавая прекрасный мир. И все же, много лун назад я был сятэй-гасира под эгидой синдиката Бакуфу. Наша штаб-квартира находилась в Айти, где базировалось около тысячи человек и был весьма прибыльный «бизнес». Наш авторитет был неприкосновенным, и каждый пройдоха, закончив среднюю школу, желал пополнить наши ряды, совершая возмутительные или глупые вещи, лишь бы привлечь внимание. Нет, твой отец не был среди желающих вступить в банду. Оглядываясь назад, я понимаю, что случай был крайне интересным. Минато был не среднестатистическим школьником… _____ Тридцать лун назад: Он услышал шум задолго до того, как пятеро его людей затащили залитого кровью, но вырывающегося мальчишку к нему в кабинет. Хотя губы были разбиты, а опухшие глаза едва открывались, на вид ребенку было вряд ли больше пятнадцати. Растрепанные светлые волосы и пронзительные голубые глаза с вызовом смотрели на Джирайю, словно он был виноват в его состоянии. На мальчишке были джинсы, футболка и окровавленный, некогда белый, фартук пекарни «Доки», в руке была зажата надкусанная буханка хлеба. Казалось, история ясна. Ребенок цеплялся за хлеб, словно тот был спасением, и хотя он тоже пропитался кровью (словно окунули в нее), мальчишка не пытался бежать. — Этот паршивец, оябун! — Мицуки буквально задыхался и пнул ребенка по заднице, чтобы тот оказался в центре тонкого персидского ковра, купленного Джираей на прошлой неделе. Девственно-белый костюм Мицуки был так же перепачкан в крови, словно он попал в перестрелку. — Этот сукин сын чуть не убил Ураши! — Батоном хлеба? — весело переспросил Джирайя. Малыш по прежнему смотрел на него, но медленно поднимался на колени (хех, возможно, наконец-то понял, что находится перед большой шишкой) и вот… он вновь стоял на ногах! Джирайя внутренне восхитился такой прыти. Что касается Мицуки — а это был отвратительный человек — он вмиг покраснел. Видимо, Джирайя был недалек от истины. — Мы патрулировали, — принялся объяснять он. — И решили зайти к Сайто-сану, чтобы получить плату, когда этот… этот… ублюдок, напал на нас со своим хлебом! Это было не совсем так. Скорее именно они первые напали на старого чудака в пекарне, хотя тот стоял на коленях и умолял дать еще неделю, чтобы заработать деньги и покрыть долг. Ураши, сравнительно молодой член их банды, все еще не мог насытиться властью якудза, наступил ботинком на голову старику и с издевкой протянул его имя, желая поумерить пыл должника. Никто и глазом не повел в сторону тощего белокурого мальчишки, который помогал укладывать на противень хлеб, но когда Ураши ударил старика ногой в лицо (а его толстая жена завопила, словно банши), ребенок кинулся на них. Просто так. Сначала в ход пошел горячий поддон с булками, обрушившийся на их лица и плечи, а потом «Бам!» и кулак прилетел Казу (младшему в банде), заставив его перелететь через кухню и угодить головой в печь. Ураши едва хватило времени, чтобы собраться, но он не смог увернутся от апперкота мальчишки, заставившего челюсть хрустнуть так, что потемнело в глазах. Кровь брызнула изо рта. Ураши взвыл, привлекая внимание Мицуки, который успел схватить ребенка за локоть и ударить в живот. Победа была недолгой: мальчишка вскочил, словно гребаный попрыгунчик и, зажав проклятый батон в руке, ударил им Мицуки по лбу с такой силой, что тот на мгновение потерял сознание. Это был не ребенок — это гребаный маньяк! Мальчишке удалось раскидать всех пятерых, включая Ураши, который с трудом мог пошевелиться. Джирайя слушал их сказку и подавил зевок. Это был не первый случай, когда ему приходилось иметь дело со стычкой его людей. И все же, он был горд, что гражданские уважали его, по крайней мере в подчиненном округе. Да, его подопечные часто злоупотребляли полномочиями, но они не позволяли чужакам совершать преступления на их земле. Мицуки был бомбой замедленного действия, и Джирайя с трудом мирился с подобным поведением. — Мицуки, — с тихой улыбкой, которая совсем не коснулась глаз, начал Джирайя. — Когда в последний раз я позволял тебе действовать от моего имени? Подчиненный побледнел и тут же упал на колени, чтобы в поражении поклониться. Его товарищи поступили точно так же. — Прошу вас, простите нас, оябун! Обещаем, подобного больше не повторится! — Обещания, обещания… — сухо сказал Джирайя. — Ты ходишь по тонкому льду. В следующий раз… мы можем даже не встретиться. Понимаешь? О, Мицуки более чем понимал. Он коротко взглянул на широкоплечего мужчину с копной седых волос, похожей на гриву льва. Когда Джирайя злился, было ясно, что он отвечает за свои слова. Без сомнения Джирайя был одним из самых уважаемых и опасных членов синдиката Бакуфу, и люди готовы были убивать ради его расположения. Мицуки знал это и, расплываясь в сердечных извинениях, со своей жалкой командой ретировался из кабинета. Было ясно, что босс желает остаться наедине с мальчишкой. — Как твое имя? — рассеянно спросил Джирайя. У него было дохрена бумаг, требующих внимания. В основном связанных с контрабандой оружия с Филиппин. Долгую минуту царило молчание, а потом тихое «Намикадзе Минато» донеслось до ушей якудза. — Хн, — Джирайя фыркнул. Фамилия была ему незнакома, но кто сказал, что он должен знать каждого пройдоху в городе? — Сколько тебе лет? — Через два месяца будет пятнадцать, — последовал удрученный ответ. — Слушайте… Вскинув бровь, Джирайя поднял голову. «Слушайте»? Мальчишка говорил с ним так, словно у него были другие вещи, волнующие его куда больше. В такой ситуации Джирайя должен был поставить его на свое место, преподать урок, но в ребенке было что-то интригующее. Ручка легла на стол, а пальцы сцепились. Он сосредоточил внимание на окровавленном лице. (Все еще вызывающий. Прекрасно) — Меня накажут или что? — спросил Минато. — Я лишь пытался остановить избиение Сайто-сана. Они не имели права трогать его, в то время как он молил о пощаде. — Ты прав. — Что? — единственно приоткрытый глаз Минато забавно распахнулся от удивления. А потом прошло мгновение и мальчишка снова смутился, став предельно осторожным. — Мицуки и его команда не славятся своим терпением, — со слабой улыбкой объяснил Джирайя. — Так что ты прав, что защитил своего хозяина. Не каждый может поступить так, когда якудза приходят в гости. Это говорит о твоей отваге. Мне нравится это, Минато. Так вот… что если я скажу и всем другим парням в моей организации прекратить преследовать Сайто-сана, м? Глаз Минато с надеждой блеснул. — Правда? Вы можете это? — Конечно! Я весьма щедрый человек, в конце концов, — он разразился добродушным смехом, вызвавшим улыбку на лице ребенка. Минато не знал, как реагировать на мужчину (ходили страшные слухи о жесткости оябуна этого района), но сейчас он казался абсолютно не страшным. — Спасибо, — наконец распылился Минато. — Правда, спасибо. Но я уверен, что Сайто-сан все равно заплатит. Последнее время торговля плохо идет, но рождественский сезон всегда приносит прибыль. Уверен, он заработает достаточно, чтобы выплатить долг. — Хм… интересно… — смех внезапно оборвался, и Джирайя теперь потирал подбородок. — Ты знаешь сколько нам задолжал Сайто-сан? — … это… сколько? — последовал взволнованный вопрос. От суммы, которую назвал Джирайя, мальчишка обреченно застонал. Быстрее в преисподней пойдет снег, нежели Сайто-сан покроет долг, даже с учетом того, если он будет работать всю оставшуюся жизнь без выходных! Как, черт возьми, ему… — Азартные игры, — дал ответ Джирайя на непроизнесенный вопрос. — Начав однажды, он уже не смог остановиться. Он заложил свой дом и продал свою старшую дочь, чтобы продолжить играть. Поверь мне, Минато, многие годы я был лоялен к нему, но потерял слишком много денег на этом человеке, и настанет день, когда ему придется заплатить высокую цену — Нет… — простонал Минато. Сайто-сан… хороший, добрый, но иногда рассеянный старик… Он сжалился над ним и дал хоть какую-то работу за сущие гроши, но понимать, какой он человек… слишком жестоко. — Увы, такова жизнь, — мягко вздохнул Джирайя. — Однако… есть способ, которым ты мог бы закончить все это. Минато вновь оживился. Он хотел найти способ помочь своему наставнику уже который год. — Что? Что можно сделать, сэр? — Ты можешь работать на меня? — Что? — Ты прекрасно слышал, — с улыбкой сказал Джирайя. — Ты нравишься мне, Минато. У тебя есть что-то, весьма редкое в наши дни, и мне хотелось бы, чтобы ты присоединился ко мне. Энтузиазм Минато быстро потух. Он нахмурился и выпрямился. — Нет, спасибо, сэр. Вынужден отказаться. — Правда? — Джирайя застыл с хрустальным пресс-папье в форме жабы в руке. — Ты уверен, что не поспешил отказаться от моего предложения? Если ты станешь работать на меня, то я гарантирую, что Сайто никто не побеспокоит до конца его жизни. Долги будут списаны, и он сможет считать себя чистым. — Я… — Сколько он платит тебе? — Достаточно, — пробубнил Минато. — Достаточно, значит. Последний раз, слышал, тебе заплатили едой, позволив остаться ночевать на чердаке его дома, потому что у тебя почти не осталось денег. Я прав? — Мне достаточно. — А учеба? — Учусь. — Ты бросил школу, не так ли? Минато принял цвет спелого помидора и еще сильнее нахмурился. — Коплю деньги и хожу в вечернюю школу…. — Я могу дать тебе хороший дом или квартиру, что захочешь, достаточно карманных денег — скажем раз в неделю — и пойдешь в школу в нашем округе. — И для этого мне придется убивать и преследовать людей, да? — усмехнулся Минато. Джирайя вздохнул и сделал вид, словно ему больно слышать подобное. — Значит, так ты думаешь о нас? Мы делаем добро для гражданских. Спасаем предпринимателей от банкротства… дорого, но все же! Что было бы без нас? Мы — людская опора, не забывай, — Джирайя вздохнул и попытался еще раз. — Так… что скажешь? Я лично буду тебе наставником и обещаю, что буду держать как можно дальше от оружия и драк, если тебя это волнует. Минато был напуган, но не опускал взгляда с красных симметричных отметин на щеках мужчины. Они должны были придавать Джирайе устрашающий вид, но видимо мальчишка видел что-то еще в темных глазах. Что-то действительно хорошее под маской крутого парня. — Ну так что? — с легким нетерпением подначил Джирайя. — У меня много дел, Минато. И хотелось бы получить ответ как можно скорей. — Могу ли я подумать хотя бы пару дней? — спросил Минато. — Разве можно взять и за пару минут изменить всю свою жизнь? — У меня не было такой возможности, — пробурчал под нос Джирайя, а потом пожал плечами: — Прекрасно. Подумай пару дней. До конца недели. Если я не получу ответ до полуночи пятницы, то посчитаем наш разговор оконченным. А твой кров и все, кто был тебе дорог, будут уничтожены. Счастливого дня. ____ Оглядываясь назад, я понимаю, насколько жестоким было мое предложение. По факту, то был ультиматум, и именно я толкнул его на этот путь. Много ночей я задавался вопросом, правильно ли поступил, и что мог сделать по-другому? Но никаких решений не приходило. Минато попал ко мне по определенной причине и для определенной цели. Он был ребенком судьбы, и чем больше проходило времени, тем сильней я убеждался в этом. Несмотря на первое впечатление, Минато не оказался задирой, напротив, он тщательно обдумывал каждое решение. Не многие из подчиненных могли похвастаться подобным, поэтому прошло не так много времени и мальчишка заслужил уважение. На тот момент ему едва исполнилось семнадцать. Минато был верен слову и никогда не забывал Сайто-сана, приходя к нему каждый раз, когда бывал в городе. Он упорно учился и читал все, что попадалось ему на глаза. И все же, именно мастерство боя делало Минато особенным. Тебе уже известно о его рукопашных способностях, но когда дело дошло до оружия, проявилась природа Минато. Он прекрасно владел кендзюцу, но когда речь шла об огнестрельном, он был лучшим. Я всегда гордился тем, что был самым быстрым в группировке, но твой отец не раз заставил меня краснеть, и мне пришлось передать ему титул. Не легко это было, скажу я тебе. Первые пять лет я действительно делал все возможное, чтобы оградить Минато от любых «опасных» ситуаций. Его касалась лишь «административная» сторона вещей. Он пытался сохранить мирное положение дел, в то время, пока я торчал в командировке, или присматривал за гражданскими, нуждающимися в помощи якудза. Многим нравился непредвзятый взгляд Минато на проблемы, и некоторые пытались специально связаться с ним, а не со мной. А я не слишком-то возражал против подобной смены власти. Это еще больше подтверждало мои предположения о харизме и обаянии лидера, присущие парню. Думаю, тогда мне действительно хотелось воспитать отличного главаря. И я даже не подозревал, что им стал интересоваться кто-то еще, пока не стало слишком поздно. ____ — Что еще? — спросил Джирайя, опуская влажное полотенце с глаз. — Говорю, что вчера был у личного секретаря кумитё, — тихо сообщил Минато. Они сидели в великолепном онсене на заднем дворе дома Джирайи, расслабляясь после напряженного дня. Им долго пришлось вести переговоры с тайваньскими чиновниками. Густой пар не давал рассмотреть выражение лица Минато, но по тону Джирайя понимал, что тема была не слишком приятной. — Чего он хотел? — наконец спросил Джирайя, хотя уже представлял, о чем пойдет речь. Популярность Минато внутри группировки росла, и не удивительно, что псы из Токио пронюхали о нем. Вполне вероятно, они хотели забрать мальчишку себе. (И если они действительно заинтересованы… то я больше никогда не увижу его…) — Они хотят, чтобы я приехал в Токио. Они предоставят все, что необходимо, поэтому никаких проблем. Видимо, кумитё хочет со мной встретиться. Последовало долгое тяжелое молчание, прежде чем Джирайя нарушил его своим могучим, излишне веселым голосом. — Ну и что за хандра? Ты хоть представляешь, сколько кьёдай готовы были бы убить, лишь бы оказаться на твоем месте? Всего пять лет в семье, а получил возможность встретиться с большим боссом. Можешь гордиться собой. Минато окинул Джирайю взглядом, полным боли и рассеянности. — Но… что если я не соглашусь присоединяться к ним? Ты поклялся, что мне не придется заниматься темными делами организации, и такое чувство, словно там… я могу… быть может… — Минато опустил голову, и, казалось, еще ниже опустился в воду. Джирайя едва мог разобрать следующие слова, что пробурчал парень, но был уверен, что они походили на что-то вроде «никогда не вернусь». Мужчина почувствовал те эмоции, которые, как ему казалось, он утратил в тот день, когда потерял жену и мертворожденного сына. Она совершила самоубийство, считая себя виноватой. Долгие годы Джирайя не мог прийти в себя, хоть и скрывал это ото всех, погружаясь в работу и поднимаясь на самую вершину синдиката. Теперь же, годы спустя, какой-то хилый мальчишка, перепачканный кровью и смотрящий с вызовом, навсегда исчезнет из его жизни. Пора было уяснить, что подобное не может длиться вечно. Такова была жизнь якудза в конце концов. — Не будь глупцом, — угрюмо сказало он, понимая, что должен быть жестче, чтобы у Минато не осталось чувства вины. — Это большая честь, Минато, поэтому ты должен с гордостью принять предложение. Глупо считать, что жизнь будет тихой, когда ты член синдиката. — Но… — Нечего нокать, — Джирайя смотрел так холодно, что вода мигом остывала. — Завтра ты отправишься в Токио и сделаешь все, что кумитё захочет. Икегами все еще наш глава. Я больше не отвечаю за тебя. Джирайя не мог смотреть на агонию, что так отчетливо выступила на лице Минато, а жалобный стон юноши лишь усугубил ситуацию. — Значит так? «Отправляйся в Токио и делай все, что они хотят»? Это ты хотел мне сказать? — Нет смысла перечить… — Да плевать! Я думал, что ты… я считал тебя… — голос Минато дрогнул, а сухие слезы подступили к горлу. Обычно он не позволял эмоциям брать над ним вверх, но черт побери! Минато хотел видеть в Джирайе больше чем просто «босса» после этих лет. Мужчина защищал его, заботился, проявлял уважение, показывал лучшую жизнь, несмотря на дела, которые они вели. Минато не думал, что слова Джирайи могут быть настолько… болезненны. Слишком больно. — Возьми себя в руки! — рыкнул Джирайя, а потом поднялся на ноги, чтобы возвыситься над парнишкой. — Ты якудза или ноющий ребенок? После всех лет со мной, ты собираешься разрыдаться перед кумитё? На Минато словно ушат ледяной воды опрокинули. Он почувствовал, как мысли прояснились, а сердце разорвалось от боли. Наконец-то пришло осознание того, что происходит. Джирайя действительно собирается отправить его в путь, не предпримет никаких попыток уговорить остаться и не станет бороться за то, чтобы подольше подержать у себя под крылом. В конце концов, он был лишь орудием. — Значит… значит это я значу для тебя? — хрипло спросил Минато, а потом поднял заплаканный взгляд на бесстрастное лицо человека, который стал для него наставником и отцом. — Что же тогда? — Разговор окончен, — ледяным тоном сказал Джирайя. — Вытри слезы и иди, как мужчина. Не забывай, кто ты, Намикадзе Минато. Вот и все. С этими словами Джирайя развернулся на пятках и покинул онсен, так и не обернувшись. ______ Впервые за долгое время, насколько я помню, той ночью, я разразился слезами, оставшись один в кабинете. Минато никогда не узнал, насколько больно было говорить ему эти слова, насколько я привык видеть в нем сына. И все же, я сделал все возможное, чтобы быть в курсе того, чем он занимается под началом Икегами Цубаса. Тот был уважаемым, хоть и стареющим лидером Бакуфу. Мне сказали, что Минато почти моментально снискал милость кумитё. И несмотря на то, что у лидера был сын — Икегами Рёити — именно Минато должен был стать следующим главой синдиката. И тут можно понять, из-за чего начался весь сыр-бор. Следует отметить, что к этому времени бывший военный лидер — Шимура Данзо — стал главным союзником Бакуфу. Возможно, «союзник» не совсем верное слово. Скорее скользкий сукин сын, который использовал свою власть в Парламенте, чтобы получить пользу. С его связями в полиции — Бьяку-Синкё, а также его главой — Учиха Фугаку, Данзо установил новые правила, которые значительно ослабили Бакуфу. Они попали в такую зависимость, что буквально не могли принять никакого решение без одобрения Данзо. Я приложил фотографии, так что можешь увидеть, как он выглядел в то время. Годы наверняка изменили его, но, по крайней мере, ты должен знать, как выглядел человек, повлиявший на твоего отца. Я знал, что Данзо беспощаден, потому что много раз встречал его, но не знал, как далеко он готов зайти, чтобы добиться целей. Никому бы не удалось узнать о его истинных мотивах, когда Данзо лишь пришел в синдикат. Да и я никогда бы не задумался, если бы однажды твой отец не пришел ко мне. Этого я ждал меньше всего. В течение почти четырех лет я не слышал и не видел Минато. Казалось, что мы будем поддерживать контакт, но я ошибся. Тогда я смирился и понял, что такую цену пришлось заплатить за свою жестокость. И все же, я был шокирован, когда поступил его звонок, около трех утра. Я думал, что больше никогда не услышу его голос, потому что он злится на меня. Если бы только мог поцеловать его сквозь телефон, я бы сделал это, но я всего лишь согласился встретиться с ним на следующий день. ____ Он изменился. Прошло всего четыре года, а беспечный мальчишка стал мужчиной, который выдавал лишь гримасу вместо улыбки. И все же, в тот момент, когда они стояли друг напротив друга, Джирайя мог видеть лишь юношу, с которым провел много дней, с которым путешествовал и был тем, кто выслушивал Минато. «Сынок… с возвращением». Джирайя не собирался говорить это и знал, что если кто-то из подчиненных увидит их, то может заподозрить неладное. А он не собирался давать повода для разных мыслей. И все же, Джирайя раскинул в стороны руки, не ожидая, что Минато сможет так быстро простить его грубость. Юноша громко всхлипнул, а потом бросился в объятия Джирайи. Его руки стали сильными и все же дрожали, когда так отчаянно обняли в ответ. Джирайя не мог остановить свои слезы, даже если бы захотел. Он оставлял нежные поцелуи на светлых волосах и осторожно поглаживал их, словно пытаясь успокоить Минато. — Я думал, что ты не захочешь больше меня видеть, — признался старший мужчина, когда наконец-то смог взять верх над эмоциями, а они уселись на узкую скамью. — Как ты… хорошо? Минато прерывисто и слабо усмехнулся. — Не очень. Пару недель провалялся с гриппом и все еще не совсем отошел. И все же, мне надо было увидеть тебя. Мы так давно не виделись, правда? — Ты прав, — Джирайя протянул руку и коснулся лица Минато, ощущая, как сердце замерло и забилось с бешеной силой, когда ладонь накрыли горячей рукой, а сам парень прикрыл глаза. — Прошу… — устало попросил он. — Не убирай ее… хотя бы еще минуту. Мои руки… по локоть в крови, — голос сорвался и задрожал. — Расскажи мне, — с потяжелевшим сердцем попросил Джирайа. — Расскажи мне все. — С чего же начать, — с хриплым смехом ответил Минато. И все же, он заговорил. Жизнь повернулась на сто восемьдесят градусов в тот момент, когда он вышел из машины перед впечатляющим особняком кумитё. В ту первую ночь он так и не повстречал Цубасу, вместо этого его проводили в крыло, в котором он должен был оставаться. — Это походило на жизнь в маленьком дворце, — признался Минато. — Смесь традиционных и современных убранств… все так… давило. Едва ли мне удалось заснуть в первую ночь. Честно говоря, я вообще не был уверен, что спал. Поздним утром нового дня, его наконец вызвали на встречу с кумитё, и Минато был поражен, каким оказался теневой лидер. — Он выглядел уставшим и ветхим, но в глазах все еще горел огонь. Мне казалось, он будет суровым и формальным со мной, но все случилось наоборот. Цубаса разделил с Минато чашку саке в первый же день — неслыханный прецедент. Подобного раньше никогда не случалось с новым членом гуми. Рёити, присутствовавший во время встречи, все время смотрел на Минато с удивлением и не скрываемой завистью. — Я правда пытался с ним подружиться, — со слабой улыбкой сказал Минато. — Но не представлял, что это будет так сложно. Что бы я ни делал, он не желал принимать меня. Так или иначе, но в ту ночь у Минато и Цубасы был длинный разговор, в результате которого Цубаса пожелал, чтобы юноша занимался той же работой, что и у Джирайи. Минато должен был стать сайко-комон, который бы подчинялся непосредственно Цубасе и первым лейтенантам. Советник. Должность, о которой можно только мечтать. Джирайя присвистнул в знак гордости и признательности. — Ничего себе… так быстро? Минато кивнул. Его лицо выражало задумчивость. — К сожалению, все отложилось на некоторое время. — Почему? — Ты же знаешь Шимура Данзо? — выплюнул имя Минато, а руки тут же сжались в кулаки. Джирайя выдохнул. — Можешь не объяснять. Все знают этого мудака. Минато кивнул. — У Данзо были на меня иные планы, и, кажется, он встречался с кумитё, чтобы поговорить о моей новой роли в организации. Данзо разузнал о моих навыках обращения с оружием и подумал, что мне лучше будет работать непосредственно на него. Я запротестовал, но старик Икегами-сама легко поддался влиянию Рёити и Данзо, что находились в комнате и настаивали на том, чтобы я принадлежал Данзо. У Цубасы не оставалось выбора, а следовательно, этот дьявол меня просто перекупил. — Хм-м. — Мне пришлось стать никем, изменить личность и жить в тени, — с этими словами Минато привстал, повернулся и задрал подол куртки и рубашки. На пояснице красовалась татуировка, похожая на символ инь и ян с неразборчивой писаниной вокруг. — Он заставил меня сделать ее, чтобы доказать свою верность, — Минато опустил одежду и сел обратно с тяжелым вздохом. — Сначала работы было немного. Устранить того или другого, кто представлял угрозу организации. Мне предстояло собирать на них досье и предоставлять информацию о том, где лучше совершить нападение. Признаюсь, на первом заказе я был в ужасе от одной мысли… что придется забрать их жизнь, хоть и понимал, что такова суть синдиката. Кажется, словно все случилось вчера, — Минато протянул руки и уставился на них так, словно видел впервые. — Чувствовать кровь, брызнувшую на пальцы, когда ты быстро перерезаешь ему глотку… так странно. С одной стороны, я убеждал себя, что он заслужил подобное, но с другой… на следующее же утро я собирался отказаться от места, но был остановлен толстым конвертом с деньгами — там было больше, чем я когда-либо видел в жизни — и инструкциями на следующую цель. Тогда стало ясно, что я завяз слишком глубоко, чтобы бежать, как бы мне этого ни хотелось. — Это продолжалось в течение пары месяцев. Мелкие сошки превратились в важных фигур… политики… предприниматели… все, что стояли на пути Данзо. К этому моменту моя человеческая часть начала умирать. Все, что от меня требовалось, это собрать досье и устранить ублюдков, внутренне находя этому объяснение. Частично мне казалось, что я делаю мир лучше, убирая их. Я стал с нетерпением ждать новых заданий, и Данзо бессовестно пользовался моим рвением. Бывали такие дни, когда за одну ночь я оказывался в Гонконге, делал дело и утром уже был в своем номере в Токио. Я даже не задумывался, что происходит, пока… — Пока что? — подвел Джирайя, когда Минато застопорился. — Пока не пошел на последнее задание, — едва слышно произнес Минато, хотя с трудом себя контролировал. Невидящий взгляд был устремлен вдаль, и Джирайя понял, что Минато уже вспоминает случившееся. — Все начиналось как обычное задание: досье, конверт на пороге. Я открыл и начал читать, а потом не мог поверить, пока не увидел фотографию. — И кто это был? Минато горько улыбнулся. — Учиха Фугаку. Челюсть Джирайи отвисла. — Учиха… Фугаку? Комиссар полиции? Данзо сошел с ума? — Хех… у меня был тот же вопрос, и мне пришлось совершить звонок, чтобы удостовериться, что это не шутка, но… Данзо действительно желал его смерти, и мне требовалось сделать что угодно, лишь бы устранить его. Согласно досье, лучшим моментом для убийства была поездка Фугаку в Токио с целью посетить конференцию. Я считал, что тот отправится в поездку один, но ошибся. — В смысле? — Он приехал со своей семьей: жена и сын, — со слабой улыбкой ответил Минато. — А… — Хм. У меня все же остались принципы. Дети не должны быть замешаны в этом деле. Или так, или я ухожу. Я думал, что Данзо понял, но оказалось — нет. Я засел на крыше прямо напротив окна их гостиничного номера со снайперской винтовкой на изготовке. Прицел скользил по затылку Фугаку. Может быть, я бы даже закончил свою работу, но в один момент все поменялось. В комнату внезапно вбежал его сын и запрыгнул Фугаку на колени. Минато застонал и закрыл лицо. — Меня так затрясло, что я едва не упал в обморок. Одна лишь мысль о том, что вышибленные мозги парня могли забрызгать ребенка, была неприемлема. Как я потом смогу смотреть себе в глаза? Понимаю, что вряд ли имею право на сочувствие к самому себе после всех тех, кого мне пришлось убить, но… там… там была счастливая семья, и внутри меня все перевернулось. Я не мог закончить. Просто не мог. — И ты ушел. Минато кивнул. — Можешь представить, Данзо был не доволен проваленной миссией и заставил меня заплатить за это. Думаю, стоит сохранить нервы и не показывать те шрамы, что остались у меня. Но мне было все равно. Быть избитым — не слишком высокая цена за спасенные жизни и семью. Мне казалось, что Бог должен зачесть это, когда будет решать в ад или рай направить меня. — Хм… — Я бы солгал, если бы то было единственной причиной, — признался Минато, и румянец коснулся его щек. Джирайя выгнул бровь. — Что еще? Не томи, — подначил Джирайя, когда показалось, что Минато никогда больше не заговорит. — Я встретил… ну… встретил одну прикольную девушку, — почесав кончик носа, наконец пробормотал Минато. — Ее зовут Кушина и… мы встречались какое-то время тайно. Это из-за ее… ее влияния на меня… Я стал… понимаешь… мягче. — Оооо… — усмехнулся Джирайя, понимая, что сердце переполняется отеческой гордостью, от осознания того, что названный сын наконец-то познал любовь. — Может у тебя и фотография есть? Впервые за вечер Минато искренне улыбнулся и полез в карман куртки, чтобы вытащить снимок девушки, укравшей его сердце. — Я уже говорил, ее зовут Кушина, — с волнением в голосе произнес он. — Мы встретились около года назад в библиотеке и тут же поладили. Джирайя присвистнул. — Она красивая. — Не говори, — согласился Минато с улыбкой, которая говорила о многом. Джирайя вспомнил о том времени, когда и сам встретил свою любовь. «Ах… если бы ты только была жива, моя дорогая Цунаде…» — Она знает, чем ты занимаешься? — вслух спросил Джирайя, пытаясь вырваться из угрюмой задумчивости. Минато вздохнул и покачал головой. — Не совсем. Я сказал, что работаю в продажах, и это кажется удовлетворило ее, хотя она не до конца поверила в это. Я вынужден скрывать наши встречи, но теперь опасаюсь гнева Данзо, который может использовать ее, чтобы преподнести мне урок. — Но он же не знает, что она твоя девушка, я прав? — Надеюсь, что нет, — задумчиво ответил Минато. — Но у меня ощущение, что теперь за мной постоянно наблюдают. Даже наша сегодняшная встреча — огромный риск. Но я больше не мог держать в себе… все это. Джирайя понимающе кивнул, сожалея о плачевном положении Минато. Данзо мог быть больным ублюдком, но его зацикленность иногда не имела пределов. Если он решил устранить кого-то со своего пути, то он не останавливался ни перед чем… даже если этот человек его доверенное лицо. — … если дело дойдет до боя, — осторожно продолжил Минато. — Я планирую убежать… покинуть страну вместе с Кушиной. Мы могли бы начать новую жизнь вместе… — … Ты же прекрасно знаешь, что из синдиката почти не реально выйти, Минато, — Джирайя накрыл своей рукой чужую ладонь. — Понимаю, ты любишь ее, но ты должен подумать о собственной жизни, раз уж решил пустить ее под откос. — Однажды ее могут просто убить из-за моей ошибки, — в отчаянии простонал он. — Я… должен ее защитить… Должен. Джирайя выдохнул и провел рукой по лицу. — Хорошо… хорошо, Минато… делай то, что считаешь нужным, но помни, что если тебе понадобится что-нибудь… вообще что-нибудь, я всегда буду на связи. На ясных глазах мальчишки выступили слезы благодарности. Он едва смог выдавить «спасибо», прежде чем был заключен в теплые объятия, и Минато наконец-то понял, что действительно дома. ____ Помню, в тот день мы разговаривали пару часов, но все равно я чувствовал, что Минато не договаривает, и после понял, почему. Дурак волновался за меня и думал, что если скажет лишнего, то Данзо придет за мной. Это был последний раз, когда мы встречались с Минато с глазу на глаз. Точнее, последний, когда я вообще слышал что-либо о нем даже от моих самых надежных источников. Казалось, Минато бесследно исчез, что напоминало об обещании защитить Кушину и сбежать ото всех, чтобы начать все заново. Было не слишком приятно осознавать, что Минато не доверял мне настолько, что не обратился за помощью. Со своими связями, я мог бы спрятать его в Китае, или еще дальше, пока Данзо бы не надоело охотиться на него. И все же, я оказался неправ, наивно полагая, что тому быстро наскучит. С помощью подручных Рёити — тот по иным причинам желал Минато смерти: он хотел стать следующим кумитё — началась великая охота на твоих родителей. Эту часть я пишу, потому что узнал о тщательных исследованиях, проведенных Шисуи. И сделаю все возможное, чтобы быть предельно откровенным. Минато и беременная Кушина бежали из города в город на протяжении нескольких месяцев, не задерживаясь на одном месте дольше чем на пару недель. Минато, конечно, пытался выехать из страны, но из-за связей Данзо все порты были начеку, а контролеры были готовы арестовать в любой момент. Ты можешь представить все то, что свалилось на плечи твоей матери, и то, через что должен был пройти твой отец. Они жили, понимая, что этот день может быть последним. В итоге они поехали в Миядзаки, где спустя два часа езды у Кушины начались роды. Живя на ограниченные средства, они смогли обратиться к пожилой супружеской паре, которые распахнули свои двери для них. Всю ночь твоя мать мучилась в схватках, пока твой отец сидел рядом с ней, чтобы после встретить в этом мире. Наконец утром, десятого октября, ты издал свой первый пронзительный крик и вошел в кровавый мир. Потому что судьба тех, кто связан с преступным миром, предрешена, и твои родители забыли об этом. Едва прошло полчаса после твоего рождения, тебе успели дать имя, а отец подержать на руках… как раздалась оглушительная пулеметная очередь, а маленький дом окружили десять человек из синдиката. До сих пор не понимаю, как твоей матери удалось выжить. Возможно, они считали, что ты и она умерли, или же им было плевать на вас, так как полагали, что рано или поздно вы сами сгинете. Все, что их заботило, так это голова Минато, в буквальном смысле, и то, что нужно доставить ее человеку, заказавшему его. Последней каплей стало то, что его тело сожгли, оставив лишь пепел от человека, сделавшего так много для синдиката. В отличие от Цубасы, Минато смотрел далеко в будущее Бакуфу, и это стало одной из причин, по которой юноша сыскал милость кумитё. Под руководством Минато синдикату бы удалось получить более легитимную и авторитетную власть в государстве. Этого-то и желал Цубаса в старости, но осознавал и то, что его вспыльчивый сын не будет способен на подобное. На самом деле, было предельно ясно, что Цубаса собирался сделать Намикадзе Минато единственным наследником, тем самым отрекаясь от Рёити, особенно когда стало известно о его причастности к убийству Минато. Рёити устранил всех, кого считал потенциально несогласным со своей властью. И все-таки, я знаю тех, кто поддерживает легитимность твоего наследования. Я набираю этот текст с тяжелым сердцем, осознавая, насколько трудно и больно тебе будет это переварить. Всё, что хотел твой отец, это быть с женщиной, которую любил, и сыном, который едва родился, жить в мире и спокойствии. И уверен, что даже находясь на том свете, Минато хочет, чтобы ты осуществил его мечту. Но я был бы глупцом, если бы считал, что пламя мести не загорится внутри тебя, и я не собираюсь винить тебя за желание наказать тех, кто доставил боль и страдания. Мне уже много лет, Наруто, и вряд ли я столь же активен, как раньше. В Бакуфу у меня почти не осталось связей: они либо состарились, либо потерялись, либо были устранены Шимура Данзо. И все же, я говорю то, что и твоему отцу много лет назад. Если тебе когда-нибудь понадобится моя помощь… хоть в чем-нибудь, пожалуйста, не стесняйся и обращайся ко мне. Я найду способ связаться с тобой. А если ты не сможешь найти меня, то знай, так или иначе, я узнаю об этом. В заключении, хочу пожелать тебе удачи, оставайся храбрым, мужественным и с добрым сердцем, каким был Минато. Ибо несмотря на все грехи, праведный Господь видел все и вознаградил его, дав Минато вторую жизнь. И именно ты его второй шанс, Узумаки Наруто. Все, что ты сделаешь с этим шансом теперь… полностью зависит от тебя. Джирайя Гама Саннин. _____ Саске: Это должна была быть веселая праздничная атмосфера, учитывая горячую сковородку, вокруг которой мы собрались в комнате Карин для ужина. Но вместо этого висело напряжение. Напускная веселость делала только хуже и начинала меня раздражать. Тупой блондин где-то задерживался. Хаку уставился на свою порцию остывшего мяса и время от времени смотрел на дверь, словно она вот-вот откроется и опоздавший наконец явит себя миру. Но нет… даже любимая дорама не заставила Хаку воспрять духом. Нара тоже выглядел задумчивым, но он хотя бы ел. Даже брат и Шисуи — хотя они пытались начать разговор — впали в задумчивое состояние. Никогда бы не подумал, что буду жалеть Карин, которая ради нас превзошла себя и приготовила эту горячую сковороду мяса, но вместо восхищения принимала лишь траурное молчание. Я кинул на стол палочки и тарелку. Вот и все. Хватит. — Куда собрался? — спросил Итачи, видя, как я потянулся за костылем и силился встать на ноги. — Собираюсь вернуть его, — пробормотал я, начиная ковылять к двери. Хаку тут же поднялся с места, чтобы сопроводить меня. — Нет… Останься, — приказал я. — Ты сказал, что он скорее всего на крыше, да? Этот вопрос я задал Шикамару, который кивнул с непроницаемым выражением лица. — Дверь между подсобкой и душевой. Осторожней, когда будешь идти, там лестницы. Я кивнул и вышел прочь, почти с облегчением вздыхая, когда блаженная тишина коридора наполнила уши. Хотя бы больше не кажется, что вот-вот наступит конец света. Кто знал, что отсутствие одного тупицы возымеет такой эффект? (Включая вас) (Заткнись!) Шикамару не шутил насчет лестниц. Ступеньки выглядели не надежно (по крайней мере для парня на костылях). И все же, я все-таки смог подняться по ним. Шаг за шагом. И к тому моменту, как оказался у входа на крышу, пыхтел как паровоз, а на лбу выступила испарина. Ебаный в рот! Почему я вообще должен проходить через это из-за какого-то сукина сына? — И где же он? Спустился вечер, на крыше почти не было света, если не считать рефлексии от фонарей снизу, и в окнах квартир ниже. Я вглядывался изо всех сил, чтобы преодолеть замысловатый лабиринт из вытяжек, баков и бетонных плит, чтобы… (ну наконец-то!) … увидеть одинокую фигуру, сидящую на стальном упоре резервуара с водой. Понятия не имею, как он забрался туда. Казалось, что он вообще спит, уткнувшись лицом в подтянутые к груди колени. Наруто не пошевелился, хотя наверняка слышал «цок-цок» костыля, что разбудил бы даже мертвого. Я остановился, чтобы перевести дух, и оказался достаточно близко, чтобы увидеть папку с кое-какими фотографиями и документами, разбросанными вокруг… ветром? Чудом они не улетели далеко. Чуть раньше Шисуи говорил… о том, что хотел поговорить с Наруто, верно? И о чем же… о чем же они говорили тогда? Об отце Наруто? Но что случилось, как получилось то, что мы имеем? Неужели случилось что-то хуже, чем с моей семьей? — Наруто? — окликнул я, а потом прочистил горло и уже громче повторил: — Эй… Наруто. Ты спишь? Мне уже показалось, что меня проигнорировали. Прошла почти целая минута, прежде чем голова наконец-то поднялась. Взгляд был пустым. Медленно Наруто сосредоточил внимание на мне. То, что я увидел в его глазах… нет… что почувствовали мои «глаза» и сердце, было достаточным, чтобы сбить с ног. (Боль, тоска, печаль… такая печаль… и гнев… и глубже… кипящая ненависть и ярость… почему?) Света была мало, но даже в нем было видно, что на щеках засохли слезы, а голубые глаза стали красными. Лишь Бог знает, сколько он плакал наедине с собой, и если до этого мне хотелось высмеять его или отчитать за то, чему он стал причиной, сейчас все стало неважно. Сейчас явно был не тот момент, чтобы сосредотачиваться на подобных мелочах. — Хм… — всеми силами я пытался придумать, что бы сказать. Понятия не имею, что делать! Стоит извиниться? Но за что? Сказать, что все будет в порядке? Хах. Даже мне смешно от таких тупорылых вопросов. — Чего тебе? — послышался вопрос, полный усталости и лишенный яда, которого я так ожидал. — Ужин, — тупо ответил я, а потом мотнул головой, чтобы добавить: — То есть… Карин приготовила горячую сковородку, и все волнуются за тебя. Ты проторчал тут весь день. Должно быть проголодался… да? — Нет, не хочу есть, — пробормотал Наруто и вновь опустил голову. — Она так старалась, чтобы приготовить мясо и… — Да я же сказал, что не голоден, блять! Оставь меня в покое! — рыкнул Наруто с такой силой, что даже у меня волосы на затылке зашевелились. Пришлось приложить усилия, чтобы сдержать себя в руках. — Я мог бы и не приходить сюда… — Так возвращайся… — С удовольствием, — огрызнулся я. — Ты, знаешь ли, не единственный, получивший плохие новости. — Клянусь Богом… — Что? Что? Твоего отца убили, да? Там это написано? И тебе чертовски плохо от этого, верно? Наруто снова поднял голову, и на этот раз я ощутил, как ярость почти вырвалась наружу. Если бы взглядом можно было убить, то меня, скорей всего бы, уже пропустили сквозь мясорубку. Но я не собирался отступать. — Знаю, это больно, — твердо продолжил я. — И поверь мне, я знаю, каково это. Понятия не имею, что за история там произошла или почему умерли твои родители, но не думаю, что есть что-то хуже, чем смотреть, как их убивают у тебя на глазах… безо всякой причины. Мне было неприятно от того, как сорвался мой голос в конце. Я прокашлялся и заставил себя вновь заглянуть в глаза Наруто, в которых теперь колебалось то сомнение, то злость. — Знаю… это похоже на то, словно ты один против всего мира, Наруто… — Ты прав, — последовал надменный смешок. — Ты, живущий в гребаном дворце… — … с тем, кого ненавижу, и скорей всего убийцей моей семьи. — По крайней мере, у тебя есть Итачи, — противопоставил Наруто. — А кто восстанет из мертвых ради меня, а? Дай мне побыть одному. Наруто повернулся спиной, но это меня не остановило (до сих пор не понимаю, почему тогда упрямый идиот был так важен), и я, проклиная все на свете, пыхтя, пошел к нему… точней, почти пошел, если бы не проклятая спешка и костыль, зацепившийся за трещину в плите. Мне было пиздец как больно. Уверен, мои колени и локти разодрались до крови. И все же, Наруто кажется испугался и спрыгнул вниз, где растянулся я, словно жертва очередного убийства. Бедро не просто горело, его тыкали черти своими остроконечными вилами! — Ты самый неуклюжий болван с костылями, которого я когда-либо видел, — покачал головой Наруто, а потом протянул руку, чтобы помочь встать на ноги. В течении долгой минуты я смотрел на протянутую конечность, а потом потянулся к ней и… — Ах! Какого хрена? — вскрикнул Наруто, когда после сильного толчка приземлился рядом. Все еще держась за него, я наконец-то позволил себе приподняться. Теперь мы сидели бок о бок у самого подножья бака. Я буквально задыхался от боли и изо всех сил старался контролировать дыхание, пока Наруто потирал ноющее плечо. — Мне следовало бросить тебя, — пробормотал наконец Наруто. — И ты скорее всего прошелся бы по моему телу, если бы встретил на улице. — О, даже не сомневайся. Я покачал головой и тяжело вздохнул. — Как же ты меня раздражаешь. Ты хоть представляешь? — Прямо взаимно, — проворчал Наруто и попытался согнуть пальцы, чтобы убедиться, что все работает. Я заметил, что одна из фотографий валяется совсем близко ко мне и протянул руку, чтобы поднять ее. Это был снимок красивой красноволосой девушки в школьной форме старших классов. Трудно разглядеть что-то в темноте, но, полагаю, Наруто многое унаследовал от нее. — Она… она красивая, — тихо выдохнул я. Долгую минуту Наруто ничего не отвечал, а потом протянул руку, чтобы вырвать фотографию из моих пальцев. Он всматривался в снимок еще дольше, а потом прикусил нижнюю губу и кивнул. — Да… Да. Была красивой… Наруто спрятал фотографию в карман штанов и снова подтянул колени к груди, обнимая их. Неловкая пауза продолжалась до тех пор, пока сам Узумаки не решил вновь заговорить. Тихо, едва слышно. — Я правда почти ничего о ней не помню. То есть… если бы не это фото, то вряд ли бы мог описать, как она выглядела. Все что помню, так это ее волосы и то, какими они были длинными… это. — Она умерла, когда ты был еще ребенком, да? — Мне было около трех или меньше… но да, довольно рано. Она много болела… — голос Наруто стих, и я подумал, что могу поделиться. — Моя мать… — начал я и почувствовал, что лицо захватило жаром от смущения. Стоило ли мне рассказывать этому парню о своих родителях? К чему ему это? Да и вряд ли мне станет лучше, если я поведаю эту историю. Лучше замолчать и не рыпаться… — Что с ней? — последовал вопрос, который заставил моргнуть от изумления. Я осторожно покосился на Наруто. Интересно, он просто поддерживает разговор или ему действительно интересно? Должен признаться, часть меня ощущала себя глупым… да уж… и счастливым, лишь потому, что он захотел услышать о ней. — Она была… тоже… хорошенькой, — начал я и тут же заткнулся, когда подумал, что говорю как о какой-то девушке, в которую влюблен, хотя Микото была для меня миром… и может быть делила свое место разве что с Итачи. — Знаешь, как пахнет свежий хлеб? — Ну… да? — Каждый раз, когда я ощущаю этот запах, то вспоминаю о ней, — признался я, и жар вновь поднялся к груди. Господи, как же я был счастлив, что на крыше не было ламп, иначе бы умер со стыда от глупой улыбки на лице. — Может и тебе что-то… эээ… запах, например, напоминает о матери? — Рвота. — Что? Наруто слабо улыбнулся, и мне показалось, что он почти издевался надо мной. — Шучу я, — выдохнул Наруто и вновь уставился куда-то перед собой. — Иногда… когда я был с Сакурой… всякий раз, когда касался ее, то вспоминал о маме. Думаю, они пахли немного похоже, и это вызывало такие ассоциации. — … Ясно… Мы снова погрузились в тяжкое молчание, хотя не столь неудобное, как раньше. — Так что? — Хм? — Это все, что ты хотел рассказать о своей маме? — О… — я потрясенно сморгнул. — Ты… тебе хочется узнать еще? — Конечно, — Наруто пожал плечами. — Чем занимались с ней? — Наруто… — Все хорошо… я не буду орать и говниться лишь потому, что не успел сделать подобное со своей мамой. Так что… можешь рассказывать. — А-а… ладно… — я сделал глубокий вдох, закрыл глаза и впервые за долгие годы… годы!.. попытался рассказать о своих воспоминаниях о матери случайному слушателю. Удивительно, но Наруто почти не перебивал меня, хотя временами смеялся или хихикал над некоторыми моментами, но я попросил его проявить уважение. Должен признаться, ему действительно казалось интересным все это. Это было куда лучше, чем любая исповедь во время ритуала очищения. — Тебе повезло, — наконец сказал Наруто. — Не в том смысле, что твою семью убили… а то, что у тебя сохранились воспоминания о ней, которые останутся с тобой до конца жизни. Тебе стоит беречь их… беречь, как самое дорогое в жизни… Только теперь я заметил, что его глаза были слишком блестящими, а дыхание учащенным. Черт! Я же знал, что не стоит говорить о семье. — Наруто… — начал я, собираясь извиниться, но он прервал меня твердым кивком головы. — Ничего… ничего не говори, ладно? — Наруто вытер глаза и глубоко вздохнул, а потом поднялся на колени, чтобы достать папку и подобрать фотографии, разбросанные вокруг. Я наблюдал за ним, как вдруг… следующие его слова буквально заставили застыть кровь в жилах от той горечи, которой были наполнены. — Тот чувак… мужчина, который сидел рядом с Змеиным хреном во время Гудана… это же Шимура Данзо, не так ли? — Эм-м… да. Наруто бросил на меня мрачный взгляд через плечо. — Итачи попал в него один раз, и теперь он в больнице, верно? — Да… Наруто, что ты?.. — Пообещай мне кое-что, Саске, — перебил он, а потом поднялся на ноги. — Пообещать что? — Знаю, ты точишь зуб на обоих: и Змеиного хрена и этого Данзо, но… думаю, у меня куда больший зуб на последнего, — пальцы впились в папку еще сильней. Наруто развернулся и посмотрел на меня. Синева глаз превратилась в непроглядную черноту, от которой мурашки побежали по позвоночнику. Это был взгляд безжалостного убийцы, того, кто готов был забрать жизнь без каких-либо угрызений совести. — Данзо мой, — твердо сказал Наруто. — Если ты не против. — Наруто… — Я собираюсь лично убить его. Ты можешь забрать себе Змеиного хрена, но я хочу Данзо… так же как и того мудака, что стоит сейчас во главе синдиката Бакуфу. Я едва было не поперхнулся от заявления. — Ты шутишь? — не веря своим ушам, переспросил я. — Ты хочешь ополчить против себя весь синдикат? Наруто ничего не ответил, но плотно поджатые губы не позволили сомневаться. Этот парень не шутил. — Ты… ты сошел с ума, — выдохнул я. — Возможно, — с жесткой улыбкой ответил Наруто. — Но я собираюсь сделать это и не позволю никому встать у меня на пути. Даже если это ты, твой брат или Шисуи. Нет… ты не можешь… — По крайней мере подожди, пока мы устраним Орочимару, а потом все вместе выступим против синдиката, — выпалил я с чем-то, похожим на отчаяние. Наруто собирался совершить самоубийство, и мысль о том, что его это не заботило, заставила мое сердце сжаться. Наруто поднял бровь. — Вместе? — Да, вместе, сорвиголова ты хренов, — я попытался встать на ноги сам, но Наруто протянул руку, и я оперся на нее. — Мы все вместе. Разве не так сказал Итачи? Нам надо все спланировать, а ты собираешься сломя голову кинуться на Бакуфу и сделаешь только хуже. Да, сейчас наши силы ограничены. Что пятеро могут противопоставить целой армии? Было видно, что парень даже не думал о том, что собирался сделать, и теперь смысл медленно доходил до него. Наконец Наруто расстроенно выдохнул и провел пальцами по волосам. — Блять. — Именно, — проворчал я. — Понимаю твое разочарование. Если бы я мог прямо сейчас войти в Бьяку-Синкё и пронзить сердце Орочимару, я бы сделал это с превеликим удовольствием, но ты слышал Итачи. Нам надо привести себя в форму и попрактиковаться с оружием, — я согнул руку. — Кажется, прошла целая вечность с тех пор, когда я последний раз держал в руках катану. Наруто криво усмехнулся. — Наверняка не дольше, чем кто-то показывал на меня пальцем и говорил, что я хороший. — Именно. А теперь хватит тыкать в меня пальцем, и тогда я не заеду тебе по голове. Наруто фыркнул и сделал еще один «пах» пальцами, сложенными пистолетиком. Но я быстро ударил его по руке и отвернулся, пряча ухмылку во тьме. Снова неловкая пауза. Наруто откашлялся и осторожно спросил. — Хочешь на него посмотреть? — На кого? — Моего папу. — А… — я кивнул. Странно, но от этого предложения сердце вновь пропустило удар. Наруто открыл папку и вручил мне снимок красивого молодого человека, улыбающегося во весь рот и бывшего почти точной копией Наруто… ну, кроме шрамов на щеках. Значит, это и есть знаменитый Намикадзе Минато? С виду он и мухи не обидит. — Папа был крутым, — сказал Наруто. И, вглядываясь в его лицо, я видел гордость и решимость. У меня не было желания опровергать сказанное. — Да… — со слабой улыбкой согласился я. — Круто выглядит. — Он был бы самым крутым папой. — Да… — Мы бы… круто проводили время, представляешь? Говорили бы о мотоциклах, ели бы лапшу чашками и… и… Наруто снова заплакал, но похоже не замечал этого. Что делать? Что такой тупица как я, может сделать в этот момент? То, что никогда бы не сделал прежде и за миллион лет. Я позволил костылю упасть и, в первый раз с тех пор, как себя помню, я — Учиха Саске — первый заключил в объятия кого-то другого. ______ … … … … … … На самом деле, это больше было похоже на «упал-схватился», чем обычное объятие, и это заставило Наруто окончательно запутаться и немного обеспокоиться неожиданным поворотом событий. Если Саске просто решил схватить его, когда оступился, то почему костыль упал? И если так, то почему он вцепился в плечи Наруто (благо, хоть не там, где рана), словно это были объятья? И словно этого было недостаточно, Саске оказался так близко, что их лбы почти соприкасались. Вместо того, чтобы оттолкнуть, Наруто положил подбородок тому на плечо. «Какого черта он делает?» — паническая мысль тут же огорошила Наруто. По сути это был первый раз, когда они были… ну… так близко и не пытались убить друг друга. Саске молчал, а Наруто мог чувствовать буквально всё. Теплое дыхание, касавшееся уха и щеки, покалывание волос Саске на своей коже, отчетливый стук чужого сердца… или, может быть, все же это его… или Саске… кто знает? Во всяком случае, Наруто начал ощущать жар и был рад, что в темноте Саске вряд ли бы мог увидеть его лицо. И еще хуже становилось от осознания того, что он вел себя как какой-то плаксивый ребенок перед ним. Станет ли Саске теперь использовать то, что узнал сегодня? О господи… Руки Наруто все еще висели по швам. Он так и не решил, что же с ними делать. Уронить папку и обнять в ответ? Но сам факт объятий вообще был непостижим. Может просто стоять в таком неловком положении и не шевелиться? Может, стоило похлопать парня по спине, чтобы дать понять, что этот жест не неприятен. Но что бы то ни значило… что это было? Саске ощутил жалость к нему? Или он наконец решился на дружбу, несмотря на то, что они расходились во мнениях в девяноста процентах вопросов? И какого хуя он вообще об этом думает? (От него приятно пахнет) Смесью шампуня и чего-то съестного…. он вроде бы говорил об ужине. Как будто специально, желудок решил громок заурчать. Это прекрасно «расстроило» момент, заставляя Саске расцепить руки и криво усмехнуться. — Пр… прости, — пробормотал Наруто, почесывая затылок, ощущая, как все еще горело лицо. — Ты заставил меня проголодаться. — Чт… что? — последовал встречный вопрос. Если Наруто радовался темноте, то Саске буквально боготворил ее. Он ощущал, что никогда больше не повторит это объятие. Но в то же время, Саске не желал, чтобы оно прекращалось, настолько хорошо было ощущать Наруто так близко. »Тот, кто разжигает в тебе огонь…» — От тебя пахнет едой, — признался Наруто, а потом поднял костыль и передал его Саске. Узумаки не заметил короткой вспышки разочарования на чужом лице. — Так что… — Ну спасибо, — пробормотал Саске. Господи, он чувствовал себя таким придурком. А чего он еще ожидал? Он впервые обнял человека и что получил в ответ? Признание, что от него воняет едой. Пф-ф. Глупо. Хотя он разве ждал чего-то другого? Саске развернулся и поковылял прочь. Теперь он злился на себя за то, что поддался первобытному столь унизительному желанию. Отныне быстрее дикие лошади будут ходить по кругу, прежде чем он вновь прикоснется к этому ублюдку или проявит хоть какую лояльность… — Эй, Саске. — Чего еще? — с раздражением рыкнул Учиха через плечо. Наруто спокойно шел за ним, прижимая к груди папку. Он даже не смотрел на Саске и, когда они остановились, Учиха показалось, что тот был немного… взволнован чем-то. — Эм-м… — хрипло начал ублюдок, а потом сделал глубокий вдох и поднял взгляд на Саске. — Спасибо. — Что? — Саске недоверчиво прищурился. И как Наруто удавалось так быстро менять в нем настрой всего одним или двумя словами. — Спасибо, — повторил Наруто. Его губы изогнулись, дрогнули, а потом разогнали тьму искренней улыбкой. — За то, что ты сделал. Я ценю это. — О… это… ну… Прекрасно, Саске. Теперь ты даже не можешь говорить законченными фразами, да? Саске вспыхнул и попытался придумать, что же вразумительного мог сказать, но был спасен тем, что Узумаки слишком театрально зевнул и начал говорить. — Блин, чувак, надеюсь, что ребята не съели все. Потому что я чертовски голоден! — Он вытянул руки над головой и улыбнулся, смотря на парня рядом с собой. — Давай, шевелись! Не собираюсь ждать тебя, или тебе помочь с лестницей? — Мудак, — под нос пробурчал Саске, изо всех сил стараясь успеть за парнем, который словно нарочно скакал по бетонным плитам с кошачьей грацией. Боже, как же Саске ненавидел этого парня, и все же не смог сдержать слабой улыбки, отразившейся на лице, а сердце наполнилось теплом от мысли, что быть может… просто может быть, это станет началом дружбы, в которой он так нуждался. Сятэй-гасира — непосредственно глава клана, подконтрольного якудза Кьёдай — «братишка». Равнозначные члены группировки якудза по отношению друг к другу. Гуми — преступная группировка. Сайко-комон — старший советник оябуна. Джирайя Гама Саннин — Жабий отшельник Джирайя.