.Мой начальник - Бес 2: Псевдоангельские маски.

— Привет, — радостно пропищал я (голос сел, я ещё не проснулся). Тяжело по утрам встаю. Весь иззевался, кофе подчистую Димка выжрал и вообще полночи в "Тени Чернобыля" резался. Новый мод шикарен. Гоблин сегодня в светло-голубых джинсах и белой водолазке, чёрная папка с документами, белые бутсы, красный брелок от авто в правой руке — пятница, свободный день от дресса. Чёрт, до чего же к его внешности идут обычные вещи, делая мужика слишком неотразимым, той стихийной красотой, которая бывает лишь у хищников в финальный момент охоты, когда грации через край и уверенность затирает собой стук сердца. — Мы знакомы? — вздёрнул эффектно бровь Бес и ожёг меня нечитаемым взглядом. На миг меня реально посетили мысли о суициде. Прямо здесь, у ног Германа, чтобы как жертва во имя Его. Алкозавр чёртов. Гоблин придурочный. Урод из жопы ноги. Да он. Он. ОН... — Вчера, — резко начал я, хмуря брови. Затопило — липкий страх вперемешку с привкусом адреналина. Слишком дерзко для разговора глаза в глаза с человеком, от которого зависит моё будущее. Я же, как и многие другие, планирую сделать карьеру в фирме Германа. — Угу, — зевнул начальник, — пока, — бросил хладнокровно, показывая, что ему насрать, и пошёл к выходу из дома, ибо лифт, проехав всего этаж, уже прибыл на первый. — Стоять, — проорал я ему в спину, дёргаясь вперёд, хватая босса за руку. Ладонь ледяная (моя или его? Кто боится больше? И чего именно?). — Ты... Настырности мне не занимать. — Не ты, а Вы. Я твой начальник, Максим Валерьевич, ты мой подчинённый. И все условности — всего лишь условности. Знать не желаю, что ты тут, в этом доме, забыл, но вне работы любые контакты с всего лишь персоналом я не приемлю. Понятно? — вкрадчиво пояснил-вопросил-уточнил Герман ледяным тоном. Кажется, я даже с лица сбледнул от его хладнокровия. — Да, — лишь две сухие буквы так же сухо в ответ. Нервы заскрипели. Не страх — разочарование. И... ещё больший интерес к его персоне. Что ж так кроет-то? — Отлично. А это значит, что "здесь и сейчас" мы не знакомы и "знакомиться", — выделил Бес слово кавычками пальцами и интонацией голоса, — не будем, — фыркнул на меня, отодрал, чуть ли не с ногтями мою руку от себя и спокойно-таки свалил в сторону улицы. А я... Я натурально ощутил, что называется "обосрали — обтекай". Ха. Гадство. И вот что у него за дичь в образе мышления? Не боится же он, что я его каким-то волшебным образом скомпрометирую на работе. Или воспользуюсь... Блять, да чем тут воспользоваться-то можно? Хотя... Не. Только если им самим, но тут без вариантов. И вот... Теперь я завис: тут и злость, и интрига сыграли свою роль, банальное "какого хрена он такая задница?" и "с хрена ли чел корчит из себя невесть что?", гордость, подогретая любопытством, не могли спустить такое с рук. Откровенно и капризно нажаловался на Германа Димке, мы подумали, и я решил, что!.. нужно откровенно пакостить. Пару недель понаблюдав за боссом, мы поняли, что по утрам Герман весьма рассеянный. Был. Однако, до того, как мужик взял себя в руки, мы успели многое. Сначала, когда Герман выходит из квартиры, он педантично проверяет карманы — не забыл ли чего, этого времени хватало Димке на то, чтобы подняться на последний этаж на лифте, а потом спускаться вниз своим ходом и на каждом этаже вызывать кабину пред свои ясны очи, хотя очей-то как раз и не наблюдалось. Герману приходилось сначала ждать, пока чудо техники доползёт до него на седьмой, а потом и самому тормозить на каждом последующем этаже, как собака у любимого куста, ярясь с каждой остановкой всё больше, потому что площадка вновь и вновь была пуста. Когда босс приезжал на мой этаж, он уже был бешеный, дикий и рычал в стену. Очаровательное зрелище. Я и не знал, что можно так круто злиться, но у Беса это получалось легко. А у него всё, как играючи, вот что значит — по жизни лёгкая рука. Но через неделю это надоело — лохматый босс и проклятия взглядом (больше похоже на сценарий Si-Fi), а не будни реальности. Поэтому новым утром мы с Димой совершили диверсию: на цыпочках спустились вниз (ненатурально косплея нинзя), привязали сзади к авто Германа железные банки (разумеется, с шариками от подшипников внутри) на цепь (а чтоб надёжно) и ленточки с надписью "МолодожёН". Да, именно так — одна штука. Гоблин в авто всегда громко слушает что-то трэшовое, поэтому картина была эпичной, когда мы дождались приезда начальства у дверей офиса (ещё и почти весь офис весьма ненавязчиво собрали ради зрелища), к которым Герман эпично подрулил, гремя жестянками. Весь офис потешался над боссом пару дней. Глупые курицы из отдела кадров умудрились срочно насобирать денег и даже купили Гоблину подарок "на свадьбу". Это тоже было смешно, ибо Герман отнекивался, как мог, а упорные девушки\тётеньки\бабёнки с явным азартом навяливали мужику то ли навороченный пылесос, то ли бредовую кофеварку. Но и это быстро стало скучным, поэтому мы нашли новую забаву. Герман, как всё начальство в мире, обладает уникальной особенностью: ходить тихо, подкрадываться незаметно, палить не рабочую деятельность на рабочем месте. Поэтому игра "спали палящего" — стала принципом жизни. Мы с Димкой различными невероятными образами цепляли на мужика сопелки, хрипелки, гремелки, колокольчики, бубенчики и даже светодиодные ленты. Надо отдать нам должное — нас ни разу не спалили. Но... и это настоебенило, став посредственным. Пришлось сбавить обороты и чуть затаиться, если честно, то стало жаль статного мужчину, который шикарно выглядит, даже если чудовищно устал, который всем своим видом пропагандирует волю к жизни, который... стал невероятно интересным, чтобы тупо гнобить человека. По пустякам. Ха. Как-то само собой получилось, что мой мозг посчитал "раз мы не знакомы вне работы, значит, и вести себя с Германом нужно соответственно". И я из кожи вон лез ради этого. Пытался заговорить, в лифте, в тот самый момент — от второго до первого (хоть выше переезжай), а в ответ: презрение, тишина, фырки и односложные ответы типа "отвали", "счастливо" и так далее, сказанное тоном "удавись". Печально как-то. В итоге чувства и эмоции переполняли меня: то боль, то ненависть, то мнимое безразличие, то "готов придушить", то "хочу нормально поговорить с ним", то "блин, влип", то сентиментальное "красив, засранец" и "обалденный характер". Герман вызывал стойкое чувство уважения, и это покоряло. Непрерывная мозговая деятельность в сторону одного конкретного элемента, к сожалению, стала для меня невыносимо необходимой, просто став нежностью, умилением и чёрт знает чем. Я понял, что моё восхищение "соседом" перешло на новый уровень. Димка сказал, что... сначала вздохнул, а потом тихое: — Как же я тебя понимаю, друг. Простая фраза стала для меня открытием, именно тогда, в тот тихий вечер за футболом у телевизора с выключенным звуком я осознал, что Дима, как и я, не так прост, что он тоже прячется от мира за маской... Кого? Ловеласа? Повесы? Глупого мальчишки, расточителя жизни и своего времени? Да, наверное так. Прячется от... того, что не его, не доступно, НЕ допустимо. Жизнь сложна порой. И даже слишком. Ревности не было. Было понимание — я не один, кому больно. Страдать в толпе легче, чем в одиночестве — чёртов социум. Хах. И всё же, Дима не признался ни в чём конкретном, я тоже смолчал, ибо не в чем признаваться, я и сам ничего не понимаю. Просто хочу и дальше пакостить Герману. Но... Уже не ради мести, а чтобы заметил. Бред. Как двенадцатилетний школяр, ей-богу. Но оно того стоит. Герман стоит того.