prime and snowbreak

на проявленных снимках чимин выглядит угловато, печально, несмотря на улыбки, и даже как-то потерянно, но это не лишает его силуэт нежности. чимин кажется фарфоровым - иного слова не подобрать. его смуглая кожа запечатляется на глянце непривычно бледной из-за яркого освещения в светлом градиенте с фоном nature (пустынный пляж), а с этим розовым цветом волос он кажется и вовсе подростком, ранимым и беззащитным, каким он был когда-то в семнадцать. (сейчас чимину двадцать один, и несмотря на его все еще детское лицо, теперь он совершенно взрослый). юнги рассматривает снимки внимательно, подпирая рукой подбородок. он цедит остывший кофе и подносит фотографии к глазам близко-близко, вглядывается в чужие эмоции, словно пытается прочитать что-то незамеченное прежде, а потом смотрит издалека, на расстоянии вытянутой руки, чуть наклоняя голову и щуря глаза. чимин на снимках остается таким же, как и прежде - неуловимым и неразгаданным. юнги устает от этого и находит в ворохе распечаток кадр, где чимин обнимает хосока и морщит нос, почти утыкаясь им старшему в шею. юнги внутренне пробивает судорога (в который раз). искренние эмоции всегда задевают самое нутро, а чимин с хоупом на пленке - искренние полностью, без остатка. и самое паршивое, что в жизни - тоже. но паршиво только для юнги, потому что вместе они вроде как счастливы. это приторное "вместе" хочется вырвать со страниц всех словарей, стереть в порошок, забыть, сжечь в огне, чтобы превратилось превратились в золу (а лучше чтобы и вовсе ничего не осталось). юнги прокручивает это в голове. вместе - хоуп и чимин. чимин и хоуп. (просто аут). и мин даже не знает, от чего хуевее больше - от того, что хосок сам ушел от него к чимину, или же то, что он ушел именно к чимину, на которого у него, юнги, фетиш с самого момента их знакомства. мгновение - вспышка. юнги срывает злость как типичная безответно влюбленная девка, сметая со стола все фотографии. к черту. к черту обоих, к черту их искренность и к черту обещание проявить все фотографии к сегодняшнему вечеру. юнги ругается, пинает дверцу шкафа, больно ударяясь коленкой и тут же шипит, сталкивая на пол чашку с недопитым кофе. на светлом ламинате расползается черное пятно, которое пачкает разбросанные снимки. юнги все равно. следом он разбивает сахарницу и глянцевые кадры тают в пятнах кофе и мелких крупицах сахара. потом бьются стаканы, тарелки и декоративные вазы, которые сокджин зачем-то привез ему пару месяцев назад. юнги уже предчувствует будущие претензии в свой адрес из-за этих дурацких ваз, но вместо того чтобы успокоиться, швыряет в еще уцелевшие половинки расколовшейся вазы массивную пепельницу. он хочет поднять с пола один из снимков чимина, где тот оборачивается, сидя на пустынном пляже, но режет палец об один из осколков. кровь на коже проступает сразу же, и это несколько отрезвляет. юнги зажимает палец между губ, слизывая кровь, а потом отступает спиной к стене. - нахуй все это, - и левой рукой достает сигареты из кармана. - просто нахуй. он делает пару затяжек, а потом берет со стола начатую вчера бутылку бурбона (рэд стаг ударяет в горло мягкой спиртуозной вишней). юнги сползает вниз по стене, потому что внутри все перекручивается от боли. еще одна затяжка. еще один глоток. хруст битого стекла под ногами и неудачная попытка уверить себя в том, что он готов забить на все это дерьмо. - плевать. пепел пачкает одежду. горло жжет. > когда в дверь квартиры настойчиво звонят, юнги дергается, сползая с дивана и пытается отогнать поглотивший его сон. на часах почти пять, бутылка от бурбона валяется пустая на полу в гостиной, а пепельница полная окурков. юнги чуть шатает первые пару метров, но он идет открывать, не стараясь даже пригладить торчащие волосы. поворот ключа дважды. он не спрашивает кто, чтобы лишний раз не подавать голос - в горле противно першит, то ли от большого количества алкоголя, то ли это первый признак простуды. когда юнги открывает дверь, то остатки сна мгновенно куда-то исчезают. на пороге перед ним стоит чимин. розовые волосы бьют в глаза мягкостью цвета, юнги даже морщится. а еще, чимин одет как в тот день на пляже - обрезанные джинсы и кофта в полоску (у мина аж холодок по спине бежит). старший опускает взгляд, надеясь увидеть кеды, промокшие из-за волн, но обувь на чимине сухая, и юнги понимает, что он скоро рехнется такими темпами. - привет, хён, - чимин тепло улыбается и делает шаг в квартиру, заставляя мина отступить в коридор. - извини, если помешал, но я за фотографиями. юнги смотрит на него совершенно спокойно, несмотря на закипающие волны эмоций внутри. - за фотографиями, - зачем-то повторяет он и тут же вспоминает свой разъебанную часа два назад кухню и испорченные снимки. - ну что ж, ладно, - и идет по коридору, зовя младшего за собой. - только тебе вряд ли захочется их забирать. чимин чуточку хмурит от непонимания брови, но ничего не говорит, пока не замирает в дверях комнаты, где пол усеян осколками посуды и стекла. юнги же припадает плечом к стенке, небрежно пиная носком домашнего тапка кусок сокджиновской вазы, и хрипит: - тут где-то посмотри. чимин растерянно моргает, оглядывая бардак и залитые кофе фотографии среди осколков, а потом поднимает взгляд на юнги. - хён, что здесь.. а мин только фыркает, обрывая речь младшего и хватая его за рукав полосатой кофты. - меня все это заебало просто не передать как. он толкает чимина к лутке, заглядывая в испуганное лицо, и думает - ну ладно, хосок бросил его месяц назад, с этой хуйней он и правда почти справился. но хосок ведь бросил его не просто так, а из-за чимина, и это юнги почти выворачивает наизнанку. чимин - это же святое. чимин - неприкосновенный. даже для юнги было стремно марать их дружбу попытками перейти сложившиеся границы. а хосок вот смог, не побоялся (хотя чимин был вроде как натурал). юнги от этого бесится неимоверно, и не потому что хосок своими поступками почти плюнул ему в лицо, посягнув на его фетиш, но и потому что (по мнению юнги, конечно же) чимин с хосоком друг другу совершенно не подходят - оба слишком нежные, податливые, солнечные (но как оказывается, умеющие делать больно). а еще - волосы слишком похожи (конечно, это совсем не причина, но юнги бесит даже это). - я долбанных пять лет не позволял себе того, что сделал он, хотя ты ему даже не особо нравился. чимин щурится, пытаясь переосмыслить сказанное старшим, а потом медленно разлепляет сжатые губы и тянет весьма ожидаемое: - что? лицо у юнги такое, словно бы ему дали пощечину. - хосок, - он почти выплевывает имя. чимин вскидывает брови и осторожно упирается одной рукой старшему в грудь, словно боится, что тот сделает что-нибудь не то. - блять, - юнги тогда резко отшагивает назад, стукаясь спиной о левую лутку двери, и прижимает ладонь во лбу. - ты же с парнями не встречался никогда, так почему с ним.. - и шумно выдыхает вместо того, чтобы договорить. чимин сглатывает, глядя на старшего по-прежнему растеряно, но теперь он хотя бы понимает, что сейчас юнги хочет ему сказать. он говорит так, словно объясняет ребенку какую-то невероятно сложную для понимания вещь: - хосок просто предложил попробовать, а я... согласился. (элементарно просто). юнги качает головой. так просто и так больно. хосок - мудак, он не имел права. а юнги терять уже нечего, так что он наклоняет голову и задает вопрос: - а если бы я предложил? чимин смаргивает пару раз, бросая взгляд на осколки на полу в стороне, а потом жмет плечом, выдавая, словно бы это понятно и без его ответа: - если бы ты предложил, то я тоже был бы не против. у юнги могло бы все болеть внутри не так сильно, только вот чимин добавляет: - но ты свой шанс проебал, хён. (и юнги в этот момент лихорадочно соображает, остался ли у него еще крепкий алкоголь). взгляд чимина разрезает на куски. - скинь мне фотографии на флешку хотя бы, - просит младший, оглядывая еще раз испорченные снимки на полу. - скинь, и удали. так, наверное, будет лучше. юнги поджимает губы и молча кивает, потому что ничего больше ему не остается, а потом плетется вместе с паком в комнату, где сбрасывает архив с фотографиями с лептопа ему на флешку. пока идет передача данных, юнги смотрит на молчащего чимина, который нервно теребит рукав, и думает о том, что будь у него второй шанс, он бы все сделал по-другому. (только вот шанса этого нет, есть только "здесь и сейчас", проебанное по самое не хочу). когда чимин забирает флешку, то молча кладет ее в карман и выходит в коридор, бросая, что закроет за собой и провожать и не надо. юнги остается сидеть на месте и не решается нажать на удаление файлов из памяти ноутбука, пока не хлопает входная дверь. на диске становится на пару десятков мегобайт меньше, только жаль, что из своей памяти все стереть не получится так же просто, и внутри от всего этого становится лишь тяжелее и грудную клетку щимит до боли.