prime and snowbreak

Юнги курит нервно, спрятавшись от всех на балконе, на неудобном твёрдом кресле, подложив под задницу плед и обхватив колени руками. На улице март, весна. Сырая, серая, неуютная. От нее хочется скрыться. Даже зима казалась более дружелюбной, с её мягкими хлопьями снега и солнцем сквозь облака. Банка с окурками уже забита доверха. Последние месяцы Юнги сложно сублимировать свои эмоции даже в музыку. А вот сигареты помогают успокоиться. Намджун заходит к нему как-то опасливо, тихо прикрывая за собой дверь. Мин кусает губу и ждёт нотаций. Только вместо этого Намджун почему-то молчит секунд десять, двадцать, а потом все же подходит и тянет сигарету из лежащей на подоконнике полупустой пачке. Вот это точно не предвещает ничего хорошего, понимает Юнги. А Намджун щёлкает зажигалкой и выдыхает вместе с дымом вопрос: - Ну, и что у тебя? Юнги вбивает окурок в банку, лишь бы не рассыпать пепел, сильнее обнимает себя за колени и долго не хочет поднимать взгляд. Намджун говорит: - Ты ведь знаешь, что можешь сказать мне что угодно. Юнги знает, да. Он раньше рассказывал Намджуну обо всем, что его беспокоило, раздражало, тревожило - ещё со времен трейни так между ними повелось. Только вот это было до того, как он понял, что его ведёт от дурацкого пусанского мальчика, с которым они завязаны работой и дружбой, и рушить ничего из этого Юнги просто не имеет право. Он вздыхает шумно, трёт костяшки пальцев и нехотя произносит: - Чимин. Он ждёт уточнений, упрёков, осуждения, чего угодно, но не протяжного молчания. А когда Намджун наконец говорит, затушив сигарету, то он произносит лишь одно слово. Имя. - Тэхён. У Юнги пропадает дар речи - правда, на минуту так точно. Он просто пялится на опустившего глаза Намджуна и не может собраться. - Чего?.. Намджун кусает губу и смотрит непривычно растерянно. - Вот же как складывается. У нас миллионы фанаток по всему миру, а я смотрю только на этого мелкого придурка. Юнги улыбается так невесело, натянуто. - Блять. Пиздец, приехали. - Надо что-то делать с этим, да? Намджун жмёт плечом. Он не уверен, что с этим можно что-то сделать. - У тебя есть предложения? Предложений у Юнги нет, как и конкретных толковых мыслей. Что вообще можно с этим сделать, чтобы не развалить все к черту? Намджун говорит ему: - Давай покурим ещё по одной, ладно? И почему-то Юнги становится куда легче. Потому что не он один вмазался во что-то неправильное и сложное. Намджун подкуривает и отдает ему сигарету, а себе берет новую. Юнги становится смешно. Идиотом и совершенно неправильным хёном он считал только себя. А Намджун, оказывается, такой же. И что обоим им со всем этим делать теперь, совершенно не ясно. За окном темнеет, холодный ветер врывается в окно и заставляет ёжиться. Юнги снова ловит себя на мысли, что весна ему совершенно не нравится. Они докуривают молча, и Намджун лишь похлопывает его по плечу, когда выходит с балкона. Но Юнги почему-то успокаивается. Потому что теперь он знает, что во всем этом затаённом и достойном чужого осуждения чувстве он не один.