Темный матукай

33 ДБЯ, борт набуанской королевской яхты, момент отлета с Татуина       Оторвав взгляд от аппарели, Квай-Гон шагнул в сторону и нажал кнопку интеркома: — Капитан Оллие, уводите корабль.       — Там же остался лейтенант Шэдоу, мы не можем его бросить! — отозвался из рубки Панака.       — Капитан Панака, этот наемник явился за нами, и он форсъюзер. Учитывая возможности Торговой федерации, не удивлюсь, если их там несколько, и при попытке помочь лейтенанту они нападут, — с некоторым раздражением ответил Квай-Гон.       — Но бросить своего…       — Капитан Панака, в первую очередь ваш долг в том, чтобы защитить королеву. А для этого надо отсюда убираться. Выполняйте! — рявкнул джедай.       Замерший было корабль вздрогнул и начал снова набирать высоту, оставляя позади две сражающиеся фигурки.       Квай-Гон направился в рубку, но Падме, крепко придерживающая Энакина за плечо, спросила:       — Мастер Джинн, а что случилось, почему Рой не допрыгнул?       — Ему помешал тот наемник. Он темный форсъюзер, и он сумел воздействовать на Шэдоу. Лейтенант всего лишь матукай и не смог этому противодействовать, — ответил Квай-Гон, добавив полным скепсиса тоном: — Но матукай неплохие бойцы, поэтому есть шансы, что Шэдоу отобьется. А поскольку у него на Татуине имеются знакомые, то, может быть, он присоединится к нам на Корусанте.       Энакин было дернулся, пытаясь что-то сказать, но Падме мягко потянула его назад, стиснув его плечо так, что ее пальцы побелели.       — Благодарю вас, мастер Джинн, за то, что ответили на наш вопрос, — тон Падме не давал ни малейшего повода усомниться в ее искренности. — Вы, наверное, заняты и, тем не менее, разъяснили нам, что случилось.       — Хотя я обязан доложить королеве, все же уделить вам минутку могу, ведь мы немало пережили вместе, — Квай-Гон улыбнулся, машинально разгладив усы и бороду. — Но, думаю, я уже исчерпал все ресурсы времени и должен поспешить на доклад.       Едва джедай скрылся за дверью, как Энакин вывернулся из рук Падме и хотел высказаться, но та, прижав палец к губам, повела его в направлении спальни королевы. Зайдя за горку ящиков, она откинула люк и скользнула в технические коридоры, приглашающе махнув Энакину. Пройдя по тесному и низкому коридору, они зашли в небольшое помещение, где-то в носу корабля. Тут ничего не было, кроме многочисленных диагностических разъемов и куска амортизирующей обивки, стандартной для интерьеров звездолетов. Падме опустилась на это импровизированное сиденье и похлопала рядом с собой. Когда Энакин присел подле нее, Падме тихо спросила:       — Что ты хотел сказать? Только тихо, а то звуки далеко разносятся.       Скептически покосившись на закрытую дверь, Энакин, тем не менее, послушно заговорил, негромко… и гораздо спокойнее, чем хотел:       — Почему ты сделала вид, что веришь его лжи?! Неужели не почувствовала, что именно Квай-Гон вытолкнул Роя наружу? И ты мило беседуешь с этим предателем?!       — Тише-тише… — Падме прижала Энакина к себе, на корню гася его разгорающийся гнев. — Конечно, я все почувствовала, но подумай вот над чем: кто нам поверит? Ты всего-навсего необученный мальчишка, пусть и с огромным потенциалом, а я официально вообще неодаренная. Чего стоят наши слова против слов уважаемого мастера-джедая? Нам просто не поверят, и это в лучшем случае.       — В лучшем? — переспросил Энакин, успокоившись в кольце рук Падме и откровенно наслаждаясь этим моментом. — А какой же тогда худший?       — Нам поверят, — с грустным смешком ответила Падме.       — Не понял, объясни, — Энакин закинул голову, чтобы видеть лицо Падме.       — Как думаешь: за многотысячелетнюю историю Ордена джедаев находились джедаи, которые совершали неблаговидные поступки по распоряжению руководства? Или, может быть, сам Орден, ради собственных интересов, ни разу не совершал подобного? — ответила вопросом на вопрос Падме.       — Ясное дело, что это было, все так делают, — фыркнул Энакин с глубокой убежденностью уроженца криминальной планеты.       — Тогда почему про это не вспоминают, будто такого никогда не было? — продолжила задавать вопросы Падме.       — Потому что джедаи тщательно затыкают рты тем, кто об этом пытается рассказать… — протянул резко посерьезневший Энакин. — И если мы начнем такое говорить, то с нами… А что с нами сделают?       — Джедаи могут многое сделать с разумом, например, изменить воспоминания, — сказала Падме, успокаивающе гладя Энакина по волосам.       — Я заметил, что Квай-Гону не понравилось, что ты меня учила и что мы вообще общались, — сказал нахмурившийся Энакин. — Это получается, они могут сделать так, чтобы я о тебе забыл? — под конец в голосе мальчишки зазвенела готовность сражаться до конца, но не отдать свое сокровище.       — Могут, — кивнула Падме. — Когда-то нечто подобное сделали с Реваном, павшим на Темную сторону джедаем. Ему вообще создали новую личность. Реван был очень силен и со временем все вспомнил, но это все равно был уже другой человек.       — Лучше бы убили, — поежился Энакин. — Чем больше узнаю о джедаях, тем меньше мне к ним хочется.       — Если бы здесь был Рой… — вздохнула Падме, — тогда можно было бы уговорить его взять тебя в ученики. Но сейчас его нет, а к тому моменту, когда он доберется до Корусанта, все уже будет решено.       — А разве я не могу отказаться? — спросил Энакин, неосознанно кутаясь в полы надетой Падме накидки служанки.       — Ты очень силен, и джедаи не захотят, чтобы ты оказался в стане конкурентов. Поскольку ты не слабее Ревана, то, во избежание повторения той неудачи, тебя могут отрезать от Силы, — Падме сглотнула, крепче прижав к себе Энакина.       — Так значит, я буду свободен? — обрадовался Энакин. — А Сила… Проживу и без этих фокусов.       — Ты не понимаешь, — покачала головой Падме. — Хотя ты этого не осознаешь, но ты воспринимаешь мир и через Силу, это в самой природе одаренных. А если отрежут от Силы… Представь: день за днем жить, смотря на мир, как через пыльное стекло, слышать звуки, как через подушку, и так во всем. Это не мир изменился, это изменился ты, больше не воспринимая его через Силу. Долго ты так протянешь? Большая часть отрезанных или кончает жизнь самоубийством, или садится на наркотики — то же самоубийство, только растянутое во времени. Я тебе такой судьбы не желаю.       Повисло тяжелое молчание, которое разорвал слегка подрагивающий голос Энакина:       — А что же мне делать? Получается, я теперь навечно с джедаями, и мне никуда не деться?       — Нет безвыходных ситуаций, — ободряюще улыбнулась ему Падме. — Есть один вариант: сделай вид, что смирился, что ты рад стать джедаем. Стань падаваном, пройди обучение и получи звание рыцаря. Тогда ты сможешь смело послать их к ситхам, и они будут не в состоянии ничего сделать. Во всяком случае официально — сейчас закон на их стороне, а став рыцарем, ты выйдешь из-под его действия.       — Угу, можно подумать, что они так просто утрутся, — скептически сказал Энакин. — Да и что толку: пока это случится, ты совершенно точно выйдешь замуж за какого-нибудь богатого красавчика.       — Поверь, у меня найдутся аргументы, чтобы они отстали от тебя. Что касается меня… — тут у Падме вырвался смешок, — не боишься, что к тому времени я стану старой и некрасивой?* И что ты сможешь найти кого-нибудь получше?       — Нет, ты же ангел и никак не можешь стать старой и некрасивой, — замотал головой Энакин. — И кого я могу найти другого — ты самая лучшая и самая красивая во вселенной.       — В таком случае я обязательно тебя дождусь, — улыбнулась Падме.       — Вот, — Энакин порылся в кармане и достал небольшой деревянный медальон. — Это амулет из дерева джапор, оно выживает где угодно, даже на Татуине, хоть оно и очень редкое. Я нашел деревце в пустыне** и взял отмирающую ветку. Из нее сделал амулет для тебя. Он приносит удачу, возьми его на память обо мне.       — Спасибо, — сказала Падме. — Может, ты сам его мне наденешь? — спросила девушка, скидывая капюшон.       — Ага, — завороженно кивнул Энакин и начал надевать амулет на точеную шейку.       Прикосновения мальчика пробудили в девушке новые, непривычные чувства. Когда Энакин, нацепив на Падме амулет, уже отстранялся, та, повинуясь неосознанным желаниям, положив руку ему на затылок, притянула Энакина, желая поцеловать его в щеку, благодаря за подарок. Но в этот момент Энакин повернул голову, и их губы встретились.       Для стороннего наблюдателя это был обычный неловкий подростковый клевок в губы. Форсъюзер мог бы увидеть и почувствовать гораздо более потрясающую картину… Если бы был рядом, поскольку находящиеся на другом конце корабля джедаи ничего не уловили.       Почти сформировавшиеся Узы Силы вдруг рывком обрели законченность, натягиваясь бескаровыми канатами и соединяя двоих в одно целое, впечатывая это в их суть. Отныне никто и ничто не сможет их разлучить, разве что смерть, да и то на время.       Немного осоловевший от резкой потери энергии Энакин поежился — в технических отсеках было еще прохладнее, чем в жилых, — и попытался отстраниться от Падме:       — Я пойду отдохну, а то устал немного.       — Куда ты, думаешь, я не вижу, что ты мерзнешь? Да и сможешь ли ты уснуть один? — спросила Падме, распахивая накидку и прижимая к себе Энакина, закутывая в накидку их обоих. — Спи давай, а я посторожу твой сон.       — Спасибо, Ангел, — пробормотал засыпающий Энакин.       Падме замерла, вслушиваясь в тихое и такое неожиданно родное дыхание, не заметив, как и ее одолел сон.       Так их и обнаружил встревоженный длительным отсутствием Падме Панака. Увидев эту картину, он только покачал головой и, укрыв спящих большим одеялом, вышел из отсека, закрыв и заблокировав за собой двери, чтобы никто не мешал подросткам. 33ДБЯ, в окрестностях Мос-Эспа       Я прищурился, глядя на окраину Мос-Эспа — если верить расчетам, то выйти к городу я должен был еще полчаса назад. Наверное, стоило не обходить дюны, а идти напрямик, как в первый раз, но при спуске с дюн очень сильно болели ребра, отчего я и решил идти низом, петляя между песчаных гор.       Словно этого было мало, еще и ветер поднялся — еще не песчаная буря, но тоже приятного мало, тем более что с ветром пришли помехи, напрочь забившие связь. Причем я уверен, что помехи вызваны не только статикой трущегося песка. Скорее это реакция богатой Силой планеты на возмущение, вызванное смертью сильного одаренного. И плевать, что Мол ситх, а, как говорят джедаи, обычно природа оплакивает очередного борцуна за Свет. Темный, светлый, какая, к хатту, разница? Если в пруд метнуть белый камень, а потом черный, то вряд ли вы заметите разницу в кругах на воде.       На самом деле в тот момент мне было глубоко начхать на все эти заморочки, гораздо больше меня заботило то обстоятельство, что помехи напрочь забили радиомаяки. Да, при таком уровне развития техники, в ДДГ все еще используют радиомаяки для навигации, правда, делают это в основном на окраинных, не особенно развитых и небогатых планетах, еще различные колонисты любят такое использовать и т. д.       В радиомаяках сочетались так любимые на фронтире дешевизна, надежность и возможность в любой момент подшаманить закапризничавшую технику, не говоря уже о том, что можно было пустить в ход старые блоки с звездолетов, списанные по регламенту. Хотя Джабба не имел проблем с деньгами, чтобы вывести на орбиту спутники, но тут стоило не забывать разухабистый характер как жителей планеты, так и ее гостей. Эти анархисты стопроцентно стреляли бы по спутникам. Просто так, по приколу. А учитывая, что контрабандисты и пираты предпочитали ставить на свои корабли вооружение военного стандарта, то спутники пришлось бы менять целиком и довольно часто, а это накладно даже для Джаббы. Да и выгоды от этого хатту не обломилось бы — контрабандисты и пираты как-то не были любителями пустынного туризма, больше предпочитая кантины и бордели городов. А для наземного перемещения между городами и хоть какой-то навигации в пустыне Джабба просто модернизировал старые, можно сказать, древние радиомаяки, и этого вполне хватало.       Вот только в данный момент маяки были полностью заглушены помехами, и оставалось только пожалеть о прижимистости хатта — на прямой видимости приемник коммуникатора смог бы уловить сигналы спутников, невзирая на помехи. Но чего нет, того нет, а значит, хватит предаваться пустым мечтаниям, пора поискать в меню кома заложенную производителем инерциальную навигационку.       Между прочим, это подавалось как одно из преимуществ этой дорогущей модели для первопроходцев, авантюристов и просто экстремалов, как говорилось в рекламе. Правда, с момента покупки комм прилично изменился, особенно по своим эксплуатационным качеством, все же я недаром угробил столько времени на Силовую Ковку и насыщение Силой, и теперь даже Молния Силы, если она не очень сильная, не могла бы угробить прибор.       Плюс новый корпус, почти полностью охватывающий левое предплечье подобием наруча и прячущий, помимо комма, еще некоторое количество полезных мелочей. Ясное дело, что если я не пожалел бескара на подсумок аптечки, то уж на наруч не пожалел почти двухмиллиметрового слоя бескара, все равно по весу это совсем немного. Однако с планируемой в будущем броней этот комм не состыкуешь, надо будет прямо в броненаруч встраивать, но это дело отдаленного будущего.       В настоящем же я наконец нашел нужный режим и включил, отмахнувшись от предупреждения, что возможны большие невязки*** при интенсивном маневрировании, и зашагал в нужную сторону, периодически поглядывая на экран комма, чтобы в своих петляниях не слишком отдаляться от своего первоначального маршрута, сохраненного в комме.       Но как я сейчас вижу, предупреждение было все же не лишним, поскольку вместо того, чтобы выйти к городу, имея его по правую руку от себя, я вышел, имея его слева, да еще и почти на два километра в стороне от намеченного маршрута. Впрочем, я ведь все равно вышел к городу, хоть и петлял почище обкуренного зайца, так в чем проблема?       А теперь, прежде чем входить в город, надо привести себя в порядок, а то у меня сейчас такой вид, что сразу примутся палить с перепуга. Это если постоянно трущиеся в таком заповеднике криминала джедаи не начнут кидаться с криком «Сдохни, поганый ситх!». С меня сейчас можно рисовать образ хрестоматийного ситха с пропагандистских агиток джедаев для младшего поколения: глаза горят золотом, кожа бледная до синевы, а под ней сетка вздувшихся и почерневших сосудов, черты лица стали резче и более хищными, зубы еще почернели. В общем, с виду жуть полная, а неучи легко верят в сказки про то, что Темная сторона разрушает своих адептов.       На самом деле, если, конечно, не терять контроль, все не так страшно, и это обычные признаки насыщения большим количеством темной энергии, которые при хорошем самоконтроле проходят без следа минут так за десять. Правда, это все равно выматывает, и когда пропадает допинг Темной стороны, то большинство ощущает упадок сил, вялость и прочий набор «приятных» ощущений, вместе с резким снижением боеспособности. Хотя при наличии опыта или если вы матукай, то это чувствуется слабо или вообще не ощущается.       Правда, только не в этом случае — бой с Молом, сильно меня вымотавший, да еще и марш-бросок с кое-как перевязанными ранами даром не проходят, и на меня наваливается свинцовая усталость, в полной мере возвращается боль в ребрах и многочисленных ожогах. В общем, спокойствию этот набор ни черта не способствует, и удерживать Темную сторону приходится заметным усилием воли. Единственное, что меня примиряло с действительностью, так это предвкушение близкого отдыха, и если кто-то помешает мне до него добраться…       Порыв порядком уже успокоившегося ветра хлестнул песком по глазам, и я, матерясь, начал их протирать. Проморгавшись, я в последний раз прошелся в несколько этажей по этой планете и ее климату и поковылял к городу, стараясь прикрывать лицо от летящего песка плечом удерживающей посох руки.